Берлинский блюз

20. Праздник

Господину Леману не хотелось домой: там его не ожидало ничего, кроме нескольких книг и пустой кровати. Может быть, стоит как-нибудь тоже завести телевизор, подумал он. Он прикинул, сейчас, должно быть, часов восемь вечера. Сегодня хороший вечер, чтобы напиться, подумал он. Ему не надо было идти на работу, что случалось довольно редко, и уже хотя бы поэтому не могло быть и речи о том, чтобы отправиться в «Обвал», он взял себе за правило никогда не ходить в качестве посетителя в кабаки, в которых он в данный период работает. Тогда у тебя такой вид, думал он, будто тебе больше некуда пойти или у тебя больше нет никаких знакомых. Кроме того, ему не хотелось видеть никого из тех хмырей, которые тусовались там сегодня вечером и тупо таращились на его лучшего друга. Также он не хотел слушать их вопросы, давать объяснения и уж меньше всего хотел выслушивать их объяснения того, что же, по их мнению, случилось с Карлом, – у него пробежали мурашки по коже при мысли об идиотской болтовне, которая началась бы, если бы он сейчас объявился среди своих знакомых, которые, если признаться, все были в той или иной степени связаны с «Обвалом». Или хотя бы с Эрвином. Все кончено, подумал он и только сейчас заметил, насколько его выбило из колеи расставание с Катрин. Мне нужно было больше заботиться о Карле, думал он, медленно шагая от больницы по набережной канала. Но все последние дни он почти полностью проспал, так бывало всегда, когда у него случались любовные проблемы, у него резко увеличивалась потребность во сне и он выходил из дому только для того, чтобы поесть. Надо было вместо этого заботиться о Карле, думал он, это было бы лучше, чем горевать по этой дуре. Но в определенный момент все выглядело так замечательно, печально думал он, с ней все могло бы сложиться так замечательно, хотя, может быть, все это чепуха. Он вспомнил, как она постоянно пыталась заставить его изменить свою жизнь. Может быть, я недостаточно старался, подумал он, да и зачем, собственно говоря. В принципе все и так неплохо, подумал он, но надо было больше заботиться о Карле. А без Карла все неинтересно, подумал господин Леман. Например, вот этот Руди, подумал он, что мне с ним делать? Ему ведь максимум двадцать, это же безнадежно, подумал он и заметил на набережной ирландский паб, который раньше как-то не попадался ему на глаза, и он решил, что прямо здесь можно и начать.

Он всегда считал все ирландские пабы ужасными, господин Леман вошел и сразу понял, что этот тоже был просто чудовищным. Разве так можно, ведь это же все вранье, думал господин Леман, пытаясь сориентироваться внутри паба, вся эта темная древесина, все эти картинки, это же все бредовый китч, подумал он и сел за стол, на котором стояла бутылка со свечкой на горлышке. И к тому же темно, как в пещере, подумал он, заказав пол-литра «гиннеса», похоже на семидесятые годы, и он вспомнил кабаки своей юности в Бремене, «Сторивилл» и прочие, в которых обычно было так темно, что не было видно вытянутой руки, и своего визави можно было узнать только вблизи свечи, а свечи стояли не везде.

Ну ладно, великодушно подумал господин Леман, получив свой «гиннес», но не пол-литра, а всего лишь ноль-четыре, и сделав большой глоток, конечно, и в этом тоже что-то есть. В конце концов, внешность не самое главное, подумал он и даже немного порадовался музыке «Даблинерс», доносившейся из динамиков, он начал даже подпевать, от них господин Леман немного расчувствовался: его старший брат постоянно слушал «Даблинерс», когда ему было пятнадцать или около того, сейчас он наверняка все забыл, подумал господин Леман, а может быть, наоборот. Может быть, мне стоит как-нибудь навестить его, подумал господин Леман, я ведь накопил немного денег, хотя даже не немного, подумал он, а вполне прилично. Или на Бали, подумал он, с Хайди или без нее, наверное, там интересно, пауки-убийцы и тропические болезни, подумал он и заказал вторую кружку «гиннеса». Но потом сразу идти, предостерег он сам себя, когда напиваешься один, нужно не терять темпа. Когда принесли вторую кружку, он сразу расплатился и выкурил в процессе пития несколько сигарет, чтобы пиво шло быстрее.

