Бесславные дни

II

Утром, к восьми часам один из разведчиков доставил на "Энтерпрайз" сообщение следующего содержания: "Перл Харбор подвергся нападению! На сообщение не отвечать".

Весь экипаж авианосца взорвался от ярости.

- Эти мелкие узкоглазые хуесосы хотят войны - они её получат! - ревел лейтенант Джим Петерсон.

- Ты же сам говорил, что они не нападут, - сказали ему три человека подряд.

Он был слишком зол, чтобы смущаться собственной неправоты.

- Да мне похер, что я там говорил, - прорычал он. - К следующей неделе этих желторылых тварей надо зарыть в землю.

Однако сказать это оказалось легче, чем сделать. Все знали, что японские войска находились где-то в районе Гавайев, но где именно? Они прибыли с севера или с юга? "Энтерпрайз" даже не мог расспросить разбегавшихся с Перл Харбора людей. Едва получив это ужасное послание, адмирал Холси объявил по всей оперативной группе полное радиомолчание. Япошкам не удастся запеленговать ни сам авианосец, ни его спутников.

Пилоты собрались в кают-компании, пили кофе, ругали японцев и защитников Перл Харбора, сбивших несколько разведчиков, пытавшихся сесть в разгар боя.

Корабли на всех парах неслись к Перл Харбору. Они находились примерно в двухстах милях к северо-западу от Оаху, когда пришли тревожные вести. До острова не менее семи часов полным ходом. Они и пошли полным ходом. "Бык" Холси был не из тех людей, кто отступает при виде битвы. Он хотел броситься в самое пекло. Проблема была в том, что он совершенно не понимал, куда именно нужно бить.

Минуты перетекали в часы, экипаж "Энтерпрайза" постепенно обуревала ярость и разочарование. Новости, поступавшие в кают-компанию, были разрозненными. Жители Оаху забили своими сообщениями весь радиоэфир, и сообщения эти были очень нехорошими. "Господи!" - воскликнул кто-то, когда по радио передали очередной неутешительный доклад.

- Судя по всему, линкорам пришлось туго.

- Это ещё не конец света, - заметил Петерсон. - Флоту надо было списать эти корыта уже давным-давно. - Он говорил как обычно - как пилот палубной авиации. Билли Митчелл доказал несостоятельность линкоров ещё 20 лет назад. Тогда на это никто не обратил внимания. Видимо, япошки прислушивались к тем выводам гораздо внимательнее. Теперь-то к ним проявят интерес?

- Петерсон, ты - безжалостный засранец, - сказал лейтенант по имени Эдгар Келли. - Дело же не в кораблях. На них полно матросов.

- Да? И что? - рявкнул Петерсон. - Если их ещё не потопили, то потопят сразу же, как только они выйдут в море навстречу япошкам. Авиация размолотит их задолго до того, как на горизонте появятся сами авианосцы. - Сам себя он безжалостным не считал. Но если не оценивать происходящее в мире реалистично, ничего, кроме бед от жизни ждать не стоит.

После полудня из громкоговорителей раздался жуткий крик:

- Третья волна атаки на Перл!

Речь адмирала Холси последовала незамедлительно:

- Парни, надо помочь нашим наземным войскам. Японцы уже нанесли серьезный урон, и будь я дважды проклят и жариться мне в аду на сковородке, если я позволю этим макакам закончить начатое. Задайте им! Хотел бы я встать с вами в одном строю!

Обрадованные пилоты побежали к "Уайлдкэтам". Петерсон был третьим в очереди. Он завел двигатель раньше, чем закрыл люк и пристегнулся. Взревел 1200-сильный звездообразный движок производства завода "Райт", дрожь пробила пилота до самых костей, до кончиков пальцев. Он не просто ожил, он стал больше, сильнее, словно ревел не самолет, а он сам.

На мостике вывесили красный флаг, значит "Энтерпрайз" уже готов выпустить всю свою авиагруппу. Никого в синей форме на палубе не осталось, лишь двое стояли у машины командира эскадрильи, готовясь убрать с шасси подпорки. Матросы в желтых куртках выстроились вдоль палубы.

Раздался громогласный голос, будто к ним обращался сам Господь:

- Приготовиться к запуску!

Матросы в синем выдернули подпорки. "Уайлдкэт" командира покатился вперед, человек в желтом попятился от него, выводя машину на середину полетной площадки. Чуть впереди стоял ещё один одетый в желтое матрос. В руке он держал клетчатый флаг.

Усиленный динамиками голос скомандовал:

- Запуск!

Матрос махнул свободной рукой и комэск добавил двигателю оборотов. Получив указание, матрос взмахнул флагом. Самолет скатился с палубы и исчез из вида. На его место встала следующая машина. Следуя указаниям человека с флагом, пилот тоже поддал газа. Флаг опустился. "Уайлдкэт" улетел.

Настал черед Петерсона. Матросы в синем убрали с его шасси подпорки. Он проследовал за "желтым". Сигнальщик взмахнул рукой. Петерсон прибавил обороты. Флаг опустился. Когда истребитель соскочил с палубы "Энтерпрайза", пилота отбросило на спинку кресла.

Как обычно бывает при взлёте с палубы, когда самолет резко нырял вниз, он думал, что сейчас будет: он взлетит или утонет. Однако "Уайлдкэт" взлетел в точности, как два самолета до него. Петерсон снова вскрикнул. Именно здесь он и должен быть, именно этим и должен заниматься.

Самолеты всё взлетали с авианосца. Они разбивались на пары - ведущий и ведомый. Ведомым Петерсона был уорент по имени Марвин Моррисон. У него был скрипучий голос, ломавшийся, когда тот кричал от восторга, а случалось это довольно часто. В наушниках Петерсона прозвучало:

- Ну, устроим мы сейчас япошкам!

- Ох, точно, - согласился Петерсон. - Если они хотят войны, Марв, мы им такую войну покажем, будь уверен.

Что-то похожее кричали пилоты всей эскадрильи. Наряду с возмущением всех охватывало удивление: как эти японцы, с кривозубыми слепыми пилотами на развалюхах, которые они называли самолетами, посмели напасть на Соединенные Штаты? Пилоты истребителей также могли отслеживать радиопередачи из Перл Харбора. Когда один напуганный офицер пустил слух, будто за штурвалами японских самолетов сидели немецкие летчики, Петерсон кивнул. Желтомордые просто не могли сделать всё сами. Как ни относись к нацистам, но они сумели показать миру, как нужно воевать.

Густой дым на горизонте он заметил, ещё, когда был чертовски далеко от Перл Харбора. И с каждой минутой дым становился всё гуще.

- Господи, - прошептал он. С помощью гитлеровских сверхлюдей или без них, но японцы устроили тут настоящий ад.

Неожиданно радиопередачи из Перл Харбора прекратились. Вряд ли это было сделано по приказу. Скорее всего, в передатчик попала авиабомба и трансляции прекратились на полуслове.

Приближаясь к Оаху, Петерсон заметил дым со стороны авиабазы морской пехоты на Эва, что к западу от Перл Харбора. Собственно говоря, слово "эва" в переводе с гавайского означало "запад", а слово "ваикики" переводилось как "восток". Когда он подлетел ближе, то дым с Эвы стал полностью незаметен на фоне гари, поднимавшейся от Перла.

И чем ближе он подлетал, тем ужаснее выглядело пламя. Горели склады горючего, миллионы тон топлива превращались в дым. Петерсон тихо выругался, скорее от удивления, чем от гнева. Это натуральная катастрофа. Видимо, кто-то заснул в карауле, иначе этого всего не случилось бы. Наверняка, полетят головы. Только лучше от этого уже не станет.

- Противник! - раздался в наушниках полный восторга крик. - Противник прямо по курсу!

Он вгляделся вперед, сквозь пуленепробиваемое стекло. Разумеется, они там, блестящие серебристые с белым самолеты с красными кругами на крыльях и корпусе. Пока они были крошечными, но быстро приближались.

- Давай, Марв! - выкрикнул он по рации. - Пора поохотиться!

- Я за тобой! - ответил Моррисон.

Петерсон ожидал, что японцы отступят. Но они явно были настроены на серьезный бой, а не мелкую потасовку. Неужели у них и правда хватило духу? Однако они тоже видели самолеты с "Энтерпрайза".

