Берегиня

Глава 7 Трудно быть богом

– Ты почто с детьми за водой не попёрлась?! – зло рыкнул Вира на Зою, только узнал о бандите возле потоков. Ловчие вернулись в Котёл поздно вечером, с охотой не повезло, добыли всего пару крыс.

– Что я им? У Сашки мать есть, вот пускай и ходит! – огрызнулась Зоя возле своей загородки. Мать Саши, всхлипывая и причитая, наклоняла и выливала тяжёлую канистру в бак. Саша хотела помочь, но её, как однорукую, усадили за накрытый клеёнкой стол из пластиковых ящиков и велели не бегать. Рядышком примостился старый Захар. Как проснулся, старик сразу почуял, что в подвале неладно, и теперь придерживал пустой тазик на столе перед Сашей. Юрка и Костик спрятались на отцовской лежанке и больше не плакали, но встревоженными глазами таращились на скандал.

– Оксана по подвалу еле таскается, махра у неё, а ты жопу оторвать поработать не можешь?! – кричал Вира. – Сашка и то пополезней тебя, всю жизнь помогает, то у волны стоит, то за водой, то с детьми, а ты как в гостях залезла!

– Что я сделаю-то против бандитов? Грудью за сопляков ваших встану, что ль, а?! – поднялась Зоя. Глотка у неё была не хуже Вириной, как заорёт, так стены трясутся. – Ой, поспешил ты, Вирочка, не дождался свою «располезную девочку», не окучил её, а меня притащил в вашу яму помойную! Как я в Центре жила! Набрехал мне с три короба про «хороший Котёл», сманил за реку, говорили мне наши: «Врёт он всё!», мхом вы тут порастаете, хуже стопельников!

– Сама ты!.. – Вира от злости побагровел. Такая была у него парода: говорил он внятно, по делу, но, если ругался, слова где-то клинило, только вены вздувались и кулаки тряслись. Тимофей ответил за брата.

– Ты за ловчими попёрлась, за сытой жизнью, не надо ни чё про Котёл! Сашка лучше тебя женой выросла! Чё, скажешь, не за твоим подолом загон приволокся?!

– Да что вы знаете, мальчики! – едко всплеснула руками Зоя. – Думаете, вокруг Котла у вас все хорошо, всё в порядке, а сами давным-давно меченые! Я ж, ради вас, тупари вы полоротые, чтоб не тронул никто, хожу, и ты, Вирочка, знаешь, и ты Тимофей! Совестно вам, показушничайте?! Всей семьёй за мной спряталися, смелые, а!

Вира кинулся на неё с кулаками, Зоя шарахнулась, занавеска из мешков затрещала, открылся их обжитой угол, смятая постель, кособокая тумбочка, картина в рамке на стене и ведро.

– Ну, бей! Бей! – залилась Зоя. – Бей, сволочь! А ты знал и молчал, знал, позволил! Добрый мужик у меня, ловчий! Чтоб вас крысы на охоте сожрали!

– Заткнись! Заткнись, не то… – не ударил, но весь так и дрожал Вира. Мальчишки на лёжке опять заревели, Тимофей отмахнулся и пошёл к пацанам. Оксана примчалась с ведром и кружкой к притихшей Саше.

– Подставляй руку!.. Ну, где обожглась?

Саша давно спрятала руку под курткой, но по дороге взболтнула, что вляпалась в чадь. О случившемся возле банок, она рассказала полправды – ровно до того места как пырнула бандита, а дальше наплела, что сбежала, загонщик погнался за ней, но не догнал, и Саша в обход вернулась за Юркой и Костиком. Это же самое, только с кучей выдуманных подробностей, она повторила Вире с Тимохой. Но мать схватила Сашину руку, задрала рукав и ахнула. Всё запястье Саши замотано белой как снег тряпкой.

– Это откуда у тебя такое?.. – встревожилась мать. Позади ругались Вира и Зоя, мальчики хныкали возле Тимохи. Никому кроме мамы и старого Захара пока не было дела до Саши.

– Сама навязала, у меня было, с собой… – буркнула Саша. Мать испуганно поглядела, но ничего не сказала, начала бережно разматывать тряпочку. Рука после ожога плесенью обычно краснела и распухала, но Сашина рука лишь покрылась свежими чёрными крапинками. Саша заёрзала на трубе. Мама отбросила тряпку возле таза, полезла к ней под шуршащую куртку и выудила оттуда одну серебряную упаковку с едой.

– А это откуда, Сашка?.. – побледнело её лицо.

Захар как увидел обёртку, сразу блаженно заулыбался.

– Это еда, от мальчика… – мягко протянул он.

– От какого ещё мальчика?!

– Из Центра, – тихо взял Захар упаковку. Мать сама не своя отдала.

– Из Центра?.. Так ты чего это, Сашка? – подбородок у неё затрясся, жилистая рука вцепилась в седые волосы. – Сашка! Сашенька! И её! И доченьку мою тоже! Какая же, господи, поганая жизнь!

Саша перепугалась и тоже горько заплакала – так саму себя в родных глазах было жалко! Вира и Зоя перестали ругаться и оглянулись. Захар сидел, ощупывал буквы на упаковке и улыбался: «Из Центра, от мальчика… как там Кадет?..» – повторял он.

– Вот вам… Теперь двое нас. Можете жить спокойно… – обронила Зоя и всхлипнула.

– Мамочка, не плачь! Ничего не было, ты что! Ничего-ничего! – обняла маму Саша, и гладила её, и вместе ревела. Оксана отвернулась, зажала рот тряпкой и закашлялась. В мокроте остался комок липких мелких ворсинок.

– Это Серебряна! – наконец выдала Саша. – Она мне поесть дала и руку перемотала! Она бандита молнией спалила у банок, Вира, иди посмотри!

– Ничего, всё хорошо, всё у нас будет хорошо, это не считается, правда, ничего не было, не считается! – перехватила её руки мама и прижала горемычную Сашку к сердцу. Вира подошёл к столу, поглядел на бинты, забрал у старика упаковку.

– Серебряна, говоришь? Настоящая?

– Она такая же девочка, как и я! У неё шлем с зеркалом и рюкзак с едой, и вода чистая, и тряпка! Бандит догнал меня, я в щель забралась, а он тащит и тащит за ногу, потом как громыхнёт!.. Серебряна бандита пришибла и руку мне обвязала, и еду отдала, и говорила, что шлем не перед кем не снимает, только передо мной, и кубик мне подарила, потом пошла назад, к Центру!

Саша старалась отчаянно, тут же, немедленно доказать всем, что говорит правду, и вытащила кубик с крупными буквами.

– Вот!

– Чистых бинтов и такой еды в плёнке у бандитов быть бывало, – сказал Вира. – Наверное, кто-то из Башни помог. Сашку нашу и правда спасли.

– Это мальчик послал! – приподнялся Захар на трубе. Оксана будто воскресла, просветлела лицом, стиснула на груди свои тряпки и вцепилась глазами в Виру. Даже кашлять совсем перестала и дышала чище.

– Сашенька, миленькая, не бойся, прости меня! Я случайно, запуталась, напугалась, извини меня, маленькая! – разревелась она, но на этот раз счастливо.

