Бессердечный

Глава 15

Люциан

В этом месте собралось так много приветствующих и аплодирующих дураков. Так много идиотов верило, что я какой-то жалкий журналист, прибывший из-за Атлантики. Я поднял свой бокал в сторону сцены и отвесил насмешливый поклон.

Черт знает, но безумие настолько охватило меня, что я заплатил пятьдесят тысяч долларов только за то, чтобы насладиться выражением лица этой суки, когда она увидела, что это я украл ее овации. Конечно же, так оно и было. Это всего лишь ради оваций и выражения шока и страха на ее лице, когда она поняла, что это я. Определенно я не спасал идиотку от ее же собственного проклятого сумасшествия, когда она предлагала тысячи за пингвина, хотя за ее спиной из-за долгов стояли гребаные Братья власти.

Сидящие за столом члены семьи Константин явно не в курсе того, что настоящий Теренс Кингсли был похоронен в глубинах лондонских трущоб. Для них он был прямо здесь, среди них, с жалкой камерой на столе в качестве маскировки.

Глава семьи была скупа в своих аплодисментах, царственно ухмыляясь, пока хлопала мне. Ее шурин уже был практически в стельку пьян, сидя рядом с ней и подняв руки вверх.

Илэйн не пыталась предупредить их. Она смотрела на меня, ее дыхание было прерывистым, но девчонка не сказала ни единого гребаного слова.

Тем хуже для тебя, сука. Тем хуже для тебя.

Я снова сел и откинулся назад, потягивая очередной бокал с минеральной водой, в то время как третьесортные звезды дерьмовых реалити-шоу, расположившиеся за столом вокруг меня, делали все возможное, чтобы быть пойманными в объектив камер. Ох как я ненавидел благотворительные мероприятия. Они были воплощением безвкусицы и высокомерия, где все превозносили себя за то, что были такими самоотверженными святыми в своем раздутом образе жизни. Это, а еще то, что они говорили: «Аве Мария» на пути к вечному божественному.

По крайней мере, я отдавал себе отчет в том, что являлся злым ублюдком. Мой путь в ад уже был вымощен грехом. И скоро он будет вымощен еще и кровью, и болью Илэйн Константин.

К тому времени, как ведущий на сцене успокоился и оставил людей в покое, на аукционе было продано еще двадцать лотов. Большинство гостей сидели за своими столами, занимаясь, как обычно, ничего незначащим общением, как и Теренс Кингсли.

Было забавно, что, когда я подошел к Кэролайн Константин достаточно близко, она потянулась к моей руке.

— Какое благородное предложение от вашего акционера, — сказала она с улыбкой. — Это случайно не Уинстон Уорвик?

Я постучал себя по носу.

— Мне, конечно, не позволено говорить, но, возможно, вы правы.

Она хлопнула шурина по руке.

— Я так и знала. Я знала, что это будет Уинстон. — Ее глаза засверкали, когда она встретилась со мной взглядом. — Не беспокойтесь, мистер Кингсли. Я не скажу ему ни слова. У него такая щедрая душа.

Уинстон Уорвик был мудаком, и я знал его достаточно хорошо. Он выливал через британские СМИ столько нелепостей и шлака, что я удивлен, что население до сих пор не смеялось над его откровенной чушью, но они этого не делали. Они поглощали сенсационный мусор и продолжали молить о добавке.

Илэйн сидела за столом рядом с остальными членами своей семьи и смотрела на меня своими большими голубыми глазами. Ухмылка, распылавшаяся на моем лице, когда я отходил от ее мамы, говорила о многом. И я удостоверился, что прошел достаточно близко от ее кресла, чтобы она могла почувствовать жар моего тела.

Но я не ожидал, что она встанет и последует за мной, когда направился к следующей кучке идиотов, чтобы поболтать с ними.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — прошипела она, прежде чем я подошел к следующему столику.

Мой взгляд, должно быть, был холодным и мерзким, когда я посмотрел на нее.

— Становлюсь святым для всего мира, конечно. Будь благодарна, что я спас тебе целое состояние. Возможно, это убережет твою задницу от Братьев власти еще на несколько дней.

Она заметно вздрогнула.

— Что, черт возьми, ты знаешь обо мне и Братьях власти?

