Берлинский блюз

14. Воссоединение

Господину Леману было приятно снова работать со своим лучшим другом. Как раз этого мне не хватало, думал он, стоя за стойкой и глядя на Карла, который укладывал бутылки в холодильник, высоко задрав свою толстую заднюю часть. Вечер начался совершенно нормально, было не очень много народу, но достаточно, чтобы они оба включились в суету пятничного вечера. Самым приятным в работе с Карлом было то, что они понимали без слов, кто что должен делать, они были как два хорошо подогнанных поршня в двигателе, и дело спорилось, когда они работали вместе. По крайней мере так было раньше, и теперь казалось, что все осталось по-прежнему, хотя они уже два года не стояли вместе за барной стойкой. Так и должно быть у друзей, подумал господин, Леман, когда мы снова видимся друг с другом после разлуки или снова работаем вместе, и не важно, сколько прошло времени, все должно быть так, будто не было никакой разлуки, думал он, пока они вместе открывали бутылки, вспенивали кофе по-венски и разливали шнапс.

После десяти часов заведение заполнилось, и поскольку была пятница, то к обычной публике добавились «любители», «алкоголики выходного дня», как их называл Карл, они предвкушали предстоящие выходные и очень поднимали общий настрой своей радостной беспечностью, отовсюду слышались шутки и смех, растворявшиеся в грохоте, который Клаус с Марко называли авангардным роком. Карл поставил эту музыку после того, как спрятал на кухне в холодильнике кассеты с «говном от Хайко», как он выразился. Господин Леман едва успел помешать ему выбросить кассеты в мусорное ведро.

– Не надо этого делать, – сказал господин Леман и в первый раз за вечер слегка рассердился. Обычно Карл не переживал по поводу музыки.

– Да это же говно.

– Да ну? Ты же сам ходишь в «Орбиту», там всегда ставят этот «бум-бум». И кстати, Эрвин сказал, что за этой музыкой будущее.

– Эрвин ничего не понимает. Не весь «бум-бум» одно и то же, есть разные стили.

– Да, но Хайко сам это записывал, нельзя же их просто выбросить.

– Наплевать мне на Хайко. Что за сопли…

– Карл! Оставь кассеты в покое!

Дело закончилось тем, что Карл спрятал кассеты в холодильнике, что выглядело как-то по-детски, но, с другой стороны, было вполне типично для Карла, и господин Леман быстро забыл про эту историю. Но когда в баре стало совсем тесно, начали происходить вещи, которые уже насторожили господина Лемана. Во-первых, Карл пил во время работы необычно много пива. Потом он вдруг уронил бутылку. Потом он внезапно рассвирепел из-за того, что мусорное ведро не пожелало как следует открыться, когда он нажал на педаль, и так разволновался по этому поводу, что кинул в ведро пепельницу, которую собирался всего лишь опорожнить. Потом он постоянно бегал в подвал, каждый раз подробно объясняя господину Леману, что он собирается оттуда принести, что-нибудь якобы очень нужное, пшеничное пиво, или кружки, или еще что-то, это было совершенно нелепо, ибо господин Леман не требовал никаких разъяснений. Если брать по отдельности, то все эти вещи были вполне обычными, но сейчас они насторожили господина Лемана. А потом еще пришел Эрвин и отозвал Карла поговорить. Они поднялись в квартиру Эрвина, в то время как внизу стойка грозила обрушиться под напором посетителей, и господину Леману начало казаться, что все медленно сходят с ума.

Но потом пришла Катрин и поздоровалась с ним, поцеловав в губы и даже обняв его при этом за шею, чего она раньше никогда не делала перед посторонними и с его стороны тоже не одобряла, и он почувствовал себя таким счастливым, что раздал следующие пять бутылок пива бесплатно. Она постояла немного у стойки, наблюдая за тем, как он работает, он пытался поддерживать разговор с ней, но был слишком занят, и после нескольких ничего не значащих слов на тему «привет!» они поняли, что в данный момент не было ничего такого, что бы им срочно нужно было сообщить друг другу.