Одна Зоя не радовалась. Она строго сдвинула светлые брови, почти не заметные на круглом лице, и спросила.

– Бандит тот, часом, кого вы сожгли, не в сапожищах резиновых был?

– Я никого не жгла, это Серебряна убила! – крикнула испуганная Саша. Её так и подталкивало вскочить с трубы.

– О-ой, мальчики мои, девочки… – повела головой Зоя. – Вы во что вляпались? Он же нахрап! Вы не загонщика, не ломтя убили, к вам теперь Скорбь заявится. На других-то им наплевать: сдох и сдох, не заплачут, но за нахрапом придут. Весь район вывернут, пока ваш Котёл не отыщут – конец.

Саша, Захар и Оксана не сразу смекнули, о чём она говорит, зато Вира с Тимохой поняли.

– Ах ты, потаскуха, всю Скорбь навела? – процедил Тимофей.

– Знают, где мы живём. Про квартал наш знают, – пробормотал Вира. – Если ты им только точный дом не сказала?

– Мне что, жить не хочется? Нет, Вирочка, мы потихонечку, в пустых квартирах, и далеко от тебя, чтобы ты не пронюхал. Район Скорбные сами нашли, за мной, видать, проследили. Ты же, ловчий, милый мой муженёк, должен знать.

Вира дёрнулся, но Тимофей удержал.

– Да слушай ты эту шалаву! Не до неё сейчас, о беде думай, о всех!

– Что же делать? – озиралась то на Тимоху, то на Виру Оксана.

– Что, что? Место новое искать, – отпустил Тимофей брата, когда тот немного унялся. – Раньше завтрашнего утра Крысюки нахрапа не хватятся, успеем собрать барахло, ребятню укутаем, старого, и в другой подвал сбежим.

– А в какой-другой? – с интересом замерла Саша. Переселяться ей однажды приходилось – из того самого рухнувшего подвала, которым она Костика и Юрку пугала, так что в её представлении уходить – это не далеко.

– Помнишь, дом в Татарском переулке? Место хорошее, – начал вспоминать Вира.

– Хорошее, только грибница там разрослась, так что несущие стены потрескались. Того и гляди рухнет, – сказал Тимофей и про другое напомнил. – Ты про дом Фёдорова говорил, с ним чего?

– Этой весной весь подвал подтопило. Грязной воды по пояс. Если за лето не сойдёт, всё чёрной чадью затянет – не выскребешь. А на Чкалова пятый дом?

– Далеко, – покачал головой Тимоха. – Да и парк ВЛКСМ зарос сильно. Дом стоит, считай, посреди чащи, солнца там нет, стены с севера от ложки порыжели. Нет, не пойдёт…

Оба умолкли, каждый ждал, что брат вспомнит о другом месте, подходящем, с грибницей, возле хорошей воды. Но в тишине засмеялась одна только Зоя.

– Нет у вас никакого подвала! Щас, пошли и нашли, ага! Бездомные мы теперь, за столько лет ничего лучшего не отыскали, хотя ты обещал, Вирочка, помнишь? Повезло вам, двум тупарям, когда старый дом обвалился. Что, думали, в городе за каждым углом рай, под каждым домом? Не получится, мальчики, ох не получится! Что можно занять – другими уж занято, и грибницу свою они вам не уступят. Сдохнем мы все, не от бандитов, так с голоду!

– Да заглохни ты! – крикнул Вира и, отвернувшись, сказал Тимофею.

– Если пойти к кому и напроситься? Нас ведь не много…

– Примут ведь люди, может кто сжалится! – с надеждой оживилась Оксана. – Объясним, что загонщики нас отыскали, что мы только до осени, налёт пересидеть, а потом к себе, может, вернёмся.

– Пересидеть… Если так сказать, тебя не то что в подвал, в район на дух не пустят, – проворчал Тимофей. – Все загонов боятся до обсеру. Забрать одного из подвала или ребятишек переселить – это можно, много еды им не надо, да, и мы звероловы, но всем скопом, да с бандитами на хвосте – кому надо? Нет, не примут, даже на время.

– Тем более на время, – поддержал брата Вира. – Временщик – он хуже махры: и о подвале знает, и живёт на чужом, и денется невесть куда. Знали бы вы, как нам с Тимохой по «гостям» ходить достаётся, тут, дай бог, обратно живыми...

– Неужто совсем некуда податься?! – воскликнула Оксана. – Вы же добытчики, звероловы, столько кварталов прошли, столько улиц по старым названиям знаете, должно быть нам место!

– Без грибницы хороший подвал отыщется – чистый, сухой, к Центру поближе. Туда можно уйти до Зимы, а к холодам, глядишь, что-нибудь да отыщется, – тяжело вздохнул Тимофей.

– Ну да, «отыщется»! Вот пошли и нашли! А если не «отыщется», что жрать-то будете, звероловы, без грибницы Зимой? Бетон мёрзлый грызть?! – крикнула Зоя. – Нет, тупаки, вы в этот же самый подвал поползёте, грибница здесь плодоносная, молодая, и Котёл сухой, тут вас загонщики и прижмут! Или, думаете, к Зиме Котёл никто не проверит?

– К Зиме, может, и проверят, но одно знаю, завтра никого из нас тут быть не должно, – решил Вира. – Хоть где прячься теперь, но до холодов чтобы ни один…

– Завтра Серебряна придёт! – подскочила вдруг Саша. – На рассвете, под эстакаду! Серебряну на самом деле Ксюшей зовут, она ничего не боится! Меня защитила, и всех нас защитит!

Но ни Вира, ни Тимоха, ни Зоя не верили в сказочную спасительницу. Чем дальше они рассуждали, тем больше вздыхали и тем меньше видели, куда им пойти. Саша снова и снова подсказывала про Серебряну, пусть в душе сильно трусила, что Ксюша утром забудет прийти или откажется помогать их Котлу.

– Эх, вот зараза, Чура ведь каждая крыса боялась, знатное было Городское Чудовище. Может и Серебряна пойдёт? – первый сдался Тимоха.

– Да вы что, мальчики, да она такая же подсекушка, как Саша! – со смешком хмыкнула Зоя. – Чур убийцей был, из автомата бандитов стрелял, а эта что? Молнии мечет? А вы эти молнии видели?

– Одного-то сожгла… – задумался Вира.

– Загонщики больше к нам не полезут, если Серебряна хоть издали жахнет, – рассудил Тимофей. – Кто знает, может она с других Котлов давно дань берёт?

– Я её попрошу! – обрадовалась Саша, что её наконец-то услышали. – Мы с ней почти-почти подружились! Вот, смотрите, сколько она мне всего надарила!

Саша вытащила из карманов и из-за пазухи разномелкие серебряные баночки и упаковки. Мама, ловчие, Захар, и Зоя с мальчишками обступили маленький столик, сдвинули таз, и придирчиво принялись ощупывать и обнюхивать хрустящие бруски и пластинки, затем начали надрывать и пробовать еду по кусочкам, вскрывать банки и удивляться, какой вкусной может быть пища.