Но на улице он снова растерялся. Продолжить в Кройцберге-61 или лучше пойти в 36-й? В 36-м подстерегала угроза встретить кого-то из Эрвиновых придурков, как он мысленно называл их, тогда придется говорить про Карла. В 61-м подстерегала угроза напиться и заснуть от скуки. Тогда уж лучше 36-й, решил он и перешел через Ландверканал возле улицы Котбуссер-Дамм. Там он направился по Марианненштрассе до площади Хайнрихплац, где находилось несколько кабаков, в которых он давно уже не бывал.

Раз уж я побывал даже в ирландском пабе, то могу теперь смело отправляться в «Красную арфу», подумал господин Леман, когда достиг Хайнрихплац и должен был сделать выбор. Это такое же дерьмо под старину. Хотя «Красная арфа» может быть и в самом деле старой, кто знает, подумал он. Публика-то точно была старой. Господин Леман вошел и сразу заметил, что он тут один из самых молодых. Это тоже не ахти, подумал он, кроме того, у них было только разливное пиво, господин Леман взял пол-литра, на этот раз действительно пол-литра. Теперь это редкость, подумал он, эти чертовы ноль-четыре как-то прижились, с пивом им удалось то, чего они так и не смогли сделать с кофе, и он вспомнил то крупное поражение кофейной промышленности, все те плакаты с надписью: «Мы возвращаем вам фунт».

Ну вот, подумал он, вот и здесь дают фунт пива, он ощущал тяжесть поллитровой кружки и собирался опорожнить ее, хотя всегда был горячим сторонником бутылочного пива и, выпив две трети кружки, автоматически хотел заказать еще, невольно. Самое ужасное, что они могли придумать, подумал он, – это начать выпускать «Бекс» в поллитровых бутылках, это просто омерзительно, они с Карлом не поверили своим глазам, когда увидели эту дрянь в первый раз. Ах, Карл, подумал он и расплатился.

Потом он встал и пошел в соседний «Слон», там было светлее и более гнусно, там не было привычного сурового кройцбергского флера, это сразу ему понравилось. Хорошо, когда светло, подумал он и попытался вспомнить, когда он думал об этом в прошлый раз, это было недавно, в этом он был уверен, и это было как-то связано с Катрин, но теперь это, к сожалению, ему было уже безразлично. Он сидел у стойки и пил «Майбок» из бутылки. Господин Леман не совсем понимал, откуда у них взялся «Майбок» поздней осенью,[30] бармен сказал что-то о специальном предложении, вообще-то господин Леман взял это пиво только для разнообразия, господин Леман не любил пиво «Майбок». Какая гадость, думал он, отпивая из бутылки, тяжело идет, в нем минимум на пару оборотов больше обычного, это может далеко завести, и тут он подумал о том, не напиться ли ему до такой степени, чтобы они доставили его в городскую больницу, тогда, возможно, он проснется утром в седьмом отделении рядом с Карлом. Вот это была бы настоящая солидарность, подумал он.

Внезапно рядом с ним очутился Сильвио.

– Привет, Франк, – сказал он.

– Привет, Сильвио. Ты-то что тут делаешь?

– Сам не знаю. Я был в «Члене», но там не было ничего интересного. И вообще я не могу больше выносить убогость кройцбергской голубой тусовки.

– Гетеросексуальная тусовка не намного лучше, – ответил господин Леман и обернулся. В кабаке сидело только несколько мрачных персонажей, пялившихся в свои напитки. – Ну да, – сказал он, – еще рано.

– Это точно. Как дела у Карла?

– А ты-то откуда знаешь?

– Да ведь все об этом говорят. Мне недавно позвонила Хайди и все рассказала.

– Типично для Хайди, – сердито сказал господин Леман. – Ехала бы она скорее на свой Бали.

