Бесчувственные сердца

Глава 10

«Подожди здесь».

Последние слова Торна эхом отдаются в моей голове, эти два слова повторяются снова и снова, так же ясно, как и тогда, когда он прижался губами прямо к моему уху и произнёс их. Даже когда музыка гремит в зале, в котором он меня оставил, кажется, что он всё ещё рядом со мной.

Но это не так. Он оставил меня здесь одну. В зале, полном кричащих женщин, летающих долларовых купюр, полуголых... и даже полностью обнаженных... мужчин.

Никто не обращает на меня внимания. Даже мужчины — нет, стриптизёры — не обращают на меня внимания, когда проходят через помещение, дразня женщин и убеждаясь, что именно они получат свои деньги. Нет, это не так. Они не игнорируют меня, но и близко не подходят. Последний, кто проходил мимо, изучал меня так долго, что я чуть не выбежала отсюда.

Я решаю рискнуть, надеясь, что не получу членом по лицу, как в прошлый раз, когда попыталась оглядеться в тот момент, когда один из стриптизёров шёл позади моего стула, и начну искать его среди всех этих кричащих женщин и смазанных маслом мужчин.

И тут мой взгляд натыкается на босса Мэгги и Мелиссы. Он стоит в стороне возле двери с надписью: «Не входить». Я резко разворачиваюсь, не желая, чтобы меня застукали за тем, как я таращусь на него. Господи, я действительно думала, что в тот вечер он смотрел на Пайпер с интересом. Никогда бы не подумала, что он гей.

О, боже мой. Неужели я так давно вышла из игры, что не могу определить, заинтересован человек в ком-то или просто вежлив? Нет, я уверена, что не могла понять всё это неправильно. Это невозможно. Он точно хотел её.

Я оборачиваюсь, он всё ещё там. Всё ещё там и всё ещё наблюдает за мной. Я слегка машу ему рукой, не совсем понимая, как себя вести при встрече с кем-то, кого ты вроде как знаешь, в мужском стриптиз-клубе. Он качает головой, улыбается и начинает идти ко мне.

О, боже мой. О, боже мой. О чём, чёрт возьми, я должна говорить с ним в этом месте? О погоде?

— Ты выглядишь испуганной, — говорит Уайлдер, перекрикивая музыку и опускаясь на стул рядом со мной, единственный стул рядом с маленьким круглым столиком, за который Торн усадил меня... прямо перед пустой сценой, которая вызывает плохие предчувствия.

— Я бы сказала, что так и есть.

— Расслабься. Здесь ты в безопасности.

Я нервно смеюсь.

— Я видела пенис, Уайлдер. Голый пенис, как будто это совершенно нормально ходить с эрекцией в переполненном зале. И тот же самый пенис чуть не выколол мне глаз, когда мужчина, которому он принадлежит, проходил позади моего стула. Здесь небезопасно.

На этот раз смеется Уайлдер.

— Теперь я понимаю.

— Что понимаешь?

Он качает головой.

— Ничего, дорогая. Не обращай внимания.

— Пенис того парня не был безопасен, — раздражённо ворчу я, скрещивая руки на груди. — Он может ранить кого-нибудь этой штукой.

— Ты говоришь всё, что думаешь?

Я пожимаю плечами.

— Нет, я просто делюсь своими наблюдениями, чтобы ты понял, насколько здесь небезопасно.

— Здесь безопасно, дорогая. Я видел, как Маттео проходил мимо. Он был не так уж и близко. Никто не подойдёт к тебе настолько, чтобы хотя бы случайно прикоснуться.

Мои брови поднимаются, и я хмуро смотрю на него.

— Мне не хочется говорить об очевидных вещах, но разве ты не сидишь рядом со мной?

— Вряд ли я представляю для тебя угрозу.

— Я знаю тебя недостаточно хорошо, чтобы понять, так это или нет.

— Я не такой уж глупый. Они не собираются приближаться к тебе, потому что боятся лишь одной мысли, что он сделает с ними, если они посмеют подойти. Я точно знаю, что он сделал бы со мной, если бы я приблизился. Дорогая, эти парни достаточно умны, чтобы бояться.

— Я не понимаю.

Он наклоняется, глядя на часы, а затем ухмыляется мне.