Большой палец коснулся гашетки на вершине рукоятки штурвала. Только он решил, что поймал японца в прицел, как тот крутанулся и рванул ввысь. Господи, какой же он маневренный, подумал Петерсон, а затем не без тревоги признал, что носился он просто сломя голову.

Он прибавил газу. Если японец хочет устроить бой на виражах, пусть так. Марвин Моррисон прилип к нему, как банный лист, как и должен вести себя нормальный ведомый. Несколько истребителей открыли огонь, из их корпусов вырывались языки пламени спаренных пулеметов .50 калибра. Японский истребитель устремился вниз, оставляя за собой дымный шлейф. Петерсон закричал.

Однако противник тоже начал стрелять, по самолетам "Энтерпрайза" застучали пули, выпущенные из-под крыльев японцев. Казалось, они могли стрелять, когда хотели. Петерсон внезапно понял, что ввязываться с ними в бой на виражах было ошибкой. С тем же успехом можно черпать воду вилкой. Их истребители могли зайти и по горизонтальной дуге и по вертикальной и обходить "Уайлдкэтов" как стоячих.

Это неправильно, думал Петерсон. Что, блин, они будут делать с более совершенными машинами, чем наши?

- Я подбит! - выкрикнул в наушниках Моррисон. - Падаю!

"Уайлдкэт" ведомого стремительно опускался вниз. Из двигателя валил дым, застилая кабину.

- Вылезай! - завопил Петерсон, неуверенный, что ведомый его слышал. - Живо выбирайся!

Однако нужно было перестать думать о напарнике и начать думать о себе. Ведь, японец, на которого охотился он, сам охотился на него. Теперь эта тварь села ему на хвост. Петерсон пытался скинуть его как мог, но у него ничего не получалось. Мимо пролетели трассеры. Петерсон напрягся. Попадание крупнокалиберной пули сквозь бронированный щиток кресла прямо в спину ничего хорошего не несло.

По крылу застучали пули. Два попадания пришлись в двигатель. Тот заглох. Ни крики, ни ругань не смогли вернуть его к жизни. Внезапно, Петерсон превратился в пилота самого дорого в мире планера.

Своему невезучему ведомому он приказал покинуть самолет. Теперь пришло время самому воспользоваться этим советом. Он открыл "фонарь" кабины. В лицо тут же ударил тугой поток встречного ветра. Выбравшись наружу, он добрался до хвоста, который мог перерезать его напополам, оттолкнулся и прыгнул... прямо в гущу воздушного боя. Когда он приземлился, рядом пролетела пара трассеров.

Видимо, он дернул кольцо парашюта раньше, чем следовало. Стропа натянулась так сильно, что на какое-то мгновение всё вокруг стало красным. Он попытался направить свой полет поближе к суше и подальше от вод океана. Лучше приземлиться в джунгли, чем отправиться к акулам.

Господи, японский истребитель направлялся прямо к нему. Это именно тот пилот, что его сбил? Одна очередь из пулемета и он труп. Самолет пролетел мимо. Сидевший в кабине пилот весело ему помахал. Петерсон в ответ показал ему средний палец. К счастью, противник его либо не заметил, либо не понял, что этот жест означал. Вместо того, чтобы смыть оскорбление кровью, он вернулся в бой.

Петерсон приземлился подобно пушинке одуванчика. Он погасил купол парашюта и подтянул его к себе, чтобы тот не утащил его в воду. Он приземлился на край поля для гольфа, в полукилометре от берега.

На него тут же накинулась пара седовласых мужчин с клюшками.

- Сдавайся! - закричали они.

Не ожидая такого развития событий, Петерсон разразился громким хохотом. Перед ними стоял здоровенный мужик, значительно их выше и крепче, но они всё равно считали его японцем, потому что он упал с неба.

- Дайте машину или отвезите на аэродром, - прорычал он. - Если для меня найдется истребитель, я ещё повоюю.

Гольфисты смотрели на него так, словно он разговаривал по-японски. Если бы они пожили тут чуть дольше, может они бы и поняли бы японский. Интересно, а английский они понимают?

- Кажется, это американец, Сид, - сказал один так, будто увидел какое-то чудо.

- Ты прав, Берни, - ответил второй, сверяясь с собственными наблюдениями.

Петерсону захотелось прибить обоих. Они отвезли его на Эву. На востоке в небо поднималось пламя похоронного огня, объявшего американский флот. На землю падала черная сажа.

Сидя в кабине "Зеро", лейтенант Сабуро Синдо смотрел на горевший под ним Перл Харбор. Именно этого и хотел добиться коммандер Футида - разгромить топливные хранилища и ремонтные цеха. Даже если по какой-то нелепой случайности высадка на Оаху провалится, американцы всё равно ещё очень долго не смогут полноценно пользоваться своей основной базой на Тихом океане. Выход из бухты был забит затопленными кораблями, которые пытались выйти в море. Японской оперативной группе не нужно беспокоиться о вражеской авиации, по крайне мере, пока.

Синдо летел на высоте четырех тысяч метров. Небо было затянуто тяжелым плотным черным дымом. Насколько он может подняться? Насколько может протянуться эта завеса? Сложно предугадать. Как бы ему ни хотелось, земли он разглядеть не мог, всё из-за того же дыма. Успешное нападение затрудняло разведку.

- С запада на нас напала группа самолетов с авианосца, - сообщил он по радио. Он понимал, что авианосец не ответит, но адмиралу Нагумо, коммандерам Гэнде и Футиде будет полезно об этом знать. - Повторяю: подверглись нападению группы самолетов с авианосца. Они пришли с направления 200 градусов. Дальность неизвестна, но не думаю, что очень далеко. Прием.

Его губы искривились в подобии улыбки. Синдо уже сбил два "Уайлдкэта". Пилоту одного из них удалось выбраться и раскрыть парашют. Второго пилота он, видимо, убил. Противник бился храбро, никаких сомнений. Но Синдо быстро понял, что его пилоты лучше обучены. А "Зеро" мог спокойно нарезать круги вокруг неповоротливых "Уайлдкэтов".

Синдо тихо рассмеялся. Он понимал, что американцы смотрели на японцев свысока. Что ж, сегодня эти заносчивые белые получили небольшой урок.

С борта авианосцев уже должны были взлетать торпедоносцы B5N2 "Накадзима". Их держали специально на случай появления после третьей атаки американских авианосцев. Один уже точно объявился. Синдо был готов поспорить, что он был единственным, иначе американцы бросили бы в бой намного больше истребителей.

По плану после уничтожения военно-морской базы в Перл Харборе его самолеты должны лететь бомбить казармы Скофилда. Но он понимал, что в данной ситуации лучше будет проследить за "Уайлдкэтами" и постараться разыскать авианосец, с которого они прилетели. "Накадзимам" придется лететь гораздо дальше. Им нужно будет искать вражеский авианосец и тратить время попусту.

Синдо задумался. Он приказал шести "Зеро" и десятерым пикировщикам "Аити" D3A1 не атаковать казармы и следовать за ним на запад. Если авианосец там, он хотел его потопить. Уничтожение столь крупной цели станет, пожалуй, самым серьезным успехом японского флота.

Внизу простирался остров Эва. На взлетных полосах горели самолеты, они стояли буквально крыло к крылу. Идеальная мишень. Пара американских противовоздушных орудий всё ещё отстреливалась. Они открыли огонь по отряду Синдо, но снаряды разорвались вдалеке, не причинив им никакого вреда.

Группа вылетела на простор Тихого океана. В этих местах он был заметно синее и красивее, чем в окрестностях Японии. До начала боя воздух над Оаху пах чем-то сладким и пряным. Раньше тут было хорошо. Гавайи станут прекрасной частью Японской Империи. Но, чтобы так и было, нужно найти авианосец.

Если я гоняюсь за призраком... подумал Синдо и пожал плечами. Пусть так. Но возможностью надо воспользоваться. К северо-западу от Оаху располагался остров Кауаи. Или, как его ещё называли, Остров Садов. Об этом он узнал во время брифинга перед боем. Здесь должно быть ещё лучше, чем на Оаху, но Синдо сомневался, что такое вообще возможно.

Но мысли о Кауаи мгновенно вылетели из головы. Южнее острова он заметил группу кораблей, они оставляли четкий белый след, полным ходом идя к Оаху. Сердце Синдо забилось быстрее в предвкушении. Теперь нужно выяснить, был ли среди них американский авианосец? Да, вон он, в самой середине флотилии. А в эскорте только линкоры или есть и крейсера?