Беседа Эрвина с Карлом тоже, казалось, не имела последствий, по крайней мере дурных, потому что оба вернулись в хорошем расположении духа. Карл сразу же принялся за работу, и господин Леман не удержался и спросил, о чем они говорили с Эрвином.

– Ага! – заулыбался Карл и открыл себе бутылку пива. – Ты не поверишь, но Эрвин решил заделаться ценителем искусств. Он хочет купить что-нибудь из моих вещей для своего нового заведения в Шарлоттенбурге.

Довольно странная формулировка, подумал господин Леман. Раньше Карл сказал бы: «Этот придурок хочет у меня что-нибудь купить». Что за странные выражения, подумал господин Леман, «ты не поверишь» и «ценитель искусства», почему он разговаривает так странно, подумал господин Леман, но сказал только:

– Похоже, что Шарлоттенбург – твоя судьба.

– Похоже на то.

Господин Леман хотел бы поговорить с Катрин о Карле, может быть, она знала что-то от него ускользнувшее, так бывает иногда с женщинами, подумал он, но она исчезла в толпе. Позднее он заметил ее вдали, она разговаривала с Клаусом и Марко, и, судя по ожесточенности, с которой они ей что-то втолковывали, она ввязалась в разговор о музыке. Она быстро находит общий язык, подумал он, со всеми, она более открытая, чем я, для нее все здесь новое и интересное, и она в этом права, подумал он, конечно. Он вспомнил, каковы были его впечатления, когда он только приехал в Берлин, это было давно, тогда ему был двадцать один год, а теперь уже скоро тридцать, и он решил начать относиться ко всему более открыто и позитивно. А иначе можно плесенью покрыться, подумал он и позволил себе бутылку пива.

А потом пришли поляки. Их было пять человек, и первое, что увидел господин Леман, был гриф огромного контрабаса, который, казалось, самостоятельно протискивался через толпу. Потом к нему подошла симпатичная светловолосая девушка и с сильным акцентом спросила, нельзя ли им поиграть здесь немного. Господин Леман не возражал, он выключил прежний грохот, после чего общий гвалт тоже несколько поутих. Потом толпа в одном месте немного расступилась, и музыканты – их было четверо, контрабас, аккордеон и две гитары, – начали играть. Это была своеобразная музыка, в фольклорном духе, и господин Леман задумался, не полька ли это и имеет ли слово «полька» какое-то отношение к Польше. Так или иначе, это были непривычные звуки для «Обвала», но они никому не мешали, напротив, казалось, что людям понравилась перемена, они меньше разговаривали, некоторые даже качали головой в такт музыке. В этом что-то есть, когда ты можешь вот так просто сам играть музыку, подумал господин Леман, это наверняка здорово. Тут вдруг рядом с ним оказалась Катрин, она повисла у него на руке и улыбнулась.

– Давай потанцуем, – сказала она.

– Нет, – испугался господин Леман, – нет, я не могу. Я вообще не умею танцевать. – От одной только мысли о танцах на виду у других людей у него мороз пробежал по коже.

– Да ладно тебе, давай, – сказала она.

В душе господина Лемана шла тяжелая борьба. Ему очень хотелось бы оказаться способным на подобную выходку, но он и понятия не имел, каким образом он мог бы это сделать.

– Я не умею, правда, я абсолютный нуль в том, что касается танцев, – сказал он и прибавил после короткого раздумья: – Извини. Я знаю, это очень печально и позорно, я не хочу портить тебе праздник, но тут уж ничего не поделаешь.

– Да ладно, пошли, – сказала она и обхватила его за бедра. – Это совсем несложно, просто слегка покачиваешься.

