Бессердечный

Глава 20

Илэйн

Я слышала плач. Громкие рыдания вырывались из моей груди. Я слышала, но не чувствовала слез. Ничего не чувствовала, смотрела на мужчину с ножом в руке, но слышала лишь жужжание в ушах.

Люциан.

Люциан Морелли действительно был здесь. На самом деле стоял здесь передо мной с окровавленным ножом в руке и смотрел на только что зарезанного мужчину. Он только что зарезал Стефана из Лондона. Он только что зарезал Стефана из Лондона ради меня. Чтобы спасти меня.

На мне тоже была кровь, забрызгавшая всё платье, подол которого по-прежнему находился выше моих бедер, и трусики были порваны в том месте, где Стефан из Лондона пытался проникнуть в меня.

Он не проник в меня. Слава богу, он не проник в меня.

Люциан молчал — и смотрел. Челюсти были плотно сжаты, пока тот осматривал меня, и именно в этот момент на меня обрушилось осознание случившегося: яркие краски, звуки, запахи.

Стефан всё еще покашливал, делая последние вздохи. Я видела, как из его рта выплескивалась кровь, стекая по лицу, а руками он пытался прикрыть рану на животе. Он умирал.

Стефан умирал, а Люциан не показывал даже капли сожаления. У него не было никаких чувств, никаких — кроме ненависти.

Я сильнее вжалась в стену, когда ножом он указал на меня, и в этот момент я поняла, насколько сильно дрожу.

— Он трахнул тебя?

— Что? — едва слышно спросила я.

— Я спросил — он трахнул тебя?

Я покачала головой.

— Нет. Он… он бы не смог… я бы не позволила…

Люциан ничего не ответил на мои слова, но подошел ближе к мужчине на полу и пинком ноги откинул его руки от раны.

— Какого хрена ты здесь делала с этим сукиным сыном? — рявкнул на меня монстр Морелли, и я пыталась ответить ему, но мой голос никак не мог обрести громкость.

— Я… я…

Монстр оказался около меня в мгновение ока: прижал меня к стене, резко выдыхая. В этот раз в его голосе слышалось рычание.

— Я спросил: какого хрена ты здесь делала с этим сукиным сыном, Илэйн?

— Я не знаю! — выкрикнула я, и в груди начало ломить от вырывающихся рыданий. — Я не знаю… Я лишь хотела… Я лишь хотела…

— Что? — прорычал он мне прямо в лицо. — ЧТО ТЫ ХОТЕЛА?

Он указал на Стефана, который делал свои последние вдохи, и я перевела свой взгляд на него. Смотрела на тело и не могла подобрать слов.

— Ты хотела этого, да? — прошипел он. — Хотела этот дешевый кусок дерьма?

Он схватил меня за шею и толкнул в сторону тела. Я захныкала, задрожала, испугалась, но так и не смогла заговорить.

— Я спрошу тебя вновь, — произнес он, и в его голосе послышались злобные нотки. Злобные и…

Уязвленные.

Люциан Морелли был уязвлен. Мной. Я доставила ему неприятные ощущения. Он был уязвлен тем, что я оказалась вместе с этим мужчиной.

И я не должна была понимать этого. Не должна была хотеть понять это. Но я поняла.

Поняла.

Я тоже это чувствовала. Ту связь. Ту сумасшедшую связь между нами. Запретное желание, которое не имело смысла, не могло существовать в этом мире.

Он повернул меня лицом к мужчине, уронил нож на пол, на пропитавшийся кровью ковер, взял меня за плечи и встряхнул. Так сильно, что я с трудом удержалась на ватных ногах.

— Что, твою мать, ты хотела? — потребовал ответ мужчина, он пугал меня. Его голос пугал меня, он был резким, злобным, но в то же время прекрасным. Голос Люциана казался прекрасным. Настолько прекрасным, что в ответ мое сердце воспламенилось.

Мой взгляд встретился с его. Я плакала. Настолько сильно плакала, что едва ли могла что-то видеть.

— ТЕБЯ! — закричала я. — Я ХОТЕЛА ТЕБЯ!

Он замер. Перестал меня трясти и просто смотрел, и в его глазах появилось нечто откровенное.

Лишь спустя несколько мгновений он заговорил вновь.

— Как этот сукин сын мог заменить меня? Он НИЧТО по сравнению со мной.