Трудно сказать. Да и не очень-то это важно. Авианосец стоил как все они вместе взятые. Он доложил по радио о своей позиции флоту и торпедоносцам, которые уже должны быть в пути.

Затем он обратился к пилотам:

- Основная ваша цель - авианосец. Атаковать его любой ценой. После его уничтожения можно заняться другими кораблями. За Императора! Banzai!

В наушниках раздались многочисленные ответные выкрики "Banzai!". По мере приближения, вражеские корабли становились всё больше. Стволы орудий шедших впереди кораблей озарились пламенем. Значит, их заметили. В небе появились клубки черного дыма. Дистанцию они пока не определили. Но скоро определят.

- Вражеские истребители прямо по курсу! - выкрикнул один из пилотов "Зеро".

Синдо выругался, но негромко. Разумеется, авианосец охраняли. "Зеро" тоже патрулировали небо над своими кораблями - на всякий случай.

- Наша задача - отогнать истребители от бомбардировщиков, - сообщил он боевым товарищам. - Мы здесь - расходный материал. А они нет. Пошли. - "Banzai!" он больше не кричал. Он не очень любил показуху.

Он переключил машину в боевой режим и двигатель "Зеро" взревел. Они обошли звено "Накадзим" как стоячих. К ним направлялся отряд "Уайлдкэтов". Синдо уже сумел убедиться в мужестве американских лётчиков.

Численный перевес не помог противнику. "Зеро" один за другим вступали в бой, а "Уайлдкэты" один за другим падали в Тихий океан. Потом упал один "Зеро", за ним другой. Японские истребители были легче и маневреннее американских, но броня "Уайлдкэтов" выдерживала гораздо больше попаданий.

Синдо заложил крутой вираж, на какой не был способен ни один "Уайлдкэт". Большой палец лег на гашетку. Взревели спаренные 20мм пушки. Трассеры прочертили в небе линию, которую японские пилоты прозвали "сосулька". Снаряды пробили несколько дыр прямо за кабиной "Уайлдкэта". Ни один самолет такого попадания бы не пережил. Бешено крутясь и дымя, американец устремился вниз.

Где же пикировщики? Увязнув в бою с вражескими истребителями, Синдо совсем потерял их из вида. Заметить их позволил солнечный блик на кабине. Они заходили на авианосец, склонившись над ним, словно стая соколов.

В этих лазурных водах раскраска американских кораблей - темно-серая снизу и светло-серая сверху - оставляла желать лучшего. Она неплохо подошла бы для мрачных вод северных широт. Даже с высоты Синдо мог разглядеть на палубе самолеты. Собирался ли авианосец бросить их на Оаху или напасть на оперативную группу японцев, он не знал. Впрочем, уже поздно.

Корабельные ПВО били по пикирующим "Аити". Одного им удалось подбить, он загорелся и упал в воду. Его бомба отделилась и, подняв тучу брызг, упала в океан. Остальные продолжали бесстрашно атаковать. Они выпускали бомбы и тут же взмывали в небо.

- Banzai! - выкрикнул Синдо, когда разорвалась первая. Несколько бомб ушли мимо - одна за корму, другая за левый борт. Авианосец метался туда-сюда, словно пьяный. Впрочем, его это не спасло. Следующие три бомбы попали в цель: одна в корму, другая в надстройку верхней палубы и третья попала в нос. Всполохи пламени и клубы густого черного дыма показали ему разницу между реальным попаданием и тем, что он за таковое принимал.

Удар в корму, где находились заправленные и снаряженные самолеты и уничтожил авианосец. Последовала серия повторных взрывов, когда огонь добрался до боезапаса. Двигали оказались повреждены, корабль замедлился. Впрочем, храбрая команда пыталась его спасти. Корабельные ПВО продолжали бить по японским самолетам.

Видя успех своих товарищей, оставшиеся три бомбардировщика не стали сбрасывать бомбы.

- Вы что творите? - выкрикнул Синдо.

- Господин, авианосец тонет, - ответил один из пилотов. - Просим разрешения атаковать линкоры.

- Мне кажется, это крейсера, - ответил Синдо. - Но даже если это линкоры, основная цель - авианосец. - Он посмотрел вниз. Пилот "Аити" был прав, авианосец совсем потерял ход. И всё же американцы весьма умны и сноровисты в борьбе за живучесть своих кораблей. Синдо принял решение: - Двое продолжают атаковать авианосец. Третьему дозволяю бить по крейсеру. Как поняли? Отвечать всем троим!

- Есть, господин! - отозвались они.

- Выполняйте. - Синдо обратился к оставшимся "Аити": - Возвращайтесь на корабли. Если по пути встретите торпедоносцы, передайте им курс.

Троица оставшихся бомбардировщиков взмыла в небо, затем спикировала вниз. Как и приказал Синдо, двое атаковали авианосец. Один промахнулся, несмотря на то, что цель не двигалась. Вторая бомба попала в самый центр корабля. Позже Синдо подумал, что именно это попадание в итоге и потопило авианосец. Он начал крениться на правый борт и крен всё рос. Как бы команда ни пыталась его спасти, поделать она уже ничего не могла.

Синдо был настолько увлечен зрелищем горящего и тонущего авианосца, что взрыв на крейсере - или на линкоре - поверг его в изумление.

- Banzai! - радостно выкрикнул по радио молодой пилот. - Отличное попадание!

- Превосходное, - согласился Синдо. Он приказал бомбардировщикам и оставшимся истребителям возвращаться на базу. Сам же он решил остаться. Если он заметит торпедоносцы, то приведет их к американцам. Он сбросил скорость. Его самолет имел больший запас хода, чем пикировщики, особенно, когда не находился в бою. Так что он мог спокойно полетать без дела. К тому же, хотелось посмотреть, как тонет авианосец.

Где-то за 20 минут он полностью ушел на дно. На воде осталось лишь несколько лодок и плотов. Синдо попытался разглядеть в воде людей, но для этого было слишком высоко. Эсминцы и крейсера, включая поврежденный, бросились спасать выживших.

Затем корабли рассеялись. Они явно не успели спасти всех людей с авианосца, бросив их, они развернули орудия. Через пару минут Синдо заметил приближающиеся торпедоносцы. Как американцы так быстро о них узнали? У них были свои разведчики? Если так, почему он не разглядел взлетевший самолет? Но, если нет, то как? Или у них были какие-то средства обнаружения, которых не было у Императорского флота Японии?

Этот вопрос можно оставить на потом. Синдо спикировал на крейсер, стараясь отвлечь его от приближающихся "Накадзим". Вокруг замелькали трассеры. Ему очень повезло, что обошлось без попаданий. Если бы попали, он бы сделал всё, чтобы направить подбитый самолет на вражеский крейсер.

Лейтенант Фусата Иида попробовал нечто подобное в заливе Канеохе. Перед атакой он сказал, что сделает всё, чтобы уничтожить вражескую цель, даже если его подобьют. Его всё же подбили и он направил свой истребитель на ангар с гидросамолетами. Особого вреда он не нанес, но он хотя бы попытался. Достойно уважения.

В один торпедоносец попали и он рухнул в океан. Чтобы точно выпустить торпеды, они должны лететь низко и ровно. Это делало их очень уязвимыми. Если бы у американцев ещё оставались истребители, "Накадзимам" пришлось бы несладко. Корабли отчаянно маневрировали. Два эсминца чуть было не столкнулись.

- Жаль, - сказал вслух Синдо, глядя, как они едва разминулись. Если бы они друг в друга врезались, было бы даже лучше.

Ещё один торпедоносец развалился прямо в воздухе, видимо в него угодил крупный снаряд. Но всё же торпеды одна за другой уходили под воду. Глубина здесь была хорошая. Такой проблемы, как в Перл Харборе, тут не было. Узкий неглубокий вход в бухту вынудил японцев переделать торпеды так, чтобы они не могли погружаться на глубину после сбрасывания.

Здесь об этом можно было не беспокоиться. Их белые корпуса скользили в воде, подобно стрелам. Когда с борта эсминца удалось уничтожить одну, Синдо выругался. Но, когда другая попала прямо в середину борта крейсера, он вновь закричал: "Banzai!". Корабль резко замедлил ход. В эсминец тоже попали, разворотив ему всю корму. Он затонул так же быстро, как и авианосец.