Я наклонился к ней так близко, что почти ощутил вкус кожи га ее шеи, и прошептал.

— Я знаю, что ты в опасности из-за них, глупая маленькая девочка.

Она пожала плечами.

— Я в опасности из-за многих людей. Так что они могут присоединиться к моему личному «фан-клубу», не так ли?

Я схватил ее за руку прежде, чем она успела отодвинуться.

— Кто еще, черт возьми, охотится за тобой?

Она повернулась ко мне лицом и встала так близко, так чертовски близко, что ее губы были всего в паре сантиметров от моих. Илэйн была одета в насыщенно-темно-красный цвет, и он так хорошо контрастировал с ее светлыми волосами, что это стало настоящим искушением. Ее декольте поднималось и опускалось вместе с ее дыханием. Мне захотелось, чтобы ее грудь была покрыта алой кровью, чтобы соответствовать ее платью.

Ее слова были едва слышны, когда она заговорила.

— Какого хрена тебя волнует, кто за мной охотится? Просто возьми себя в руки и убедись, что ты первый в очереди, если хочешь убить меня. Не хочу, чтобы ты упустил свой шанс.

Мой ответ показался рычанием в переполненной комнате, наполненной хихиканьем и сплетнями.

— Я спросил, кто еще, черт возьми, охотится за тобой, Илэйн?

Под этой бравадой ее глаза были полны боли.

— А я спросила, почему тебя это волнует?

И в этот момент какой-то крикливый придурок хлопнул меня по спине, он был из Лондона и желал поговорить о «Нэшенал телеграф». Илэйн, не теряя времени, ускользнула.

Мне пришлось потратить пять секунд на разговор, прежде чем я смог извиниться и отправиться на ее поиск. Она пробиралась сквозь толпу гостей, прокладывая себе путь к задним двойным дверям, ее идеальный светлые волосы подпрыгивали на плечах.

Коридор за холлом не был пуст, когда я нагнал ее, но мне было все равно. Просто схватил ее за локоть и отвел в сторону, толкая нас дальше, в какой-то закуток для персонала.

— Держись от меня подальше! — рявкнула она и на этот раз попыталась вырваться. Сука отбивалась руками и коленями, на ее лице было выражение ярости, когда та пыталась бороться со мной.

Илэйн лишь слегка успела прикоснуться ко мне, прежде чем я прижал ее к стене и поднял ее запястья высоко над головой. Ее клатч упал на пол, и содержимое вывалилось на ковер. Косметика, сотовый и кошелек. Она задыхалась, боялась, ненавидела меня с каждым вздохом, но все равно не могла бороться с этим. Не могла скрыть правду под ложью и нападками.

Илэйн хотела меня.

А я хотел ее.

И в этот момент, без всякого сомнения, я понял. Мы оба были безумными гребаными фриками в этом безумном гребаном мире.

— Я никогда не считала тебя сталкером, — прохрипела она, когда ее дыхание успокоилось. — Твоя семья посмеялась бы над тобой, увидев тебя прямо сейчас. Или прострелила бы тебе коленные чашечки.

— Почему ты думаешь, что мое присутствие здесь связано с тобой? — прорычал я. — Прямо сейчас я могу выслеживать любого из вашей отвратительной семейки.

Она прижалась животом к моему набухшему в штанах члену и рассмеялась надо мной. Взывая к глубинному маленькому всплеску духа внутри, сука смеялась надо мной.

— Кажется, не все в семье Константин такие уж отталкивающие, не так ли? — спросила она. — Нет, с тех пор как ты тяжело переживаешь за одного из нас.

— Это не имеет никакого отношения к моему члену, — возразил я ей. — Вся ваша семейка должна сдохнуть, я просто выполняю свою клятву, чтобы жить, соответствуя своей фамилии.

— Возьми меня, — прошептала она, и эти слова так удивили меня, что перехватило дыхание. — Я серьезно, — продолжила она. — Пожалуйста, просто трахни меня, прежде чем я умру. По крайней мере, доставь мне это маленькое удовольствие, подразни меня, прежде чем уничтожить.

Господи, она уже была пьяна от шампанского. Ее губы были такими манящими. А ноги — медовой ловушкой, когда та приглашающе раздвинула их для меня. Ее сиськи жаждали, чтобы их растерзали, и причинили боль, и дразнили.