– Так как у него дела?

– Отлично. Спит.

– Спит? Может быть, это как раз правильно. В последнее время он был совсем плох.

– Да.

– И что он будет теперь делать, если не сможет больше работать у Эрвина?

– Откуда мне знать, посмотрим, – ответил господин Леман, – искусством займется.

– Да…

– Да…

Оба получили еще по пиву и чокнулись бутылками.

– А у тебя не сегодня день рождения?

Господин Леман посмотрел на Сильвио. Его удивило, что Сильвио знал, когда у него день рождения. Может быть, подумал господин Леман, мы когда-то говорили об этом, а он запоминает подобные вещи… Ему это было приятно. Сильвио вообще единственный человек из этой банды, подумал он, которого можно терпеть в такой вечер.

– Да, сегодня.

– Мне Хайди сказала. Поздравляю тебя. А сколько тебе исполнилось?

– Тридцать.

– Тридцать? Но это же надо круто отпраздновать.

– Ох, – ответил господин Леман, – не надо.

– Ну как знаешь.

– Слушай, – сказал господин Леман, – есть один фильм, семидесятых годов или типа того, там люди живут в будущем, живут они под каким-то куполом или под землей, что-то в этом роде, и всегда, когда кто-то достигает определенного возраста, его отправляют на обновление, как они это называют. А на самом деле их просто убивают, но их отправляют на обновление, хотят они того или нет. И все считают, что это нормально.

– Знаю я этот фильм. «Песочный человек», или как-то так. Я смотрел когда-то по западногерманскому телевидению, когда еще жил на Востоке. С Майклом Йорком.

– Да, по крайней мере все они думают, что так и должно быть, они думают, что в принципе нельзя состариться, они никогда не видели ни одного старого человека. И вот двое как-то выбираются оттуда…

– Майкл Йорк и одна тетка, не помню имени.

– Ну да, и там они встречают старика и ничего не понимают.

– Питера Устинова, кажется.

– Ну да.

– Ну и что?

– Что?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, не знаю, просто здесь все как-то похоже на тот фильм.

– Пожилых людей тут как раз хватает.

– Хватает, да. Но у меня постоянно такое чувство, что мне пора на обновление.

Сильвио рассмеялся:

– Ну ты даешь. Пора на обновление. У меня дома есть пластинка, таких всего несколько штук, самопальная продукция, один мой друг сделал, так там есть такая песня… Там поется: вам нужно обновить ваше либидо.

– Тоже неплохо.

– Я бы не мучился по этому поводу, господин Леман.

– Франк.

– Прости, Франк. Я бы по этому поводу не мучился. Может быть, обновление произойдет само собой. Время придет, час пробьет, готовь пулемет.

– Это еще откуда?

– Это написано на стене дома, мимо которого я часто прохожу.

– Поживем – увидим.

– Все будет так, как и должно быть.

– Думаю, нужно пойти в другое место. Здесь меня все раздражает.

– Хорошая мысль.

– Только не в один из кабаков Эрвина. Я сейчас не хочу видеть никого из этих придурков.

– Я тоже.

– Можно пойти в «Буфет». У Сильвио вытянулось лицо.

– Это мерзкое место, господин Леман. Нет ничего хуже, чем кабаки бывших сквоттеров.[31]

– Да, они все мерзкие.

– Терпеть не могу этих мудаков автономистов.

– Тогда давай выпьем здесь еще по одному. Но тогда, наверное, стоит сесть за стол, – предложил господин Леман. – У меня в последнее время спина болит.

– Ты слишком много работаешь.

– А что мне еще делать?

– Возьми отпуск. Отправляйся в отпуск! С Карлом, ему это тоже не помешает.

– Да, – сказал господин Леман, – ему это просто необходимо. Может быть, стоит съездить в Херфорд.

– Скажи, что с тобой?

– Ничего, а что?

– Ты чем-то огорчен. Ты же не будешь расстраиваться из-за того, что тебе исполняется тридцать? Это же ерунда.

– Да ну.

– Вот и хорошо.

