Бесконечное Лето: в плену у Матрицы.

Глава 5

Глава 5.

Ужин подходил к концу, когда по условному знаку Улька опрокинула на меня тарелку с кашей и запустила Ларисе в физиономию остатками салата.

Мы вскочили из-за стола одновременно.

— Ах ты, маленькая дрянь!!

— А вот и не догоните! — и Улька принялась метаться между столами. Мы, естественно, изобразили бурную деятельность по её поимке, стараясь, тем не менее, не допускать глобальных разрушений. В конце концов «дрянь» была благополучно поймана, и нас оставили прибирать столовую.

Чего мы и добивались.

В соответствии с планом Улька тут же умчалась за сумками, а по возвращении меня выставили наружу — стоя у окна, я принимал всё, что оттуда передавали мне девушки: авоську с картошкой и морковкой, бутылку растительного масла, пучок зелени, шмат сала, огромную чугунную сковороду с крышкой, несколько тарелок, столовые принадлежности и даже пузатый алюминиевый чайник с изогнутым носиком, к которому прилагались железные кружки и пакет грузинского чая. Под конец, закончив уборку, появились и сами девушки.

— Ну, а теперь за дело!

Забрав из-под домика Ларисы корзину, мы направились к умывальникам, где перемыли грибы и овощи, заодно набрали воды в чайник и пластиковую пятилитровку, взятую из домика (ещё один анахронизм — подобные пятилитровки появятся лишь в XXI веке, привет разрабам!). А затем направились к поляне, где время от времени возжигались пионерские костры — там находились кирпичи, на которые можно было поставить сковороду. Оглянувшись назад, я заметил Юлю, с недовольной физиономией показавшуюся среди ветвей, и сделал знак — будь поблизости, я всё объясню.

Оказавшись на месте, Лариса и Улька принялись хлопотать над продуктами, ну а я направился в лес за топливом для костра.

Юля почти сразу оказалась рядом.

— Извини, пожалуйста, за грибы, — первым начал я. — Девушки остались без ужина, ну я и решил накормить их дарами природы. Хочешь, накажи меня.

— Если голодные, пусть едят, грибы ещё вырастут, — немного смягчилась девочка-кошка. — Но постарайся лишний раз их сюда не водить. А сейчас с тебя причитается!

И наклонила мне навстречу свою голову. Минут пять я ласково гладил её волосы и почёсывал за ушками, пока она не заурчала от удовольствия. Заодно и выяснил, удалось ли ей встретиться с Комсомолкой.

— Да. Она серьёзная. Но добрая. Мы чай вместе пили!

Юля никогда не могла толком обрисовать внешность человека или его прикид — в её лексиконе не было нужных слов. Зато своим звериным чутьём безошибочно определяла, хороший перед ней человек или плохой. Стоило, к примеру, рядом оказаться Злому, она сразу выставляла вперёд коготки. От него дерьмом несёт, призналась она как-то. Поэтому мне крайне важно было узнать её мнение о Комсомолке. Сразу отлегло от сердца — я испытывал подспудный страх, что мной пытаются манипулировать.

А по поводу чая — вот я олух царя небесного! Сколько раз помогал девочке-кошке тырить со столовой продукты, и ни разу не догадался напоить чаем. Неудивительно, что ей понравилось: в лесу с горячими продуктами не очень.

Жаль, нельзя пригласить её полакомиться жареными грибочками — неизвестно, как Лариса и Улька отнесутся к её появлению.

В благодарность за доставленное удовольствие Юля помогла набрать охапку сухих веток. После чего я вернулся к костру.

Девушки уже вовсю кашеварили и моего долгого отсутствия не заметили. Огонь, разожжённый остатками хвороста от предыдущего костра, уже горел под сковородой, на которой шипело масло. Шипение, впрочем, скоро прекратилось: сверху насыпали рублёной картошки и порезанные на части грибы, кусочки колбасы и сала, и под конец — приправы. Лариса внимательно следила за процессом приготовления пищи, издававшей всё более и более соблазнительный запах, пока наконец не объявила — давайте тарелки, буду накладывать. А место сковороды занял чайник.