Господин Леман и рад бы был, но не мог. Ему не дано было даже просто покачивать бедрами, а уж изображать что-то такое ногами, к тому же перед всем народом, это было совершенно немыслимо. Но, к счастью для него, люди по ту сторону стойки махали руками и купюрами и вообще делали все возможное, чтобы привлечь его внимание, так что у него нашлась хорошая отговорка.

– Мне нужно работать, – сказал он с облегчением, поднял ее, обернулся вокруг своей оси и поставил на прежнее место. – Этого хватит, – сказал он, – мне правда нужно работать.

– Ну ладно, – сказала она с улыбкой, – нет так нет.

Казалось, что она не слишком огорчилась. Это успокоило господина Лемана, которому пришлось активно взяться за работу, потому что Карл опять исчез.

Поляки сорвали громкие аплодисменты, сыграли еще одну вещь, потом еще одну и постепенно утомили господина Лемана, который и без того был не в духе из-за отсутствия Карла. Многим посетителям они тоже, казалось, поднадоели, и большинство снова сосредоточились на главном и требовали пива. Когда господин Леман наконец обнаружил Карла, тот танцевал с Катрин. Это выглядело довольно чудно: одной рукой он прижимал ее к себе, приподняв немного над полом, вытягивал другую руку и так рассекал с ней толпу. Это же мой стиль, сердито подумал господин Леман, только более рафинированный. Карл тоже не умеет танцевать, думал он, но все равно танцует, и это произвело впечатление на господина Лемана, да, у Карла еще многому можно поучиться, подумал он. Когда поляки прекратили играть, Карл поставил Катрин на пол, они смеялись и хлопали друг друга по спине. Господину Леману это не понравилось. Но он и виду не подал, когда его лучший друг Карл вернулся наконец за стойку. Карл открыл новую бутылку пива.

– Довольно тяжелая твоя малышка, – сказал он, подмигнув. – Ты сильнее, чем я думал.

Господин Леман внимательно посмотрел Карлу в лицо. Обычно тот так не разговаривал. Что за сальные намеки, подумал он, но на лице своего лучшего друга он не заметил никакого коварства, никаких задних мыслей да и вообще ничего, единственная странность заключалась в том, что тот непрерывно ухмылялся и подмигивал. Кроме того, с него пот лился ручьями и он тяжело дышал.

– Ну да, – ответил господин Леман. – Только лучше не надо называть ее моей малышкой, по крайней мере когда она может услышать. Ей это не нравится, и мне потом придется отдуваться.

– Молчу, молчу! – патетично воскликнул его лучший друг и приложил палец к губам. – Могила.

Господин Леман уже и не знал, как ему на это реагировать.

– Послушай, Карл, у тебя что, какие-то проблемы? Может, кризис какой-то?

– Какой еще кризис? – спросил его лучший друг, продолжая улыбаться до ушей. – Все отлично. – И странно рассмеялся, как-то натужно, как показалось господину Леману, и его раздражение сменилось озабоченностью. Карл переутомился, подумал он, это физическое перенапряжение. Наверное, сегодня не его день.

В этот момент светловолосая девушка, ходившая по залу со шляпой, подошла к нему и поинтересовалась насчет денег за выступление. Господин Леман выдал ей десять марок из кассы, и она спросила его, не хотел бы он как-нибудь провести отпуск в Польше. Он с улыбкой покачал головой и ответил, что уже много лет не брал отпуска.

– Отпуск – это не для меня, – прибавил он.

– Отпуск – для всех, – ответила она и необычно прямо посмотрела ему в глаза. – Тебе тоже надо отдохнуть. У тебя усталый вид. – Она улыбнулась и достала большой альбом. – Можно снять, есть разные дома, все возможно. – Она раскрыла альбом, и господин Леман ознакомился с фотографиями домов на лугах и опушках, наклеенными на страницы альбома.

– Красиво, – сказал он, не зная, что еще сказать. К тому же он ведь только что решил стать более открытым ко всему новому и счел данный случай подходящим поводом, чтобы начать. Он предложил девушке сигарету, но она отказалась.

