Берегиня

Глава 4 Белла

– Когда-то давным-давно к священной реке прилетела птица печали Сирин. Сирин пела чудесные песни. Кто их слышал, тотчас забывал о прошлом. И вот брат с сестрой, Купала и Кострома, убежали от матери, услышали волшебное пение, и оба забыли, кто они и откуда. Сирин схватила маленького Купалу и унесла его за тридевять земель. С той поры Кострома росла в одиночестве и выросла настоящей красавицей. Гуляла как-то Кострома по берегу, заплетала себе венок и хвалилась, что буйному ветру не сорвать венка с её головы. Рассердился Стрибожич и сдул венок в реку. Подхватила река венок и понесла по волнам, пока не выплыл венок в руки к Купале, кто в ту пору как раз возвращался из дальних земель на ладье. По традиции, кто венок девичий в реке выловит, тот обязан на хозяйке жениться. Нашёл Купала Кострому и тотчас влюбился в красавицу, и Кострома полюбила прекрасного юношу. Сыграли они добрую свадьбу, ночью легли на брачное ложе, а на утро открыли им Боги, что Купала и Кострома – родные брат с сестрой. Не вынес такого позора Купала и бросился в жаркий костёр, а Кострома с горя утопилась в лесном озере и превратилась в печальную русалку Мавку.

Прошёл ещё один год. Ксюша осмотрела Башню Кощея от подземных гаражей, до сорок седьмого этажа. Ей встретились ещё девять складов с руной Велеса, но после рвоты и строгих увещеваний Кощея, на складах она больше не безобразничала. Узник разрешил заходить ей на склады и брать всё, что захочется, но не портить продукты и съедать всё из вскрытого хронобокса. Так и получалось, что, если хочется конфетку, будь готова слопать все остальные пять килограмм! Одного такого раза хватило, чтобы напрочь отбить Ксюшину любовь к сладкому.

Новый источник еды разлучил Кощея и Ксюшу сильнее. Теперь она могла скитаться по Башне целыми днями, по пути заглядывать за провизией и не заботиться о явке к завтраку, обеду и ужину. Набрав в наволочку припасов, Ксюша пускалась в долгое путешествие по этажам, и только обязательные уроки в час дня заставляли её возвращаться в столовую, писать руны, слушать сказки, смотреть учебные видео и картинки по проигрывателю и отвечать на вопросы Кощея. На уроки опаздывать запрещалось. В каждом коридоре и в каждой квартире висели часы. За опоздание Узник мог закрыть Ксюшу в старых апартаментах на двадцать восьмом этаже. Очень обидно сидеть в хорошо знакомых комнатах с изрисованными обоями и шалашом, когда целая Башня открыта для приключений!

Большая часть квартир в Башне была обставлена как под копирку, но именно благодаря правильной серости все необычные места в небоскрёбе запоминались.

На втором этаже нашёлся ещё один склад, только без серых дверей, голосовых замков и хронобоксов. В пыльном помещении покосилась широкая стойка из яркого пластика, за ней вразвалочку тянулись стеллажи с полками. На стеллажах ничего не было, только один разноцветный кубик. Части кубика крутились в разные стороны и при этом забавно трещали. Ксюша так давно не видела игрушек, что сразу же сунула кубик в карман халата.

Ещё на втором этаже нашлась комната с пыльной-пыльной аппаратурой, по всему полу валялась исписанная бумага, толстые папки, разбитые колбы и перевёрнутые кверху ножками стулья, словно здесь мерились силами дружинники Велеса. В соседней комнате Ксюша отыскала роскошный зал со множеством застланных скатертями столов, на столах башенки из салфеток, на расписном потолке пыльные люстры с подвесками.

Вестибюль Башни показался Ксюше самым роскошным местом на свете, путь и изрядно побитым. Со второго этажа в вестибюль спускалась широкая лестница с витыми балясинами. Прямо посреди ступенек зияла дыра с равными краями и арматурой. Пришлось дыру обойти. Белый каменный пол вестибюля весь исшаркан, по центру чёрными плитками выложен круг с двенадцатью кривыми лучами. По этим лучам Ксюша очень любила ходить, выбирая дорожку из центра, или оббегала весь круг по ободу. Чтобы бегать не мешали капельницы и каталки с засохшими бурыми пятнами, Ксюша сдвинула их подальше к стене и колоннам. На каждой колонне было множество выщерблин и мелких ямок, были они и по стенам. Маленькие металлические колпачки густо усыпали пол. Ксюша насобирала их для коллекции. В колпачки можно было свистеть. Но колпачков валялось так много, что большую часть она просто смела босой ножкой в сторону, чтобы не мешали бегать. Тут же возле колонн лежала кучища рюкзаков, и все пустые. Даже один такой рюкзак был настоящим подарком для Ксюши, ведь ей до сих пор приходилось таскаться с наволочкой для продуктов.

Но самым загадочным местом вестибюля бала конечно же чёрная дверь – широкая, гладкая, полукруглая, на две половинки. Сколько бы Ксюша не кричала волшебное слово «Дый!», плексиглас не светлел, и по слову «Узник!» не открывался. Ксюша хлопнула ладошкой по створкам и тут заметила в соседнем углу стойку с дисплеем. Удивительно, но этот дисплей, как только к нему подошли, тут же включился. На пыльном экранчике засияло два кругляша с надписями: «О Башне» и «Экскурсия».

Ксюша ткнула на первый кругляш – всё равно что с проигрывателем у Кощея! После приятной мелодии над головой разлился женский голос.

«Вас приветствует комплекс жилых апартаментов Башня! Башня – это самый высокий небоскрёб северного полушария на момент постройки. Наша высота составляет двести шесть метров, не считая шестиметровой короны. На пятидесяти двух этажах расположено двести двадцать пять квартир премиум-класса с различными планировками и площадью от восьмидесяти до четырёхсот пятидесяти квадратных метров. Разработкой концепции облика Башни занимались специалисты из лучшего международного архитектурно-инженерного бюро, имеющего репутацию инновационной компании по проектированию высокотехнологичных архитектурных объектов!

В здании два вида лифтов. Первые ходят до двадцать пятого этажа, со скоростью три метра в секунду. Время подъёма составляет всего тридцать секунд. Другие лифты поднимаются до пятидесятого, доступного посетителям этажа, в два раза быстрее».

Вдруг прозвучал резкий электронный сигнал и мужской голос добавил:

«Внимание! В виду чрезвычайной ситуации лифты заблокированы! Для подъема и спуска используйте пожарную лестницу, или другие лестничные пролёты. В случае пожара проследуйте на острова безопасности, расположенные на технических этажах, и ждите эвакуации».

Ксюша попятилась и огляделась. На одной из стен она заметила решётку, откуда и говорили женский и мужской голос. Поскольку после важного объявления они замолчали, Ксюша нажала на следующий яркий кружок: «Экскурсия».

«На втором этаже Башни расположен роскошный ресторан!» – опять завела женщина. – «К вашим услугам любимые семейные рецепты или новинки высокой кухни, лишь настроение влияет на ваш выбор! Великолепная кухня ресторана Башни работает для вас в любое время. К услугам резидентов Башни предоставляется профессиональная прачечная. Квалифицированный персонал и современные технологии гарантируют бережное отношение и идеальный результат даже для самых деликатных тканей! Круглосуточно работает консьерж-служба, которая займётся доставкой еды, белья в прачечную, а также курьерскими и другими услугами. Для вашего удобства существует четырёхуровневый подземный паркинг, где вы сможете не только разместить автомобиль, но и воспользоваться услугами шинного отеля и автомойки премиум-класса. На втором этаже расположен детский клуб, магазины, в том числе продуктовый. На четвёртом и пятом этажах вы найдёте фитнес-клуб с восемнадцатиметровым бассейном, СПА-зоной и фитнес-центром, который порадует любителей здорового и активного образа жизни».

Решётка пискнула и на этом сообщения закончились. Дисплей зарябил и, похоже, завис. Сколько бы Ксюша не тыкала на кругляши, голоса Башни больше не повторялись.

Бассейн? Неплохо! Что такое бассейн – Ксюша примерно себе представляла. Подхватив рюкзак, она кинулась вверх по лестнице. Вообще, бегать по этажам ей приходилось много и часто, но Ксюша не жаловалась, ведь просто не помнила мира без лестниц, пустых апартаментов и коридоров. Город за окнами выглядел как зазеркалье, или просто наскучившая картинка.

Ксюша влетела на четвёртый этаж, увидела холл в морском стиле, стойку из голубого мрамора, чёрную панель телевизора и зачехлённые кресла – это и есть фитнес-клуб? Но дорогу к бассейну перекрыла гладкая серая дверь, на которой тёмной краской выведен крупный ромб, внутри ещё один маленький ромб и четыре косых луча.

Сначала ромб показался Ксюше совсем незнакомым, она даже успела отчаяться, но потом вспомнила, какие именно руны учила вместе с Кощеем, и поняла, какого персонажа из сказок ромб обозначает!

– Купала! – громко сказала Ксюша, и дверь отъехала в сторону. Конечно, бассейн мог быть связан только с покровителем всех рек и озёр! За дверью Ксюше открылись просторные раздевалки. Длинные ряды шкафчиков и вешалок с хорошо знакомыми белыми махровыми халатами и полотенцами Ксюшу совсем не интересовали. Быстрее ветра, потряхивая рюкзаком на спине, она побежала между вытянутых скамей и заглядывала то за одну, то за другую полупрозрачную дверь. За первой дверью торчали разные металлические качели с железными гирями на тросах, ручками и пружинами, по стенам лесенки, чтобы ползать и висеть вниз головой. За соседней дверью – душевая комната, её Ксюша сразу узнала. В каждых апартаментах Башни, кроме двух спален и совмещённой с кухней гостиной, было аж целых три туалета, душ и ванная. Но не под душем ведь Ксюша пришла мыться! За третьей дверью – странные прямоугольные столики с дыркой на одном конце и разными тюбиками на тумбочках. В тюбиках давным-давно было налито масло. В плохо закрученных тюбиках оно совсем высохло. За четвёртой дверью – настоящий клад! – большущий, вытянутый зал с рисунками бегунов и прыгунов вдоль по стенам. Поперёк зала натянута сетка, в разных концах висит по щитку с кольцами, на полу мячики всех цветов и размеров. Ксюша не удержалась и с визгом распинала мячи, самыми маленькими она плотно набила рюкзак, а когда вдосталь набегалась и запыхалась, поплелась назад к двери. В следующем зале Ксюшу поджидало именно то, зачем она и поднималась на четвёртый этаж.

В синей воде бассейна яркими бликами отражался свет электрических ламп, по бело-голубым стенам вилась мозаика с гребнистыми волнами. Большущие зеркала величиной с саму Ксюшу размножили её на миллион одинаковых девочек. Все девочки стояли возле блестящих хромированных лесенок в бассейн. Нет, не так: Ксюша стояла одна, возле всего одной лесенки, но впервые Ксюша так подробно и ясно разглядела себя, какие у неё лохматые волосы, как лихо она заткнула за пояс полы бурого от грязи халата, чтобы не мешались ей бегать, какие у неё сбитые коленки и пыльные ноги. Что за домовёнок носится по царству стекла, кафеля, хрома, пластика и плексигласа?

Ксюша сбросила распухший рюкзак, одним махом стянула халат через голову, повернулась, крепко вцепилась в поручни лесенки и задом начала сходить в воду бассейна. Сначала вода показалась ей очень холодной, и Ксюша сразу отдёрнула ногу, но, когда попробовала ещё раз, вода в бассейне удивительным образом потеплела. Ксюша залезла по пояс, но до дна всё равно не доставала, просто окунулась пару разков с головой, побрызгала ладошкой, при этом не отпуская поручня, и поднялась.

