Бесконечное Лето: в плену у Матрицы.

Глава 1

Глава 1.

Да, я Семён. И я Пионер, поскольку нахожусь в пионерлагере. Хотя здесь мне не меньше семнадцати, а то и все восемнадцать. А во времена СССР в пионерах ты мог числиться лишь до четырнадцати. Впрочем, я мало чему уже здесь удивляюсь…

Сколько смен я провёл в «Совёнке»? Пятьдесят? Семьдесят? Может, уже сто? Я давно перестал считать. Поначалу мне тут безумно нравилось — лето, солнце, куча красивых девушек вокруг! И вовсе не хотелось возвращаться в серую безысходность тусклых декабрьских дней, вечно затянутое свинцовыми облаками небо, слякотный снег под ногами, угрюмые, раздражённые лица вокруг. В краю Бесконечного Лета я чувствовал себя как в раю — никаких забот, кроме как время от времени исполнять поручения вожатой. По большей части они были дурацкими, но, поскольку сильно не напрягали, воспринимались как небольшая ложка дёгтя в довесок к огромной бочке мёда.

Но постепенно приедается всё, и даже самые изысканные блюда, если питаться ими месяцами, будут вызывать лишь изжогу и отвращение. Я уже знал наперёд, что скажет мне при встрече каждая из девушек, куда пошлют за сахаром, и по какому поводу будет испечён торт. Иногда удавалось отклониться от предначертанного маршрута в сторону, но конечный результат всегда оказывался одним и тем же.

Затянувшийся День Сурка (пусть и в целую неделю длиной) может достать кого угодно, и я не исключение. Нельзя сказать, что всё время плыл по течению, пытался и против него. Чтобы выбраться из лагеря, отправлялся пешком по дороге, где курсирует 410-й, но она неизменно выводила обратно к лагерю. Напрямую через лес — тот же результат. Юля говорит, что он бесконечен, а поскольку она знает его куда лучше меня, ей можно верить. Пробовал не выходить из салона автобуса по прибытии, но неведомая сила словно выталкивала меня оттуда, а стоило оказаться снаружи, и автобус тут же исчезал. Столь же безрезультатными оказались мои попытки остаться в лагере после окончания смены — меня затягивало внутрь автобуса, где неизменно засыпал и просыпался аккурат перед прибытием. И из окна на меня вновь смотрели памятники пионерам рядом с железными воротами с надписью: «пионерлагерь «Совёнок»». Как-то даже решился уплыть на лодке, но, отплыв метров триста от земляничного острова, запаниковал — впереди простиралась бесконечная водная гладь, где я попросту затеряюсь и в конце концов утону. Злой, помнится, так и советовал — утопись, мол, и сразу же окажешься дома, а иначе застрянешь тут навечно. Но инстинктивный страх, — а вдруг всё произойдёт по настоящему и никакого «завтра» уже не будет, — удерживал меня от рокового шага.

Здесь, в лагере, время от времени я сталкивался со странными личностями, как две капли воды похожими на меня. Другие обитатели лагеря их почему-то в упор не замечали, вдобавок они словно появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. В большинстве своём двойники просто стояли и молча смотрели на меня, не пытаясь завязать беседу или ответить на вопросы. Более-менее общительными оказались лишь двое, про себя я окрестил их Злой и Добрый. Злой вечно подкалывал меня, отпуская ехидные шуточки, и подговаривал развлечься по полной программе — взорвать автобус, уронить кому-нибудь на голову кирпич или отравить еду в столовой, а то и вовсе устроить тотальный геноцид местного населения. Слушать всё это было противно, но как от него избавиться, я себе не представлял. Добрый, напротив, отговаривал делать то, что предлагал Злой, старался по мере сил помогать, но как выбраться из лагеря, не знал тоже. Ну хоть не вызывал никаких негативных эмоций, и на том спасибо. Кто эти личности, и какое отношение они имеют к лагерю, мне ещё предстояло узнать.

Да, не спорю, иногда позволял себе немного «пошалить». Как-то выкрал нож Лены и забросил его подальше в реку. Лена потом весь лагерь прошерстила, пытаясь его найти. В другой раз устроил пожар в библиотеке — на стеллажах, где ютились собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма. Никто не пострадал, но наказали Алису с Ульяной — кто бы поверил их оправданиям после случая с памятником Генде? Однако в следующую смену у Лены вновь был нож, а книги в библиотеке не несли на себе никаких следов обугливания.

Сложно сказать, чем всё это закончилось бы. Быть может, постепенно я попросту сошёл бы с ума. Или примирился с вечным Днём Сурка, махнув на всё рукой — авось рано или поздно случится чудо, и ситуация разрешится сама собой. Или измучившись депрессией, всё-таки наложил бы на себя руки. Но, как чаще всего и бывает, вмешался случай.