Затем торпеда угодила в другой крейсер (или в линкор - Синдо не мог разобрать) и разнесла ему нос. Синдо пожалел, что самолетов было слишком мало, чтобы уничтожить их всех. Он лишь пожал плечами и, когда оказался подбит очередной эсминец, закричал от радости. Но, несмотря на эту радость, он понимал, что им очень повезло. И всё же, американский авианосец потоплен. Значит, оно того стоило. У японского флота в гавайских водах было полно подлодок. Может, им удастся добить тех, кто сумел уйти от самолетов.

Это уже не было заботой Синдо. По крайней мере, не напрямую. Здесь он сделал всё, что мог. Уцелевшие торпедоносцы уходили обратно на северо-восток. Он последовал за ними, как учили. Их навигационное оборудование лучше, чем у него.

Летя над водами Тихого океана, он улыбался. О преследовании он не беспокоился. Всё прошло, как на учениях.

Первая волна не задела казармы Скофилда. Слушая радио и глядя на столбы дыма со стороны аэродрома Уиллера, Флетчер Армитидж чувствовал себя оскорбленным.

- Что за хрень? - кричал он. - Неужели желтомордые не считают нас достойными нападения?

Мало по малу старшие офицеры приходили в себя после сильного удара. Пришел приказ выдвигаться на оборонительные рубежи. 28-й пехотный полк направился в Ваикики. 98-й полк береговой обороны (ПВО) двинулся в Канеохе. 13-й батальон береговой обороны вместе с 19-м пехотным полком отправился на север, защищать пляж между Халеивой и Ваимеа.

Они спешили, несмотря на то, что были полностью готовы к переезду. И всё же время шло. Вместе с остальными Армитидж вдруг понял, что настоящая война отличалась от учений. Скорость принятия решений возрастала в разы. К сожалению, из-за этого множество людей бегали туда-сюда, будто цыплята после встречи с топором.

- Шевелись, ядрёна мать! - орал Флетч на сержанта на 15 лет старше его. - Ты же знаешь, как цеплять орудие к грузовику. Сколько раз ты это проделывал?

- Примерно, миллион, сэр, - тихо отозвался сержант. - Но ни разу, когда это было действительно надо. Не как сейчас. - Он взглянул на свои трясущиеся ладони, словно те его предали.

Это была далеко не единственная проблема в батальоне. Армитидж поблагодарил бога, что не случилось худшего. По крайней мере, им удалось поставить на колеса все 105мм орудия. Все орудийные расчеты погрузились в машины. Все пехотинцы надели каски и были вооружены винтовками. На север они выдвинулись около двух пополудни.

Едва они тронулись, как начали громыхать стоявшие у казарм орудия ПВО, выплевывая в небо снаряды. Сквозь рев двигателей машин, Армитидж расслышал нараставший рокот самолетов.

- Они просто так решили пострелять, что ли? - ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался он.

Ответ пришел сам собой, вместе с рвущимися неподалеку бомбами. Грузовик остановился, да так резко, что сидевшие в кузове люди попадали друг на друга.

- Ёб вашу мать! - крикнул кто-то.

Флетч закричал на водителя:

- Хули ты делаешь? Езжай, давай!

- Не могу, сэр, - ответил шофер. - Машина впереди получила прямое попадание и её разнесло. Дорога заблокирована.

- Значит, объезжай, - проревел Армитидж.

- Попробую, сэр, - с сомнением отозвался водитель.

Армитидж пожалел, что не имел хорошего обзора. Сидя в кузове накрытого оливковым тентом грузовика, он с тем же успехом мог сидеть в банке тушенки. Внезапно осколок снаряда прорезал брезент всего в 15см от его головы и он решил, что такого обзора ему не надо.

Водитель истошно завопил:

- Истребители! Япошки!

Они летели достаточно низко, чтобы Флетч мог услышать рев их двигателей даже сквозь урчание моторов грузовиков. Послышался стрекот пулеметов. Спустя мгновение, водитель снова закричал.

Впрочем, ему было о чем беспокоиться. Японские пулеметы разодрали брезент кузова в клочья. Неплохо прошлись они и по людям и по металлическому каркасу машины. Четверо или пятеро солдат, сидевших в конце кузова, начали одновременно, кричать и ругаться. В лицо и в ухо Флетча ударило что-то горячее и липкое. Появился металлический запах крови.

Когда грузовик ударился о ехавшую впереди машину, люди снова закричали. После встречи с "Зеро" столкновение оказалось не таким уж страшным. В отличие от бензиновых двигателей, их дизельный не вспыхнул. В любом случае, Флетчер скомандовал:

- Нужно выбираться.

Спорить с ним никто не стал. На самом деле, солдаты буквально бросились к выходу. Некоторые были ранены, другие объяты паникой. К тому времени как он сумел выбраться сам, вся его форма была заляпана кровью, хотя ранен он не был.

Над головой по-прежнему гудели японские самолеты. На колонну зашел ещё один истребитель, поливая её огнем из пулеметов.

- Ложись! - закричали вокруг. - В укрытие!

Флетч не стал этого делать, даже, когда пуля угодила в грудь солдату в нескольких метрах от него. Звук при этом был, словно бейсбольной битой разбили арбуз. Солдат схватился за грудь и упал. Флетч вытащил "45-й" и выстрелил в японца. Шансов попасть в истребитель у него было не больше, чем самому сесть за штурвал, но он сделал всё, что мог.

Пехотинцы тоже начали стрелять по противнику. У них хотя бы появилась надежда. Начни стрелять в воздух, глядишь и повезет. Тем временем, звенья истребителей рвали колонну на куски. Бомбардировщики закидывали их снарядами, а истребители на бреющем прочесывали пулеметами. С каждым их пролетом гибло всё больше людей и загоралось всё больше грузовиков.

Кто-то неподалеку закричал:

- Да где наши самолеты-то?

- Мудак ты тупой! - рявкнул на него Флетч, указывая на погребальный костер, в который превратился аэродром Уиллера. - А где они, по-твоему, блядь? Мы получили самый подлый удар за всю мировую историю.

Послышался всё нарастающий свист снаряда. Когда так звучит артиллерийский снаряд, значит он направляется именно к вам. Армитидж полагал, что авиабомба звучит так же, однако самолично выяснять это не собирался. Он бросился на землю и мгновение спустя раздался взрыв.

Ударная волна подняла его вверх и швырнула в сторону, словно профессиональный борец. Легкие, казалось, были готовы вырваться наружу сквозь рот и ноздри. На языке появился вкус крови. Контузия может убить, даже не причиняя заметного вреда. С трудом поднявшись на ноги, он осознал, что только что произошло.

Людям, которые оказались ближе к воронке, повезло меньше. Увиденное было похоже на витрину мясной лавки. Впрочем, мясо в лавке лежало спокойно и не дергалось, пытаясь собрать себя обратно. Мамку оно тоже не звало.

Флетч согнулся, ощутив острый приступ рвоты. Затем он закричал:

- Санитар! Санитара сюда! - То же самое орали повсюду.

Он снова наклонился, на этот раз над раненым. Непослушными пальцами, он вскрыл бинт и перевязал солдату рану. Затем, буквально заставляя себя, сделал ему укол морфином. Раненый вздохнул, но лекарство начало действовать и он успокоился.

Рядом с ним сержант пытался штыком перерезать другому раненому горло. Оценив, что бомба сделала с остальным телом пацана, Армитидж лишь кивнул. Сержант, по сути, облегчал ему страдания.

Сержант трижды провел лезвием штыка по траве, пытаясь стереть кровь, затем посмотрел на Флетча.

- Ну и как нам теперь добираться до места назначения, сэр? - поинтересовался он.

Колонна превратилась в бойню. Повсюду горели грузовики. Некоторые валялись на боку или кверху колесами. Орудия перевернуты и погнуты.

- Да хер бы его знал, сержант, - ответил Флетч. - Дело в том, что последние несколько минут я пытался выжить и ни о чём другом не думал.

- Ага, - согласился сержант. - Но, может, пора подумать, как считаете?

Флетч снова огляделся. Повсюду он видел разгром и смерть. Он посмотрел на небо. Японских самолетов видно не было, ну и слава богу. Но это не означало, что твари с шариками на крыльях не вернутся. Американских самолетов, впрочем, он тоже не видел. Это его не удивило. Япошки должно быть стерли их с аэродрома, как ребенок стирает мел с доски. Как, блин, им воевать, когда сверху в любой момент могли налететь узкоглазые? Он совершенно не представлял. Но он заставил себя кивнуть так, чтобы это не было похоже на отчаяние.