Захар и вовсе всех поразил. Вечно сонный, щуплый старик ожил и с проясненными глазами углубился в рассказы, как пробовал еду в упаковках у Серого Повелителя, когда ухаживал за его верным конём Кадетом. Все сразу поняли, о каком-таком «мальчике» Захар приборматывал. Особенно Захару понравилось овсяное печенье, размоченное в воде, вкус которого он не пробовал двадцать лет.

– И откуда у твоей Серебряны такие сокровища? – не вытерпела мать, надкусив уголок шоколадки.

– Из Башни, ясное дело, – сухо ответил Вира.

– Столько народу вокруг этой Башни за двадцать лет полегло, – покачал головой Тимофей. – Ладно бы, кто ограбить хотел, так ведь всех, кого только попало, расстреливают. Отец один в Башню сынишку понёс, думал вылечить от махры, с бандитами – представляете? – договорился, через весь Центр прошёл. Так его вместе с сыном из пулемётов, возле самых ступенек…

– Но Ксюша меня спасла! – напомнила Саша.

– Прямо ради тебя пришла и спасла? – прицыкнула ягодным леденцом Зоя. Саша замялась. Вообще-то она залезла в тайник Серебряны, и в первую очередь Ксюша спасала своё добро.

– Почему это чудище в городе вообще шляется? – спросил Вира.

– Мусор всякий собирает, какой понравится, – совсем смутилась Саша. – Но завтра она обязательно придёт под эстакаду, Ксюша обещала, и я попрошу её защитить наш Котёл – хорошо же!

– Кто его знает… Чур бывало и кутышей убивал, – раздумчиво почесал за ухом Тимофей.

– А если загонщиков ваша Ксюша не напугает, и они ещё больше полезут? – спросила Зоя.

– На всякий случай придётся Захара, детей и вас женщин в другое место перевести, – отложил Вира начатую галету на стол. – И ещё, завтра утром я Сашка с тобой вместе пойду.

– Не надо! – так и вспомнила Саша обугленное тело бандита. Ей не хотелось, чтобы Серебряна подожгла Виру, когда увидит с ней незнакомого.

– Надо, надо, Саша, не спорь! Или вообще не ходи, пусть один Вира сходит! – напустилась мать. – Оставайся, Сашенька, а?

– Не бойся, Оксана, с Городским Чудовищем я Сашку один на один не оставлю. Да и поглядеть хочется, что это за девчонка такая из Башни, которая людей ни за крысиный хвост убивает.

*************

Всю ночь Ксюша ворочалась в спальне под бумажными гирляндами и думала про утреннее обещание. Мысли об убитом её вовсе не беспокоили. Кто убитый? Бандит! Да и не Ксюша его убивала, а настроенная так Перуница. Не в первый раз личные молнии защитили её. Если кто-то швырнёт в Ксюшу камнем – молнии перехватят, если кто-то сам сунется с плохой мыслью, тогда пеняй на себя. Сколько диких крыс Перуница переколотила! причём неожиданно, так что Ксюше оставалось лишь вздрагивать. Нет, теперь Ксюша думала только про Сашу, про первую девочку из зазеркалья с кем она поговорила и, наверное, подружилась. Белла совсем не в счёт, Белла лишь гостья Башни: неожиданно появилась и в никуда исчезла. Разве можно назвать это дружбой? Саша – дело другое, Саша будет ждать Ксюшу под эстакадой. Ксюша ворочалась на тёрких простынях, выдумывала целые разговоры с кутышкой и то и дело посматривала на окно: когда же наконец рассветёт?

А кутышечка-то – всё равно что зверёныш! Поначалу, когда вопила и пыталась забраться в щель – точь-в-точь спасалась от другого, крупного зверя. Но, когда Ксюша её спасла и они с Сашей поговорили, кутышка оказалась хотя простоватой, но умной… Сейчас Ксюша смотрела на потолок, где болталась выгнутая эстакадой тень от гирлянды, и подбирала к Саше слова поточнее: настороженная, чумазая, любопытная, обжитая для города, но немного жадная – как ей хотелось стянуть с того мёртвого сапоги! Хотя, может быть это у них у кутышей так принято? Да, кажется, Кощей, говорил, что одежду кутыши берегут и собирают в первую очередь. Но, Саша… Ей и правда тяжелее, чем Ксюше. В Башне из крана чистая вода бежит, а Саша пьёт дождевую из ржавых банок, на складах у Кощея много еды, а у Саши лицо исхудало, скуластое и взгляд голодный. Как она вцепилась в шоколад!

Странное чувство, ведь Ксюша и раньше видела кутышей в городе, и знала, что они живут впроголодь, и спасаются от бандитов, собирают всякий хлам, где придётся, но пожалела она кутышей только сейчас, когда встретилась с Сашей. Люди в грязных обносках шуршали по городу, словно крысы, иногда при виде неё сильно пугались и убегали назад в зазеркалье, и она не всегда успевала отличить их от бандитов. Сканер движения легко отыскивал их Котлы, Ксюша подслушивала возле дыр, как они бубнят о грибах, о плесни, о болезнях, и о подвалах – всё о своём, зверином. Вот бы Саша была не такой! Вот бы в ней нашлось то, что есть в самой Ксюше, ведь они даже по возрасту так похожи! Ксюша снова и снова прокручивала в голове встречу возле потоков: слова, жесты, настороженные взгляды, первое доверие, искала заветную схожесть между собой и… Сашенькой.

– Я непременно приду, – повторила она изогнутой тени на потолке, поняла, что не уснёт до рассвета, вскочила с кровати, натянула футболку, взяла рюкзак и выбежала из апартаментов к продуктовому складу. Вопреки опасениям, Кощей не проверял, сколько она берёт с собой пищи и с чем возвращается, и всё же приносить с собой в Башню находки из внешнего мира Ксюша всё-таки не рисковала, в них могли прятаться споры, потому завела себе целую россыпь тайников и укромных местечек по тем частям города, где ходила.

– Велес! – сказала она перед дверью склада. Дверь отъехала, над длинными полками и стеллажами внутри зажглись лампы. Хронобоксы, мешки и канистры встретили Ксюшу цепочками маленьких синих огней. Она давно изучила, где хранятся самые вкусные сладости, концентраты и мясные консервы, зашагала вдоль полок, со знанием дела выбирала продукты и нагружала рюкзак. Вскоре он так отяжелел, что в одной руке не удержишь. Ксюша подхватила рюкзак у живота, подкинула в него ещё немного консервов, с трудом застегнула и поспешила к выходу.

На самом пороге её встретил Кощей. Он вообще когда-нибудь спит?.. Узник облокотился на дверной косяк, штаны и футболка на нём были домашние, на свободном плече недружелюбно каркнул Гавран.

– Проголодалась? – указал Кощей взглядом на рюкзак Ксюши.

– Это мне надолго, – только и смогла соврать она. Если Кощей спросит, в какую такую экспедицию она собралась, то конец…

– Ксения, я разрешаю тебе покидать Башню, когда тебе только захочется, без всяких новых условий, за исключением прежде выдвинутых, – официозно и издали начал Кощей. – Данная привилегия, как ты понимаешь, строится на взаимном доверии.