Я не могла найти ответа на этот вопрос, потому что его просто не было. Стефан из Лондона никогда бы не смог стать заменой стоящего передо мной Монстра. Люциан Морелли одновременно мой рай и мой ад. Его прикосновения — награда и искушение одновременно. Он — моя любовь и моя ненависть.

Люциан отпустил меня, и я рухнула на колени в очередном приступе слез.

Я пыталась совладать с дыханием, наблюдая, как Морелли ходит вдоль тела, не удостаивая его даже взглядом. Ему было плевать на него. Плевать на совершенное преступление.

Конечно, ему было плевать на совершенное преступление… без сомнений, он уже не раз это делал.

Но почему он здесь? Почему сейчас? Откуда вообще узнал, где я?

Закрыв глаза, я заставила себя проявить самообладание, хотя бы чтобы ответить мужчине вслух.

— А ты какого черта хотел? — спросила я. — Какого хрена тебе здесь надо?

Ненависть в его глазах никуда не исчезла, когда он встретился своим взглядом с моим. Люциан не ответил — лишь продолжил свое хождение.

— Скажи мне, — настаивала я. — Какого хрена ты хочешь, Люциан? Почему оказался здесь и спас меня?

— Я пришел сюда, чтобы спасти не тебя, — ответил он. — А чтобы спасти твою киску.

— Именно поэтому ты здесь, да? — давила я. — Ради моей киски?

Я услышала его вздох — высокомерный, будто я представляла из себя лишь глупую маленькую девочку.

— А теперь веди себя тихо, Илэйн. Заткнись, твою мать.

Я не шевельнулась. Даже если бы захотела — у меня не было сил.

И молчала, когда он заговорил вновь.

— Не могу поверить: ты подумала, что он может сравниться со мной, — огрызнулся он. — Я не могу поверить: тебе захотелось стать маленькой грязной шлюхой с этим гребаным неудачником.

Но я не была шлюхой. И до сих пор оставалась девственницей. До сих пор оставалась светловолосой девственницей, смотрящей в глаза самому страшному представителю семьи Морелли.

— Ты только что убил парня из Лондона, — произнесла я, будто это было неочевидно. — Певца из Лондона. Все узнают, что его убил ты. Все тебя видели… на вечеринке…

— Дай угадаю: ты получала призы в интеллектуальных играх в школе, да? — Его сарказм нисколько меня не задел.

Мой взгляд притягивало тело на полу. Никогда ранее я не видела труп, тем более человека со вспоротым животом и издающего последние булькающие вдохи. У меня вырвался еще один всхлип, и я спрятала лицо в ладонях, а затем вновь услышала вздох Люциана.

— Не изображай из себя саму невинность, маленькая мисс Константин, — ухмыльнулся он. — У твоей семьи на руках столько же крови, сколько и у моей. Не притворяйся, будто никогда не видела ничего подобного.

Но я не видела. Ничего не видела. Моя семья всегда всё тщательно скрывала, платя другим за выполнение грязной работы, чтобы наши деяния никогда не стали достоянием общественности.

Должно быть, он увидел опустошение на моем лице.

— Ты же видела, да? — давил он. — Конечно же ты должна была видеть все то безумие, которое вытворяла твоя семейка на протяжении десятилетий?

Я покачала головой.

— Нет, я ничего не видела.

Люциан усмехнулся мне. Даже в этой комнате, наполненной атмосферой смерти и крови, он усмехнулся мне.

— Ну-ну. Но теперь я тебя просветил, да?

Я не хотела, чтобы мне об этом рассказывали. Не таким способом просвещения. Теперь никогда не смогу спокойно спать. Глубоко внутри, даже среди мрака, насилия и потери, которые так явственно ощущала, я чувствовала себя хорошей маленькой девочкой. До сих пор чувствовала себя хорошей маленькой девочкой, которая не хотела становиться свидетелем смерти парня…

Черт, именно поэтому я попала в неприятную ситуацию с Братьями власти… Мне не хотелось видеть чью-либо смерть…

Люциан что-то печатал на экране телефона, когда я наконец взяла себя в руки и встала на ноги. Меня качало на высоких каблуках, я с трудом удержала равновесие, чтобы наклониться и поднять свой клатч. Хотя он весь пропитался кровью и навсегда был испорчен.