- Да, сержант. Ты прав. Надо попробовать.

В воскресенье Хиро Такахаси вывел "Осима-мару" так же, как и в любой другой день. Слово "выходной" для него ничего не значило. Выходные придумали хоули. По его мнению, работа есть работа и для неё хорош любой день.

Может, Хироси и Кензо считали иначе. А если и считали, то сказать ему у них не хватало духу. Если бы он отправил их в море, а сам остался дома спать дальше, возможно, сказали бы. Но, как часто бывало, его собственный пример вынудил их молчать. Если он пожелал, или даже настоял на том, чтобы встать до рассвета и отправиться в бухту Кевало, как они могли отказаться? Не могли. Пока не могли.

Когда "Осима-мару" выходила в море, некоторые сампаны, наоборот, возвращались на пристань. Несколько человек рыбачили ночью, они выслеживали огоньки нехуса и, следовательно, охотившегося на них тунца. На рынке они окажутся раньше всех и разумеется получат больше денег. Но и расходы их тоже возрастут. Хиро, например, не нужно было переживать за топливо в генераторе, который питал освещение. Ночью и работать тяжелее, но эта сторона волновала старого рыбака меньше всего.

Он поставил бочку с гольянами на дно сампана. Наглая крачка дернулась вниз, пытаясь украсть рыбину. Хиро взмахнул шляпой. Белая птица с большими черными глазами улетела в сторону Ваикики.

- Поздняк, птичка! - сказал Хироси. Кензо рассмеялся. Хиро лишь пожал плечами. Он завел двигатель "Осима-мару". Сампан дернулся и задрожал. Они направились в море. В той стороне, где находился Даймонд-Хед, небо только начало желтеть. Потом оно порозовеет и взойдет солнце.

Сегодня он вышел достаточно рано, чтобы встретить рассвет. Ещё до того, как выглянуло солнце, он добрался до оборонительного района. Нынче среди старых рыбаков принято жаловаться на своих ленивых бестолковых сыновей. Но этим утром у Хиро не возникло к ним никаких претензий. Они делали всё, что он говорил, и делали своевременно.

Об этом он им говорить не стал. Не хотел, чтобы они задирали носы. К тому же, зачем хвалить их за то, что они и так должны делать? Если бы он так поступил, они бы начали требовать похвалы за каждую мелочь. Они, конечно, её ждали, но будут разочарованы. Он не из тех людей, кто разбрасывается хвалебными словами попусту. Никогда не был и никогда не будет.

"Осима-мару" покачивалась на волнах, а сыновья без устали болтали на своем непонятном английском. Когда нужно было заговорить с отцом, они переходили на японский. Для них это был всего лишь деловой язык. Болтать просто так с ним они не хотели. За эту неделю, когда переговоры в Вашингтоне окончательно зашли в тупик, тем для разговоров стало ещё меньше. Как бы он ни пытался повернуть их в сторону Японии, они на всё смотрели с американских позиций.

Хиро вгляделся вдаль, высматривая рыбные места. Хироси последовал его примеру, хотя получалось у него заметно хуже. Кензо смотрел назад, туда, откуда они приплыли. Хиро чуть не сказал младшему сыну "Поздняк уже", но сдержался.

Вдруг Кензо указал на север, в сторону Оаху и закричал:

- Смотрите!

Серьезность его возгласа заставила Хиро обернуться.

- Господи Иисусе! - воскликнул он, хотя считал себя буддистом и синтоистом, а не христианином. Черные тучи на горизонте не несли ничего хорошего.

- Это не Гонолулу. Он западнее, - сказал Хироси. - Это Перл Харбор. Видимо, склад с боеприпасами взорвался.

Может, когда-нибудь он станет хорошим рыбаком. Он верно определил направление дыма. Кензо сказал:

- Жаль, у нас тут нет рации. Узнали бы, что произошло.

Хиро узнавал этот вопрос и пришел к выводу, что рация - слишком дорогое удовольствие, не стоившее своих затрат. Он сказал:

- Что бы там ни было, к нам оно отношения не имеет. Нам нужно работать.

Ни Хироси, ни Кензо с этим спорить не стали. Если бы стали, Хиро стукнул бы их лбами, даже если для этого ему бы пришлось вытянуться на цыпочках. Некоторые вещи делать просто необходимо, и он бы сделал всё, что нужно, ни секунды не сомневаясь.

Шло время, "Осима-мару" отплывала всё дальше. Столб дыма на севере скрылся за горизонтом. Хиро о нём уже и позабыл. Он всё узнает, когда вернется домой. Сейчас нужно ловить рыбу. Если сыновьям хотелось обсудить дела в Перл Харборе, пускай, лишь бы от работы не отвлекались.

Он направил сампан к удачной по его мнению точке. Слишком уж много там собралось птиц. Это означало, что там есть мелкая рыба. А где мелочь, там и тунец, который ей кормится. Хиро заглушил двигатель. Сампан проплыл по воде и замер, один посреди Тихого океана, лишь едкий запах дыма притянуло с севера. Что бы там в Перл Харборе ни случилось, дело серьезное.

И вновь Хиро заставил себя отбросить посторонние мысли. Он взял бочку с гольянами и высыпал рыбу в море. Оказавшись в воде, мелкие рыбешки тут же бросились врассыпную.

- Давайте, берите удочки и посмотрим, что сегодня получится, - сказал он сыновьям.

Снасть тоже отправилась за борт. Хиро показалось, что вон те большие крюки не были похожи на гольянов, скорее на тунца.

Как только они начали выуживать рыбу, Хиро понял, что сегодня будет очень удачный день. Огромные аку и крупные ахи сваливались с крюков, словно переспелые фрукты. Снять, выпотрошить, убрать, высыпать прикормку, чтобы привлечь ещё больше тунца.

Миновал полдень, рыбаки его едва заметили. Обычно, Хиро и сыновья прерывались на обед, как бы ни шел улов. Но не сегодня. В этот день сыновья работали почти так же машинально, как и их отец. Хиро уже даже начал думать, что под весом рыбы лодка может начать тонуть. Но он лишь пожал широкими плечами. Бывало и хуже.

В районе часа дня Кензо остановился и снова указал в сторону Оаху. Он ничего не сказал, да и говорить смысла не было. Огромные черные тучи всё говорили сами за себя. Даже отсюда, за много-много миль, они тянулись высоко в небо.

Хироси тихо присвистнул.

- Что-то там случилось очень нехорошее, - сказал он. - Либо линкор взорвался, либо пожар на топливном складе.

- Интересно, сколько пострадавших, - добавил Кензо. - Столько дыма, без них явно не обошлось.

Хиро Такахаси ничего не сказал. Он просто смотрел на дым. Когда "Осима-мару" уже не могла вмещать в себя рыбу, он завел мотор и направил сампан обратно в бухту Кевало. Он был не из тех людей, кто станет делать какие-то выводы, не имея на то веских оснований. Но ему было интересно, что несчастный случай мог устроить такой пожар. И он сомневался, что это был несчастный случай.

Хироси указал на восток.

- Вон другой сампан. Может, они знают, что произошло. Повернем к ним, отец?

В другой раз Хиро помотал бы головой и продолжил бы путь в Гонолулу. Но гигантский столб дыма приковывал к себе внимание. Не говоря ни слова, он направил "Осима-мару" к другой лодке.

Рулевой развернул свою неопрятную, выкрашенную синей краской лодчонку левым бортом. Он взмахнул грязной фуражкой и что-то прокричал. Хиро не понял ни слова. Он приложил к уху ладонь. Рулевой снова что-то выкрикнул. Хиро поморщился от отвращения. Естественно, он ничего не понял - тот говорил по-английски.

- Он спрашивает, что случилось в Перл Харборе? - перевел Кензо.

Хироси не скрывал разочарования.

- Я думал, он нам скажет, - сказал он по-японски, затем перешел на английский, чтобы прокричать что-то рулевому другого сампана. Люди на том борту изобразили раздражение. Они хотели узнать то же самое у Такахаси.

Кензо тоже крикнул что-то по-английски. Затем заговорил по-японски:

- Когда подойдем ближе к бухте, встретим больше лодок.