– Ага…

– Дальше ста метров от Башни я ничем не смогу обеспечить твою безопасность.

– Ага…

– Отправлять дрона дальше допустимого радиуса я тоже не имею возможности, он упадёт.

– Ага…

– За пределами указанных ста метров начинается настоящая жизнь – дикая и опасная. Правила, которые мы установили здесь, в Башне, призваны…

– Ага…

– Ты слушаешь?

Ксюша думала только о Саше и про их скорую встречу. Она ненадолго опомнилась и закивала Кощею. Гавран раздражительно перебрал лапками и мотнул головой. Чёрный глазик ворона внимательно вперился в Ксюшу. Кощей тяжко вздохнул.

– Если ты нарушишь правила Башни, даже во имя чего-то хорошего… тем более ради чего-то хорошего, Ксения, просто знай: Богом быть трудно.

Кощей повернулся и ушёл вместе с Гавраном. Озадаченная Ксюша вышла через порог и свет внутри склада за её плечами погас. Думала она, конечно, вовсе не о словах Кощея, а о том, почему он ей не помешал. Ксюша собиралась сразу спуститься на первый этаж в аккумуляторную, но вспомнила про забытый кубик и побежала обратно в спальню, чтобы взять его с тумбочки.

Когда она одевалась в аккумуляторной в комбинезон, натягивала перчатки и защёлкивала шлем, ей не верилось, что Кощей так просто выпустит её с наворованным. Но двери Башни спокойно открылись, взволнованная, как в первый раз, Ксюша выскочила в город и побежала на встречу с кутышкой, и только здесь туго и смутно почувствовала, что Кощей о чём-то хотел её предупредить, а она не поняла.

*************

Этой же ночью Тимофей хотел увести Зою, Оксану, Захара и мальчиков в чистый подвал, но женщины испугались идти по тёмному городу – вдруг дети с непривычки потеряются? – и уговорили его подождать до утра, да и сборы заняли куда больше времени. Всё богатство охотников – пара ножей, сетки, щётки да махачи с инструментами. На новое место ловчим сорваться – всё равно что подпоясаться. Но женщины большую часть жизни ютились и бытовали в Котле и не могли обойтись без кипятильного бака, без посуды, без постелей, без занавесок и загородок, без проволочных шампуров для вяления крысятины и противней с сушилками для стопельников. Узлы с одеждой, утварью, свежей пищей и запасами несли все подвальные, даже маленький Костик. Кто знает, вернутся ещё, или нет?

В довесок ко всему Зоя учинила истерику, что Вира не должен ходить вместе с Сашей на встречу с Городским Чудовищем. Она вовсе не хотела оставаться в «голодном подвале без мужика и жилы!» и кричала, чтобы Сашка сама топала к Серебряне. Зою упрекали всем скопом, даже старый Захар обронил: «Ну, чего ты базланишь? Или снаружи на кажном углу по Призраку не стоит? Там не опасно!». Мало чем помогло. Захар всё ещё жил днями Серой Орды, когда ушёл за повелителем на Перевал. Зоя едко ответила, что Захару пора с гор спуститься.

Сказать по правде, Саша тоже боялась. Если задуматься, то принять Виру за какого-нибудь бандита – легко! По пути к эстакаде она в красках расписывала, как убили нахрапа, хотя самой молнии не видела, но это только чтобы отговорить Виру ждать вместе. Для начала, Саша убедила его пойти посмотреть на Крысюка, как сильно тот обгорел. Виру обугленный труп нисколько не удивил, он даже обыскивать его толком не стал.

– За ноги хватай, – велел он Саше, вместе они кое-как запихнули нахрапа в щель под плиту и присыпали сверху обломками.

– Вот так дела делаются, теперь фиг найдут, – отряхнул руки Вира. – Ну что, двинули под эстакаду?

– Никуда я не пойду, – упёрлась Саша, – пока не пообещаешь спрятаться где-нибудь и ждать за углом!

– Это зачем ещё?

– Вот же ты зверолов! Ну, а если она чужого заметит, то совсем не подойдёт? Жди в засаде!

– Верно… – задумался ловчий. – Но, смотри, Сашка, если что, то я рядом, – показал он себе на глаза.

Пролёт эстакады обрушился за два квартала от их Котла. Все гнилые машины с него свалились, кто кверху колёсами, кто на бок. По толстым бетонным опорам ползли вверх грибы – чем выше, тем мельче, внизу самые крупные и окаменелые, а вверху так, чешуя из годинков. Близился рассвет, очернились руины, порыжели кузова старых машин. После ночных холодов тихо поскрипывали грибы.

Вира взял с собой нож, махач и арбалет и спрятался в фургоне смятого стальной балкой грузовика. Через трещину в пластике он хорошо видел Сашу под эстакадой.

Саша сняла платок и расправила волосы, чтобы Серебряна с первого взгляда узнала её. Над головой лучисто блестела красная звёздочка, город оживал звуками знакомыми с детства. В поскрипывании грибов, в гудящем в пустых домах ветре, в осыпающихся от растущей грибницы камушках Саше чудились шаги Серебряны. Она думала, что скажет Ксюше. Да, у них в подвале маленькие ребятишки, и мама болеет и не вытерпит Зиму без грибной жилы, если они уйдут, нужен отдых, много горячей воды, а есть ли рядом с новым подвалом вода? Где там потоки? И как со зверьём? Может дичи в тех местах нет и даже крысы не водятся? Весь Котёл вымрет с голоду или от бандитских ножей, если Серебряна не защитит!

Что ни хлопок грибных газов, то шаг, что ни скрип ветки по старой машине, то шорох одежды. Саша крепче стискивала игрушечный кубик и просила у красной звёздочки про себя: «Пожалуйста, пусть только придёт! Пусть придёт!»

От Башни до эстакады километров пять бандитскими улицами и завалами. Конечно, Ксюша опаздывала, и Саша ждала. Солнце давно поднялось, когда в отдалении затопали и зашаркали нагруженные шаги. Серебряна влезла на груду ржавых автомобилей и огляделась. Саша радостно помахала рукой со стиснутым кубиком. Ксюша вниз не спустилась, так и стояла, и всматривалась в фургон.

– Кто с тобой? – спросил электрический голос.

Саша напугалась. Как Ксюша могла заметить Виру в фургоне? Может свозь трещину как-то увидела? Вот тебе и поздоровались…

– Это Вира! – зачастила она, испугавшись, что сейчас Серебряна уйдёт. – Он хороший, он зверолов, он со мной! Он никакой не бандит, нет-нет! Вира на крыс и зверей всяких охотиться, и на тебя хотел посмотреть!

– Что я ему, крыса? – скрипнула Серебряна сквозь шлем. – Пусть выходит и без оружия. Если ещё кто есть, выходите!

– Нет, только мы! Мы вдвоём! – испуганно задышала Саша. Вира выбрался из поломанного грузовика, подошёл и встал рядом с ней. Руки он держал на виду, чуть приподнятыми, куртка расстёгнута, никакого оружия под ней не спрятано. Махач, нож и арбалет он оставил в фургоне. Всё равно от молнии не спасут.