И в этот момент, когда я стояла с широко открытыми глазами и дрожащими губами, Люциан перестал смотреть в свой телефон и повернулся ко мне. Мы стояли, не шевелясь, в тишине, и между нами оставалась такая недосказанность, что мое сердце забилось совершенно в другом ритме.

У меня вырвались глупые слова, я не смогла их удержать.

— Спасибо, — шепотом произнесла я. — Спасибо, что спас меня.

Мои слова благодарности были искренними. Хотя они прозвучали слабо и нелепо в комнате, где один мужчина только что убил другого, я действительно хотела это произнести. Люциан Морелли действительно только что спас мою жизнь.

Он не ответил на мои слова — лишь смотрел на меня с непонятным выражением лица. Таким, которое я не могла прочитать.

Спотыкаясь, я направилась к двери, но тут он схватил меня за запястье и притянул к себе. Мое тело ответило быстрее головы, повернувшись к нему и крепко прижавшись. Он впечатал меня в стену, и несмотря на то, что в этом же самом месте я боролось с другим мужчиной, сейчас мои действия невозможно было назвать сопротивлением. Я безнадежно нуждалась в монстре, который на моих глазах расправился с другим чудовищем.

Мы оба были покрыты кровью, но это не имело значения. Его рубашка была влажной и теплой, и, когда его тело прижалось к моему, мое платье еще больше намокло. Его дыхание было хриплым, горячим на моих губах, а он пах кровью и самим собой. Под кровавым железным ароматом он пах самим собой. Мускусом, сексом и властью.

И я поцеловала его первая. Именно я первая прижалась своими широко открытыми губами к его. Его язык, словно змеиный бог, завладел моим. Его руки казались тяжелыми, Люциан крепко сжимал меня, а я обхватили его за плечи.

Я безумно и глубоко целовала его. Он был моей погибелью и моим спасителем, и я сама желала этого. Желала почувствовать и любовь, и ненависть от его рук. Желала, чтобы он отправил меня в ад, а потом вновь поднял из глубин мрака.

— Тебе придется заплатить мне за спасение, — произнес он мне прямо в губы. — Я заберу то, что мне причитается.

Я желала отдать ему долг. Желала остаться в его объятиях навечно, так что помоги мне Бог.

Он схватил меня за шею и прижал еще сильнее, а действия его губ перешли на совершенно новый уровень. Мой язык не мог бороться с его, да мне и не хотелось. Я желала подчиниться его воле.

Я развела бедра как можно шире, насколько позволяло платье, предлагая себя мужчине. Я застонала, когда он потерся об меня, а я — об его колено.

Должно было быть отвратительно и стыдно предлагать свое тело наследнику империи Морелли, пока у наших ног лежал труп. Но ничего такого я не чувствовала. Никакого отвращения или стыда.

Всё казалось правильным.

Близость с монстром казалась правильной.

— Возьми меня, — прошептала я. — Пожалуйста, Люциан. Возьми меня, потому что больше никогда у нас не будет такого шанса… не после сегодняшней ночи…

Даже мысли о нашем расставании хватило, чтобы у меня болезненно закололо в груди, и тут я поняла, насколько бессмысленна наша связь.

Неважно, как я хотела Люциана Морелли. Никто никогда не позволил бы нам быть вместе. Никто в нашем мире.

Он ударил ладонью по стене над моей головой, его глаза превратились в прекрасные горящие угли ада, в которые я влюбилась. Потому что в этом заключалась правда. Я влюбилась в демона, который хотел меня уничтожить.

— Я всегда получаю то, что хочу, — прошипел он. — Никто и никогда в этой жизни не сможет остановить меня, если я чего-то хочу.

— Отлично, — прошептала я в ответ. — Тогда возьми меня. Пожалуйста, просто возьми меня.

В его глазах читалась одновременно и злоба, и любовь, когда он задрал платье и стянул его с меня. Я почувствовала кровь на своем лице и в волосах. Я чувствовала ее запах между нами — вместе с глубоким ароматом одеколона Люциана.

Окровавленными грязными руками Люциан стянул мой лифчик, размазывая кровавые следы по моей коже. Он опустился к моей груди, натиск его губ был яростным, они причиняли боль. Но я не могла сдержать улыбки, выгибая спину в поисках большего: он прикусывал и посасывал мою грудь своим горячим ртом.