Синее море – прямо как в сказке! В Башне есть всё-всё-всё, о чём только мечтаешь! Кладовые-сокровищницы, железные кони на паркинге, каменное солнце с кривыми дорожками, и своё синее море! О чём бы Кощей не рассказывал – всё в Башне сбывалось, стоило только внимательно слушать, находить и открывать.

Мокрая Ксюша юркнула в раздевалку. Грязный халат она оставила у бассейна. Зачем грязный, когда на вешалках висит целая куча чистых? Тут же в раздевалке она яростно вытерлась полотенцем. Изнутри Ксюшу так и подбрасывало! Когда она вернётся в шалаш, обязательно нарисует карту всей Башни, со всеми рунами и дверями, назовёт этажи и отметит схроны, и конечно особенным синим цветом нарисует бассейн. Ксюша пообещала сама себе, что будет приходить в бассейн каждый день! Но в раздевалке вдруг вспомнила, что кроме грязного халата оставила у воды свой рюкзак, а в рюкзаке: разноцветный кубик, бумага для рисования, яркие мячики, мармеладные мишки и связка сосисок, и целая тонна свистулек! Отшвырнув полотенце, Ксюша побежала обратно к бассейну, сцапала рюкзак и сразу проверила поклажу внутри, а когда подняла глаза, то увидела за окном человека.

Ксюша так и замерла с рукой в рюкзаке. Человек стоял на крыше старого дома на другом конце площади и смотрел на Башню. Ксюша подступила к окну, с четвёртого этажа ей хорошо было видно внимательного наблюдателя. Человек с ног до головы закутан в грязное тряпьё, на голове шарф и шапка, так что осталась одна узкая полоска для глаз. Человек стоял и смотрел, не шевелился, но именно он пробил трещину в зазеркалье.

Снаружи есть люди, как Ксюша! Не из сказок и не из картинок, а настоящие люди! Она подняла ладонь и помахала человеку.

Откуда ей знать, что снаружи плексиглас непроницаем, жизнь и свет внутри чёрной Башни никто из городских видеть не может. Человек не ответил и через пару секунд ушёл с крыши. На его место прилетели четырёхкрылые птицы, они хищно покружились над зданием и умчались обратно к короне запретного небоскрёба.

*************

– «Съем-ка я хоть этого львёночка!». «Не тронь, Иван-царевич моего львёночка!», – просит львица. – «Я тебе ещё пригожусь!». Так и пошёл Иван-царевич голодным. Видит царевич дом Бабы-Яги стоит, вокруг дома двенадцать шестов, на каждой по человеческой голове, кроме последнего. Вышла Баба-Яга навстречу к Ивану. «Здравствуй, бабушка!» – говорит ей Иван. «Здравствуй, Иван-царевич» – отвечает Яга. – «По своей воле ко мне пришёл, или по нужде какой?». «Пришёл заслужить себе коня волшебного!». «Хорошо, если пастухом три дня проработаешь и ни одну кобылицу мою не потеряешь, подарю тебе коня волшебного. А если нет, то не обессудь: будет твоя голова торчать на последнем шесте». Царевич согласился, Баба-Яга его накормила, напоила, и приказала за работу приниматься. Только выгнал царевич кобылиц в чистое поле, задрали кобылицы хвосты и на все четыре стороны разбежались. Заплакал Иван-царевич, сел на камень и уснул с горя. Прилетела к Ивану заморская птица и будит: «Вставай, царевич! Кобылицы дома!». Вернулся царевич к Яге, та кричит на своих кобылиц: «Чего вы домой вернулись?». «Как же нам не вернуться,» – отвечают те, – «если налетели птицы со всего света и чуть глаза нам не выклевали!». «Ну, завтра по лугам не скачите, а спрячьтесь в лесах!» – велела Баба-Яга. Но из леса кобылиц Ивану собрала львица. На третий день кобылицы спрятались в море, так что только одни головы над водой торчали. Помог Ивану пчелиный рой. На прощание пчелиная матка сказала: «Как вернёшься к Бабе-Яге, Иван-царевич, на глаза ей не показывайся, а пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там в навозной куче паршивый жеребёнок валяется, забирай его, и в глухую ночь уходи». Послушался Иван-царевич, нашёл ночью жеребёнка, оседлал его и к огненной реке поскакал, переехал по Клиновому мосту на другой берег, а мост за ним истончился. Утром проснулась Баба-Яга, хотела Ивана-царевича съесть, но ни его, ни жеребёночка не нашла. Рассердилась Баба-Яга и помчалась в погоню. Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом следы заметает. Хотела проскакать по Калиновому мосту, но тот под ней подломился. Упала Баба-Яга в Пекло и сгорела заживо. Иван-царевич откормил жеребёнка, вырос тот в сильного волшебного коня. Поехал царевич на этом коне за Марьей-Моревной, забрал жену из плена и поскакал прочь. Кощей с охоты домой возвращается, конь под ним спотыкается. «Чего ты, кляча худая, спотыкаешься, или чуешь какие невзгоды?». «Иван-царевич приезжал, Марью-Моревну увёз». «Можно ли их догнать?». «Кто знает! Теперь у Ивана-царевича конь волшебный». Рассердился Кощей и всё равно догнал Ивана-царевича, соскочил на землю, хотел изрубить, но волшебный конь ударил Кощея копытами и убил. Марья-Моревна села на Кощеевого коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они по гостям – сначала к ворону, потом к соколу и орлу. Куда не приедут, везде красоту Марьи-Моревны нахваливают, добра и детей им желают. Как вернулись Иван-Царевич с Марьей-Моревной к себе домой, так стали жить долго и счастливо.

Конец сказки Кощей рассказал спустя год после побега Ксюши на первой части. Ей самой захотелось узнать, что случилось с Иваном-царевичем, что там за огненной рекой и какие ещё бывают чудовища. Но на уроке Ксюша слушала сказку вполуха, больше смотрела в окно и вялой рукой рисовала в тетрадке лошадиную голову.

– Что с тобой? Плохо себя чувствуешь?

Ксюша отвлеклась от старого города и мутно посмотрела на воспитателя.

– Да так… просто грустно.

– А кому ты вчера махала?

Ксюша даже не удивилась, что Кощей знает, только пожала плечами.

– Хочешь выйти? Видела дверь внизу? Пробовала открыть?

Ксюша замотала головкой. В глубине души она конечно хотела, но тот закутанный человек... Почему он ей не ответил? Зачем так пристально смотрел на их Башню? За что четырёхкрылые птицы хотели его заклевать?

– Тебе пока нельзя в город. В нём очень опасно, и люди в городе живут… плохие. Однажды очень-очень захочется, и тогда я тебя отпущу, но не раньше шестнадцати лет.

– А сейчас мне сколько?

– Двенадцать. Взаперти ты проживёшь ещё четыре года, но мы потратим это время не зря.

– Я-ясно. А если я не хочу выходить, можно мне навсегда тут остаться? – устало протянула Ксюша руки и туловище на прохладной крышке стола.

– Знаешь что, иди спать, – посмотрел на наручные часы Кощей. В половину второго их урок продолжался не более получаса. Ксюша тяжело поднялась, собрала мятые тетрадки в рюкзак и поплелась к двери.

– Радогост… – сипло сказала она, собираясь выйти из столовой. Волшебное слово не обязательно было кричать в полный голос. Да и волшебное ли оно? Кругом электроника, микрофоны, голосовые замки. И Кощей, наверное, увидел, как она махала рукой, через какую-нибудь электронику. Почему же тот человек не помахал ей в ответ?..

*************

Как бы снова не заболела. Не хотелось потрошить армейские аптечки и подбирать подходящую дозу лекарств. Разве они могут болеть? Максим не болел, но ведь все в их поколении очень разные, в этом и смысл. За последние два года Ксюша сильно вытянулась, хотя сама этого не замечала. Халат на ней больше не болтался, как на ребёнке, и не волочился, хотя она всё ещё носилась по Башне как шестилетняя. Где та рассудительность и взрослый ум, которые он отмечал у Максима? Нет, двух этих детей нельзя сравнивать. И всё-таки Кощей сравнивал, и будет сравнивать, чем дальше, тем больше, пусть они разнополые, разнохарактерные, разновозрастные... разные.

Урок кончился раньше обычного, и Кощей мог вернуться к делам. Он поднялся на сорок восьмой этаж, прошёл по тропической оранжерее, здесь на плечо сел Гавран. В лаборатории Кощей надел плотный халат и спрятал волосы под шапочку. Сегодня предстояло работать в перчаточном боксе с инертной атмосферой. Загрузив образцы химикатов в шлюзовую камеру, Кощей несколько раз провёл вакуумирование при последовательном нагнетании аргона. Индикаторы на панели показывали остаток кислорода в боксе всего в две целых и две десятых пи-пи-эм. Пи-пи-эм соответствовала одной миллионной доле всего объёма герметичного бокса. Фактически, аргон вытеснил из камеры кислород и создал внутри нужный вакуум. Кощей запустил руки в перчатки и приступил к работе с измельчёнными пирофорными веществами: пересыпал светло-серые порошки, добавлял реагенты и смешивал дозы.

Ксюше стало плохо после купания, она простудилась. Да, наверняка простудилась. Вчера такая весёлая, сегодня ослабшая, наверное, у неё температура – это явный симптом. Больше всего раздражает отсутствие диагноза. Конечно, следовало хотя бы пощупать ей лоб. Но он и так заботится о ней больше, чем следует. Он вообще не должен к ней прикасаться, иначе она не разовьётся в необходимую личность. Самое тяжёлое впереди, а сопли – это лишь сопли, переживёт. Во всём виноваты уроки, три часа дневных занятий установили между исследователем и объектом исследования личную связь, столовая – это их общее информационное поле. Ошибка на первом же этапе проекта. Может быть удастся как-нибудь автоматизировать её обучение? Оставлять в столовой проигрыватель, самому не выходить из лаборатории? Нет, исключено! Нужен контроль: разгром на складе ясно показывает, что…

Бокс заволокло серым облаком, Гавран испуганно каркнул. Кощей выругался, хотел выдернуть руки из перчаток и продуть камеру. Он слишком задумался, и два порошка, которые не должны были смешиваться, случайно смешались! Но тут внутри бокса перевернулся ещё какой-то контейнер, серое облако начало странным образом развеиваться, редеть и оседать крупными белыми хлопьями. Все колбы и инструменты густо засыпало химическими осадками, но произведённый эффект крайне заинтриговал Кощея. Он начал смешивать разные порошки и реагенты, пытаясь повторить рассеивание серого облака, и настолько увлёкся, что о больной Ксюше вспомнил, только когда за окнами лаборатории сильно стемнело.

Кощей нехотя снял халат и шапочку, вытер руки и, всё ещё погружённый в свои мысли о порошках, прошёл в аппаратную. Рядом с чёрными шкафоподобными серверами Башни находилось рабочее кресло оператора наблюдения. Двенадцать дисплеев перед креслом показывали чёрно-белые картинки с видеокамер. Снаружи и внутри Башни было установлено несколько сотен подобных устройств. Кощей сел за дугообразный стол, постучал по кнопкам клавиатуры и вызвал изображения с видеокамер внутри апартаментов Ксюши.

Сначала они с Гавраном осмотрели первую спальню, где на двухместной кровати громоздился шалаш. Но в шалаше Ксюши не было. Во второй спальне по всем стенам висел пёстрый ковёр из рисунков, в гостиной была устроена пещера из перевёрнутой мебели, тоже пустая. Рюкзак валялся возле пещеры, а без рюкзака Ксюша, наверное, не пошла бы путешествовать по небоскрёбу, ведь всегда искала что-нибудь интересное.