*************

«Это кто вообще?!» – Ксюша сбивчиво дышала, но пыталась чересчур не бояться. Страх запускал защитную систему Перуницы от явных угроз. Взрослый парень стоял вольно и нагловато. Из-под вязанной шапки торчали тёмные волосы, он моложе Кощея, но старше Саши и самой Ксюши. Как у всех кутышей одежда на нём тёмная, плотная и невзрачная, сильно заплатанная и заношенная.

– Я ведь просила никому про меня не рассказывать!

– Прости, Ксюша! Это как-то само собой получилось! – чуть ли не плакала Саша. – Помоги нам, пожалуйста! бандит, кого мы убили, нахрапом Крысюков оказался, загоны его сегодня искать в наш квартал пойдут! Нельзя, чтобы они Котёл наш отыскали, у меня мама больная, и дедушка старый, у Тимохи мальчишки, в Котле грибница хорошая, если нас найдут, то нам жить негде будет, Вира и Тимофей не знают, куда нам идти, Ксю… Ксюша!.. – последнее она проглотила сквозь рёв и грязными рукавами размазала по щекам слёзы.

«Надо срочно бежать… им», – сбивчиво думала Ксюша. – «Нет, подожди, им бежать некуда! Как же…»

– Серебряна! – окликнул охотник. – Ты убила нахрапа, ты виновата в облаве, ты на Котёл навела.

«Что?!»

– Вира, ты чего?! – одёрнула его за куртку перепуганная Саша.

– Если ты сейчас не поможешь, то Сашку убьют. Выйди к бригаде, останови загонов. Скорбь борзеет только когда толпой ломится! Напугай их, бандиты тоже молний боятся! Мы чем сможем, поделимся!

– И сколько их придёт? – и зачем только спросила?

– Человек тридцать – не меньше бригады, – ответил Вира. – Чей нахрап пропал, та бригада и ищет.

Вот тебе и подружилась с кутышкой… рюкзак жратвы на закорках приволокла, Кощей чуть не запер, в итоге бросают одну на тридцать бандитов. Ксюша покосилась на индикатор заряда. Энергии в поясе под завязку. Если вспомнить прежние стычки с бандитами, хватало всего одной молнии, чтобы всех напугать.

«О чём я вообще думаю?! Я им кто, тучка ходячая?! Легко сказать: «Напугай их!», а если Перуница в этот раз не сработает? Меня живьём разорвут!»

Раньше Перуница работала безотказно, даже против скрытых угроз. Ни один пущенный в Ксюшу камень до неё так и не долетел, даже если кидали в спину, исподтишка.

– Ксюша, пожалуйста! – доннёся сквозь мысли жалобный возглас Саши. Кутышка прижимала к сердцу подаренный кубик и во все глаза смотрела на свою Серебряну. – Котёл у нас маленький, грибница растёт по чуть-чуть, но мы, если хочешь, всё-всё-всё тебе отдадим! Только спаси, Ксюшенька!

– Чур в беде не бросал! – строго напомнил Вира.

«Кто такой Чур? При чём здесь вообще… гадство, что делать?!» Если сейчас не помочь, кутыши в лучшем случае потеряют подвал. Если же согласиться, значит впервые в открытую пойти против бандитов. Прежде Ксюша с бандитами почти не сталкивалась, может они и охотились на неё, только мелкими шайками, но по-настоящему Серебряну никто не трогал, лишь присматривались к новому Городскому Чудовищу, как к свернувшемуся ежу. Что будет, если она не пустит в квартал бригаду загонщиков? Нет, это вовсе не шутки! А как бы Кощей поступил? Конечно же бросил подвальных! Ему-то плевать на город, и на каждого, кто в нём живёт! Дроны расстреливают любого, кто только приблизится к Башне. Кощей даже не знает, скольких убил! Но скольким он мог помочь едой. жильём и лекарствами. Нет, двери Башни закрыты, склады и апартаменты ждут Вечных людей! Вдруг меню в Арктиде станет чересчур скучным, и напудренная, разнаряженная Беллочка застучит каблучками в столовую и будет требовать от Зверёныша держать спинку прямо!

Да, хорошо отказаться, оставить рюкзак шоколадок и уйти плавать в бассейн! Зверолов этот наглый верно сказал: не спали Ксюша нахрапа под самым порогом Котла, никто бы к ним район не полез!

Ксюша расстегнула застёжки, стянула шлем и посмотрела своими глазами на Сашу и Виру.

– Где бандиты войдут в район, знаете?

– Мимо перекрёстка никак не пройдут. Большой бригадой большие дома обыскивать легче. Начнут с соседних пятиэтажек, сильно разделяться не будут, – ответил Вира. – Я провожу. Справишься?

– Поглядим, – сказала спокойно, как на уроке ответила, а внутри всё дрожит! Во что она ввязывается?! Неужели такая цена за дружбу с кутышкой? Наверное, они думают, Серебряна убила сотни бандитов. Как бы не так!.. Но попробовать нужно. Надо защитить Сашу.

Ксюша подошла, стащила рюкзак со спины и отдала Саше.

– Здесь всякое-вкусное, тебе принесла. За рюкзаком ещё вернусь. Посторожишь?

Саша просияла от благодарности и закивала. Ксюша на секунду опомнилась, расстегнула рюкзак и выудила свой кубик.

– Это мне, надо… – неловко пояснила она.

– Саша, скорей к Тимофею. Они тебя ждут, не уходят. Не тормози нигде только! Ясно?

«Чего этот Вира ей раскомандывался?»

Саша кивнула и с тяжёлым рюкзаком в охапке пошла скорым шагом между машин, но на полпути к домам обернулась.

– Осторожнее, Ксюша! И ты, Вирочка, осторожнее!

– Иди уже! – отмахнулся тот. Саша побежала ногами в обмотках и скоро скрылась между домов.

– Вы что, родня? – спросила Ксюша.

– Дружим давно. Она мне на охоте помогает. Так что, двинулись? Ты готова? Чем быстрее дойдём, тем лучше место на перекрёстке выберем.

Ксюша надела шлем и пристегнула его над ошейником. Внутри загрузились датчики и индикаторы Перуницы. Вира вернулся в фургон, взял оружие и вышел назад. Перуница немедленно захватила охотника голубой рамкой.

– Пошли, – кивнула Ксюша, поглядывая на махач и арбалет. Таким оружием можно убить? Стрела выглядит грозно, но комбинезон, скорее всего, её остановит. Навряд ли жители города смогут хоть как-нибудь навредить хорошо защищённому и подготовленному человеку.

*************

«Щас бы по окраинам шариться из-за крышакова кореша. Не отсвечивал бы по хазам со шмарами, драл бы своих Пташек на Вышке, а не личную цацу огуливал, вот бы и не кинул хвоста! И на кой хер нахрапчика по зелёнке шманать? Тут и упоротая мизга просекает: нету нахрапа, всё, кончился; звери схавали, или закутыши махачом по макитре вальнули. У подвалохшной мужик был, вот он нахрапа на случке застукал и грохнул. Да крышак и не бесится! Ему бы свой подарочек назад тиснуть, Свист на Вышку отжать, а на кента тупорылого – хер!»