– У меня есть свои, лучше, – сказала она и достала сигарету из своей пачки. – Там красивые дома, красивые места, можешь поехать с друзьями или со своей девушкой.

– Сейчас осень, – сказал господин Леман, – не самое лучшее время для отпуска. В смысле – отвратная погода.

– Зимой у нас просто чудесно, – сказала она. – Все в снегу. Я запишу тебе мой номер.

Она взяла картонную подставку для пива и записала на ней длинный телефонный номер.

– Это номер в Польше, – сказала она, – обычно я там бываю. Просто позвони и спроси Эльжбету.

Господин Леман слегка удивился тому, что можно было просто так взять и позвонить в Польшу. Польша ведь находится за железным занавесом, и тут он вспомнил, что ему нужно позвонить своим восточным родичам.

– А виза разве не нужна? – спросил он.

– Виза – это не проблема, – ответила девушка, улыбнулась и снова посмотрела ему прямо в глаза. Она стояла совсем рядом с ним, господину Леману даже показалось, что он чувствовал запах ее волос. – Гораздо проще, чем в ГДР.

– Ну, раз так, – ответил господин Леман, который не знал, о чем с ней еще можно разговаривать, – посмотрим.

Она уперлась пальцем ему в грудь:

– Обязательно. У тебя усталый вид. Польша совсем рядом.

– Да, – согласился господин Леман и вдруг осознал, что никогда в жизни не думал о Польше, – недалеко.

– Тебе нужно сменить обстановку, – сказала она и еще раз странно посмотрела на него.

У господина Лемана засосало под ложечкой. И тут рядом с ними оказался Эрвин:

– Господин Леман, помоги-ка Карлу, он вытворяет черт знает что.

– Как так?

– Не знаю я как. Парни, парни, я в самом деле начинаю беспокоиться.

– Тебе нужно взять отпуск, – сказала Эрвину полька. – У тебя усталый вид.

Господин Леман оставил их вдвоем и поискал взглядом Карла. Тот флегматично чистил кофеварку, в то время как за его спиной свора посетителей требовала напитков.

– Что с тобой, Карл? – спросил он. – Зачем ты чистишь кофеварку? Это можно сделать потом.

– Она совсем засорилась, – ответил Карл, даже не обернувшись. – Сейчас все почищу. – Он так надраивал кофеварку, будто скоро должен был нагрянуть кофеварочный инспектор.

Господину Леману не хотелось с ним спорить, и он решил сам заняться очередью. Но это ему не удалось, потому что у них закончился «Бекс».

– Карл, у нас кончилось пиво.

– Сейчас, погоди, дай доделать. Вы ее что, несколько лет не чистили?

Господин Леман не мог этого постичь:

– Пиво, Карл, нам нужно пиво.

– Да-да, – сказал его лучший друг и продолжил чистку.

Это похоже на то, подумал господин Леман, нервно закуривая сигарету, как если бы вокруг валялись тяжелораненые, а санитары начали бы мыть свою машину. Это похоже на то, думал он, сбегая по лестнице в подвал, как если бы бандиты грабили банк, а полицейские начали бы гладить свою униформу. Это похоже на то, думал он, топая вверх по лестнице и держа в каждой руке по ящику пива, как если бы тонул корабль, а матросы принялись бы надраивать палубу.

