Бессердечный

Глава 17

Люциан

Засунуть трекер в сумочку Илэйн стало плохим решением. Мысли об этой суке не оставляли меня ни на минуту. Мне следовало довольствоваться тем, что ее местонахождение всегда у меня под рукой, но нет. Я хотел охотиться на нее. Дразнить ее. Пугать до боли.

Я под страхом смерти велел своему шоферу молчать о том, куда вели меня наши поездки. И мне не нужно было убеждать его — он знал, как серьезно я относился к своим угрозам. Как только тот осознал серьезность моих требований, то оказался у меня в кармане. Двадцать четыре часа в сутки, пока я не говорил ему обратного.

Я знал, что он мне понадобится.

Я преследовал Илэйн с того самого момента, как она вышла той ночью с аукциона, искушая себя фантазиями о ее боли и страхе. В четверг утром я даже и близко не собирался приближаться к штаб-квартире «МореллиХолдингс», как дурак пялился на многоквартирный дом, в котором она жила, находясь за пределами радара ее службы безопасности, в то время как мой шофер пытался уснуть на переднем сидении.

В четверг вечером сучка наконец покинула свою квартиру, чтобы проскользнуть в свой лимузин и отправиться на светскую встречу к Рузвельтам. Мой водитель в считанные секунды пришел в движение, визжа шинами, когда мы отъезжали. Я следовал за ней от ее городской квартиры до Бишоп-Лэндинга, не выпуская машину из поля зрения, пока она не свернула налево на подъездную дорожку своего дяди-мудака по имени Крейн, о котором на протяжении многих лет до меня доходило множество слухов. Судя по всему, ее мать полагалась на брата в некоторых наиболее гнусных аспектах своего бизнеса. Возможно, присутствие Илэйн было чисто символическим на этом светском мероприятием, которое должно было спонсировать другое, более прибыльное.

Мне следовало бы сразу убраться оттуда — раз и навсегда — но я этого не сделал. Я забил на семейный вечер своей семьи в казино, сказав остальным, что у меня есть более важные дела, которыми должен заняться. И это была правда.

Она была моим важным делом, которым я должен был заняться.

Я не узнавал самого себя, продолжая зацикливаться на глупой сучке, живущей в ее глупом мире, но не мог отступить. Не мог прийти в себя настолько, чтобы списать ее со счетов как никчемную и отставить, блядь, в покое.

Я часами слонялся по улицам, ездил кругами со своим измученным шофером, пока ее трекер, наконец, не сказал мне, что она покидает имение Крейна. Потом догнал ее машину на главной улице Бишоп-Лэндинга, следуя за ней обратно в город, просто чтобы посмотреть, как та выскочила из машины и направилась к своему многоквартирному дому.

Одну вещь хорошенькая сучка не могла скрыть — куда бы девчонка не пошла, она двигалась чертовски быстро. Это вызвало у меня улыбку. Я не сомневался, что она знала, что за ней следят. Инстинкт… Илэйн знала, что за ней гонится монстр.

Мое отсутствие в штаб-квартире Морелли в пятницу утром было непонятным для всех. Исполнительные директора постоянно звонили мне на мобильный. Я выкрикивал инструкции, скупо цедя сквозь зубы односложные ответы на сложные ситуации, но мне было все равно. У меня не было времени ни на кого из них, ни секунды.

Трентон пытался гоняться за мной, чтобы получить одобрение еще одной международной сделки, но на него у меня тоже не было времени. Мне было наплевать, кто, что и куда доставлял. Именно тогда, когда он позвонил мне поздним утром, чтобы получить окончательное согласие, я понял, что попрошу у него взамен гораздо больше. Гораздо больше, чем когда-либо должно быть у меня на уме.

— Я хочу узнать, что происходит между Илэйн Константин и Братьями Власти, — сказал я ему. — Хочу знать, какого хрена она им должна, и что, черт возьми, планирует с этим делать.

Трентон на мгновение замолчал.

— Прости, что? Ты хочешь, чтобы я раскопал о Братьях Власти и Илэйн Константин?

Я с шипением выдохнул.

— Это то, что я сказал, не так ли?

Я слышал в его голосе замешательство.

— Да, но. Я просто… если я начну копать про них, они поймут, что это исходит от тебя.

Он был прав. Я знал, что тот был прав. Каждая крупица здравого смысла в моей голове кричала о моем безумии, но все же я не отступил.

— Я хочу всего. Хочу знать все, — настаивал я, и он вздохнул.