Бригада тащилась по улице. Замора поплёвывал, да поглядывал: не пропустил ли чего? Толкуют, грибы срезанные и отломанные надо искать. «А хрен их разберёшь, где отломанные, где сами коцнулись? Кинул их, конечно, нахрап, ещё пятеро к бабе той хаживали, про райончик пропалили, а где Котёл – иди у гриба спроси! Нахрап не вернулся, Крышак заломил бучу, полсотни пацанов в поле выгнал: «Ищите, мол!». Свист ему, ясно, нужен, но и до райончика руки чешутся. Котлов по лету ещё не трясли, закутышков не щипали, парни дикие: за плесуху грызутся, да и баб новых хочется. Надо бы, надо пропалить Котёл, глядишь, подфартит!»

Замора достал из петли самодельный тесак, гаркнул погромче и поторопил Скорбных. В дальних районах, если толпой, то не страшно. В Центре, ясное дело, почище, а тут в каждом доме ложка растёт, ветер споры гоняет, пацаны ненароком заглотят и к Зиме прорастут, как тухлая куча дерьма. В разрушки потому без нужды не совались, шли широкими улицами. Авария тут на дороге какая разгрохалась? Машин громадьё, друг на дружке валяются, смятые-перемятые, сплющенные. Бригада по дороге рассыпалась, ручейками заторы обходит. Не по нутру Заморе такая разбивка. Он главный после нахрапа и сам до нахрапов поднимется, когда Свист сыщет!

Крысюки за нахрапа его ещё не почуяли. Горланили, сукины дети, ржали в голос, как шайка ломтей. Коренных в бригаде шло всего с дюжину, но мизги подвязалось под двадцать рыл – поднять уважуху хотят, да и подогреться чем можно.

За перекрёстком на право – так ходоки к той бабе рассказывали. Замора пробурился вперёд через мизгу и залез на днище перевёрнутой кверху колёсами тачки. Оглядеться не лишне, да и пусть бригада позырит, кто теперь над ними бугор.

Посреди перекрёстка торчала серебряная башка – блестит как сопли на солнце и кубик цветастый крутит.

– Это чё ещё за… высер крысиный?

*************

Когда собран белый крест, надо подогнать к нему четыре белых угла: ребро вверх, верхний слой вправо, ребро вниз, верхний слой влево. Ставим угол так, чтобы два цвета из трёх соответствовали по диагонали двум центральным частям кубика. Третий цвет – белый. Повторять движения, пока белые углы не встанут на место возле креста. Переворачиваем кубик на сторону с жёлтым центром и начинаем собирать второй слой, сверяясь с цветами на рёбрах, жёлтого цвета быть не должно. Здесь надо поворачивать кубик по обратному алгоритму, начиная с левой стороны…

Ксюша оторвалась от загадки и подняла голову в шлеме. Сканер пестрел голубыми и жёлтыми рамками – пятьдесят две жизненных формы, любопытство и страх. Вира спрятался с арбалетом в доме на углу перекрёстка, но не выйдет оттуда, даже если Ксюшу начнут убивать. Ему ещё своих надо спасти.

Ксюша в засаде не пряталась. Если никто не увидит её, то и Перуница ни на ком не сработает. Надо перекрыть дорогу бандитам, чем заметнее, тем лучше. Всего-то...

Один из бандитов вскочил на перевёрнутую машину и уставился на Серебряну. Загонщики возле него остановились, шутки и пустая болтовня смолкли, десятки глаз недобро уставились на неё. Столько людей Ксюша ни разу в жизни не видела! Перед ней как живая стена толпились грязные, бородатые, огрубелые мужики. Они напоминали звериную стаю, удивлённую внезапным препятствием. Через секунду вожак окликнет их, и стая сметёт её топорами, дубинами и самопалам, так что пятна на улице не останется.

– Эй, братва, да тут тёлка! – громко кликнули из толпы. Серебряный комбинезон на Ксюше местами облегал тело.

– Только башки нет… – сипло заметил кто-то.

– Тебе чё, башка нужна? – заржали в первых рядах.

– Не, ну стрельнуть в пасть разок можно!

Ксюша поняла, что и слова не может вымолвить, а надо было заговорить первой, сбить их с панталыки.

– Я… – осеклась она запоздало. Тёмная толпа бандитов двинулась на Серебряну без всяких приказов своего вожака. Ксюша вскрикнула, но горло выдало только испуганный писк. Ноги и живот похолодели, как у покойницы. На неё наползал многоглазый и многорукий, пропитанный потом и перегаром городской зверь, гаденько скалился, подволакивал тряпки и опасливо озирался, но медленно окружал.

Перуница отметила красными рамками с десяток целей из первых рядов. Никто не увидел, как Ксюша шлёпнулась задом на легковушку. Белое зарево ослепило бандитов, кривая молния промелькнула по остовам, грохнул сильный хлопок. Человек семь отшвырнуло, ещё кое-кого бросило наземь, остальные кинулись прочь. Всю улицу заволокло дымом и искрами, загонщики не чуяли на бегу, что горят. Все, кто прикасался к машинам во время разряда, упали, некоторые дёргались, закатывали глаза и дымились.

Спустя полминуты крики и матерные завывания стихли. Из соседнего дома с арбалетом в руках осторожно выбрался Вира, но никого достойного стрелы не осталось, одна Серебряна отрывисто скрипела и вздрагивала посреди выжженного перекраска.

– Ты как? Тоже пробило?.. Слышишь меня?

Под зеркальным шлемом Ксюша захлёбывалась слезами, по ногам текли тёплые струйки.

Что это? Что это? Что?! Она нарочно! Они хотели… убить её! Она знала, что так и будет! Всё именно так, как представлялось, но трупы! Она уб… убила их, убила без рук, как Кощей своими дронами!

– Ты только погляди… – покачал головой Вира, осматриваясь. – Шесть лет борзели, а теперь что? – он тихо присвистнул и поглядел на Серебряну. – Прямо как Чур вернулся.

*************

Хоть лес затянул все окраины, в этом районе деревьев почти не росло. Кустарники чахлые, трава никнет к земле, колонии грибов с плесенью не приживаются. Двухэтажному кирпичному дому вредят лишь время и непогода. Ни людей, ни животных Ксюша в районе не видела. Странное место, как будто бы вымершее. И правда, в загадочном двухэтажном доме отыскалось настоящее чудо.

– Вира говорил, что по Земле Чудовищ нельзя ходить, – шепнула Саша, пока они вместе подкрадывались к двухэтажке за косой решетчатой изгородью.

– Не бойся, я же с тобой, – успокоила Серебряна. Саша покачала закутанной в платок головой. Ксюша крепче взяла её за руку и повела между сломанных бурями гаражами, мимо бетонной трансформаторной будки и вросшей в землю детской песочницы, к железной двери подъезда. Даже птиц на крыше или случайной пробегающей крысы на улице не встречалось.