— Черт, да… — прошептала я. — Так хорошо. Так чертовски хорошо…

Он схватился за мои трусики и сорвал их, а я, пошатываясь, скинула свои туфли. Меня било мелкой дрожью, пока он обводил большим пальцем мой клитор.

— Да… — выдохнула я. — Пожалуйста…

Но не в мою киску он резко вонзил два своих пальца… а в мою попку.

Я вскрикнула, потому что не ожидала такого. Мужчина сильнее прикусил мой сосок. Всосал сильнее.

От трех его пальцев я вскрикнула еще громче. Он оказался монстром, вонзая их глубже.

Было больно. Действительно больно. Но мне понравилось. Понравилось принимать от него боль.

Несмотря на то, что во мне всколыхнулись воспоминания о стольких кошмарах… о стольких людях, которые играли со мной в подобные игры… о стольких больных ублюдках, которые пользовались мной ради своего удовольствия, которые даже не забрали мою настоящую невинность…

О больных ублюдках, которые должны были быть теми людьми, кому я могла доверять…

На его губах блестела влага, когда он поднес свой рот к моему.

— Я буду брать тебя шаг за шагом, — произнес он, поворачивая свои пальцы в моей попке. — Одно сладкое удовольствие за раз, Илэйн. Я возьму то, что хочу.

Я вскрикнула, когда он вытащил свои пальцы, от прекрасной боли моя киска запульсировала, когда он расстегнул свой ремень.

Я безнадежно в этом нуждалась, хотела увидеть его прежде, чем он воспользуется мной.

Его член оказался таким же монстром, как и он сам. Я уже столько их видела. Так много уродливых маленьких членов, которыми пользовались их уродливые больные обладатели… но ни один не был похож на его. Большой и напряженный… он двигал по моему клитору своими окровавленными пальцами. Окровавленными пальцами, которые были глубоко во мне.

Он заставил меня встать на колени, его грязные пальцы — в моих грязных волосах, а я уже приоткрыла губы, впервые добровольно желая того, что должно случиться.

— Сделай его жаждущим и влажным, чтобы я трахнул тебя, — прорычал он.

И я сделала.

Сделала его жаждущим и влажным. Я взяла его глубоко, активно работая языком, открыто смотрела ему в глаза, и в этот момент он понял.

Понял, что я не новичок в этом деле.

Может, хорошо целоваться у меня не получалось, но это я делать умела.

— Грязная сучка, — произнес он и вошел в меня до самого горла. — Кто трахал твой рот, малышка?

Я приняла его глубоко, чтобы не разговаривать, потому что не хотела рассказывать ему. Не хотела рассказывать ни единой душе, кто уничтожил меня.

— Я выбью из тебя правду, — прорычал он. — В один прекрасный день, маленькая сучка. Я выбью правду из тебя.

Я продолжала сосать. Продолжала обводить языком его массивный член, делая его влажным, пока мужчина использовал мой рот.

Я вскрикнула, когда он отпрянул и оттолкнул меня назад. Я приземлилась на тело Стефана и завизжала, пытаясь отползти от него, но Люциан не позволил мне уйти далеко.

В считанные секунды он оказался на мне, вес его тела прижал меня к окровавленному ковру. Он был всё еще теплым. Влажным и теплым. Как и мужчина надо мной.

Люциан приподнялся ровно настолько, чтобы мои пальцы наконец ожили и попытались расстегнуть его рубашку. Я жаждала его прикоснуться к его плоти. Жаждала, чтобы он прижался своей плотью к моей.

Он помог мне и вновь обрушился на меня, кожа к коже. Кровь к крови.

Нам подходило это определение. Кровь к крови. Скоро польется и наша. Это будет плата за все наши преступления.

Он прижался ко мне, его член… прямо к моему клитору. Это было блаженство, и я извивалась, умоляя его о большем. Я так желала почувствовать его внутри.

— Пожалуйста, — выдохнула я. — Пожалуйста, возьми меня, Люциан.

Он приподнял мои ноги, что бедра оказались на его груди, и с ухмылкой на лице взял свой член в руку и прижал его к клитору. Я застонала. Как же я стонала, пока он проводил членом вниз и вверх по моим складочкам.

— Пожалуйста, — просила я. — Трахни меня.

— Моё удовольствие, — произнес он и одним грубым толчком двинулся вперед.

Я вскрикнула от боли. Вскрикнула от шока, когда он вошел в меня. Потому что он не тронул мою киску…

Монстр решил трахнуть мою попку. Ублюдок не вошел в мою жаждущую киску, он исследовал мою попку.