Стряпня и впрямь оказалась вкусной — после лагерной баланды она казалась лучом света в тёмном царстве.

— Здорово получилось! — похвалил я, распробовав.

— Само собой, ведь Лариса в кулинарном техникуме на повара учится! — пояснила Улька.

— Хорошая профессия, — кивнул я задумчиво.

— Думаешь? — недоверчиво поинтересовалась Лариса.

— Конечно. Рядом с поваром никто не окажется голодным! А опытный повар надолго без работы не останется — в любом ресторане с руками оторвут!

— Станешь шеф-поваром, я к тебе официанткой устраиваться приду! — подмигнула Ларисе Улька.

— Подрасти вначале!

— Так и ты ещё не шеф-повар!

За дружескими подколками умяли большую часть сковороды, а что не съели (внутрь уже попросту не лезло), решили оставить на потом. К тому моменту закипел чайник и вскоре мы наслаждались горячим чаем — жаль, без сахара. В суматохе про него попросту забыли.

— Эх, что бы вы без меня делали! — хитро улыбнувшись, Улька вытащила из одной из сумок кулёк с конфетами.

— Когда успела? — удивилась Лариса.

— Уметь надо!

А потом мы просто сидели и смотрели на звёзды.

— Хорошо в лесу, — мечтательно вздохнула Лариса. — Тихо, спокойно, дышится легко. И по мозгам никто не ездит. Лес да пляж — много ли человеку для счастья нужно?

Тут я мог бы поспорить. Иным требуется намного больше — власть над миром, например. Хотя то в основном для киношных и мультяшных злодеев, в более приземлённом варианте это чемоданы денег, вилла на Лазурном Берегу, собственная яхта, длинноногая красотка (ну или смазливый паренёк-альфонс, кому кто больше нравится) под боком.

— Сюда бы ещё киоск с трёхразовым питанием, было бы вообще замечательно, — ввернула Улька.

— Чего нет, того, увы, нет. Хотя я не отказалась бы. Ой, смотрите, звезда летит!

— Спутник, наверное, — предположил я.

— Или инопланетяне на тарелке в гости пожаловали, — высказалась Улька.

— Да нехай прилетают, жрачка ещё осталась, накормим. А если с собой чего притащат, вообще замечательно будет!

Однако инопланетяне унеслись куда-то вдаль, спеша по своим, неведомым землянам, делам, и остатки стряпни пришлось забирать с собой. Пикник удался на славу, одно лишь слегка напрягало — после всех приключений очень хотелось спать. Поэтому, добравшись до домика, я завалился на кровать, не раздеваясь, и сразу же заснул. Телефонный разговор пришлось отложить ещё на сутки.

Утром меня разбудила разгневанная вожатая.

— Где был, и почему в таком виде?

— Гулял по лесу.

— Ах, вот как? Тогда марш на линейку, и чтобы без отговорок!

Когда прибыл на площадь, там уже присутствовали все остальные. Вскоре появилась и Ольга Дмитриевна, выстроившая пионеров в линию — всех, кроме меня.

— А сейчас пионер Персунов поведает нам, почему он прогулял турнир по игре в карты.

После всех вчерашних приключений я совсем забыл про этот дурацкий турнир. Неудивительно — игра, придуманная Электроником, мне никогда не нравилась. То ли дело расписать пульку в тёплой компании бывших однокурсников. Но стоило ли говорить об этом сейчас?

— Потому, что карты — азартные игры, а азартные игры — это плохо! А образцовый пионер не должен заниматься плохими вещами!

Послышались смешки. Лариса, усмехнувшись, в знак одобрения показала большой палец.

Не найдя, что ответить, вожатая повела нас на завтрак. После него Улька убежала пинать мяч, мы с Ларисой пообещали прибыть на спортплощадку попозже, а для начала прогуляться немного по лагерю. В какой-то момент из динамиков послышалось:

Меж нами памяти туман,

Ты как во сне, ты как во сне.