Кощей поднялся, Гавран беспокойно заёрзал и захлопал крыльями у него на плече. Двадцать этажей вниз Узник проходил обычно минут за пять-шесть, но на этот раз сбежал по лестнице гораздо быстрее. Он не привык стучаться где-нибудь в двери и сразу зашёл в Ксюшины апартаменты. Под ногами захрустели упаковки от сухих пайков, скомканная бумага, раскатились гильзы и мячики. Кощей разворошил пещеру, откинул одеяла и заглянул внутрь шалаша. На серых от грязи простынях было только свежее красное пятнышко – Зверёныш опять поранилась каким-то осколком.

– Ксения! – грозно окликнул Кощей. Тишина. Но в этой тишине Узник наконец-то разобрал шипение воды в душевой. Кощей ворвался туда и замер возле порога. Под горячими струями душа сгорбилась и дрожала Ксюша. Одной рукой она упиралась в кафельную стену, другой держалась за живот и плакала. По внутренней стороне бёдер текли и смешивалась с водой маленькие капельки крови.

*************

Она спустилась в воду бассейна, но крепко держалась за поручни лесенки возле бортика. Вода вновь была сначала холодной, но потом потеплела. Ксюша окунулась пару раз с головой, а после ей захотелось отпустить поручень и немного поплавать. Ксюша оттолкнулась ногами от последней ступеньки. Ей представлялось, что вода сразу подхватит её, как венок Костромы, и понесёт по поверхности, но Ксюшу сразу потянуло ко дну, как тяжёлый мешок с мукой. Она испуганно задрыгала руками и ногами, вода залилась в рот, нос и уши. От страха Ксюша крепко зажмурилась и задержала дыхание. Так не хотелось тонуть, как в шкафу у мамы! Каждая секунда без воздуха сдавливала лёгкие и жгла горло, но продлевала ей жизнь. Когда же стало совсем невмоготу, Ксюша сделала отчаянный вдох, но вместо воды в грудь влился свежий воздух.

Она проснулась, но не на дне бассейна, а в чистой кровати. На тумбочке светился ночник, дверь в спальню слегка приоткрыта, из гостиной доносятся голоса. Голоса? Кто-то включил в Башне проигрыватель?

Нет, один голос – точно Кощея, а вот второй… Ксюша выбралась из-под одеяла, и тут её поджидал первый сюрприз: вместо обычного банного халата на голове тело, на ней была длинная ночная рубашка в мелкий цветочек, а под рубашкой трусы. Ксюша ощупала себя со всех сторон и пошлёпала к двери. Голоса продолжали бубнить, она выбралась из спальни в коридор и осторожно прокралась к гостиной. Послышался мелодичный смех. Ксюша выглянула из-за угла и увидела в гостиной Кощея, в домашних штанах и футболке, а рядом с ним за столом тётку с волосами шоколадного цвета и в тонком тёмно-красном халате. Тётка сидела не как все обычные люди сидят, а чуть вполоборота к Кощею, на краешке стула, заложив нога на ногу и покачивая домашней туфлей. Вместе с Кощеем они пили чай из больших кружек, на кухонной плите дымился чайник, плёнка с мебели содрана, все торшеры включены, под потолком крутится вентилятор, в гостиной пахнет едой вместо пыли.

Кто эта… шоколадно-красная женщина? Как она проползла в Башню? Или Ксюша не отыскала её квартиру, когда бегала по этажам?

– Знаешь, я не видела его уже… сколько? Тридцать четыре года – вот сколько! – продолжала женщина разговор с того места, на котором подошла Ксюша. – Он ушёл из семнадцатого убежища в дикари, и больше от него ни слуху, ни духу. А какой был умный мужик! Его съели, наверное. Точно съели, как только заговорил с дикарями о генетических сдвигах!

– Такого не съешь, подавишься. Он сам кого хочешь съест. Помнишь, когда на твой день рождения он высказал гипотезу абсолютного каннибализма? – Кощей как всегда избегал смотреть в глаза собеседнице.

– Не вспоминай, блевать тянет. Да и дней рождений мы сейчас не отмечаем. Глупо это как-то в Арктиде… Всё-таки я никогда не пойму, что их толкает уходить из убежищ на полевую работу? Мы в безопасности, среди своих, обеспечены на полвека вперёд. А что снаружи? – незнакомка небрежно махнула в сторону окон. – Пустошь, грязь, деградация, веруны. Нет, милые, я не из Робинзонов, и не из апостолов, чтобы тосковать по «настоящей жизни» и уходить «в люди». Мне всегда нравилось на своём месте. Не того ты человека нашёл, чтобы три дня трястись на скотовозе в Башню. И ради чего? Ты же не одну учёную степень имеешь, биолог, не мог заранее объяснить девочке, что такое менструация?

– Дело сложнее, – спрятал глаза Кощей, когда отпивал из кружки. – Я забыл, кто она, не учёл особенностей воспитания, забыл, что дети взрослеют, забыл, что они не колбы из лаборатории и без присмотра не могут, забыл, что у меня в Башне вообще есть ребёнок.

– Подросток.

– Хорошо, подросток. Она ведь появилась у меня слишком внезапно. Сначала я вовсе не знал, что с ней делать.

– Отправил бы к нам, за чем дело стало?

– Собирался.

– Ну, и чего не отправил? В Арктиде уйма старых шизофреничек – на лицо тридцать лет, по паспорту сотня с хреном – залюбили бы до смерти!

– Не нашёл времени. Пока реанимировал, пока подращивал, пока решал накопившееся проблемы… потом, хлопот она не доставляет, только если заберётся куда-нибудь или заболеет. В остальном – вполне самостоятельная особа.

– Что, одиночество заело? Ягиню себе решил вырастить? – фыркнула гостья. – Знаешь, а не зря взялся! Даже когда она спит – настоящая раскрасавица! Ножки длинненькие, бровки чёрненькие. Они ведь все миленькие ангелочки, правда с зубками.

Ксюша не всё поняла, но ей стало приятно. Никогда прежде её красоту никто не оценивал! Да и сама гостья выглядела ничего себе: Ксюша бы от такого красного халата не отказалась!

– Хватит, Белла, не смешно, ни капли, – мельком посмотрел Кощей на собеседницу.

– Да, смешного тут мало, – вполне серьёзно ответила Белла. – Ты ведь тоже не Робинзон, Эдик, зачем тебе Пятница? Заперся в Башне, какие мысли у тебя в голове – никто не знает, всё исследуешь, интригуешь, сам политик, колдун; одичал, зарос как шаман, перья птичьи, вон, в волосы заплетаешь, но к людям в пустоши ни ногой. Это тебя после Максима так развезло?

– Максим умер. Давно, – мрачно сказал Кощей и потемнел, Белла задела его за больное. – Максим умер из-за людей, но и ради людей, когда пробудил в себе чувства. А мы в Арктиде что, уснули? Легко говорить: «Жизнь снаружи – сплошная тьма, деградация, настоящий мир рухнул!», а мир поднялся и ползёт – на коленях, на четвереньках, но только в Арктиде время застыло! Кто в поле работает, тот видит: старое не вернуть, но строится новое, по-особому. До Второго Мора, возьми, политики не было, грызлись между собой, каждая община сама по себе выживала, а теперь в Крае есть полисы власти, идеи, общины объединяются – вот тебе и фундамент для нового мира. Сидеть по убежищам и твердить, что всё вокруг чёрное, ничего не построишь – всё равно что как страус прятаться головой в песок.

– Выходит, я страус, по-твоему? – засмеялась Белла и спела песенку. – «Я страусё, я страусё, я робкий страусёнок!». Всё равно, зря ты меня пригласил. Из меня плохая нянька. Детей у меня своих нет и не будет, возиться с ними я не умею и не хочу. Протеомикой, знаешь ли, без меня в Арктиде никто не займётся, я последний специалист. Пригласил бы к себе какую-нибудь бабку из местных. Что у тебя по деревням мало шпионов рассажено? Взяли бы и нашли! Скоро Зима, если выпадет снег, начнутся морозы, то обратно я в тринадцатое убежище не попаду до весны. Да что там до весны, считай до самого лета! Извини, Эдик, но до лета сидеть в твоей Башне я не собираюсь. Мне тут голову, между прочим, едва не прострелили – слишком дурные воспоминания.

– Чужим нельзя в Башню. Да и в Арктиде я ни в ком настолько не уверен, как в тебе.

– О, доверие – ценю.

– Не смейся. Сколько нас осталось из тех, кто стоял у истоков Арктиды? Ты, Марина и я – вот и всё, пожалуй. Побудь с Ксенией хотя бы пару недель, – Узник впервые сосредоточил утомлённые глаза на Белле. – Меня начинают терзать лишние мысли. Знаешь, бывает, ты ошибаешься во время эксперимента, делаешь что-то неправильно, но несмотря на оплошность эксперимент развивается положительно, ошибка превращается в нестандартный подход. Когда Ксюша заболела, да ещё эти месячные проклятые… Мне нужен ещё один наблюдатель, кто сделает правильный вывод из новых данных и скорректирует ход эксперимента.

– Она ведь живой человек, Эдик, – заметила Белла. – Боишься неожиданностей от подопытных? А ведь один из этих подопытных неожиданно предсказал тебе предательство Марины и Раскол, если не помнишь. Ну, да бог с тобой, у тебя что ни человек, то фигура.

– Ксюша не просто фигура. Она из саркофага с кодом «НО».

– Ты серьёзно? Значит она правда, как Максим… – задумалась Белла.

– Нет, они совершенно разные.

– Всё равно, тебе сильно повезло, что не «ДВ»: не зарежет и не съест тебя, когда вырастет. Откуда вообще взялся саркофаг с Повелительницей в этом тошнотном городе? Они ведь все были в лаборатории Марины. Сколько их там, двадцать два?

– Двадцать три. Призрак, который должен был доставить саркофаг в убежище, зачем-то остался здесь, двадцать лет прожил с контейнером в подвале, непонятно, чего хотел. Наверное, подключил генератор к системе жизнеобеспечения, но потом с местными что-то не поделил. Его убили, когда он почти приволок саркофаг к моему порогу.

– Двадцать лет в подвале? Вот чокнутый! Хотя, одним сумасшедшим Робинзоном больше, одним меньше – ничего удивительного. Грибы Сперанского на людей, что ли, так сильно влияют? Интересно, что бы сказала наша дорогая Марина, узнай, что одна из Повелительниц у тебя?

– А ты не догадываешься? Даже в шутку такого не говори. Марина пошла бы штурмовать Башню и громить здесь всё к чертовой матери. У неё до сих пор дым из-под рёбер идёт после выстрела Ярослава, и всё из-за Серого Повелителя. Марина не должна узнать, что ещё один Повелитель прячется в Башне.

– Давай, утаи что-нибудь от предсказательницы будущего, – иронично заявила Белла. – Признаться честно, я бы её своими руками удавила: холодная, мерзкая стерва, совершенно поехавшая! Когда меня тут в серверной к стенке прижали, вмиг поняла, на что способна Мариночка ради своих интересов! Хорошо бы всё Чёрное Солнце запереть в забранной ими части Арктиды, чтобы они там как пауки в банке друг друга передавили! Кстати, не узнал, где Марина сейчас?

– Пропала на двадцать лет, или как она выражается: «На двадцать Зим». Скорее всего работает где-нибудь дикарём, в какой-нибудь тёмной норе у своих выродков. Пока не получилось напасть на её след в Истоке, от полевых агентов тоже никаких новостей. К волкам в логово так просто не спустишься. Подземники всегда были надёжным прикрытием и охранниками для Марины.

– А что скажешь о Поднебесье? По-моему, Чёрное Солнце засиделось на западе. Что если подловить их, пока они расслабились?