Знал, что он, как и я, думал, что я сошел с ума, но также Трент знал, что лучше не бросать мне вызов. «Конечно, босс», — было ответом, который Трентон дал мне.

Утро пятницы было скучным и медленным. Илэйн никуда не двигалась, пока солнце не поднялось высоко в небе, и только тогда отправилась гулять пешком по Нью-Йорку со своей кузиной Харриет.

Я стал настоящим гребаным сталкером, когда бросил своего шофера на городской стоянке и последовал за ней по улицам. Правда держался на расстоянии, достаточно далеко позади, чтобы у нее не было никакого шанса заметить меня, но опять же, ее инстинкты все еще были сильны. Так много раз она оглядывалась назад, широко раскрыв глаза в поисках своего охотника. Так много раз я исчезал из поля ее зрения.

И когда Илэйн собралась примерить платья в одном из лучших бутиков города, я, наконец, решил еще немного подогреть страх этой сучки. Для этого подошел к витрине достаточно близко, чтобы она могла мельком увидеть меня. И стал ждать. Подождал, пока она не перестала кружиться — мгновенная остановка во время вращения, удивив стилистов не меньше, чем ее саму. Моя хорошенькая белокурая шалунья моргнула и сделала шаг вперед, ее потрясение было настолько ощутимым, что я мог почувствовать его в воздухе.

Она бросилась ко мне, к двери, но это не имело значения. Я исчез в мгновение ока, просто скрылся из виду, когда она выскочила на тротуар.

Мне понравилось это чертово сомнение в себе, отразившееся на ее лице, когда сучка вернулась в бутик. Так много гребаных сомнений в себе, что она, должно быть, подумала, что сходит с ума.

Я сделал это снова, когда они с Харриет пили кофе в одном из баров на Ист-стрит. Топтался на другой стороне улицы, не сводя с нее глаз, пока та не повернула голову и не увидела меня мельком. На этот раз она заметно вздрогнула, вставая со своего места, чтобы броситься в мою сторону, но я снова исчез.

Снова и снова я играл свою игру на улицах. Преследуя ее. Дразня. Наблюдая, как паранойя поднимается выше и выше. Кошки-мышки всегда были моей любимой игрой, с тех пор как я был ребенком. Это разносило острые ощущения по моим венам.

Вот так киска, кис-кис.

Так много раз я мимолетно попадался ей на глаза. Столько раз она спешила найти меня.

И каждый раз сучка терпела неудачу.

День выдался долгим. Вечер подошел к концу, обе девушки размахивали своими дизайнерскими пакетами, и Илэйн удалось рассмеяться, преодолев свои страхи. Она направилась обратно в свою квартиру, как только они закончили, обнявшись на прощание, на заднем сиденье лимузина, прежде чем броситься внутрь.

Я все еще крутился возле ее дома, когда Хантер начал пытаться связаться со мной. Он позвонил три раза подряд, прежде чем реальность обрушилась на меня, как удар молотка. Блядь. Конечно, он звонил мне. Я должен был быть с ним на светском ужине. Я принял чертов звонок.

— Эй, наконец-то, — со стоном проговорил он. — Ты придешь? Мы ждем тебя, чтобы заказать основные блюда.

Я слышал на заднем плане гул ресторана и должен был направиться прямо туда, но нет. Одного взгляда на свет, льющийся из квартиры Илэйн сучки Константин, находящейся в верхней части небоскреба, было достаточно, чтобы удержать меня на месте.

— Нет. Я не приду, — проворчал я. — Наслаждайся вечером.

— Не придешь? Серьезно? Какого хера?

— Серьезно, — ответил я. — Более важные дела.

— Дерьмо с Трентоном?

Я не стал лгать. Так как никогда не лгал.

— Другое дерьмо, которое нужно решить, — огрызнулся я.

Он знал меня так чертовски хорошо. Я услышал это в его голосе, когда тот вздохнул.

— Ты все гоняешься за это сучкой Константин? Пожалуйста, скажи, что ты не этим занимаешься.

— Наслаждайся вечером, — снова сказал я и повесил трубку.

Я не ответил, когда Хантер перезвонил, просто перевел телефон на беззвучный режим и уставился на то окно. Мне хотелось ее увидеть. Хотелось услышать ее прерывистое дыхание и почувствовать ее страх. Несомненно, Илэйн куда-нибудь отправится. Конечно, она могла бы пойти куда-нибудь в пятницу вечером и позволить коту еще раз поиграть, но нет. Мое время было потрачено впустую. В ту ночь она больше не выходила из дома.