Спустя две недели после вспышки на перекрёстке никто из загонщиков в квартал Саши больше не полз. По просьбе Серебряны, Вира обошёл все известные ему Котлы и расспросил кутышей не нужна ли им какая-нибудь помощь. Кутыши рассказали, что Скорбь, а за ней и другие банды, прекратили собирать дань и пока вообще не показываются на окраинах. Это и порадовало, и обеспокоило зверолова. Бандитов не легко запугать, и не к добру Центр затих. Наверное, крышаки собираются, думают и решают, как быть с Серебряной.

Но, если бы они начали искать Ксюшу, то точно не здесь, не на мёртвой земле, где не растут ни грибы, ни деревья, и звери не водятся, где по слухам обитают только Чудовища.

– Может мы и оленя тут встретим? – размечталась Саша.

– Какого оленя?

– Того, что в городе ходит. Ты не видела?

– Нет.

– Оно и ясно, олени из леса редко показываются. Но есть один такой волшебный олень, он ничего не боится! Шкура у него серебряная, рога до неба растут, ноги стройные, тонкие и шея высокая. Его Вира заметил, но не подстрелил. Знаешь, чем больше про это думаю, тем мне больше нравится, что Вира его не подстрелил. Волшебного зверя нельзя стрелять, и не убьёшь, наверное. Пусть живёт! С оленем в городе как-то поинтереснее, чем просто съесть.

– Нет, волшебных зверей не бывает, – ответила Ксюша. Никаких сказочных и разумных животных в городе она не видела. – Но вот места волшебные есть. Посмотри на дом, – указала Ксюша на двухэтажку.

– Ой, какой чистенький! Грибов совсем нет, – удивилась Саша, и не понятно, одобряла или ругала она дом без грибницы.

– Тут и плесени, и ложки нет. Смотри ещё, что видишь? – подбадривала Ксюша. Саша ощупала дом глазами.

– Ой, там и стёкла есть! Окна, смотри, Ксюш, настоящие!

– Ты еще изнутри не видела. Пойдём скорей! – потянула Ксюша к двухэтажному дому. Индикаторы в шлеме не фиксировали токсичности, земля чистая, как возле Башни. Но Башня в Центре стоит, лес туда не добрался, а вокруг здешней мёртвой проплешины деревьев хоть отбавляй, и Ксюше с кутышкой пришлось долго пробираться по зарослям, чтобы попасть сюда.

Дверь заржавела и с трудом подалась в сторону. В сумрачном зеве подъезда кружились пылинки. Ксюша повела Сашу сразу на второй этаж. Стены у лестничного пролёта местами осыпались, из-под штукатурки виднелась набитая косой решёткой дранка, под ботинками мягко шуршал и поскрипывал мусор. Дверные проёмы квартир щерились пустотой. Во всю коридорную стену второго этажа стремительно разлетелась красная надпись: «Бегите!». Саша указала на слово. Ксюша сняла шлем и погодила, чтоб растолковать смысл по буквам. Саша пыталась научиться читать по любым словам в городе, какие только встречала.

– Это кто-то раньше написал, ей сто тысяч лет, – сказала Ксюша про надпись. – Специально, наверно, оставили, чтобы отпугивать. Вот смотри…

Она подошла к заложенному кирпичами дверному проёму квартиры и постучала костяшками пальцев.

– Здесь нельзя войти. Но, если в соседнюю… – Ксюша со скрипом комбинезона протиснулась мимо Саши в соседний проём, вошла в квартиру и остановилась в прихожей. Ничего, кроме кусков штукатурки и тяжёлого несгораемого шкафа здесь не было. Шкаф оказался таким большим и громоздким, что даже мародёры не смогли его сдвинуть или сломать. Ксюша с усилием откинула толстую дверцу, забралась внутрь, щёлкнула тайной задвижкой, и задняя стенка откинулась в пустоту.

– Вот кру-уто… – протянула удивлённая Саша.

– Давай сюда, офигеешь! – позвала изнутри Ксюша. Саша пролезла через шкаф внутрь той самой квартиры с заложенной кирпичом дверью. Она оказалась не в разграбленном городском помещении, а в настоящей обжитой шестикомнатной квартире с мебелью, длинным обеденным столом, деревянными стульями на тонких ножках, телевизором под кружевной салфеткой, серыми от пыли коврами на стенах, посудой, корзинками высохших цветов, тусклыми фотографиями в рамках и домоткаными половиками-дорожками.

В прихожей Сашу немного испугали махачи, цепи, перетянутые изолентой дубины, наручники, множество разных ножей на крюках. На верстаке лежала двустволка. Тут же валялась ещё одна, разобранная на запчасти, рядом инструменты для чистки и целое ведро разных патронов. Саша вошла в столовую и погладила рукой пыльную скатерть. Из столовой, следом за Ксюшей, она заглянула на кухню, где сохранилась газовая плита, переделанная в обычную печь, мойка и сушилки с посудой. Ксюша показала ей ванную, совмещённую с туалетом. Унитаз плотно закрыт, для всех нужд в углу примостилось ведро. В следующей комнате стояло два глубоких кресла, между них высокий торшер с бахромой, и во всю стену шкаф с книгами – не сожжёнными, не плесневелыми, не погрызенными всякими крысами, а хорошими, какие читал прежний обитатель замурованного убежища.

– Кто тут жил? – Саша оглядывалась и не могла опомниться от богатства квартиры.

– Может быть до сих пор живёт? – нагнала Ксюша страху. Саша испугалась и заоглядывалась. Ксюша прыснула со смеху. – Да ты на пыль посмотри! Тут никто не живёт! Иди сюда, я тебе ещё кое-что покажу…

В последней комнате стояла двуспальная кровать с ажурной спинкой, тумбочка и широкий гардеробный шкаф. В полу перед кроватью было вбито кольцо, через него продёрнута цепь, на койке валялся приделанный к цепи ошейник. Кругом вазы с сухими цветами и, что очень странно, зеркало над кроватью.

– Ни фига себе! Зачем они зеркало-то на потолок прикрутили? – задрала голову Саша.

– Чтоб смотреть, когда спят.

– Так они же спят, как смотреть будут?

– Ну, перед сном смотреть. Какая разница? – отмахнулась Ксюша. Ей не терпелось поскорее показать Саше свою главную находку в спальне. Внутри гардеробного шкафа висела женская одежда: кофты, юбки, платья, сарафаны, накидки, расшитые блёстками свитера. Под удивлённые вздохи Саши, всё это немедленно выволокли наружу и скинули на постель прямо с вешалками. Ксюша и Саша принялись разбирать платья, прикидывать их на себя и разглядывать. Почти вся одежда была слегка великовата, на взрослую женщину. Те платья, что висели поближе к дверце, сильно запылились. Видимо, в первый раз, когда Ксюша только нашла квартиру, дверца была неплотно закрыта. Пыль особенно не понравилась Саше. Могло показаться, что кутыши – те ещё замарашки, но в подвалах они блюли чистоту. Если не ухаживать за одеждой и Котлом, то можно завшиветь или вовремя не заметить первые ростки ложной грибницы. Саша пообещала натаскать в квартиру воды и перестирать всю пыльную одежду из шкафа. Пока что они примеряли всё как есть, и пыльное, и не пыльное, и что им подходит, и что не очень.