– Тихо, – прижал палец Кощей к губам и кивнул в сторону коридора. Белла обернулась и поглядела прямо на Ксюшу.

– Лапочка, ты не спишь?

Ксюша молчала. Гостья была первым человеком в Башне, кроме Кощея конечно, кого она встретила. Белла легко поднялась из-за стола, и подошла к Ксюше так, как никто не подходил. Бёдра у неё виляли, как колёсики роботов! Халат под светом торшеров переливался на Белле, как алая ртуть.

– Надо здороваться, когда к людям выходишь, – наклонилась Белла и подала Ксюше руку. – Здравствуй, меня зовут Белла.

Ксюша спрятала свои руки за спину. Губы у Беллы были красные-красные, как халат, сиропом, наверное, измазанные… Глаза коричневые, как шоколадка, ресницы длинные и пышные, как листья у пальмы, а волосы завивались на концах, как выдранная из кресла набивка. А ещё от Беллы сильно пахло яблоками и цветами.

– Лапочка, ты чего, язык проглотила? – с шутливой строгостью поинтересовалась Белла. Ксюша не глотала язык, просто не понятно, чего говорить, потому она предпочла сбежать обратно в спальню.

Если бы в этой спальне была пещера из перевёрнутой мебели, Ксюша надёжно бы спряталась. Но в чистенькой спальне была только кровать, и Ксюша заползла под неё.

– У тебя пятка торчит, – сказала Белла, только вошла. Ксюша тут же подтянула ногу. Белла немного потопталась возле кровати, а потом плюхнулась сверху. Придавленная Ксюша тоненько завизжала.

– А ну, вылезай! Или думаешь, я в пылищу за тобой поползу, Зверёныш? Вылезай сейчас же! – поддавала задом на кровати Белла. Ксюшу так и распирало от смеха: её поймали, как глупого робота!

– Ага, я смотрю ты уже выздоровела, и температура прошла? – Белла уронила руку с постели. Ксюша заворочалась и запыхтела в узком пространстве, пытаясь подползти поближе и сцапать руку с накрашенными ногтями. Рука оказалась коварной приманкой! Белла сама схватила Ксюшу за запястье и потянула в комнату, но та немедленно вырвалась.

– Ну всё, вылезай! Девочкам в твоём возрасте не пристало вести себя, как пятилеткам! Если не будешь слушаться, я соберу вещички и сегодня же уеду домой. Живи тут с хмурым дядькой Кощеем и ворчливым старым вороном!

Белла встала с кровати и решительно направилась к двери.

– Не уходи, Белла, постой! Подожди меня! – отчаянно запротестовала Ксюша и, покряхтывая, выбираясь из-под кровати. Роботы уборщики, конечно, заглядывали под кровать, но на голову и ночную рубашку Ксюши нацепились лохматые клочья пыли.

– Вы только гляньте! – всплеснула руками Белла. – Ну какой же ты не Зверёныш, если в пять минут вымазалась, как кошка в печной трубе! Сейчас мы пойдём мыться, потом я покажу тебе шмотки, которые насобирала для сироты-голодранки в Арктиде! Ну, чего смотришь, как Маугли на кантилевер? Тётя Белла подарки тебе привезла!

*************

Мыться они пошли вместе. В душевой кабинке Ксюша впервые увидела взрослое тело: большую упругую грудь Беллы, узкую талию и широкие бёдра. Со своим худеньким и плоским как доска телом, конечно же, не сравнить. С шутками, да прибаутками, Белла завлекла её под горячие струи душа, пусть Ксюша очень не привыкла, что кто-то к ней прикасается, трёт и щекочет. Из-за этого она вжимала голову в плечи, хихикала и отворачивалась, не зная, куда себя деть от чужих рук.

Как выяснилось, вся затея с мытьём устраивалась неспроста. Когда они вытирались махровыми полотенцами, Белла объяснила Ксюше, что значит для девочки расти и взрослеть. Новые знания раздавили Ксюшу, будто робота под кадушкой. Раньше она голышом бегала перед Кощеем, а теперь выяснилось, что даже при Гавране голышом бегать нельзя, потому что он мальчик, и «приличные девочки так себя не ведут».

Белла вывела обалдевшую Ксюшу из душевой и посадила её расчёсываться перед зеркалом. Пока они мылись, Кощей ушёл, но Ксюша это не сразу заметила. Её заставили раздирать однорядной гребёнкой свои спутанные тёмные волосы. Белла легко расчесала свои шоколадные локоны круглой шипастой расчёской. Гребёнка застряла в волосах Ксюши, она принялась стонать и просить у Беллы её расчёску, но Белла не дала, потому что «у каждой девочки свои вещи», зато помогла Ксюше расчесаться гребёнкой. Потом Белла начала красить себе губы помадой, подводить свои глаза карандашом и румяниться плоской круглой подушечкой. Ксюша открыла рот, долго смотрела на это волшебное действо, и, немного погодя, сама потянулась к флакончикам и коробочкам, но тут же её шлёпнули по руке.

– У каждой девочки свои вещи, – повторила Белла. – Тебе рано. Косметика – дело взрослое и личной гигиены, к тому же большая редкость по нынешним временам. Не умеешь – не берись.

– А ты научишь меня? – с придыханием заёрзала Ксюша на стуле.

– Если ты будешь приличной девочкой: будешь слушаться, будешь весёлой и милой, будешь заботиться о своих вещах, о чистоте, тогда в следующий раз, когда я приеду к вам в гости, обязательно привезу тебе битком набитую косметичку со всякими штуками. Станешь самой красивой принцессой во всей Башне!

– Хочу быть королевной, как Марья-Моревна!

Белла бросила на неё быстрый взгляд, словно Ксюша сказала ей что-то плохое.

– Вижу, Эдик всё-таки занимался твоим воспитанием, многое рассказал.

– А Эдик – это… Кощей?

– Кощей – это его прозвище, позывной бывший. Он тоже человек, прекрасный учёный, хотя не сказать, что во всём прекрасный кавалер. Знаешь, лучше не зови его Эдиком – он отвык, и терпит такое обхождение только от самых близких друзей, кто знал его до…

Белла несколько раз поджала накрашенные губы, поправила волосы перед зеркалом и не договорила.

– Так ты обещаешь меня слушаться?

Ксюша закивала так, что чуть голова не отвалилась. Легко было выбросить «Эдика» из этой самой головы, тем более что она оказалась забита мыслями о тюбиках и флакончиках с драгоценной косметикой. Белла велела ничего не трогать возле зеркала и вышла из спальни. Вернулась она с большой сумкой. Ксюша нетерпеливо болтала ногами на стуле. Когда стало ясно, что в сумке подарки, Ксюша соскочила и принялась бегать и подпрыгивать вокруг Беллы, как солнечный зайчик.

Они разбирали и примеряли всё, что привезла с собой Белла: летние платья, блузки и гольфы, зимние свитера, леггинсы, джинсы, ночные сорочки, бельё. Сумка Беллы стала для Ксюши настоящим сундуком с сокровищами. Ксюша не отличала, что новое, а что поношенное, какие вещи ей впору, а что слишком просторно. Некоторые футболки и вовсе болтались на ней, как парус на мачте в штиль, но даже такие наряды вызывали у Ксюши буйный восторг.

Белла по пути объясняла ей, что с чем и когда надо носить, как чередовать, словом, устанавливала в Башне новый порядок моды. Потом наступило время причёсок и бижутерии: заколок, браслетов, колечек и бус. В виде исключительной милости Белла пару раз пшикнула на наряженную и причёсанную Ксюшу из гранённого флакончика. Ксюша тотчас запахла яблоками и цветами, как Белла!

Ксюша смотрела на своё отражение в зеркале и не узнавала, кто это там? Девочка в кремовом платье с плиссированной юбкой, белых чулочках до коленок и розовой заколкой в зачёсанных волосах.

– Гораздо лучше, – обняла её за плечи Белла.

– Ага! – повернула голову Ксюша. Ничего душевнее этого «Ага!» она просто вымолвить не могла.

– Запомни – так выглядят хорошие девочки. В грязных обмотках ходят только дикарки. Если не хочешь стать снова Зверёнышем, следи за собой, прибирай свои комнаты, стирай вещи вовремя и клади их на место. Кое-какие наряды я отложу в шкаф отдельно: не надевай их, пока не подрастёшь.

Ксюша кивала на всё, что говорила ей Белла, охотно меняя свою дикую жизнь на наряды из сумки и покровительство старшей подруги. Оказалось, что быть хорошей девочкой – это не только одеваться красиво и следить за чистотой. Хорошие девочки не ковыряются в носу, не сидят сгорбившись, не раздвигают ноги как «пацанята», ходят с приподнятой головой и расправленными плечами, не визжат и не хрюкают, не кусаются, не грубят, когда им перекалывают заколку, и не бегают так, что задирается юбка. А главное – хорошие девочки говорят со всеми тихо и приветливо, и не кричат из другого конца коридора, как только покажется их подруга.

К ужину Белла тоже принарядилась, хотя её платье было значительно скромнее и проще, чем Ксюшино – тёмно-вишнёвое, длинной до середины бедра, с брошью-цветком на груди. А обувь… Ксюша никогда не видела туфель на шпильке! Как на таких иголках вообще можно ходить? Но от цоканья туфель по коридору у Ксюши заколотилось сердечко! Белла стала высокой-высокой, хотя и до этого была вовсе не малорослой. Так они вместе, наряженные и надушенные, пошли в столовую: Ксюша хвостиком, а Белла, как вишнёвая царевна, расправив плечи и не оглядываясь на Ксюшу, шла впереди. Но на ступеньках царевна подсдулась. Спустя всего пару пролётов, она недовольно стянула туфли.

– Как вы тут ходите? Я думала, Эдик хоть лифты включил! Пятьдесят два этажа и всё пёхом! Это же обалдеть!

– Так сейчас только три этажа вверх подняться, – удивилась Ксюша. В своих сандалиях она тоже не привыкла ходить, но, если что, могла бегать. Но даже маленькая слабость Беллы в глазах Ксюши была обращена в достоинство. Приличным дамам не пристало ходить по лестницам, а надо разъезжать на лифтах!

Но возле входа в столовую, Белла ещё раз ударила в грязь лицом. Она забыла, каким словом открывается дверь! Ксюша громко сказала: «Радогост!», и они зашли внутрь. Кощей сидел в своём кресле и подкармливал ворона. Старый Гавран боком поглядел на гостей, хрипло каркнул и клюнул кусочек мяса из рук хозяина. Кощей и того меньше удивился нарядам Ксюши и Беллы.

– Когда женщины входят, воспитанные мужчины встают, – упрекнула Белла и села за другой конец стола. – И убери ты свою мерзкую птицу. Вороны – падальщики, на них куча заразы.

– Гавран здесь на тех же правах, что и я, – негромко обронил Кощей. Ксюшу так и распирало узнать, как ему её новое платье? Она не спешила садиться, а поворачивалась то одним боком, то другим, картинно отставляла ножку в чулке, махала юбкой.

– Ксения, сядь, – потребовала Белла. Ксюша разочарованно плюхнулась на соседний с подругой стул.

– Плечи, Ксения, – напомнила Белла, и сама выпрямилась, будто на троне. Круговым движением пальца по поверхности стола, она вызвала светящееся меню.

– Чем угощаешь? – спросила Белла у Кощея.

– Заказывай всё, что хочешь. Почти всё есть.

– О-о, и шоколадно-ореховые бисквиты? Хочу! – улыбнулась Белла, а потом обратилась к Ксюше. – Хочешь бисквит, лапочка?

Ксюша очень хотела бисквит, пусть и не знала, что это такое! Пальцы Беллы с накрашенными ногтями быстро и ловко пробегались по пунктам меню и нажимали на массу иконок.