Через два часа они все-таки ушли из «Слона». Этого хватило, они напились и были готовы для похода в «Буфет».

– Мне сейчас хочется чего-то извращенного, – сказал Хайко.

«Буфет» находился на Мантойфельштрассе. Раньше это был маленький бар, не больше обычной жилой комнаты и с такой же обстановкой, довольно странный, но по-своему приятный для человека, знакомого с завсегдатаями. Теперь это был монстр, сквоттеры заработали денег и при реконструкции дома отгрохали новый бар. Зайдя в бар, они сели у стойки и начали наблюдать за снующими туда-сюда посетителями, в основном мужского пола, на многих были сапоги и военные штаны, это неприятно напомнило господину Леману службу в армии.

– Вот тебе настоящие гопники-натуралы, – с увлечением наблюдал за ними Сильвио, – настоящие леваки-дураки, боже мой, меня сейчас вырвет.

– По-моему, все не так плохо, – попытался угомонить его господин Леман, которому было уже все равно.

– С каких это пор ты такой либерал?

– Ну, здесь хотя бы нет Кристального Райнера.

– Райнера… Я не хотел расспрашивать, но у тебя с Катрин все кончено?

– Да.

– Это мне тоже Хайди рассказала. Боже мой, это печально.

– Да.

Так продолжалось еще некоторое время. Примерно в час ночи кто-то только что вошедший встал рядом с ними у стойки и заказал пиво.

– Ты уже слышал? – спросил он бармена.

– Что?

– Стена пала.

– Чего?

– Стена пала.

– Ни фига себе.

– Ты слышал? – спросил господин Леман, который был уже порядком пьян.

– Что? – спросил Сильвио, который уже начал клевать носом.

– Стена пала.

– Ни фига себе.

– Послушай, Сильвио, ты же сам с Востока.

– Мне это уже не первую неделю действует на нервы. Как ни включу телевизор, там только и говорят: Восток, Восток… Я что, виноват, что я с Востока? Думаешь, каково мне там было с этими мудаками? Быть геем на Востоке – это последнее дерьмо. Стена пала, граница открыта, что это вообще значит – граница открыта? Задница открыта.

Господин Леман осмотрелся вокруг. Бармен рассказал о событии другим людям, и складывалось ощущение, что все о нем говорили. Но особого возбуждения не было, все продолжали заниматься своими делами.

– Да, если это правда… Может быть, и правда, – сказал господин Леман.

– А если да, то что это значит – стена пала?

– А я откуда знаю.

Они взяли еще по пиву. Когда они выпили его примерно до половины, Сильвио внезапно взбодрился.

– Надо пойти посмотреть, – сказал он.

– Давай пойдем к мосту Обербаумбрюкке, – предложил господин Леман. – Там ведь есть переход.

– Да. Надо взглянуть.

– Но сначала допьем, – сказал господин Леман.

Они допили пиво и пошли по Скалитцер-штрассе к мосту Обербаумбрюкке. На улице не происходило ничего особенного. Наверное, опять вранье, подумал господин Леман.

Но когда они оказались у моста, по мосту действительно переходили люди. Их было немного. Может быть, первый наплыв уже миновал, подумал господин Леман, ведь не может быть, что Стена пала, а тут переходят всего несколько человек. Они с Сильвио присоединились к жителям Кройцберга, которые стояли и наблюдали за происходящим. Совершенно спокойно люди один за другим переходили пешком через границу и шли куда-то дальше. Все как-то не так, подумал господин Леман.

– Они и вправду запросто переходят границу, – разочарованно сказал Сильвио. – Это везде так? – спросил он человека, стоявшего рядом с ним.

– Сходите к другим переходам. Это тут мелочевка, ребята, – ответил мужчина, который тоже был не совсем трезв. – Это тут фигня, с этими пешеходами.

Господин Леман понаблюдал за людьми с Востока. Вид у них был неуверенный, и они настороженно озирались. «Здесь вроде бы все как у нас», – сказала одна женщина.

– Это тут фигня, с этими пешеходами, – повторил мужчина. – Я пойду назад на Морицплац, там хоть что-то происходит.