- Hai. Honto, - отозвался Хиро. Он прав. Каким-то образом младшему сыну удавалось говорить по-японски с английскими интонациями. Дело не в акценте, японские учителя сделали всё, чтобы он говорил лучше, чем Хиро, который был лишь крестьянином. Однако по тому, как он составлял фразы, любой мог расслышать в его речи влияние другого языка. Не то, чтобы он говорил неправильно, просто он говорил... иначе. Хиро совершенно не понимал, что с этим делать. У Хироси была та же проблема, но заметно это было не сильно.

Оба сампана направились на север. Разумеется, остальные мару тоже спешили в бухту Кевало. Для японцев всё, что ходило по воде называлось "мару". Хоули всегда смеялись над привычкой одинаково называть и утлые лодчонки и большие суда. На одной из них экипаж радостно скакал, едва не выпрыгивая из брюк.

Хироси указал прямо на них.

- Вот, они точно знают.

- Да. - Хиро повернул штурвал. Впрочем, заметили их не только с "Осима-мару". В этот раз говорил Хиро.

- Что там? - спросил он, указывая на северо-запад, в сторону Перл Харбора.

У рыбаков на том сампане была рация. Новости, которые они получали, приходили и на английском и на японском. Хиро понял не всё. Но главное до него дошло: Японский Императорский Флот напал на ВМС США в Перл Харборе и нанес сокрушающий удар.

Первой его реакцией была гордость.

- Именно так действовал адмирал Того против русских в Манчжурии, когда я был молод, - сказал он.

Хироси и Кензо какое-то время сидели молча. Затем старший сын вежливо обратился к Хиро:

- Но, отец, в тот раз ты не жил в Манчжурии.

- Внезапное нападение - это самый подлый способ начинать войну, - не заботясь о вежливости, добавил Кензо. - Так поступает только Гитлер.

Хиро моргнул. В "Японском вестнике", "Гавайском рыбаке" и других японоязычных изданиях, которые он читал, о Гитлере отзывались очень хорошо. Авторов больше беспокоили коммунисты. В английских разве иначе?

Он указал на очевидную для него вещь:

- Это не Гитлер. Это Япония.

Сыновья переглянулись. Никто не желал ничего говорить. Наконец, Хироси произнес:

- Отец, мы же американцы.

Кензо кивнул.

А я нет! - хотелось выкрикнуть Хиро. Сыновья должны это понимать. Но он всё равно ничего не сказал. Если бы сказал, между ним и сыновьями распалась бы какая-то связь. Осознавая это, он промолчал. Реико бы его поняли, они люди одного поколения, в отличие от сыновей.

Хироси осторожно продолжил:

- После этого нападения всем японцам - и на Гавайях и на материке - придется несладко. Толстосумы решат, что мы только этого и хотели. Они решат, что мы в этом виноваты. И они заставят нас платить по чужим счетам. - Его брат продолжал кивать с угрюмым выражением на лице.

- А когда японцам на Гавайях жилось хорошо? - спросил Хиро. - Когда нас не заставляли платить по чужим счетам? И всё было бы ещё хуже, если бы японское правительство не подавало постоянные жалобы на плантаторов. Вы этого не помните, так было ещё до вашего рождения.

- Ты, что, не понимаешь, отец? Сейчас всё это неважно, - сказал Кензо. - Мы воюем с Японией.

"Мы воюем с Японией". Эти слова пронзили сердце Хиро, словно кинжал. Он и сыновья теперь по разные стороны пропасти. То, что не сказал он, произнес Кензо. Хиро с Японией не воевал. Япония была его родиной. Всегда была, несмотря на то, что он уехал оттуда ещё в молодости. Управлявшие Гавайями хоули четко дали понять, что он никогда не станет американцем, как бы ни пытался.

Сыновья могли сколько угодно считать себя американцам, хоули считали иначе. Для образованных японцев здесь не было подходящей работы. Влиться в общество они не могли. И в армию пойти тоже. Ни в 24-ю, ни в 25-ю дивизию японцев не допускали, хотя представителей других гавайских народов там хватало. И Кензо и Хироси должны были об этом знать. Но почему-то предпочитали не думать.

Хиро тоже старался не думать о последствиях нападения на Перл Харбор. Он просто молча направил "Осима-мару" в гавань. Настоящая ссора ещё впереди. Сейчас, в открытом море, она никому мне нужна.

Вместе с ними на север спешили другие сампаны. Та, на которой стояла рация, была больше, и двигатель на ней стоял мощнее. Очень быстро они вырвались вперед. Это их и сгубило. Жужжание в небе переросло в полноценный рёв. Тёмно-зеленый истребитель с белыми американскими звездами на крыльях и фюзеляже спикировал на шедший впереди сампан. Взревели пулеметы. Самолет ушел вверх.

- Господи Иисусе! - снова воскликнул Хиро. Сыновья с ужасом смотрели вперед. Атакованный сампан замер, покачиваясь на водах. Хиро провел "Осима-мару" мимо него. Двое рыбаков были убиты, одного буквально перерезало очередью пополам, другому раскроило череп. Третий держался за простреленную ногу.

- Они решили, будто мы нападаем! - крикнул он. Четвертый рыбак каким-то чудом не пострадал. Он стоял посреди лодки с застывшим изумлением на лице.

- Давайте, - обратился Хиро к сыновьям, стараясь не обращать внимания на запах крови. - Нужно им помочь.

- А если самолет вернется? - спросил Кензо.

Хиро обреченно пожал плечами.

- Если вернется, то поймете, что хоули думают о том, какие из вас американцы.

Ни Кензо, ни Хироси не нашлись, что на это ответить. С трудом сдерживая рвотные позывы, они перебрались на другой сампан.

- Вперед! Вперед! - орал лейтенант Ёнэхара. - Шевелись! Пошел! Пошел! Не тратить ни минуты! Ни секунды!

Из трюма "Нагата-мару" выбежала толпа японских солдат. Когда-то давно, на уроках в школе, капрал Такео Симицу слушал рассказ о кровообращении. Говорят, в крови есть какие-то маленькие штуки, которые ходят по организму туда-сюда.

Корпускулы! Вот как они называются. Но точно утверждать он бы не решился, особенно спустя столько лет. Корпускулы эти, впрочем, не были столь тяжелы, чтобы утянуть его на дно, как это могли сделать каска и винтовка с примкнутым к ней штыком, когда они перебегали из трюма на десантные баржи.

Опустившаяся ночь тоже не облегчала задачу. "Нагата-мару" весь день шел полным ходом и лишь к ночи остановился. Это и другие транспортные суда выгружали солдат и технику где-то неподалеку от северного побережья Оаху. Симицу полагал, что капитаны и штурманы знали своё дело. Иначе...

Кто-то наступил ему на ногу. Мысли о капитанах и штурманах тут же улетучились.

- Аккуратнее, - рявкнул он.

- Простите, - совершенно неискренне сказал солдат.

- Простите, капрал, - одернул его Симицу. Солдат от неожиданности охнул. Ещё было слишком темно, чтобы отличать лица, а по голосу капрал солдата не узнал.

"Нагата-мару" качался на тихоокеанских волнах, поднимаясь и опускаясь разом на 2-3 метра. Позади Симицу кто-то выблевал весь вчерашний ужин. От запах рвоты капралу и самому захотелось блевать. И снова он нашел, на что отвлечься. Сильная качка никак не облегчит пересадку на баржи.

Командир взвода, впрочем, беспокойства не проявлял.

- Ничего страшного, - говорил лейтенант Ёнэхара. - Мы можем грузиться и при более высоких волнах.

- Да, ну? Ну, попробуй, я посмотрю, - съязвил один солдат, скрывавшийся от наказания во тьме. Другой солдат наступил в лужу рвоты и выругался.

Взвод Ёнехары приближался к парапету, поэтому капрал Симицу решил, что остальной полк спускался на баржи с борта. Либо так, либо судно перевернется и они утонут. Если бы они находились в японских водах, то поступили бы именно так. Здесь в подобном риске необходимости не было.

- Подождите! - крикнул матрос. Качка, судя по всему, его вообще не волновала. - Баржа подходит. На неё вы и пересядете.

Капрал Симицу гадал, откуда он об этом узнал. Стояла кромешная тьма. Что-то холодное и твердое уперлось ему прямо в пупок. Перила. Он рефлекторно за них ухватился. Правой рукой он держался за железо, левой за канат.