– Семь лет, Эдик, пока я не навещала тебя, больше всего я скучала по этому чувству. В нашем убежище даже трети запасов нет, которые есть у тебя в Башне. Конечно, ещё не голодаем, но десерты только по воскресеньям. Комендант велел растягивать даже обычную пищу. Мясо только по средам.

– Заведите себе грибницу, – посоветовал Кощей и отпил самой обычной воды из стакана. Он не шутил, но Белла от души рассмеялась.

– А всё-таки ты скупердяй! Знаешь, как о тебе говорят? «Жрёт в три горла, пока мы овсянку с макаронами доедаем!». Нет, чтобы предложить часть запасов из основного хранилища для пополнения наших.

– Это комендант попросил?

– Нет, общественная инициатива. На голосование, как ты любишь, правда, не выносили, – ответила Белла и завершила заказ. Некоторые иконки она перекинула по столешнице к Ксюше. Перед ней и Беллой из-под гладкой поверхности стола выступили тарелки со сливочным супом, жаренным мясом, ананасами и персиками в сиропе, несколько овощных салатов, нарезанная дольками ветчина, корзинка с пирожными, мармеладный домик под сахарной пудрой, мороженое в хрустальных вазочках и тот самый орехово-шоколадный бисквит. Еды было столько, сколько бы Ксюша никогда в жизни не съела, да и Белла, наверное, тоже.

– Стол должен радовать глаз, – легко отмахнулась подруга на удивлённый взгляд Ксюши. – Не каждый день хозяин Башни принимает гостей.

– Запасы Башни необходимы на случай чрезвычайных ситуаций в Арктиде. Можешь считать небоскрёб последней линией обороны, как донжон в замке. При необходимости Башня продлит нашу благополучную жизнь ещё лет на тридцать. За это преимущество Двоеверие в своё время пролило не мало крови. Я понимаю, Изабелла, что ты сильно рисковала, чтобы мы сейчас здесь сидели и разговаривали, но последние двадцать лет я каждый год защищал Башню от нашествия бандитов. Все ваши неудобства в убежищах – плата за безопасность. Но, даже когда запасы закончатся, всем сразу я не помогу. Возможно, что и тринадцатому убежищу придётся перейти на грибы Сперанского.

Ксюша понимала Кощея через слово, но Белла слушала его строго, как будто собиралась ругаться. Строгость не шла к привлекательному лицу подруги. Но и ругаться Белла не стала, а просто пожала плечами.

– Девочке нужны свои вещи и личное пространство, – заявила она, подцепляя вилкой кусочек жаркого. – Хватит жить по принципу: «Всё вокруг народное, всё вокруг моё». Я бы посоветовала тебе удалить из её апартаментов все видеокамеры. Она взрослеет, а взрослой девушке будет неприятно знать, что за ней подглядывают. Кроме того, ты должен научиться уважать её право на личную жизнь и входить в квартиру Ксении только после стука или звонка.

– В этой Башне все двери для меня открыты, – сказал Узник. Ворон поддержал его громким карканьем. – Что касается личных вещей: всё, что ты привезла и подарила – это Ксюшино. Всё, что она берёт в Башне – это моё. Я разрешаю брать, что понадобится, за исключением вещей с сорок восьмого этажа и выше. Запрещено также бессмысленно портить мои вещи. В остальном Башня в полном распоряжении девочки, но только по моей воле. Камеры нужны для безопасности. Когда между двумя людьми существуют преграды в виде сотен лестниц и десятков этажей, будет не лишне знать, как Ксюша без меня поживает.

– Ты правда считаешь её своей собственностью? – Белла недобро постучала вилкой по краю тарелки.

– Ксюша, принеси мне рюкзак, – вдруг попросил Кощей, не сводя с Беллы глаз.

– Мой рюкзак? – не поняла Ксюша.

– Принеси мне мой рюкзак, – повторил Кощей, особо выделив слово «мой».

– Дай ребёнку поесть, – раздражилась Белла.

– Неси, или я выгоню Беллу завтра же утром, – стальным голосом отчеканил Кощей. Белла опешила, а потом разъярилась.

– Вот как?.. – прищурилась она и стиснула вилку. Предчувствуя бурю, Ксюша соскочила со стула и бросилась за рюкзаком. Не прошло и пяти минут, как она вернулась из апартаментов, запыхавшаяся, но с пыльной поклажей в охапке.

Потёртый вид рюкзака как будто выдавал всё дикое прошлое Ксюши, хотя пыльным и старым он стал задолго до того, как попал к ней. Кощей взял рюкзак и высыпал на обеденный стол содержимое. Среди богатств Ксюши оказалось не так уж много интересного: огрызки цветных карандашиков, три теннисных мячика, ворох изрисованной бумаги, гильзы, обглоданные резинки от роботов, одна коробочка недопитого сока и пёстрый кубик. Ксюша стояла возле Кощея, словно и правда нашкодила, а Узник бесцеремонно рылся в её вещах.

– Что это такое? – показал он гильзу.

– Свистулька. Я внизу их нашла, на тропинке, целую кучу!

Кощей выбрал из груды гильз один не отстрелянный патрон и показал его Белле и Ксюше.

– А это что?

– Свистулька с к-колпачком? – неуверенно запнулась Ксюша.

– Нет, это не свистулька, а очень опасная вещь, называется – боевой патрон. Если ты ещё наткнёшься на такой, сразу неси ко мне. И, если в Башне тебе хоть что-то покажется странным, или напугает, держись подальше от этого места и не стесняйся говорить мне. Поняла?

Ксюша закивала. Кощей перевёл взгляд на Беллу.

– Может быть ещё ошейник на неё наденешь? – недовольно зыркнула на него гостья.

– Она и так знает, что ей нельзя выше сорок восьмого.

– Значит, мне никогда-никогда нельзя будет к тебе наверх? – Ксюше захотелось плакать, ведь показалось, что прямо сейчас её очень сильно обижают.

Вместо ответа, Кощей взял пёстрый кубик, покрутил его совсем немножко и все шесть сторон собрал по цветам. Ксюша не удержалась от вздоха удивления. Сколько бы она не крутила, кубик у неё никогда не составлялся даже на одну сторону! Потом Кощей опять покрутил и вернул кубик пёстрым.

– Вот когда ты его соберёшь, обещаю, что покажу тебе верхние этажи. Лишь тот, кто умеет логически мыслить и предполагать исход своих действий достоин прикасаться к опасным вещам.

– Что-то у меня аппетит пропал, – отбросила вилку и поднялась Белла. – Ксюша, ты со мной?

Ксюша потопталась на месте с кубиком в руках, посмотрела сначала на подругу, потом на Кощея.

– Что, ещё разрешения у него идти спросишь? – сердилась Белла. – Эдик так любит у нас умных деток. Потому что сам, наверное, очень умный. Жаль они у него не выживают.

– Иди, Ксюша, – отпустил Кощей, не желая ссориться с Беллой. Ксюша медленно поплелась из столовой. Впервые из-за неё кто-то почти поругался, и, что самое неприятное, поделать с этим она ничего не могла. Ксюша не знала, что было между Кощеем и Беллой до её появления, какие-такие детки у Кощея умерли, как Белла помогла захватить Башню, что такое Арктида и где находится тринадцатое убежище? Взрослые – это когда между вами слишком много всего, за что можно уколоть или вспомнить.

Ксюша чувствовала, что Белла обиделась, что она не поддержала её в столовой и слушалась только Кощея, и теперь изо всех сил старалась загладить вину. Она вела себя тихо-тихо, ходила ровненько, с поднятой головой, делала всё, о чём попросит подруга, а потом решилась показать Белле свои излюбленные места в Башне.

Продуктовый склад совсем не удивил Беллу, даже испортил ей настроение. Она больше молчала, отделывалась от Ксюши скупыми фразочками и совсем ничего не захотела попробовать, хотя Ксюша предлагала ей и печенье, и шоколад, и даже была готова пойти на жертву и вскрыть пятикилограммовую коробку конфет. Под конец экскурсии Белла остановилась возле кухонного комбайна, который по широкой трубе подавал приготовленную еду в столовую. Тут она и вовсе заявила, что вся эта кулинария ей опостылела, и вообще готовка – это для пещерных бабищ, а не для современных женщин, и предложила Ксюше уйти.

Ксюша повела подругу на первый этаж к говорящему дисплею. Но стоило подойти к дыре в лестнице, как Белла заявила, что дальше для неё хода нет, и вообще ей не интересно смотреть на останки расстрелянных. На все заверения Ксюши, что внизу, к сожалению, нет ни одного скелета, Белла лишь фыркнула и поворотила назад.

Осталось последнее: Ксюша с затаённой надеждой предложила Белле пойти на четвёртый этаж и искупаться в море. Но и тут её ждало разочарование. Нет, Белла конечно обрадовалась предложению поплавать, но уже давно знала про фитнес-клуб и бассейн.

– О, бассейн? Неплохо! Совсем забыла, что Башня почти как пятизвёздочный отель. Ты хорошо плаваешь, Ксюша?

– Ну, так, немного… – застеснялась Ксюша.

– Ясно. Тогда давай посмотрим на твоё «немного». Веди!.. Ох, чёрт, у меня ведь купальник в сумке, – Белла со страдальческим видом подняла голову, как будто видела все этажи Башни, на которые ей предстояло подняться.

– Я сбегаю! Быстро-быстро! – с жаром предложила Ксюша. Ей было вовсе не трудно, обернётся всего за десять минут!

– Нет, лапочка. Запомни: личные вещи женщины – неприкосновенны. Никто не может взять твою одежду, или рыться в твоей сумке, – вздохнула Белла под тяжестью принципов. – Ну и чёрт с ним! Встретимся на четвёртом! – взбодрилась она и зашагала в сторону лестницы. Ксюша проводила подругу глазами, а вслед смущённо подумала: «Как это так? Про бассейн забыла, а купальник в сумке привезла?»

Конечно же Ксюша прибежала к фитнес-клубу первой, села на шуршащую плёнку на кресле и принялась вертеть кубик. Части кубика вращались и вдоль, и поперёк. Чем дольше Ксюша собирала, тем больше не понимала, как его вообще можно собрать? Но Кощей же собрал, и как быстро! Раз-раз-раз и готово, только части весело трещали! Ксюша тоже попробовала быстро-быстро – ерунда получилась. Тогда она начала медленно, вдумчиво подгонять один красный квадратик к другому. Оказалось, не так уж и трудно. Но, стоило взяться за жёлтые квадратики на другой стороне, как два красных квадратика разбежались. Вредные жёлтые и красные квадратики Ксюша оставила на потом и собрала синюю полоску. Но остальным синим полоскам мешали другие цвета. Чем ближе Ксюша, по её мнению, приближалась к разгадке, тем хуже всё кончалось. Повернёшь нужный квадратик в нужную сторону, гладишь, а уже и рядок распался, и зря поворачивала! Через полчаса мучений Ксюша добилась только двух одноцветных полосок на одной стороне и твёрдой уверенности, что Кощей сломал кубик специально!

– Ждёшь? Вот лапочка!

Ксюша вскинула голову. Тишина Башни и кубик так заворожили её, что она совсем забыла про Беллу и даже не сразу узнала её. Белла пришла с распущенными волосами, в тёмно-синем халате и с пакетом в руках.

– Всё-таки собираешь? – потянула она руку к кубику. Ксюша немедленно отдала свою единственную настоящую игрушку. Белла даже не попыталась покрутить кубик, просто оглядела головоломку, будто к кубику прилипло что-то противное.

– Ты, наверное, думаешь, что Эдик хорош? Мировой рекорд по сборке кубика Рубика установил американский мальчишка всего за четыре секунды.

– Кубика Рубика? Американский? Рекорд?.. – совсем не поняла Ксюша.