В субботу утром Хантер снова позвонил мне, когда я, наконец, достаточно пришел в себя, чтобы вернуться в свою квартиру и принять душ. Я старался говорить ровным голосом, когда отвечал.

— Чертовски ранний звонок, — заметил я. — Звонишь, чтобы сообщить последние новости? Снова заполучил киску Мелиссы, или перешел на новую?

— Даже не пытайся сменить тему, — рявкнул он, и на этот раз его голос был чертовски напряжен.

— Какую тему? — спросил я. — Ты даже ничего не сказал.

— Ты точно знаешь, какого хрена я звоню.

Я рассмеялся.

— И ты знаешь, что это не твое гребаное дело, — ответил я, и Хантер усмехнулся.

— Конечно. Позвони мне, когда захочешь, чтобы в твою черепушку вколотили немного здравого смысла. — И тот повесил трубку.

Я сомневался, что позвоню ему в ближайшее время.

В субботу Илэйн никуда не выходила. Я следил за ее местоположением, но на этот раз делал это с дивана в своей квартире, борясь с собственной паранойей из-за того, что она могла уйти куда-то без своего клатча. Я заставил себя держаться от нее подальше, проверяя деловую хрень, которую уже должен был подписать, а трекер рядом со мной продолжал пищать. В ту ночь я должен был быть со своей семьей, рассказывать отцу, как идут дела в империи, отойти от которой тому потребовалось десять лет. Мне ни в коем случае нельзя было рисковать возможной ответной реакцией, отказываясь отвечать на его вопросы, как я делал со всеми остальными на этой неделе.

И все же я отменил наш совместный семейный вечер. Одним простым сообщением:

«Встретимся в другой раз. Обязательства требуют моего внимания».

Я не стал утруждать себя проверкой ответа. Меня не интересовало, что они хотели сказать.

Была только одна вещь, которая меня интересовала. Дневник Илэйн Константин. Я знал, что ждало ее этой ночью. Тристан.

Я знал, где это. Клуб «Душа» — еще один дешевый бар в Даунтауне и еще один дерьмовый концерт Синего Ястреба с ее лучшем другом слабаком, без сомнения гонящимся за членом Тристана.

На этот раз я не стал вызывать своего шофера.

Мое такси подъехало к клубу «Душа», когда концерт только начался. Я знал, что меня ждет. На этот раз мне не нужен был пропуск или быть в списке гостей, чтобы пройти мимо вышибал на входе, но пришлось пройти проверку безопасности на предмет наличия пистолета или другого оружия. Было чертовски странно чувствовать, как меня обыскивают вышибалы-неудачники — их руки так чертовски близко проходили от моей плоти.

Я уже четко составил план своего пребывания там и занял позицию глубоко в тени у края, в безопасности, вне поля зрения симпатичной белокурой мышки, когда она появилась.

Прошло добрых тридцать минут, прежде чем я первый раз увидел ее на противоположной стороне танцпола, повисшую на руке слабака, с улыбкой на лице. Ее широкая, яркая улыбка была достаточно поверхностной, чтобы заставить меня ухмыльнуться. Сучка вздрагивала каждый раз, когда кто-то приближался, поворачиваясь к ним лицом с широко распахнутыми глазами.

Она была напугана. Действительно чертовски напугана.

Мой пристальный взгляд был прикован к ней, когда начался концерт, и ее взгляд переместился к сцене. Там снова был тот придурок — скотина с рычащим голосом, который звучал так дерьмово, только в этот раз я ненавидел не его голос. Я ненавидел его.

Ненавидел то, как моя милая маленькая мышка смотрела на него снизу вверх.

Нельзя было отрицать этого, даже несмотря на то, что она напивалась пивом, джином и всем тем, что, блядь, доставлял ей этот слабак. Невозможно было отрицать очевидное.

Парень был огромным, свирепым, любящим металл мужиком с мускулами, которые перекатывались под футболкой. Его волосы были темными и гладкими, а глаза такими же глубокими, как и мои. Почти.

Этого было достаточно. Достаточно, чтобы моя маленькая грязная сучка захотела от него кусочек. Она хотела мудака с этой сцены.

За это мне хотелось его убить.

В этом не было никакого смысла, ни капельки. Мне должно было быть похуй, за чьим членом гналась одна из сучек Константин. Мне нужно было убедиться, что это подходящее место, чтобы прикончить ее, стереть с лица земли, покончить с этим и никогда больше не думать о нуждающейся сучке, но я знал, что этого не произойдет.