— Милая, ты вошла сюда под руку с боссом. Это явно не тот факт, который все здесь могли бы упустить. Такая женщина как ты, невинная и прекрасная, была бы окружена ими всеми в считанные секунды, если бы ты не пришла под руку с ним. Эти мужчины не такие слабые. Они ни хрена не боятся кроме его гнева, и если бы они приблизились к тебе, то наверняка испытали бы его на себе. Ты не видела его лицо, но все остальные в этом зале видели. Поверь мне на слово.

Я задыхаюсь, вцепившись пальцами в спинку стула, и смотрю на Уайлдера широко раскрытыми глазами.

— Что касается меня, то тебе не нужно беспокоиться об этом. Я здесь потому, что ни за что не пропущу это событие. Я не боюсь его, и я чертовски хорошо знаю, что он надерёт мне задницу за то, что я приблизился к тебе — даже если это просто дружеская беседа — но я ни за что бы не упустил шанс посмотреть, как он так усердно работает, когда обычно ему всё достаётся легко. А теперь закрой рот и смотри на сцену. Его десять минут истекли.

Какого чёрта?

Затем я вспоминаю, как он смотрел на часы, и внезапно осознаю, что именно должно произойти на этой сцене. Когда музыка меняется, самая сексуальная мелодия, которую я когда-либо слышала, начинает заполнять пространство вокруг нас. Моя кожа покалывает, каждый тяжёлый удар вибрирует по всему моему телу. Ого, ничего себе.

Уайлдер, сидя рядом со мной, разражается смехом.

— Клише, — ворчит он.

Я не обращаю на него никакого внимания, потому что посреди этой сцены стоит полуголый Торн Эванс, выглядящий как ответ на молитвы каждой женщины. И секундой позже это подтверждает каждая кричащая женщина в зале, когда он начинает двигаться с грацией, которую вы никогда не ожидаете от мужчины его размера. Я никогда в своей жизни не видела мужчину, который двигался так, словно был частью музыки. Всё его тело источает похоть и секс, заполняя комнату эротическими желаниями, которые горят в каждой паре глаз, наблюдающих за движением этого мужчины.

Его татуировки оживают в ярком свете, но жар, который исходит от него, заставляет меня чувствовать, будто я умру, так и не узнав, как ощущается мужчина, который может свести с ума зал, полный «голодных» женщин, когда он двигается так внутри меня.

— Время пошло, — продолжает Уайлдер.

Торн прыгает со сцены и быстро седлает мои ноги — ноги, которые я так крепко сжимаю, что они болят. Затем он наклоняется надо мной, кладет одну руку на спинку моего стула и начинает двигать бедрами, тереться о меня своей промежностью, как будто он действительно внутри меня. Внезапно меня пронзает вспышка ревности от того, что другие видят его таким. У меня нет никаких прав на него, и этот факт заставляет меня покончить с этим быстрее. Затем он прижимается ко мне своей эрекцией, и я не хочу, чтобы он когда-нибудь останавливался. Господи, он заставляет меня сражаться с самой собой.

— Пять секунд, — Уайлдер врывается в мои мысли.

Пристальный взгляд Торна возбуждается, молча требуя, чтобы я отдалась ему, и он сделает так, чтобы оно того стоило.

И это всё, что нужно, чтобы война в моем сознании закончилась. Рациональные мысли прорываются наружу, напоминая мне, что мы здесь делаем, и как я могу заставить его прекратить это и отвезти меня туда, где никто больше не увидит его таким, и утолить мой голод.

— Возьми меня, — выдыхаю я, загипнотизированная его запахом, выражением его лица, его голосом… всем.

Я могла бы просидеть здесь до конца песни и все последующие, а этот мужчина зажигал бы огонь в каждом дюйме моего тела, пока оно не сгорело, и я умерла бы счастливой женщиной. Однако, именно мысль о том, что этот мужчина владеет мной, заставила меня выдохнуть эти два слова из моего пересохшего рта. Моё тело так возбуждено, что я чувствую, будто могу на самом деле умереть, так не узнав, как ощущается мужчина, прижимающийся ко мне, когда ничто нас не разделяет.

— Пожалуйста, — продолжаю я, в то время как Уайлдер называет время... давая понять Торну, что он добился от меня того, о чем обещал — умолять его через тридцать секунд.

Песня продолжается — я чувствую это из-за отдающихся басов, — но все мои чувства опьянены этим человеком. Он наклоняется еще ближе, заставляя меня соскользнуть вниз, пока мой зад не оказывается на краю сиденья, и он ведёт рукой от промежности до груди, продолжая вертеть и толкаться своими бёдрами. Его толчки становятся медленнее, глубже и жестче, когда его голова опускается, и он кусает кожу под моим ухом.