– Зря ты играешь с ним в эти игры, – отдала кубик Белла. – Это ошейник, лапочка. Ещё немного и Эдик наденет на тебя настоящий и будет водить на поводке, как Зверёныша.

Ксюша взяла кубик и по-новому на него посмотрела. Отчасти он перестал быть игрушкой, а чем-то тяжёлым, от Беллы. Подруга прикусила губу.

– Ну так что, идём? – махнула она пакетом в сторону запертой двери. Ксюша засуетилась, встала с кресла и громко назвала слово «Купала!». Вход в фитнес-клуб открылся. Они с Беллой прошли в раздевалку со скамейками и шкафчиками. Ксюша разделась раньше, так как у неё не было никакого купальника и Белла разрешила ей бежать к бассейну в трусиках.

Вода в бассейне была как всегда синей, блестящей и очень спокойной. Ксюша сошла по серебристой лесенке, окунулась и смыла с себя все обиды и строгие взгляды. Когда она вынырнула и вытерла ладошкой лицо, всё внимание устремила на вход, откуда должна была прийти Белла.

Белла зашла в зал с полотенцем в руках и в сплошном тёмно-синем купальнике, отчего её тело стало чем-то похоже на эскимо, или фигуристую бутылку с газировкой. Остановившись у бортика, Белла бросила полотенце под ноги и с резинкой в зубах забрала свои шоколадные волосы в тугой хвост. После этого она вышла на трамплин и ласточкой нырнула в бассейн.

Не успели брызги опасть, Белла доплыла почти до середины бассейна. Энергично загребая руками, она пролетела все восемнадцать метров воды словно рыба, развернулась у бортика и, уже не спеша, наслаждаясь плаваньем, погребла к Ксюше.

– Супер! – белозубо рассмеялась Белла. – А ты чего в лестницу вцепилась? Боишься!

Ксюша обиделась, что её задирают, и хотела немного отпустить поручни, но вспомнила про свой кошмарный сон и осталась торчать на ступеньках.

– Я плавать не умею. Совсем.

– Чего? Давай сюда! – поманила её Белла ладонью.

– Я плавать не умею! – уже с обидой прокричала ей в голос Ксюша.

– Ну, ничего себе! – рассмеялась Белла и подгребла ближе. – Чего орёшь? Все свои! Не надо стыдиться, я ведь тоже без рыбьего хвоста родилась, не русалка, а потом поехала с папой на юг, на Чёрное Море, там меня научили! Хочешь, и я тебя научу?

Чёрное море? Ксюша видела пока только синий бассейн. Ей стало любопытно, и она закивала. Белла протянула к ней руку, Ксюша судорожно вцепилась в неё и оттолкнулась от надёжной ступеньки. Вода не подхватила Ксюшу, как венок Костромы, но и не потащила на дно, как мешок с мукой. Белла поддерживала Ксюшу, но вдруг отпустила, и она как в страшном сне начала тонуть. Ксюша забила руками, ногами, а потом Белла опять подхватила её и вытащила на поверхность.

– Ну как, получается? – смеялась подруга.

– Ты не помогаешь, ты топишь!

Тут же Ксюша опять оказалась без всякой поддержки. На этот раз она успела вцепиться в запястье Беллы, и к ужасу ощутила, что та нарочно отдирает от себя её пальцы. Ксюша осталась без помощи, затрепыхалась, забилась, но продолжала тонуть в самой глубокой части бассейна. И снова руки Беллы вытащили её на поверхность в самый последний миг.

– Не надо! Я больше не хочу плавать! Вытащи меня! – заревела Ксюша.

– Ой, не психуй! Подумаешь, сама не научилась, значит будем учить! – бодро заявила горе-учительница. Ксюша ничему не хотела учиться, мечтала только о лесенке и твёрдому полу. Белла подхватила её и подплыла к бортику. Она заставила Ксюшу стоять на краю бассейна и наблюдать за её плаваньем. В прозрачной воде было прекрасно видно, как работают длинные ноги и руки Беллы, как с каждым гребком она набирает скорость. Белла выныривала и объясняла, как надо поддерживать себя на поверхности, как дышать, как двигаться, и чего нельзя ни в коем случае делать, если начала тонуть.

– Во-первых, не паникуй. Во-вторых, набери побольше воздуха в грудь и выпускай малыми порциями. В-третьих, не размахивай руками и ногами, как обезьяна. Силы нужны выплыть, а не чтобы себя утопить. Наконец, в-четвёртых, если ногу свела судорога, схватись за палец и хорошенько потяни его на себя, вот так…

И Белла показала, как надо тянуть за палец ноги, чтобы прошла судорога. После этого настала пора заниматься в воде. В любом бассейне есть мелкое место, где взрослый человек может встать на ноги. Также и Белла встала на дно и, придерживая Ксюшу руками, учила её правильно двигаться.

– А когда ты ездила на юг с папой? – пыхтя и отфыркиваясь от усердия, спросила Ксюша.

– Миллион лет назад. Не загребай, как зверёныш! Шире работай руками!

– Там Ирий?

– Что?

– На юге есть Ирий! Мне Кощ… вур-вур-кхе, Кощей рассказывал!

– Ну да, конечно, что он ещё мог рассказать… Да, на юге есть Ирий. Во всяком случае сады не хуже Ирийских и курорты отличные. «Вино и мужчины – моя атмосфЭра…» – протянула Белла грудным голосом. – Знаешь, я там впервые втрескалась в одного мальчика. Мне было на два года больше твоего. Мальчик работал посыльным в гостинице, и так здорово целовался!

– Как целовался?

Белла перевала Ксюшу в вертикальное положение. Ксюша неплохо научилась держаться на воде и не тонуть.

– Как целовался?.. Вот ведь проблема, лапочка, на словах не объяснишь.

Белла охватила лицо Ксюши руками и долго поцеловала в губы. Ксюша едва успела что-то понять, только на губах остался лёгкий вкус мяты.

– Это тебе на память, – отпустила Ксюшу подруга. – Надеюсь, ещё пригодится, но не где-нибудь в Башне. С мужчинами нынче надо вести себя увереннее.

У Ксюши голова закружилась от всего, что она узнала в бассейне. Белла так легко рассуждала о других людях, в то время как Ксюша за свою жизнь помнила только Кощея. До недавнего времени другие люди существовали для неё только в сказках и в зазеркалье, что не очень-то отличалось одно от другого. Тем более Ксюша не могла представить того человека, в кого можно влюбиться и с кем целоваться. Она стала расспрашивать Беллу, что такое Чёрное Море, «американский», рекорд, кто такой Рубик, где находится тринадцатое убежище. Белла почти всё ей рассказывала.

Они сидели на бортике бассейна, болтали ногами в тёплой воде, в воображении Ксюши рисовались далёкие страны, курорты и пляжи, морские просторы, прежняя лучшая жизнь и подземные убежища. Когда Белла рассказывала об Арктиде, на её красивое лицо прокралась скука, она говорила о сети убежищ, как о сером и непривлекательном месте: бетонные коридоры, бетонные лестницы, бетонные потолки, кругом пластик, мало комфорта и никаких впечатлений. Впечатления влекли Беллу гораздо сильнее, чем богатый стол в Башне и широкий бассейн. Она в шутку пожаловалась, что по дороге сюда её броневик ни разу не обстреляли, а её саму не попытались украсть дикари.

Но больше о наружном мире она ничего не рассказывала. Тогда Ксюша спросила о том, о чём давно хотела узнать.

– Белла, а кто такой Максим?

– Максим? Друг Кощея.

– Максим тоже жил в Башне?

– Нет, но был тут в гостях.

– Он тоже был маленьким?

– Немного меньше тебя.

– И он… умер?

– Угу, – кивнула Белла.

– Из-за Кощея? – уточнила Ксюша.

– Нет… хотя, если подумать… Да нет, всё-таки не из-за него. Просто так получилось. Максим не выполнил то, чего хотел от него Кощей.

– Значит, Максим боялся подвести Кощея?

– Не боялся, он вообще мало что чувствовал, но потом сильно всех удивил.

– А что он сделал?

– Увёл людей из этого города, далеко-далеко. Некоторые потом, правда, вернулись. В дороге с Максимом приключилась беда и он умер. Эдик сильно по нему тоскует, так что лучше не спрашивай у него про Максима.

– А ты тоскуешь по нему?

– И я тоскую.

– И по мне будешь тосковать, если со мной что-то случится?

Белла пристально посмотрела на Ксюшу и молча приобняла её.

– Белла, останься, – прижалась Ксюша к подруге.

– Что, хочешь, чтобы я тебя удочерила?

– Нет, я серьёзно! Если ты попросишь Кощея, он ведь разрешит! У нас много еды и квартир – живи, где понравится! Мы с тобой будем гулять, плавать, играть во что хочешь! Оставайся, ну, оставайся, Белла!

Подруга задумчиво отвела взгляд на воду бассейна.

– Нет, лапочка, извини, не могу. Хотя предложение чертовски заманчивое, в Башне не жизнь, а сказка, тебе повезло. Но Кощею я здесь не нужна, тут ты ошиблась. Каждый год к нему кто-нибудь приезжает, какой-нибудь специалист или разведчик, и я только одна из временных нужных людей. Один Эдик – постоянный хранитель. С ним никто не живёт, иначе другие в Арктиде обидятся, как я обижалась в столовой.

– Но я ведь с ним живу! Или мне тоже нельзя?

– А о тебе никто и не знает! Потому и секрет! – прижала Белла палец к губам.

Белла шевелила ногами в воде. От её стройных ног по бассейну волнами расходились круги. Волны накатывались на ноги Ксюши и гладили их. Ксюша тоже шевелила ногами и посылала свои круги на ноги Беллы. Они обе чувствовали волны друг друга и как будто по-дружески гладили одна другую, только без рук.

– Когда-то миллион лет назад Эдик любил одну женщину, – начала Белла. – И я тоже любила Эдика, вместе с ней. Все трое мы встретились, когда начали работать над очень важным проектом по сохранению мира. Эдик – биолог, химик, математик, технарь – по сути универсал: швейцарский нож, а не учёный. Она – с поганым характером, конченная стерва, но первоклассный специалист по части генной инженерии. Я на их фоне меркну: протеомика – наука о белках, – Белла вздохнула. – Очень важная наука. Весь живой мир состоит из белков: белки в животных, белки в растениях, белки в грибах, белки в людях. Белки могут подарить вечную молодость, здоровье и красоту.

Ксюша заметила, что Белла хочет представить свою историю как сказку, только вот не очень-то получается.

– «Эдик и генетик» – так я в шутку называла нашу сладкую парочку. Они с Мариной как-то быстро сошлись, хотя, чего греха таить, часто ругались, потому что совершенно разные. Когда они ссорились, Эдик уходил ко мне, в тихую гавань, где можно залатать паруса мужской гордости, заделать пробоины в самолюбии и снова попытать силы броситься в шторм. Но не очень-то мне хотелось быть временной гаванью, скорее я мечтала стать для Эдика землёй обетованной... Господи, что я несу, что за пошлости! – засмеялась Белла и закрыла лицо ладонью.

– К концу нашей работы над проектом трудилось уже семьдесят шесть человек, одарённых учёных со всей страны. Даже самым смелым и сомнительным нашим исследованиям давали зелёный свет. Когда пришли холода, стало не до интрижек. Много Зим после Обледенения мы по старой памяти ещё поддерживали отношения, но последние ростки нашей маленькой мелодрамы подсёк Максим. Эдик очень привязался к нему, а Максим обвинил Марину в бесчеловечной жестокости и, к сожалению, оказался прав. Марина пыталась спасти результаты своих экспериментов, поставив своё мировоззрение выше гуманистических принципов Эдика. Случился Раскол, многие хорошие люди погибли, и Максим тоже. Эдик порвал с Мариной, но и я больше не могла любить Эдика.