Господи Иисусе, мне нужно было взять себя в руки.

Мне не нужно было быть в этом чертовом гребаном клубе, когда ее чертов трекер прислал сигнал на мой телефон. Я не должен был находиться рядом с ней. Не следовало думать о ней. Не следовало хотеть иметь с ней ничего общего, кроме ее кончины. Но все равно не мог остановить это. Я не мог остановить себя.

На протяжении всего выступления она болела за членоголового на сцене, и на протяжении всего выступления я стискивал при виде этого зубы. Я завелся еще больше, когда увидел кое-что похуже, чертовски хуже — то, как он глянул на нее через весь зал, когда поднял руки и сказал толпе «увидимся позже». Он смотрел ей вслед так же пристально, как она смотрела на него. Я мог бы перерезать ему горло, если бы не был лишен ножей, которыми мог бы сделать это.

Илэйн была в своем обычном состоянии опьянения, продолжая ночь и один за другим опустошая свои напитки. Следующим был придурок Синий Ястреб, и она была достаточно пьяна, чтобы прыгать по танцполу, не заботясь о том, кто, черт возьми, охотился за ней.

Глупая. Маленькая. Сучка.

Слабак танцевал рядом с ней, они оба прыгали под панк-рок-дерьмо придурка, когда я приблизился. Она даже не знала, что я надвигаюсь. Мне было все равно.

Это только заставило меня хотеть ее еще больше.

Я планировал выскочить и схватить ее, как только она покинет танцпол, когда этот придурок Ястреб пожелал толпе хорошей ночи, но у меня не было шанса. Не успела сцена опустеть, как слабак схватил Илэйн за руку и повел через двери за кулисы, и они вдвоем исчезли. Ушли и скрылись из виду.

Ни хрена себе. Я упустил возможность схватить и забрать ее.

Мне следовало уйти, а не использовать свое имя, чтобы расчистить путь к своей добыче, но я этого не сделал. Я бросился прямиком за ней, врезавшись в охранников, пока пробирался за кулисы.

— Отвалили от меня на хрен, — прошипел я им, но они не двинулись с места, просто скрутили меня и прижали спиной к кирпичной стене.

Им следовало бы знать, кто я такой. Следовало бы увидеть в моих гребаных глазах предупреждение, но нет. Они были чертовыми дураками, которые, блядь, не сделали этого.

— За кулисы вход воспрещен, — проворчал один дурак, и я набросился на него, ударив коленом в пах достаточно сильно, чтобы тот упал.

— Я Люциан гребаный Морелли, — прорычал я, поставив ногу ему на грудь, пока он извивался. — Я Люциан гребаный Морелли, и ты пропустишь меня за кулисы или будешь жалеть об этом до конца своей жалкой жизни.

Я знал, что слухи о моем присутствии распространятся. Не было ни малейшего шанса, что этого не произойдет, и последнее, в чем я нуждался — взбучка от моего отца в дополнение к тому дерьму, которое обрушилось на меня из-за отмены встречи. Мой отец был человеком стали и закона Морелли. Он не терпел дураков, даже когда эти дураки были кровными родственниками. Особенно, когда эти дураки были кровными родственниками. Черт возьми, помогите мне. Черт возьми, спасите мою проклятую душу. Но сейчас у меня не было на это времени.

Вышибалы были не настолько глупы, чтобы бросить мне вызов. Парень продолжал извиваться, издав еще один стон, когда я уперся ботинком ему в ребра, переступая через него. Другой парень широко распахнул дверь за кулисы и низко наклонил голову, когда я проходил мимо.

Я прошел вперед, отчаянно высматривая сучку, за которой охотился, но не слышал ее. Я ни хрена не слышал. Ни голосов за кулисами, ни чего-либо в коридоре передо мной, в гримерке не было никого, кроме пустых бутылок.

И именно тогда я услышал ее смех — всего лишь тихое хихиканье через заднюю дверь на стоянку и звук захлопнувшейся дверцы машины.

Я мельком увидел ее в такси, когда оно отъезжало. Она сидела на заднем сиденье рядом с грубой скотиной со сцены, а ее дружок-слабак и его член-завоевание восседали рядом с ними.

Черт, они направлялись куда-то.

Как и я.

Я включил трекер, а потом вызвал гребаное такси.

Сучке Константин недолго осталось играть с незнакомцами. Я собирался поймать ее.