Наверное, только дельтаплан

Поможет мне, поможет мне…

— Не, эта е…я совсем ох…а, — сразу же завелась Лариса. — Третий раз подряд одну и ту же кассету крутит! Мне этот дельтаплан уже и в печёнке, и в селезёнке! Сейчас поговорю с ней по душам!

И ускоренным шагом двинулась в сторону музыкального кружка, где располагалась радиорубка, откуда через репродукторы на лагерь изливались шлягеры советской эстрады.

Когда я прибыл туда, там уже вовсю шла разборка.

— Слушай ты, дура, с волосами цвета как у Мальвины, сколько можно над народом издеваться! Твой дельтаплан тут уже всех за…л!

— Так ведь других кассет не завезли…

— Тогда сама спела бы что-нибудь для разнообразия! Петь умеешь?

— Могу исполнить песню на японском, — оживилась Мику.

— Нет, ты точно законченная дура! Мы что, в Японии? Ну-ка, отойди в сторону, ща покажу тебе мастер-класс!

И Лариса взялась за микрофон. Сейчас сбацает какую-нибудь «Мурку» или «Гоп-стоп», подумал я, но ошибся.

В день, когда исполнилось мне шестнадцать лет,

подарила мама мне вязаный жакет…

Прокуренный, с хрипотцой, голос никуда не деть, да и с вокалом плоховато, но пела она с таким надрывом, с такой душевной болью, что у меня невольно навернулись на глаза слёзы.

Ты о нем не подумай плохого,

подрастешь — сам поймешь все с годами.

Твой отец тебя любит и помнит,

хоть давно не живет вместе с нами…

— Поняла теперь, япона-мать, как и что нужно петь? — возвращая микрофон, назидательно произнесла Лариса. — Учись, пока я жива! И про лаванду с велосипедом тоже чтоб больше не слышала!

Сквозь дверь тихонько просочилась Лина (так теперь завали Лену), интересуясь происходящим, а следом подвалили Стася и Ольга Дмитриевна.

— Это ты, шалава, их сюда притащила? — наехала на Лину Лариса. Та с перепугу сразу же выскочила наружу.

— Она тут не при чём, — холодно отрезала вожатая. — Твои вопли, Квачевская, даже за пределами лагеря слышны!

— Мои вопли? — обиделась Лариса. — Да пошли вы все в ж…пу!

— Это что ещё за выражения? Пионеры не должны произносить подобных слов! Веди себя как полагается!

— А если не хочу?

— Твоё поведение позорит пионерскую организацию! Таким не место в ней!

— Да по х…

В этот момент в музкружке появились Шурик и Электроник.

— Вот и кибер-пи…ы явились, не запылились, — съязвила Лариса.

Терпение у Ольги Дмитриевны лопнуло.

— Придётся изолировать тебя от общества. Посидишь немного в собственном домике, подумаешь над тем, как нужно вести себя в обществе. А Лину мы от тебя отселим.

Лариса посмотрела на неё с вызовом.

— Ладно, веди, начальница, в ШИЗО, твоя нынче масть!

— Откуда у тебя тюремный жаргон!?

— А чё такого, может, тюрьма — мой дом родной!

— Ну тогда вперёд, на отсидку!

И всей компанией мы направились к домику Ларисы. Забежав первой, Лина по-быстрому забрала оттуда свои вещи.

— Парашу внутрь занести не забудьте! — предупредила Лариса. — А то я терпеть не люблю, могу и на пол нагадить!

— Тебя будут водить на оправку, — сквозь зубы пообещала вожатая.

— Если попросишь прощения и дашь слово, что исправишься, сажать под замок не будем, — высунулась из-за её спины Стася.

— Да чтоб я у тебя прощения просила? Ах ты, б… шелудивая!

После такого, естественно, ни о каком смягчении приговора речь уже не шла. Откуда-то был принесён амбарный замок и навешан снаружи, даже ставни, и те заколотили. Лишь форточку оставили открытой, чтобы не задохнулась внутри.