Белла откинула голову и потянулась.

– Вот почему я не хотела приезжать к вам! Не расстояния между Башней и Арктидой пугают. Было страшно спустя семь лет после нашего последнего расставания с Эдиком увидеть его и ничего не испытать, а испытать что-то – ещё страшнее. Но нет, ничего не шевельнулось. Я и раньше-то приезжала к нему всему на пару недель или месяц, когда обоим становилось скучно. Но теперь совсем изменилась в убежище, стала такой же серой и скучной, как все остальные Вечные. Наши чувства от времени притупляются: тело молодо, а душа стариковская. Вспоминаю Максима, и аж дрожь пробирает – вижу в его взрослых глазах себя. Говорят, перед гибелью он научился смеяться. В этом мы с ним похожи, только к стариковской душе я подбираюсь с другого конца – смеяться я ещё не разучилась, – и Белла хмыкнула несмешной шутке, как будто проверяла свою способность смеяться, и плеснула водой на Ксюшу. Ксюша плеснула в ответ и скоро они вместе плескались, а потом принялись возиться на бортике бассейна: Белла щекотала Ксюшу, а Ксюша с визгом пыталась уползти от Беллы.

– С тобой мне не скучно, лапочка! – наконец перестала щекотать Белла. – Вот как увидела тебя, так сразу и поняла, что ты мне скуку развеешь! Не зря из-за тебя Кощей больше никого в Башню не пускает. Но, знаешь, сидеть с ним взаперти тоже надо уметь. Я уеду, а ты останешься. Надо выучить, как с Эдиком обращаться. Поверь, лучше меня о его привычках никто не знает. Не хочу однажды приехать и увидеть, как он водит тебя на поводке!

Белла села возле бассейна, поджала под себя ноги, и Ксюша уселась также. Теперь они были точно две секретничающие подружки.

– Не надо кричать, обижаться на Эдика, выторговать для себя что-то фальшивыми обидами. Кощей, как и любой мужчина прост, но не вовсе не глуп. Он ненавидит скандалы и часто угадывает их причину. Не ругайся с ним, но и не позволяй ему сдерживать твои желания. Если тебе что-то нравится, то это твоё! Нравится ходить в бассейн?

– Ага! – кивнула Ксюша. Конечно нравится, ведь теперь она умеет плавать! Теперь она каждый день будет ходить в бассейн и оттачивать это умение!

– А если Кощей запретит?

– Я всё равно буду тайком пробираться!

– Вот и умничка! Не позволяй сделать себя такой же серой, как стены в Башне, иначе в конце концов ты сама превратишься для него в безликий стопельный гриб.

– Какой гриб?

– Не отвлекайся. Никогда не проси у Кощея больше, чем нужно. Он хорошо запоминает долги и обладает противным свойством напоминать о них в самый неподходящий момент. Будь самостоятельнее, не жди помощи Эдика. Если позволишь себе слабость и попадёшь в зависимость, он начнёт крутить тобой, как захочет. Но, главное – не пугай Кощея.

– Как-как? – во весь рот улыбнулась Ксюша. Ей сразу представилось, как Кощей и Гавран в страхе бегут от неё. Но Белла ничуть не шутила.

– Я серьёзно. Если начнёшь делать неожиданные вещи, то Эдик сам может наворотить дел. Он ещё тот логик и планировщик, и, если что-то идёт не по его плану, начинает нервничать. Последствия его нервозности могут быть самыми неприятными. Мой визит в Башню – это ведь тоже часть его плана. Хотел пустить пыль в глаза, прикинуться растерянным отцом-одиночкой, но на самом деле хочет, чтобы я подготовила тебя для чего-то.

– Для чего? – Ксюша почувствовала себя как тефтелька на блюде, к которой уже примеряются вилкой.

– Не знаю, – пожала плечами Белла. – Но плавать ты уже научилась, а Кощей хорошо знает, как я люблю бассейн – вот тебе одна маленькая деталь из плана Эдика. Разгадать весь его план до конца – это всё равно что установить мировой рекорд по сборке кубика Рубика: чтобы собрать все стороны по цветам, хорошо бы знать сто двадцать заранее составленных алгоритмов и тренировать ловкость рук. Детали от твоего «кубика» могут быть разбросаны по всему Краю. Только Кощей знает, в какое время и по какому алгоритму их следует все собирать.

*************

Дни за окнами становились всё мрачнее и мрачнее, а лампы в комнатах светили всё ярче. Небо затянулось низкими дождевыми тучами, осень из молодой девушки в золотом платье превращалась в старуху в застиранных дождями обносках. Близилась Зима, хотя внутри Башни этого как-то не замечалось. Каждое утро Ксюша вскакивала с постели с коротким испугом, что прошёл ещё один день и скоро они расстанутся с Беллой. Из постели Ксюша сразу бежала в соседнюю спальню и осторожно, чтобы не разбудить подругу, забиралась к ней под одеяло. Белла спала почти до полудня, закрыв глаза тряпичной маской. Ксюша с нетерпеньем ждала, когда Белла потянется, зевнёт в своё удовольствие, стянет маску и улыбнётся Ксюше, а потом они вместе пойдут завтракать. То есть обедать.

Но пока Ксюша ждала, она сама засыпала в нагретой постели, и уже Белле приходилось её будить. Они желали друг другу доброго утра, Белла спрашивала, как Ксюше спалось, и слушала её рассказы о снах, если те казались ей интересными, иногда Белла бралась их толковать. О своих снах подруга никогда не рассказывала. Милая, домашняя, немного растрёпанная и ещё не накрашенная по утрам Белла нравилась Ксюше больше всего!

Скоро они начинали обсуждать планы на день и строгий тон Беллы возвращался. Заканчивалось всё тем, что она почти в приказном порядке велела себе и Ксении вставать, идти наводить красоту, одеваться и завтракать (обедать). Поблажек к внешнему виду никогда не давалось!

– Даже если женщина окажется на необитаемом острове, ей придётся следить за собой, иначе, когда на остров приплывут спасатели, есть риск спутать её с местными обезьянами, – полусерьёзно говорила Белла, а потом гораздо строже добавляла: «Красота для женщины – это её достоинство. Не следишь за красотой – позволяешь другим вытирать о себя ноги».

С Кощеем они почти перестали встречаться. Он вставал рано, вовремя завтракал, вовремя обедал и ужинал, в остальное время запирался с Гавраном на верхних этажах, где «работал над исследованиями» – так говорила Белла. Только во время ужинов Ксюша видела своего воспитателя. Они почти не разговаривали, да и то Белла рассказывала в основном об успехах Ксюши, которая не только научилась плавать, но и следила теперь за своим внешним видом, вещами, приучилась к порядку и даже вызубрила наизусть пару любимых стихотворений Беллы. Стихи Ксюша с выражением прочла Кощею прямо в столовой. Её заставили выйти перед столом, от волнения она всего единственный раз ошиблась. Кощей выслушал очень внимательно, поморщился на перепутанном слове, но по завершению стиха с одобрением кивнул и вернулся к еде.

Уроки на время приезда Беллы сами собой прекратились. Лишь однажды Кощей напомнил, что занятия возобновятся, когда Белла уедет. В одной этой фразе для Ксюши сошлись две самые плохие новости. Теперь уроки казались ей древними и далёкими, как времена из другой жизни, когда Ксюша бегала в грязном халате, не расчёсанная и с наволочкой на плечах. Вторая неприятная новость: Белла уедет, и этого никак не изменить.

Чтобы Ксюша не мучилась в ожидании, Белла назвала день отъезда и обвела его на календаре в спальне Ксюши. Пластмассовое окошечко календаря Белла переставила на «сегодня». Ксюша каждое утро передвигала это «сегодняшнее» окошечко и отмечала, что до отъезда подруги остаётся всё меньше квадратиков, пока они не исчезли совсем.

На последний день вместе планов Белла и Ксюша составили громадье! Во-первых, надо непременно закончить украшать спальню Ксюши. Белла оказалась великой мастерицей по части вырезания цветков и снежинок из фантиков и серебристых упаковок, ловко склеивала грибочки из пустых пластиковых бутылочек и составляла коллажи из картинок старых журналов. Каждая стена в комнате Ксюши начала пестреть радостными иллюстрациями африканских зверей, фотографиями модниц, спортивных машин и политиков со снежинками на лысинах. Из угла в угол протянулись цепочки из разноцветной бумаги, искусственные цветы торчали в каждой из пятнадцати нарочно притащенных в спальню ваз, в шкафах развешаны по порядку чистые платья.

С такой комнатой в нежилые и серые – Ксюше теперь ходить не хотелось!

Перед обедом они с Беллой от души наплавались и наплескались в бассейне. Ксюша так хорошо выучилась плавать, что в последний день Белла устроила для неё шутливые состязания наперегонки. Ксюша дважды победила, Белла отстала на полруки и даже под страхом щекотки не созналась, что поддалась.

К ужину они бросили вызов кухонному комбайну и выпечке Прощального торта. Рецепт был вычитан в одном старом кулинарном журнале. Вообще, торт назывался совсем не «Прощальный», а «Ананасовый рай», но фотография в журнале обеим понравилась. Единственный минус – Белла совершенно не умела готовить что-то сложней бутербродов. Ксюша и того не умела, так что в кулинарии они были почти наравне. Две подружки взялись за поиски продуктов на складе и за борьбу с духовкой в комбайне. Нашёлся и миксер для текста, и консервированные ананасовые дольки, и шприц для крема, только прямых рук не нашлось. Трудно сказать, кто выпачкался в муке больше, но чем сильнее Белла и Ксюша старались, тем кривее у них получалось. Торт вышел совершенно непохожим на фотографию, даже близко не «Ананасовый рай», а какой-то «Горелый Везувий» – как окрестила его Белла; зато «пропёкся хорошо». Единым голосованием шеф-поварих торт решили Кощею не показывать.

Незадолго до ужина провели ревизию всего Ксюшиного гардероба: от осенних ветровок, до нижнего белья. Белла подробно объяснила, как ухаживать за одеждой, когда и какие вещи носить, а что остаётся «на вырост». Был наведён порядок и среди «личных дамских вещей». Белла привезла Ксюше шесть ярких упаковок прокладок, но пояснила, что ей этого хватит не очень надолго, потому принесённые Кощеем блёклые упаковки не выбросила, пусть выразилась о них: «Такой ватой только матрасы набивать».

Под завершение дня запланировали событие, которого Ксюша и ждала, и боялась: ей будут прокалывать мочки ушей для серёжек.

Белла носила прекрасные серьги-подвески, при этом за две недели ни разу не повторилась с выбором украшений! Всякий раз Ксюша жадно разглядывала хрусталики и рубины в ажурных оправах, золотые цепочки и широкие кольца в ушах у подруги. Сначала Белла наотрез отказалась прокалывать Ксюше уши, потому что не любила кровь, да и откровенно побаивалась сделать ей больно. Но Ксюша стонала и упрашивала каждый день, грозилась, что без Беллы сама проткнёт себе уши гвоздём, и в конце концов уломала подругу.

Белла посадила Ксюшу перед зеркалом и отдала ей в руки золотые серёжки с рубинами, которые пообещала подарить по завершению процедуры. После того, как уши проколют, придётся больше месяца носить простые серёжки-гвоздики, чтобы дырки в мочках оформились и не заросли. Когда Ксюша сильно боялась, она очень много болтала, и пока Белла натягивала перчатки и протирала спиртом иголку от медицинского шприца, Ксюша без умолку тараторила всё, что приходило ей в голову. А в голову в этот час пришли сказки Кощея. Ксюша залпом рассказывала и про Волха, и про Купалу и Кострому, и про Ивана-царевича.