И всё же я молила о большем.

Не могла остановить себя.

Пожалуйста… жестче… жестче…

Он дал мне жестче. Он дал мне настолько жестче, что я вскрикивала с каждым движением его бедер.

— Я же здесь не первый, да? — прорычал он, и, встретившись с ним взглядом, я покачала головой.

На его лице отражалась ярость, пока он трахал мою попку.

И я влюбилась в ярость на его лице, пока он причинял мне боль.

Его голос казался таким низким.

— Они были достаточно смелыми, чтобы воспользоваться твоей попкой, но не забрать твою девственность, да? Слабаки.

Мне они не казались слабаками. Точно не в тот момент, когда я оказывалась зажатой под их телами ночь за ночью…

Но сейчас… под ним… под истинным прекрасным монстром…

Рядом с Люцианом Морелли любой показался бы слабаком.

— Они заплатят за это. Ты — моя игрушка, Илэйн. Моя. Им вообще не следовало к тебе прикасаться. Я заставлю их страдать за это.

Я ненавидела огонек внутри себя… огонек надежды… надежды, что он говорил правду.

Возможно, Монстр причинит боль монстрам…

Он сменил угол, и я вновь вскрикнула. Мы потеряли счет времени, и стонам, толчкам: двигались в крови, в огне и грехе.

Он проводил пальцами по моему клитору, и даже через боль я чувствовала дрожь, и мое дыхание учащалось.

Мой бог. Люциан Морелли подводил меня к оргазму…

И он кончил сам…

Люциан Морелли кончил в мою попку…

Кончил в мою попку и поцеловал меня…

Он поцеловал меня…

Я вцепилась руками в его волосы, пока целовала его в ответ. Обвила его торс ногами и крепко сжала: я принадлежала ему.

Я принадлежала ему.

Мой бог. Я принадлежала ему, и он излил свое грязное семя в меня.

Я не убирала ноги, он пытался восстановить дыхание, смотря на меня с ненавистью, шоком и… любовью.

Это была правда. В тот самый момент Люциан Морелли смотрел на меня с любовью. Я была в этом уверена… а потом он отпрянул и натянул штаны.

— Тебе надо свалить отсюда, — произнес он и, подняв мое платье с пола, швырнул его мне. — Скоро нагрянут люди.

Отходя от меня, он казался абсолютно равнодушным, будто внутри него выстроилась стена. Его страсть превратилась в ледяной серый металл.

Мои нервы были на пределе, а затем подобная стена выстроилась и у меня. Я находилась в грязной комнате рядом с трупом, желала мужчину, который хотел стереть с лица земли весь мой род. Желала мужчину, сперма которого капала из моей задницы. Это было безумие. Всё это было безумием.

— Иди сюда, — рявкнул он и щелкнул пальцами.

Без лишних вопросов я последовала за ним. Он открывал дверь за дверью в поисках ванной комнаты и, найдя ее, затолкал меня внутрь. Потом включил воду и поставил меня под струи воды, не дожидаясь, пока та нагреется. Стекающая по мне вода оказалась ледяной, и мужчина стал растирать меня пальцами, поддон душевой кабины окрасился в кроваво-красный цвет.

Как только вода вновь стала прозрачной, он дал мне полотенце, и я, дрожа, стала вытираться насухо. Потом мы вернулись в главную комнату.

Полностью разбитая, я стала собирать свои вещи, моя попка болела при каждом движении.

Я дошла до двери, с дико бьющимся сердцем распахнула ее и увидела металлические ступеньки, ведущие к земле.

Люциан прочистил горло, и перед тем, как он вновь заговорил, я увидела такую злость в его глазах, которою не видела ранее.

— Ты будешь наказана за всё случившееся, — произнес он. — Поверь мне, Илэйн, я заставлю тебя заплатить за всё. Будет больно, малышка. Я обещаю тебе: будет безумно больно.

С широко раскрытыми глазами я кивнула ему.

— Но не только тебе придется заплатить за всю эту грязь, — прорычал он и кинул мне мой клатч. Который я вновь забыла. — Я заставлю их заплатить. Каждого мелкого труса, который осмелился взять тебя раньше меня.

Даже в глубине души я не сомневалась в этом, пока направлялась домой.

Я желала этого.

Желала и боялась.