Он стоял, надеясь, что напиравшие сзади люди не вытолкают его за борт раньше времени. Матрос без предупреждения хлопнул его по спине.

- Пошел. Давай! Не задерживайся!

- Hai! - ответил Симицу, перелез через перила и, держась за канат, начал опускаться вниз, пока нога не нашла опору в виде сетки. Если бы он был обезьяной, умеющей работать ногами так же как и руками, всё было бы проще. Он же, наоборот, спускался медленно и осторожно.

- Непростая работенка! - сказал солдат, спускавшийся рядом. Симицу кивнул. В этот раз выражение не было никакой метафорой, его можно было смело понимать буквально.

У самого борта "Нагата-мару" качался на волнах десантный катер "Дайхацу". Он был около 15 метров в длину и 3 метра в ширину с крепкими деревянными бортами. Под корпусом у него был сдвоенный киль. За исключением пары пулеметов на носу и стального щита, защищавшего штурвал, катер ничем не отличался от рыбацких лодок, которые ловили сардин где-нибудь во Внутреннем море.

Перепрыгнуть с транспорта на катер оказалось той ещё задачей. Симицу вцепился в сеть. Ему совершенно не хотелось быть раздавленным двумя бортами. Если он попадет туда, с поверхности его придется соскребать.

- Давай! - воодушевляюще крикнул солдат с катера. - Повисни. Я возьму тебя за ботинки и подстрахую.

Последнее, о чём думал Симицу, так это вытащить ноги из сетки и повиснуть. Он хмуро подумал, что иного выбора у него не было. Сколько он так провисит, с его-то ношей? Как скоро рухнет в воду?

- Шевелись! - крикнул он солдату на катере.

- Держу! - ответил тот и взял его за ногу. - Отпускай. И спустишься.

Симицу неохотно подчинился. Он упал... прямо на катер. Встав на ноги, он облегченно рассмеялся.

- Arigato, - сказал он.

- Do itashimashite, - ответил солдат и махнул рукой. - Не спеши радоваться. Помоги товарищам.

Хороший совет, Симицу поспешил им воспользоваться. Ни один солдат не упал между "Нагата Мару" и десантным катером. Паре человек это чуть было не удалось, спрыгивая, люди смеялись, толкались и без конца повторяли "Непростая работенка!".

На катере собралась вся рота. Если бы Симицу не видел этого сам, никогда бы не поверил. Лейтенант Ёнэхара выглядел довольным.

- Всё по графику, - сказал он. - С минуты на минуту выдвинемся на Оаху.

- Я думал, мы направляемся на Гавайи, - подал голос один солдат.

- Оаху - это один из гавайских островов, - пояснил командир взвода. - Там очень удобный залив и там американцы держат свою армию. Отобьем у них этот остров и все Гавайи наши.

Судя по словам лейтенанта, будет несложно. Симицу облегченно выдохнул. Ему очень хотелось, чтобы всё прошло легко. Говорят, самолеты с авианосцев отлично поработали в гавани и по остальным рубежам обороны. Симицу прослужил уже достаточно, чтобы не верить слухам. Но на этот раз ему очень хотелось, чтобы они оказались верны.

На корме катера глухо заурчал дизельный мотор. Катер оттолкнулся от "Нагата-мару". На его место встал следующий. Движение сопровождалось сильным толчком и качкой, более сильной, чем на сухогрузе. Желудок Симицу подступил к горлу. Я не дам слабину, одернул он сам себя. Несколько солдат извергли наружу содержимое своих желудков.

Катер в составе целой флотилии себе подобных шел к берегу, а темный горизонт на востоке постепенно начал бледнеть. На большинстве катеров сидели солдаты. На некоторые также погрузили гаубицы и легкие танки. Симицу надеялся, что они хорошо закреплены. Если орудия начнут болтаться, они могут перевернуть катер и тот утонет.

Остальных волновало совсем другое.

- Если сейчас появятся американские самолеты, мы тут как на ладони, - сказал сержант. Возражать ему никто не стал, потому что он был прав. Какой пилот откажется от столь легкой мишени, как медленно ползущий к берегу катер?

- Американцы будут ждать нас на берегу? - поинтересовался Сиро Вакудзава.

Ещё один хороший вопрос. Симицу не знал, как на него ответить. С того момента, как оперативная группа начала утюжить Оаху прошел уже день. Посчитали ли американцы этот удар единственным, или всё-таки ждут наземного вторжения? Симицу бы ждал, но он не знал, как думали американцы.

Лейтенант Ёнэхара ответил на этот вопрос по-своему:

- Неважно, есть ли на берегу американцы или нет, рядовой. Если они там, мы их разгромим. Если нет - пойдем вглубь острова, найдем их и разгромим. Ясно?

- Ясно, господин. Благодарю, господин. - Вакудзава мог сколько угодно тупить и дурачиться, но он не был настолько глуп, чтобы проявлять неуважение к офицеру. Тот, кто решался на подобное, очень быстро жалел, что появился на свет.

Небо стало ещё светлее. Солдаты принялись указывать вперед и кричать "Земля!".

- А вы чего ожидали, когда садились на катер? - поинтересовался Симицу. - Что нас бросят посреди океана? - Бойцы засмеялись. Некоторые, вероятно, не думали, что их посадят на десантные катера. Большинство солдат поступало так: они воспринимали окружающую обстановку по мере её изменения и не беспокоились ни о чём, пока что-либо не произойдёт.

- Тут так тепло и воздух так приятно пахнет, - сказал Вакудзава. - Здесь погода явно лучше, чем на Курилах.

- Hai! - согласились с ним несколько солдат. Может, в Сибири погода была хуже, чем на Курилах, а может и нет. В конце концов, на северных островах дуют именно сибирские ветра.

Пулеметы на катерах начали стрелять. Симицу проследил за полетом трассеров и заметил самое ужасное, самое жуткое, что можно представить в жизни. На флотилию катеров заходило звено американских истребителей. Их орудия начали мигать. Пули поднимали из воды фонтанчики брызг. С других катеров послышались крики, значит, не все пули попадали в океан.

Внезапно американцы прекратили атаку и бросились врассыпную. За ними, подобно соколам, устремившимся за голубями бросились японские истребители. Такео Симицу издал бессвязный крик радости и облегчения. Один американский самолет загорелся и, крутясь, упал в воду. Сразу же следом за ним рухнул другой. Что случилось с третьим самолетом, Симицу не заметил, но обратно тот не вернулся. А остальное неважно.

- Встречу пилотов этих "Зеро", куплю им столько сакэ, сколько они смогут выпить! - провозгласил Вакудзава. - Я уж думал, нам конец.

- Флот не позволит, чтобы нас уничтожили, - сказал лейтенант Ёнэхара. Он мог бы сказать и больше. Вакудзава продемонстрировал не только отсутствие уверенности, но и недостаток боевого духа. Однако командиру взвода удалось их восстановить. Может, он тоже был встревожен. Симицу знал, что был, но виду офицер не показал.

Он посмотрел на юг. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, осветив пустынные пляжи, пальмы за ними и покрытые джунглями горные склоны в глубине острова. Перед глазами Симицу предстал самый прекрасный пейзаж, что он когда-либо видел. Здесь всё казалось таким умиротворённым. Впрочем, это ненадолго.

На пляж накатывали волны. Симицу они показались довольно большими. Сможет ли катер подойти к берегу и не перевернуться? Капрал надеялся, что сможет. Скоро они все это выяснят.

С берега по ним начали стрелять из пулеметов. С катеров начали стрелять в ответ. По японцам начало бить что-то крупнокалиберное, судя по всплескам на воде. "Зеро" бросились на пляж. Впереди появились пикирующие бомбардировщики. Они тоже бросились вниз. Стрельба внезапно прекратилась.

Несколько пулеметов продолжали стрелять. Несколько пуль срикошетили от металлического щита, защищавшего рулевого матроса. Когда одна из пуль пробила защиту, какой-то солдат вскрикнул. Симицу воевал в Китае. Он бывал и под более плотным огнем, чем этот. Подобный опыт каждый солдат должен пережить самостоятельно. Новичкам всегда тяжело и страшно.

- Если американцы продолжат так стрелять, у них патроны закончатся, когда мы высадимся, - сказал Вакудзава.

- О, пару патронов они точно приберегут, - ответил на это Симицу. - Может, даже три. - Несколько первогодок восприняли его слова всерьез и важно закивали. Впрочем, основная масса, служившая в армии дольше, рассмеялась.