– Вот что значит у вас на уроках? – отметила Белла.

– А? – запнулась Ксюша.

– Про Марью-Моревну – это хорошая сказка. А вот про Волха и Велеса – это скорее не сказки, а веды всебожцев, – говорила Белла и попутно протирала иголку проспиртованной ватой. – Раньше Башня была простым небоскрёбом, в ней жили самые обычные люди, у кого денег хватало. Но перед Обледенением правительство выкупило Башню и устроило в небоскрёбе нечто вроде штаба по чрезвычайным ситуациям. Вообще Башня готовилась как одно из возможных убежищ. По настоянию ведущего специалиста Арктиды в Башне перепрограммировали компьютерную систему «Умный дом». Теперь тут повсюду руны и ключевые слова с именами героев из вед. Угадай, кому захотелось сделать Башню такой, какой она стала сейчас?

– Кощею? – больше вариантов у Ксюши не было.

– Нет. Как раз-таки «Марье-Моревне». Когда Кощей и Марина поссорились, те, кто был за них, сражались за Башню. Я была в серверной, остальные штурмовали Башню снаружи. На первых этажах засели друзья Марины. Во время битвы пролилось много крови, но, если бы я не отключила охранную систему, погибло бы ещё больше людей. Со включённой защитой небоскрёб никому не взять, турели стреляют по всем, кто подойдёт к двери, да и двери-то заперты. Так что хорошенько выучи все сказки Кощея, ведь это не просто байки, но и команды для внутренних систем Башни – весьма пригодится, если попадёшь в переплёт. Одно странно…

– Что странно?

– Когда я в последний раз приезжала сюда, Эдик, кажется, вернул настройки «Умного дома» на базовые. Дверь в столовую точно не открывалась по слову «Радогост», достаточно было сказать: «Откройся». Зачем ему возвращать настройки Марины?

– Не знаю, – честно пожала плечами Ксюша.

– Вот и я не знаю. Может что-то не работало так, как хотелось?..

Белла нагнулась, положила под мочку Ксюши винную пробку и прицелилась острой иглой.

– Сильно б-больно будет?..

– Не сильно, но будет. Терпи… – пробормотала подруга, выбирая место прокола. Вдруг в апартаментах прогремел голос:

– Изабелла!

Белла так вся и вздрогнула, и отдёрнула иголку от уха. После испуга она рассердилась, недовольно сдёрнула перчатки и откинула иголку в блюдечко со спиртом.

– Белла? – робко оглянулась Ксюша.

– Сиди здесь, – коротко велела подруга и со стуком каблуков вышла из спальни. Ксюша осталась на стуле и с замиранием сердца прислушивалась к голосам. Белла спорила с Кощеем – сначала негромко, потом всё злее и настойчивее. В конце концов она отчеканила: «Ты её загубишь!», и с этим вернулась обратно в спальню. Рассерженная Белла упёрла руки в боки и сверху вниз поглядела на Ксюшу.

– Что он сказал?

– Велел не прокалывать тебе уши. Никакого пирсинга и татуировок тебе тоже нельзя. Жаль, а так хотелось наколоть во всю твою спину: «Нет в жизни счастья!».

Ксюша секунду глядела на подругу, а потом лицо её начало плаксиво кукситься.

– Эй, что за слёзы? – торопливо присела Белла ко стулу и взяла Ксюшу за ладони с серёжками. – Не плачь, когда-нибудь непременно проколем! Серёжки оставь себе, в убежище у меня где-то клипсы валялись, привезу их, и сможешь носить сколько захочешь!

Но Ксюша всё-таки разревелась. Уж очень ей было страшно прокалывать уши, но она внутренне приготовилась, и когда ничего не вышло, Кощей запретил, ей как будто не подарили, а наоборот отобрали серёжки. У Беллы вдруг у самой задрожала нижняя губа и подруга заключила Ксюшу в объятия.

– Ну, не плачь, глупенькая, не реви! Он ведь так заботится, пусть тебе не родной отец. Увидел нас через камеры и сразу примчался спасать, – Белла обернулась и показала на маленький чёрный купол на потолке спальни. Ксюша часто встречала такие шишки по всем коридорам и квартирам Башни, но никогда не обращала внимания.

– Через камеры он всегда приглядывает за тобой. Я к этой слежке никогда не привыкну. В убежище с этим как-то попроще, камер там почти нет, а в Башне на каждом шагу. Как же мне будет легко, когда я сяду в машину и уеду отсюда! А ты останешься здесь, бедная моя лапочка, потому всегда думай, что ты делаешь под надзором у камер, под присмотром Кощея.

Белла смогла успокоить Ксюшу, но остаток вечера был испорчен. Они собирались поужинать вместе с Кощеем, но после его вторжения расхотели. Чуть позже Белла сходила в столовую, заказала разных вкусностей и с трудом приволокла их в глубоком подносе, но всё равно у Ксюши не было аппетита.

Белла щебетала над пасмурной Ксюшей, словно знала её тысячу лет и предвидела её будущее на целые годы вперёд, но всё это было как-то не то и не так, как им хотелось завершить последний день вместе. Когда сильно стемнело они просто решили лечь спать. Рано утром за Беллой должна была приехать машина. Если броневик в дороге ничто не задержит, а неожиданностей в пустошах и на городских улицах хватало с лихвой, Белла уедет вовремя, но когда вернётся – кто знает?

Белла помогла Ксюше улечься, накрыла одеялом, пожелала спокойной ночи и погасила свет в спальне. Ксюша лежала одна, в темноте, и всё думала: видит её Кощей или нет? Впервые на Ксюшу со всей страшной ясностью накинулось чувство, что завтра она с Кощеем останется в башне одна. Белла и пробыла тут всего-ничего, не более двух недель, а казалось они с Ксюшей знают друг друга целые годы. И правда, той Ксюши, в пустом диком небоскрёбе, больше не существовало, она утонула вместе со сворим уродливым рюкзаком и спутанными волосами, а со дна поднялась чистая девочка в опрятном платье, благовоспитанная и прекрасно умеющая плавать.

Как же она будет жить дальше?

Вопрос был настолько взрослым и нерешаемым для Ксюши, что снова захотелось плакать. Но вместо слёз она встала с потели, накинула на плечи одеяло и потащилась в соседнюю спальню. Белла, оказывается, тоже не спала, на прикроватной тумбочке тускло светился ночник. Подруга лежала в ночном пеньюаре, на лбу была высоко задрана тряпичная маска, щёку подперла рука, а глаза смотрели на потолок, где росла шишка видеокамеры.

Ксюша быстро пробежала по спальне и плюхнулась рядом с Беллой, пока та не успела ничего запретить. Они полежали молча, Ксюша получила свой тихий билет на совместную ночь и получше устроилась.

– Белла, а расскажи мне про других людей? Какие они, Вечные? Вы с Кощеем говорили о ком-то другом, кого я не знаю… один раз я видела человека в городе. Он стоял там, на крыше, через площадь, и смотрел на меня. Я ему помахала, а он не ответил. В городе много людей?

– Много, но совершенно другие, чем в Арктиде. В Арктиде живут уцелевшие после Обледенения и их дети, это сеть подземных убежищ, я уже говорила. Вечные мало чем отличаются от прежних людей, кто жили до катастрофы. Некоторые бункеры мы потеряли – по разным причинам, но в основном из-за Раскола. Из-за него Арктиду разорвали на две крупные части: одна побольше, другая поменьше. Та, что поменьше – подчиняется Эдику, другая – Марине. Две этих части постоянно враждуют друг с другом, одна называет себя Двоеверием, другая Чёрным Солнцем. На поверхности тоже выжили люди, но они совсем одичалые. Вместо бункеров у них есть деревни, общины, большие хозяйства. Двоеверие и Чёрное Солнце стараются исподтишка склонить дикарей на свою сторону, но только ради того, чтобы самим когда-нибудь вырваться на поверхность. Это будет очень непросто, потому что поверхность сильно изменилось за прошлые годы, и люди на ней живут недоверчивые, злые и жестокие. Самые-самые жестокие – это подземники. Но ты не бойся: подземников ни в твоём городе, ни вокруг твоего города больше нет. Максим их всех увёл за собой, пусть не хотел. Они увязались за Исходом по воле Марины. Теперь подземники живут далеко-далеко за горами на западе, и тамошние дикари сражаются с ними и называют подземников «Проклятым Родом».

Сказка, которую Белла рассказывала Ксюше, была такой сложной и малопонятной, что вопросов у неё накопилась целая масса, и только из-за уважения к подруге Ксюша не перебивала.

– А ещё люди на западе думают, что в городе никого нет и все ушли за Максимом, что здесь только пустые дома и ветер гуляет по улицам. Но нет, тут остались бандиты и кутыши. Бандиты вернулись после развала Орды, а кутыши большей частью с Максимом вообще не ходили, спрятались от него по подвалам. Без разработанных в Арктиде посвистов и грибниц они бы давно перемёрли от голода, но сегодня забыли, чем обязаны Башне, и просто хотят её захватить.

– И кутыши и бандиты хотят?

– Да все они одинаковы. Кутыши становятся бандитами, мизгой, бандиты становятся… нет, эти в кутыши назад не хотят. Даже бандит без банды, всё равно ведёт себя по-бандитски и называется ломтем. И что самое главное, никто из дикарей не знает о том, что творится по разным частям нашего Края. Кутыши никогда не были за горами, даже Хмарь-реку не переходили, а дикари на западе грызутся между собой из-за веры, запасов, земли, и не смотрят на города на востоке.

Белла повернулась к Ксюше и начала оглаживать её по голове и плечу, которое высунулось из-под одеяла.

– Одно я знаю точно: обо всём этом тебе ещё рано знать. Твой срок выйти наружу ещё не пришёл, ты само святое неведенье. Плохая из меня учительница, если я ничего не могу рассказать, что там ждёт. Ведь всё, о чём мы говорили – это так мало. Но вдруг мы больше никогда с тобой… – она умолкла и теперь только смотрела на Ксюшу. Ксюше вдруг стало страшно, что Белла к ней не вернётся, и Кощей просто не впустит её в Башню.

Белла для Ксюши и была тем внешним миром, частью плексигласового зазеркалья – невозможно коснуться, невозможно понять. Ксюша потрогала её волосы – густые и мягкие, шоколадные; рука перешла на лицо и погладила щёку – бархатная, нежная, тёплая. За окном серый город, грязный и мокрый, неужели Белла часть того мира? Ксюша дотронулась до её бровей и погладила переносицу, провела пальцем по линии губ, подбородку. Разве есть такие линии на свободе? Внешний мир совсем рядом, на одной с Ксюшей постели, завтра эти глаза будут смотреть на дорогу, завтра эти ноздри будут вдыхать незнакомые внешние запахи. Рука Ксюши скользнула по шее к родинке над ключицей. Ей хотелось дотронуться до каждой частички своей подруги, запомнить её навсегда. Когда кончики пальцев дошли до груди, Белла приподнялась, сбросила с плеч бретельки своего пеньюара, взяла Ксюшу за руку и погладила её ладонью свою грудь. Взгляд Беллы смягчился и заблестел – точно также, как в тот раз в бассейне, когда они целовались. Высокая, красивая Белла, совершенно недосягаемая, вдруг сошла к Ксюше очень близкой и обжигающей, как упавшая в руки звезда. Ксюша испугалась её близкого света и жара, и осторожно высвободила ладонь от груди, натянула одеяло на голову и спрятала под ним своё пылающее ухо. Белла с пониманием улыбнулась, маслянистый блеск в её карих глазах исчез, и она только привстала, чтобы поцеловать Ксюшу в лоб.

– Вот и всё, Зверёныш. Теперь спи. Мне просто скучно.