После этого меня отправили на уборку территории, поручив Стасе приглядывать за мной. Та сразу же начала проводить воспитательную беседу.

— Ты не должен водиться с такими, как Квачевская. Ничему хорошему она тебя не научит. Такие, как она, только позорят коллектив и бросают тень на всю пионерскую организацию. По-хорошему, ей место в колонии. Удивляюсь, как ей вообще дали путёвку в пионерлагерь! Ну ничего, я буду ходатайствовать перед Ольгой Дмитриевной, чтобы её продержали под арестом до самого конца смены.

— А ты жестокая, однако. Тебя бы весь срок продержать взаперти!

— А меня за что? Я образцовая пионерка, режим не нарушаю, тем более не оскверняю воздух неприличными выражениями!

Вручив мне грабли и обязав очистить от листвы территорию, прилегающую к общим кружкам, Стася направилась к памятнику. Рядом со мной материализовался Злой.

— Она тебя раздражает? Какие проблемы? Привяжи к её косам по булыжнику, и в пруд!

— Ничего поумнее придумать не мог?

— Ну-у, вообще-то идей у меня масса! Можно наказать её и по-другому: к примеру, посадить на кол! Чего этой кукле станет — оживёт к началу следующей смены!

Как же я ненавидел его за подобные высказывания!

— Тебе бы в кружке прикладного садизма преподавателем работать. Больше всё равно ни на что не годишься.

— Можно подумать, на что-то годишься ты! Бесхребетный слизняк! Давно бы уже был дома, если бы слушался моих советов!

— А может, мне и здесь хорошо!

— Ну и оставайся трахаться с куклами! — прорычал Злой прежде чем исчезнуть.

Мне же ничего не оставалось, как приниматься за работу — пока не протрубили сигнал на обед. После обеда я надеялся хоть немного отдохнуть (послеобеденный сон — святое дело!), да не тут-то было. За меня взялись уже вдвоём — не только Стася, но и Ольга Дмитриевна.

— Семён, — суровым тоном начала вожатая, — на кухне обнаружена пропажа большой чугунной сковороды и алюминиевого чайника. Тебе ничего не известно об этом?

— Абсолютно ничего, — клятвенно заверил я. Разумеется, я прекрасно знал, где спрятано всё оставшееся после вчерашнего пикника. Но в мои планы не входило делиться информацией с «начальством».

— Я всё же думаю, что знаешь, — сузились глаза Ольги Дмитриевны.

— Вот честное пионерское, ни сном, ни духом!

— Похоже, влияние этой уголовницы оказалось сильнее, чем я предполагала. Ну ничего, усиленная трудотерапия способствует исправлению любой личности. А потому пусть убирает всю территорию от остановки до столовой. Проследи за этим. А я попробую разыскать Ульку, пусть тоже не отлынивает, заслужила.

И с чувством выполненного долга вожатая удалилась.

— Всё слышал? — повернулась ко мне Стася.

— Да уж не глухой, — огрызнулся я.

— Тогда приступай. Раньше закончишь — раньше освободишься.

— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — съязвил я в ответ, но Стася на провокацию не повелась. Усевшись на скамейку, она принялась наблюдать, как я орудую граблями.

Я неторопливо сгребал опавшие листья в кучки, прекрасно понимая — когда закончу, мне найдут ещё какую-нибудь работёнку. А становиться ударником коммунистического труда душу совсем не грело.

Спустя некоторое время, когда «надсмотрщица» успел закемарить, глядя, как я тружусь, огрызок яблока угодил ей прямиком в ухо. Разумеется, то оказалась Улька; Стася побежала за ней в погоню и обе скрылись за домиками.

А минут пять спустя сзади меня дёрнули за рубаху. Улька успела не только оторваться от погони, но и вернуться на «место преступления».

— Круто я её, а?

— Да-а, впечатляет. Кстати, ты в курсе, что тебя Ольга разыскивает?

— Ещё бы ей меня не искать! Они вдвоём перед обедом привязались — куда, мол, с кухни чайник пропал? А я в ответ — пососите рог у носорога, тогда скажу!