— Я выиграл, — бормочет он, задыхаясь, как будто ему не хватает воздуха.

Когда он снова поднимает голову, гордость за свою победу делает его только более желанным.

— Умоляй меня еще раз, — требует он.

— Отведи меня в укромное место, и я это сделаю, — бросаю я в ответ, нуждаясь в том, чтобы прямо сейчас мы остались одни. И тогда он бы перестал дразнить меня, сводить с ума и заполнил бы во мне всю пустоту.

Он не отвечает, но двигается в такт ритму, поднимаясь. Мои глаза скользят вниз по его груди, по волосам, которым не удаётся скрыть чернила на его коже, по каждому твердому кубику его пресса, пока они не останавливаются там, где его большие пальцы цепляются за пояс спортивных штанов, в которые я даже не заметила, как он переоделся. Затем он начинает двигать бёдрами иначе, его обе руки двигаются в тандеме, спуская вниз спортивные брюки с выверенной точностью. Он весь напрягается под тканью, когда его брюки опускаются ниже. Коротко подстриженные волосы там, где его мышцы сужаются и превращаются в букву V, уступают место тому, что просится наружу, чтобы с ним поиграли — тому, с чем я умоляю поиграть.

Я сейчас умру.

Я ни за что не переживу, если он...

— О боже, — выдыхаю я, в этот же миг он дёргает обеими руками, штаны скользят по нему, а его эрекция высвобождается и ударяется о живот.

Я вскакиваю со своего места, толкаясь о стол с такой силой, что он сдвигается под моим весом, хотя я не замечаю этого, потому что в один прыжок я оказываюсь в его объятиях, и эрекция, которую я хочу, прижимается к очень влажному кружеву между моих ног. Я почти уверена, что почувствовала, как часть моего платья порвалась в спешке, но мне было всё равно, даже если бы моя спина была открыта, и её видел весь зал. Нет, только не в тот момент, когда огромные руки Торна лежат на моей заднице, прижимая меня к себе ещё сильнее.

Я не чувствую ничего кроме отчаяния, когда провожу руками по его согнутым рукам, пока гладкая кожа не кончается, и его шелковистые волосы не щекочут мои пальцы. Не нужны никакие слова, когда моя влага умоляет его взять меня. Я облизываю губы, заставляя его взгляд опуститься на них. Я чувствую его стон у себя на груди, музыка заглушает звук и не даёт мне его услышать.

— Ты нужен мне, — признаюсь я, крепче обхватив ногами его спину и чувствуя его жар. — Мне нужно, чтобы ты наполнил меня.

— Чёрт, — шипит он. — Не хочу выпускать тебя из своих объятий. Чёрт, но мне нужно натянуть штаны, если я собираюсь доставить тебя туда, где я смогу засунуть свой член в твою киску.

— О боже, да, — скулю я, скользя бедрами по нему, прежде чем неохотно отпустить ноги.

Его сильные руки лежат на моих бедрах, помогая мне — и я очень нуждаюсь в этом — встать на ноги. Он не упускает ни секунды, наклоняется и поднимает свои штаны. Когда шоу заканчивается, в зале раздается разочарованный звук, и я запоздало замечаю, что играет новая песня. Я не могу сказать, когда это случилось. Чёрт возьми, я даже не могу сказать, была ли это единственная песня, сыгранная после первой. Всё как в тумане после того, как Уайлдер назвал время.

Я подпрыгиваю, когда мимо меня пролетает рубашка. Рубашка, которую Торн, должно быть, ждал, потому что он ловит её, не отводя от меня взгляда, и натягивает на себя. Он хватает меня за руку, притягивая к своему телу. Я смотрю на него, пульс на его шее бьётся так сильно, что я отчетливо вижу его в полутёмном зале.

— Ключи, — требует он, и туман похоти рассеивается, напоминая мне, что я сидела рядом с мужчиной.

Я оглядываюсь через плечо на Уайлдера как раз в то время, когда он бросает Торну связку ключей с плутоватой ухмылкой на лице. Торн начинает разворачивать нас в том направлении, откуда мы пришли, но поворачивается обратно.

— Никогда больше не говори, что я что-то забыл, придурок.

Смех Уайлдера следует за нами в тёплую ночь, обещание того, что должно произойти, всё ещё позволяет нам плыть высоко на его волне.