Я снова задал ей вопрос.

— Кто еще, черт возьми, охотится за тобой, Илэйн?

— Мне все равно, — ответила она. — Они могут прийти за мной. Мне уже все равно.

Это было за гранью, потому что казалось, что я больше заботился о ее выживании, чем она сама. Ее ноги были все еще раздвинуты, и сучка все еще терлась об меня, ее горячее дыхание с привкусом шампанского обжигало мои губы.

— Пожалуйста, — повторила она. — Пожалуйста, Люциан, просто трахни меня. Сделай это больно, как ты любишь, но, пожалуйста, покажи мне, каково это, когда тебя берут.

Конечно, она была пьяна, но не настолько, чтобы нести чушь, которую на самом деле не имела в виду. Ее зрачки были расширены, но сосредоточены, и я мог сказать, глядя на нее, полагаясь на мой многолетний опыт и зная, что с людьми делают наркотики… Илэйн Константин не была под кокаином. Не сегодня.

— Ты, должно быть, жаждешь немного порошка, так как сейчас явно бредишь без него, — сказал я. — Неужели у тебя столько долгов, что никто не одолжит тебе даже на несколько жалких дорожек?

Она кивнула на свою сумочку на полу.

— У меня есть немного, можешь проверить, если хочешь. Но мне это не нужно. Я больше не буду принимать.

Я рассмеялся ей в лицо.

— Будто, черт возьми, ты не нуждаешься в этом. У тебя на лице написано «наркоманка». От тебя просто разит этим.

— Мне все равно, что ты думаешь. Думай, что хочешь.

Эта фраза разозлила меня гораздо сильнее, чем ее смех. Я прижал колено к ее киске так сильно, что знал — это будет больно.

— Всем плевать, что я думаю, — прорычал я. — Я — Люциан Морелли. Мое слово — Бог.

— Бог для меня ничего не значит, — всхлипнула она, извиваясь у моего колена, несмотря на боль. — Бог давным-давно отвернулся от меня.

— Только потому, что ты сама от себя отказалась. Всегда есть искупление, маленькая девочка, — ответил я, и эти слова прозвучали странно.

Ее удивление было искренним.

— Искупление? Вау. Я не считала тебя религиозным парнем.

Я еще крепче прижал колено к этой сладкой киске.

— Не религиозный, малышка. Благочестивый. Достаточно благочестивый, чтобы услышать твои грехи и доставить тебе спасение.

— Тебе понадобиться много времени, — ответила она. — Выслушивание моих грехов заняло бы целую жизнь. Будто ты когда-нибудь поймешь их.

Господи, как же мне хотелось этого. Я хотел услышать каждый из них, судя по ее участившемуся дыханию.

Спасибо, блядь, мои чувства вернулись ко мне в этот момент. Я снял напряжение, с проклятьем толкнув ее на пол.

— Забудь об этом. У меня нет для тебя и секунды, не говоря уже о целой жизни, — выплюнул я и присел на корточки рядом с ее разбросанными вещами. Заглянул в ее сумочку, запустив пальцы под подкладку, пока не нашел кокаин. Я сунул его в свой карман, пока она смотрела.

Чего она не заметила, так это того, как я заменил его маленьким предметом. Я в мгновение ока затолкнул трекер в подкладку так глубоко, что она никогда не найдет его без ножниц.

Я с ухмылкой поправил подкладку.

— Убедись, что больше не будешь торговаться за пингвина. Будь ответственной маленькой сучкой, по крайней мере, оставшуюся половину ночи.

— И это все? — спросила она. — Ты действительно собираешься украсть мой кокс и снова съебаться?

Я поправил свой дешевый галстук-бабочку и поднялся на ноги. Мое молчание было достаточным ответом, когда я уходил.

Я был уже вне поля ее зрения, когда достал из кармана телефон и запустил приложение для отслеживания. И был на стоянке, когда на экране появился первый сигнал о ее местонахождении.

Да. Идеально. Абсолютно, черт возьми, идеально. Именно так, как я планировал, и именно так, как я жаждал.

Хорошая сучка Константин была у меня под пальцем.