Кто-то указал на воду, туда, где волны расходились в стороны.

- Кто это? Что они делают? Они там с ума посходили!

В сторону пляжа на длинных досках направлялись двое почти голых мужчин. Мимо них в обоих направлениях свистели пули, но они, кажется, не обращали на них никакого внимания.

Они оседлали волну и двигались бок о бок. Симицу заворожено смотрел на них. Таких навыков обращения с доской он прежде не встречал.

- Видимо, американцы. Мне их срезать? - поинтересовался пулеметчик.

- Нет! - Капрал Симицу оказался среди дюжины других солдат, хором выкрикнувших одно и то же. Затем он добавил: - Судя по тому, как они скользят по воде, это, наверное, ками.

- Христиане говорят, что их бог Иисус ходит по воде, - сказал лейтенант Ёнэхара. - Я и не думал никогда, что сам это увижу.

Мужчины добрались на досках до самого берега. Затем они совершили первый человеческий поступок: подхватили доски и побежали. В высшей степени разумный поступок. Пулеметы вздымали фонтаны песка у них под ногами. Не на всех катерах солдаты наблюдали за происходящим с чисто спортивным интересом. Однако Симицу не видел, чтобы бегущие люди падали. Возможно они и правда - духи. Откуда обычному человеку было знать?

Их катер заехал на берег с гораздо меньшей грациозностью, чем те люди на досках. В песок он не зарылся, но был близок к этому. Симицу покачнулся. Непонятно, как он удержался на ногах, но как-то сумел.

- На выход! - заорали матросы. - Все на выход! Мы вернемся за остальными! Шевелись!

Капрал выбрался из катера и спрыгнул на землю. Сапоги тут же зарылись в песок. На дальней стороне дороги в зарослях всё ещё сидели и отстреливались американцы. Зло вспыхивали стволы пулеметов и винтовок. Над головой Симицу просвистела пуля. Она пролетела так близко, что он почувствовал, или думал, что почувствовал дуновение ветра.

Он не мог сбежать. Бежать с берега некуда. Он, наоборот, побежит вперед. Если он и его товарищи не убьют американцев, те убьют их.

- Вперед! - крикнул он и его отделение поднялось в атаку.

Оскар ван дер Кёрк и Чарли Каапу провели воскресенье, катаясь на досках по побережью Ваимеа и ругаясь на низкие волны. Они смотрели в небо и видели барражировавшие там самолеты. Чарли как-то заметил:

- Армия и флот носятся как наскипедаренные. Это самые масштабные учения, что я видел. И денег вбухано, поди целая куча.

- Ага, - согласился Оскар и больше об этом не вспоминал. Двухметровые волны были раза в два-три ниже, чем те, на которых он привык кататься, однако даже в таких условиях можно было найти неприятности на свою голову, если не следить за собой.

Наконец, желудок начал урчать настолько громко, что терпеть уже он не мог. Они отправились в Ваимеа, чтобы поесть. Городок это был небольшой, поэтому выбирать тут особо было не из чего. Особенно в воскресенье. Оскар и Чарли пошли туда, куда ходили всегда, когда приезжали в это место - в забегаловку Окамото. Всего за четвертак здесь подавали полную миску лапши с бульоном, кусками свинины и овощами. Порция была такая, что её хватало на весь день.

Когда они вошли, старик Окамото выглядел слегка настороженным. Оскар задумался, что стало тому причиной. Они уже полтора года у него не попрошайничали, к тому же полностью расплатились с долгами в последний раз. Они заказали по чашке лапши и уселись ждать, пока седовласый японец принесет заказ, который варился на плите позади него. Он поставил перед ними чашки с маленькими ложечками, которые подавали во всех японских и китайских забегаловках на Гавайях.

- Спасибо, старик, - сказал Оскар и принялся есть. Они набросились на еду, словно голодные росомахи. Оскар съел уже половину чашки, когда заметил, что Окамото включил радио KGMB, а не обычную для себя японскую национальную станцию. На KGMB тоже крутили музыку, только нормальную. Сегодня, ведущий без конца что-то говорил. Голос у него был такой, будто его сейчас удар хватит.

Именно от него Оскар и Чарли узнали о том, что случилось в Перл-Харборе.

- Господи, - проговорил Чарли и отхлебнул немного бульона. Оскар кивнул. Он тоже продолжал есть. Через пару минут он посмотрел на старика Окамото. Не удивительно, что он так нервничал! Если японцы действительно устроили такой разгром, он, вероятно, рассчитывал, что соседи явятся к нему с вилами, дёгтем и перьями.

Оскар рассмеялся. Как и большинство пожилых японцев, Окамото приехал на Гавайи, чтобы работать на плантациях. Он владел этой лавкой, кажется, дольше, чем кто бы то ни было. Нужно быть сумасшедшим, чтобы считать, что он чем-то угрожал Соединенным Штатам. Соседи, видимо, считали так же - не было видно ни бочек с дёгтем, ни перьев.

- На часах KGMB 11:48, - сообщил радиоведущий, с каждой минутой его голос становился всё мрачнее. - По приказу армии США мы обязаны уйти из эфира, чтобы японцы не использовали наш сигнал для наведения самолетов и десанта. Мы будем выходить в эфир только для чтения официальных сообщений. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие в течение всего периода чрезвычайного положения.

Теперь первым засмеялся Чарли. Радио затихло, повисла мертвая тишина. Как после таких жутких новостей и затихшего радио сохранять спокойствие?

В голове кружила какая-то другая мысль. Японский десант? Что, если япошки вторгнутся на Оаху? Он надеялся, что американская армия скинет их в море. Зачем ещё они здесь нужны? А возможно и нет. Складывалось впечатление, что японцы всё держат под контролем. Видимо...

Оскар снова посмотрел на Окамото, на этот раз более внимательно. Если японские войска высадятся на Оаху, что будут делать местные японцы? До него доходили слухи, что в армии и флоте долго и безуспешно ломали голову над этим вопросом.

Впрочем, это их проблемы, не его. Оскар и Чарли практически одновременно опустошили чашки.

- Что дальше? - спросил Чарли.

- Возвращаться в Гонолулу прямо сейчас я не хочу. Там сейчас полный бардак, - ответил Оскар. - К тому же, если япошки бомбят Уиллер, Скофилд и Канеохе, неизвестно, сможем ли мы вообще отсюда выбраться. Лучше остаться здесь и посёрфить, вдруг волны станут больше. Как считаешь?

Чарли кивнул.

- Нормально. Собирался сам это предложить, но некоторые хоули считают, что всегда должны всё делать сами, понимаешь?

- Если я могу что-то сделать, я делаю, - сказал Оскар. - Хочешь записаться в армию? - Чарли помотал головой. Оскар пожал плечами. - Хорошо. Я тоже. Значит, будем заниматься тем, чем обычно занимаемся. - Он оставил на столе 10 центов для старика Окамото и они вернулись к машине.

Когда они вернулись на пляж, Оскар заметил, что на юге, из-за гор валил дым. Он тихо присвистнул. Дыма было очень много. Выйдя в море, они с Чарли закачали головами. Не удивительно, что у парня с радио голос был такой, будто его любимый щенок попал в бетономешалку. Япошки, кажется, взорвали всё, что можно было взорвать.

Весь день они катались, а вечером вернулись в Ваимеа поужинать. Казалось, открыто было только кафе Окамото и других посетителей, кроме них, там не было. Помимо супа из лапши, Оскар заказал хлеб и пару бутылок колы на утро. Объяснить старику, что такое "булка хлеба" было непросто, но Оскар справился.

Ночь они с Чарли снова провели в машине. Вскоре после полуночи их разбудил рев двигателей грузовиков.

- Армия, - сказал Оскар и снова уснул.

Армия или не армия, ничто не могло остановить Оскара утром снова выйти в море. Солдаты пытались их остановить, но те не оказались достаточно далеко, чтобы не слышать окриков. Когда над головой появились истребители, Оскар пожалел, что не прислушался к окрикам.

Он не знал, кто первым заметил приближающиеся десантные катера - он или солдаты. Оскар вдруг понял, что оказаться под перекрестным огнем - не очень-то весело. Каким-то непонятным чудесным образом им с Чарли удалось добраться до берега живыми. Они забрались в "Шеви" и рванули прочь с берега.