– Странное дело, – сказал Сильвио.

– Пойдем на Морицплац, – предложил господин Леман.

– Черт, это для меня слишком далеко.

– Я заплачу за такси.

– Не знаю, это ерунда какая-то.

– Да ладно тебе, Хайко. Только посмотрим.

– Да ты сейчас и не поймаешь такси.

– Ясное дело, я поймаю такси.

Они пошли к станции «Шлезишес-Тор». Господину Леману повезло. Сразу же показалось такси и остановилось по знаку господина Лемана.

– Вы с Востока? – спросил таксист, когда они сели.

– Конечно, – ответил Сильвио и ухмыльнулся. – Слушай, круто тут на Западе.

– А куда вам надо?

– К переходу на улице Генриха Гейне, – ответил Сильвио. – Там мои родственники, они собираются переехать через границу на машине.

Господин Леман молчал. Он неожиданно удивился поведению Хайко, таким он его еще никогда не видел.

– А у вас есть западные деньги?

– Само собой.

– Ну тогда… – Такси тронулось.

– Ну и как вам тут на Западе?

– Ну, круто. Прямо не знаю, что и сказать.

– Я же говорю! А откуда у вас западные деньги?

– От бабушки.

– А-а.

До Морицплац им доехать не удалось: все улицы были забиты.

– Давай здесь выйдем, господин Леман, – сказал Хайко. – А то это для нас будет слишком дорого, – сказал он таксисту, – нам нужно экономить западные деньги.

– Могу себе представить.

– Дай-ка западных денег, господин Леман. Вот, сдачи не надо.

– Спасибо. А почему твой друг все молчит?

– Он член партии, у него сегодня траур.

– Вот это мне нравится!

– Он неплохой парень.

Господин Леман ожидал увидеть на Морицплац ликующие толпы, но было, наверное, уже слишком поздно. Двигался только бесконечный поток машин, которые ехали с Востока, выливались на круглую площадь и затем разбегались в разные стороны. Стоял жуткий шум и нестерпимая вонь от выхлопных газов.

– Ни фига себе, – сказал Сильвио. – Ни фига себе.

– Куда они все едут?

– Наверное, на Кудамм.

– Почему на Кудамм?

– А куда еще…

Они еще некоторое время стояли и смотрели. Потом им стало скучно.

– С меня хватит, – сказал Сильвио, – я сваливаю. Поеду в Шёнеберг.

– А зачем тебе в Шёнеберг?

– Гляну, что там сейчас творится в гей-тусовке. Там сейчас переполох, гарантирую! И к тому же я могу встретить там некоторых старых приятелей. – Он усмехнулся и подмигнул господину Леману. – Дело идет к хорошей вечеринке.

– Я посмотрю, может быть, еще выпью где-нибудь, – сказал господин Леман.

– Давай. И не вешай нос из-за тридцати лет. Я знаю, о чем говорю. Мне уже тридцать шесть.

– Да ты врешь!

– Эрвину-то я наплел, что мне двадцать восемь, – сказал Сильвио. – Он бы меня не взял, если бы знал, сколько мне лет. Но Эрвин не тот человек, который спрашивает паспорт. Хотя… может быть, и тот. Бывай, господин Леман, я должен следовать зову моей голубой природы.

– А как ты собираешься ехать в Шёнеберг?

– Человека с Востока сейчас каждый подвезет.

Сильвио вышел на Ораниенштрассе, остановил машину, быстро переговорил с водителем и сел. И уехал.

Господин Леман стоял, окруженный потоками машин, и чувствовал себя опустошенным. Ему не хотелось домой, там его не ожидало ничего, кроме нескольких книг и пустой кровати. Может быть, стоит как-нибудь тоже завести телевизор, подумал он. Или взять отпуск. Отправиться с Хайди на Бали. Или в Польшу. Или заняться чем-нибудь совсем другим. Можно было бы еще бутылочку выпить, подумал он, где-нибудь.

Пойду куда глаза глядят, подумал он. Остальное как-нибудь образуется.