Представив себе, как вытянулись лица у вожатой и её помощницы от такого заявления, невольно хихикнул. Как в той рекламе — шок, это по-нашему!

— Маленькие девочки не должны говорить такое! — назидательно произнёс я.

Улька сразу скуксилась.

— И ты туда же? Тоже мне, взрослый нашёлся! Да я, может, в некоторых вещах получше тебя разбираюсь!

И ведь не обманывала. Ещё чуть ли не с первых смен в лагере она регулярно подначивала и провоцировала, а как-то, расхрабрившись, заявила — или спим вместе, или всем расскажу, что совершал со мной развратные действия. Опасаясь последствий, я и вправду совершил с ней «развратные действия», но старался быть предельно осторожным и аккуратным, учитывая возраст. И тут выяснилось, что про отношения между мужчинами и женщинами ей известно куда больше, чем положено 14-летней девочке — скорее уж 18-летней девушке. Ульяне тогда так понравилось, что я не знал, куда от неё деваться, до самого конца смены.

История повторилась несколько смен спустя — забыв о полученном опыте, она начала приставать вновь. И опять пришлось прятаться от неё в труднодоступных местах лагеря, усиленно давя мысли о «повторном эксперименте». Её маленькое тело вызывало слишком сильное желание, а опытность невольно наводила на мысль — ей не впервой заниматься любовью.

Тогда я лишь удивлялся этому, но сейчас понимаю — знания и умения, не соответствующие возрасту, могли быть подсказаны Матрицей. С помощью соответствующих файлов личность вообще может быть перепрограммирована полностью, и от неё фактически ничего не останется. И человек станет андроидом, послушно выполняющим отданные ему приказы.

И тут я осознал очень важную вещь — пока жив, не позволю превратить себя в биоробота. И сделаю всё возможное, чтобы освободить других от власти Системы. И следующей ночью обязательно свяжусь с Комсомолкой — даже если буду падать от усталости и желания спать.

— Рад за тебя. Но хочу предупредить: Стася вскоре вновь будет здесь и попытается пристроить тебя к работе. Если не хочешь — прячься пока.

— Я сгоняю проведаю Ларису!

— Давай!

Отсутствовала она довольно долго, но в конце концов появилась, улучив момент, когда Стася ненадолго покинула свой наблюдательный пункт.

— Она там грустит. К тому же, представляешь, её оставили без обеда! Я отнесла ей оставшуюся картошку с грибами и пообещала заглянуть после ужина. Привет тебе передавала!

— Как соберёшься, меня с собой возьми, вдвоём мы вдвое больше продуктов для неё раздобудем!

— Точно! — обрадовалась Улька. — Когда освободишься, ищи меня на месте вчерашнего пикника!

К счастью, некоторое время спустя Стася сжалилась надо мной.

— Ладно, на сегодня хватит. Завтра продолжим. Скоро ужин, а после него танцы. И я очень надеюсь на твоё там присутствие.

Последняя фраза была сказана с явным нажимом — попробуй только не явиться.

Эх, Славя! Бывали времена, когда только с тобой и танцевал. Но сейчас… лучше уж сразу под домашний арест.

Вслух говорить такое, естественно, не стал. И вскоре мы с Улькой направились в библиотеку, где Женя, как обычно, дрыхла за стойкой и не заметила, как несколько подшивок журнала «Крокодил» за разные года перешли в пятое состояние вещества. В точно таком же состоянии вскоре оказались пакет с яблоками и батон копчёной колбасы.

— Спасибо! Вы настоящие друзья! Да я за вас тут всем пасти порву, моргалы повыкалываю! Жратва — полбеды, мне иногда сутками приходилось без неё обходиться, а вот за духовную пищу — особая благодарность! Иначе тут от тоски волком взвоешь!

Лариса бодрилась, но я видел её припухшие покрасневшие глаза и прекрасно понимал её душевное состояние. Пообещав заглянуть с утра вновь, мы разбежались в разные стороны: Улька — танцевать, ну а меня ждал медпункт.