Поднявшись наверх, он начал продавать пиво прямо из ящика, хотя сразу нашлись умники, которые стали возмущаться, что пиво теплое. «Пиво и в Африке – пиво», – отвечал он им, это был старый слоган из тех времен, когда они с Карлом работали в «Слове и деле», там Эрвин изначально отказался от такой роскоши, как холодильник и тому подобное. Это слегка освежило его, но он все равно не мог успокоиться. Карл с упорством маньяка возился с кофеваркой и только мешался, наклоняясь и оттопыривая свою толстую задницу. Раньше именно Карл всегда обеспечивал пополнение запасов, а запасы пива уже давно нуждались в пополнении, но Карл, казалось, за весь вечер ни разу не подумал об этом, хотя постоянно бегал в подвал за всякой ерундой. Это всерьез обеспокоило господина Лемана. Дело у нас больше не спорится, подумал он, и от этой мысли ему стало грустно. Мы были славной командой, подумал он, но это было давно, тогда мы были отличной командой, подумал он, как Бонни и Клайд, как Саймон и Гарфанкел, как Сакко и Ванцетти, как Малыш и Карлсон или, подумал он, и вынужден был признать, что это больше всего походило на правду, как Бад Спенсер и Теренс Хилл.[22] Отвратительно, когда тебе исполняется тридцать, мелькнуло у него в голове, у тебя уже появляется какое-то прошлое, старое доброе время и тому подобное дерьмо.

Он еще раз спустился в подвал за пивом. Когда он вернулся, Карл как раз начал намывать бокалы, уже кое-что, хотя тоже идиотизм. Господин Леман мог пока переложить бутылки в холодильник, большинство посетителей были уже обеспечены пивом, пусть и теплым, да и бар начинал уже потихоньку пустеть, апогей «Обвала» на сегодня миновал, люди отправлялись в другие кабаки, или клубы, или дискотеки, или еще куда-нибудь, в неизвестные господину Леману места. Осталось двадцать-тридцать человек, у которых не было других кабаков, клубов и дискотек. Поляки были тоже здесь, они сидели все за одним столом и отдыхали, пока светловолосая девушка убеждала Эрвина и Катрин в преимуществах отпуска у нее на родине. Затем в дверь вошел Кристальный Райнер. Господин Леман выдал ему бутылку и кружку. Пускай сам наливает. Себе он тоже взял еще одно теплое пиво.

– Ну как дела? – спросил Кристальный Райнер и умело, это господин Леман должен был признать, налил себе пшеничное пиво.

Больше всего господину Леману хотелось спросить в ответ, какое тому дело до его дел, но вместо этого он сказал: «Все путем» – и помог своему лучшему другу полировать бокалы, что было, конечно, кретинизмом, но все-таки лучше, чем разговор с Кристальным Райнером.

– О чем они там? – осведомился Карл и показал на польку, Катрин и Эрвина, к которым теперь присоединился и Кристальный Райнер, они все вместе склонились над фотографиями.

– Она рекламирует дома, дачи, – сказал господин Леман. – В Польше.

– Польша – это хорошо, – серьезно сказал Карл.

– Почему Польша – это хорошо?

Карл ненадолго задумался, потом улыбнулся:

– Откуда я знаю.

– Зачем же ты говоришь, что Польша – это хорошо?

– Не знаю. А что?

– Если ты говоришь, что что-то хорошо, значит, у тебя есть на то причины.

– Да что с тобой, старина? С каких это пор ты стал таким педантом?

– Я не педант, – сказал господин Леман, сам не понимавший, почему он так привязался к этой теме. – Просто я хочу знать, почему Польша – это хорошо. Я имею в виду, если ты говоришь, что Польша – это хорошо, то у тебя должны быть на то причины.

– Франк! – Его лучший друг Карл отставил бокал, который только что полировал. – Расслабься ты. Я просто так сказал.

– Да, но почему?

– Франк, – сказал его лучший друг Карл и озабоченно покачал головой, – иногда я начинаю беспокоиться за тебя.

– Вот это просто отлично, – сказал господин Леман. – Это просто отлично. Я не знаю, хорошо ли в Польше, а вот это отлично. Ты беспокоишься за меня!

– Кто-то же должен это делать, – сказал его лучший друг Карл и погладил его по голове. – Но, несмотря ни на что, я рад, что мы снова работаем вместе.

– Да, – сказал господин Леман. – Я тоже рад.