Третий день очередной смены лагеря. Ужин, потом танцы — всё как обычно. Дрыгать руками и ногами под шлягеры советской эстрады совершенно не хотелось, и под благовидным предлогом я улизнул оттуда. В голове царила пустота, никаких умных мыслей там не присутствовало. Завтра с утра пропадёт Шурик, Электроник весь день будет будоражить народ просьбами найти его, но сам в старый лагерь ни за какие коврижки не сунется, идти вновь придётся мне — одному или с кем-то из девчонок. Честно говоря, даже не знал, какую из них выбрать — завтра на свежую голову разберёмся.

И тут из кустов в нескольких шагах от меня выскочил белый пушистый зверёк и вприпрыжку помчался в направлении старого лагеря. Кошка? Непохоже, как и не белка — нет хвоста, скорее это заяц. Заинтригованный, я помчался следом — первый раз вижу здесь зайцев, нужно рассмотреть поближе. Хоть какое-то разнообразие в местной жизни.

Зверёк юркнул в приоткрытую дверь, жалобно поскрипывавшую на ветру. Тем лучше, другого выхода оттуда нет, только в люк, ведущий к бомбоубежищу — но его откроют лишь завтра. Я шмыгнул следом — ещё не настолько темно, чтобы заблудиться внутри. В полутьме я различил белое пятно, несущееся в дальний его конец, где находились остовы железных кроватей и лохмотья постельного белья — тот лагерь скорее напоминал собой казарму, где в общем помещении ночевала чуть ли не сотня пионеров времён освоения целины и первых полётов в космос. Рискуя куда-нибудь провалиться, — доски пола противно скрипели под моими ногами, — я поспешил туда, но зверёк успел юркнуть в небольшое отверстие в углу — оказалось, там у него была нора. И скрылся из виду.

Преследовать его дальше не имело смысла. Придётся возвращаться обратно — уж если коротать где вечер, то лучше в лесу, а не в пыльном чулане. Ничего ценного тут давно уже не осталось, нет смысла заниматься поисками. Рано или поздно здание снесут, тем самым завершив историю той пионерии, которая свято верила — их потомкам суждено полететь на Венеру или Марс. Эх, знали бы они… Но, может и лучше, что не знали.

Случайно взгляд мой упал на классную доску, висевшую на стене — здесь, оказывается, не только спали, но и занимались умственной работой. Быть может, даже решали задачки, сколько потребуется топлива для полёта на Марс. И до сих пор на ней виднелись следы мела. Любопытствуя, я подошёл поближе, и только тогда смог разобрать:

Отпусти меня, Матрица!

Сердце моё учащённо забилось. Да, математическое понятие матрицы существует уже сотни лет, но и дураку ясно — речь идёт о фильме, который выйдет на экраны лишь в самом конце ХХ века. И это означает одно — оставивший послание такой же, как и я, гость из будущего. Но кто он? Никто из обитателей «Совёнка» не представлял себе реалии XXI века, все они были твёрдо уверены, что живут в СССР. И не допускали даже мысли — недолго тому осталось существовать. Надпись старая, возможно, того человека здесь давно уже нет. Но, как говорится, надежда умирает последней.

Трясущимися от волнения руками я подобрал валявшийся на полу мел и написал чуть ниже:

Кто ты? И что ты знаешь о Матрице?

Значит, завтра идти спасать Шурика однозначно придётся в одиночку. Демонстрировать кому-либо из девчонок своё открытие я вовсе не собирался. К счастью, нынешние пионеры не той закалки, чтобы бесстрашно лазить по руинам. Плюс Юля постаралась — она почему-то считала старый лагерь своей вотчиной и отпугивала особо любопытных.

Юля. При мысли о ней внутри стало теплее. Она, как кошка, инстинктивно чувствовала, когда мне становилось совсем плохо. И утешала, как могла. Возможно, именно благодаря ей я ещё не сошёл с ума и удержался от броска в пропасть вниз головой. Пожалуй, я мог бы назвать её своим другом, по сути единственным здесь. Жаль, она ничего не знала об окружающем её мире, даже того, откуда появилась здесь, все её познания ограничивались лесом и лагерем. Я потихоньку просвещал её, рассказывая разные истории — ей всё было интересно. Лучшего слушателя я не смог бы и желать — она никогда не спорила, лишь удивлялась и восхищалась. Но когда остальные в ответ на твои откровения крутят пальцем у виска, ценить подобное внимание начинаешь особенно сильно.

Весь следующий день я провёл как на иголках, ожидая, когда меня пошлют за Шуриком. И чуть ли не бегом отправился в старый лагерь. Увы, ничего нового на доске не появилось, пришлось идти за юным гением кибернетики.

Однако и в последующие дни не изменилось ровным счётом ничего. Наверное, мои вопросы так и останутся без ответа. В расстроенных чувствах я сел в автобус, игнорируя весело гомонящих пионеров, и уехал — как обычно, в начало нового цикла.