Ксюша отвела Сашу обратно в столовую. Всю свою коллекцию хлама она перетащила в найденный дом. На полке сидела безголовая кукла, стоял ржавый тостер, утюг, компьютерная клавиатура (по ней Ксюша собиралась учить Сашу читать), прозрачный кристалл от какой-то люстры, ворох пластиковых карточек и ещё много ненужных по мнению Саши вещей. Но Ксюша гордо величала всю эту радость «находками», и расспрашивала, для чего вещи нужны. Саша, рассказывала, о чём знала.

В конце концов, новые хозяйки вооружились вёдрами, тряпками, натаскали из бочки под ливневой трубой воды. Саша первым делом начала отмывать окна. После подвала с парой мелких отдушин, просторные пластиковые окна казались ей сказочным сном. Через полчаса в доме Ксюши и Саши стало заметно светлее, будто не солнце – сама жизнь вернулась в квартиру.

Ксюша взялась вынести пакеты со старым мусором, но перед этим хорошенько в нём покопалась. В мусоре нашлись длинные рыжие волосы, много смятых обёрток и банок из-под точно таких же сухпайков, которые она теперь постоянно таскала из Башни в подвал, ещё шприцы с иголками, упаковки из-под таблеток, картонные коробочки с длинными сложными названиями и вскрытые ампулы.

Лекарств Ксюша почти не видела. Медпункт находился выше сорок восьмого этажа, и после реанимации Кощей её туда не пускал. Лишь изредка, когда Ксюша болела, приносил ей таблетки.

Саша тут же предположила, что в квартире кто-то держал сумасшедшую, вот для чего нужны все лекарства, наручники, цепи. Потом сумасшедшую запер, а сам сбежал. Ксюша сказала, что, будь здесь сумасшедшая, они бы нашли скелет.

– Ну, хорошо, а зачем тогда вообще уходить из такого классного места? – спросила Саша. – Здесь же век можно жить!

– Может и не уходили? Просто не вернулись из города.

Саша задумалась. В городе и правда легко пропасть ни за червивый гриб, и никто не узнает, где помер, потому кутыши не любили выбираться наверх из подвала – опасно, да и на одежде и волосах можно притащить в Котёл споры ложных грибов.

Ксюша пообещала, что замурованная квартира станет их тайным местом. Саша охотно с ней согласилась, и вместе они решили обустроиться так, как умели. Ксюша нашла ножницы и показала Саше, как вырезать снежинки из серебряных упаковок. Саша тут же отругала её за обрезки, свернула постельное бельё в большой тюк и пообещала выстирать сразу за платьями. Страшные цепи, ножи и дубины поснимали с крюков, сбросили в две коробки и задвинули под верстак. Саша хотела отнести ружья Вире с Тимохой, но Ксюша подумала, что звероловы начнут задавать слишком много вопросов про дробовики. В конце концов она пообещала при случае сама отдать ловчим находки. Ксюша замотала оружие в старый коврик и поставила в угол прихожей вместе с ведром патронов. Напоследок Саша перемыла всю посуду на кухне, Ксюша протёрла мокрой тряпкой тумбочки, подоконники, телевизор и полки с книгами.

К сумеркам квартира засверкала почти как новенькая, обе хозяйки рухнули в глубокие кресла без сил. А ведь ещё топать обратно! Кому в Котёл, кому ещё дальше в Башню.

– Наверное, он любил её, эту сумасшедшую, раз держал здесь, на цепи, кормил и лечил, – протянула усталая Саша, глядя в открытую спальню и на ошейник на койке.

– А что такое вообще любовь, Сашка? – повернулась к ней в кресле Ксюша. – Мне вот всякие сказки рассказывали, что один ради любви четыре раза на смерть скакал, пока его не изрубили, другой из-за любви в костёр прыгнул. Они что, все сумасшедшие? Самое ценное – это жизнь, вон как за жизнь все боятся. Причём тут любовь?

– Что за жизнь без любви, Ксюшка? – посмотрела на неё в ответ Саша. – Вот прожила ты жизнь, четыре стенки вокруг видела и умерла в слезах, никто тебя не любил по-человечески, чтоб всерьёз, чтоб только одна ты у него, на всю жизнь, чтобы он ради тебя и в костёр, и на нож, и вообще… Лучше страшной смертью погибнуть, но любить хоть разок, чем от старости и совсем без любви сдохнуть. Когда любишь, Ксюша, в мире у тебя будто целых два солнца: одно утром встаёт, на него смотреть долго нельзя, а на другое глядишь – не насмотришься. От обоих тепло, если хоть одно солнце погаснет, тогда и смерть. Ну что ещё может быть лучше в жизни, что ценнее? Ради чего бы ты, Ксюшка, с ума сошла и жить расхотела?

Саша отвела серо-зелёный взгляд в пустоту вечерней квартиры.

– Я бы ради Виры умерла, если надо…

– Он женатый, – напомнила Ксюша.

– Женатый, и что? Тут ведь жизнь или смерть, чего сейчас бояться? Он свою Зойку бросит, вот увидишь, бросит, потому что она хуже твари. Люди ошибаются, но с ошибками жить не хотят.

– Любовь, Сашка, это как платье, – вдруг промолвила Ксюша. – Вот есть у тебя платье, тебе кажется, что другому оно подойдёт, а оно тесное или слишком большое, или просто не нравится. Знаешь, что главное в этом всём? То, что ты думала, что твоё платье самое замечательное, а оно… не по моде… Я тебя люблю, Саша, – протянула она руку к кутышке.

– Я тоже тебя люблю, – легко улыбнулась Саша, взяла Ксюшу за тонкие пальцы и нежно пожала.

– Знаешь, а Вира меня завтра на Вертолёт позвал, пойдём вместе?.. Вообще-то он тебя тоже позвал.

– Чего за Вертолёт такой? – расстроилась Ксюша, что они так быстро вспомнили ловчего.

– Ты что, это же все знают! – удивилась Саша. – Ещё при Сером Повелителе в высотку на Жукова вертолёт врезался, так и торчит из двадцать четвёртого этажа. Но до него не добраться. Говорят, наверху еды завались. Моровые Зимы ударили, некому было ползти, да и как залезешь? Под вертолётом этажи рухнули, прямо в лепёшку сложились, и лестницы тоже. Много кто хотел заползти, никто не смог. Давай слазаем?

– Жукова рядом с Центром… – засомневалась Ксюша.

– Рядом, но не Центр! Бандиты там не караулят! К тому же, ты с нами пойдёшь, верно? Пойдёшь же?

«Вот зачем Вира меня позвал», – с досадой подумала Ксюша. С другой стороны, лишний день не давать зверолову шушукаться с Сашей было приятно. Она пообещала прийти завтра утром на этот их Вертолёт, и вместе залезть на высотку.

Даже у кутышей в городе нашлось своё развлечение. В байку, что в рухнувшем вертолете полно еды, Ксюша не верила, но, если еда в хронобоксах и не вывалилось при падении, кто знает, может и стоит рискнуть.