Бесславные дни

VI

Садовника, который переводил для майора Хирабаяси в Вахиаве, звали Цуёси Накаяма. Некоторые звали его Ёс. До того, как начался весь этот бардак, Джейн Армитидж никак его не звала. Она просто не имела с ним никаких дел. Но с недавнего времени, она и ещё несколько хоули звали его не иначе как квислинг. Им приходилось проявлять крайнюю осторожность, старательно выбирать, где, когда и в какой компании употреблять это прозвище. Если это услышит не тот, кто надо... Джейн боялась даже подумать, что будет потом. Выяснять она не собиралась.

Стоило отдать должное Накаяме, он явно не желал выступать рупором оккупационной администрации. Но и не избегал этой должности. Он делал всё и говорил всё, что приказывали японцы. Еду и оружие они изъяли, как только заняли город. Если бы у Джейн был хоть какой-нибудь самый крошечный пистолетик, она бы попыталась его спрятать. Укрыть большое оружие у неё не было никаких шансов. Когда японский солдат забирал у неё пистолет, она чувствовала, будто у неё украли целый мир.

Она очень быстро поняла, как ей повезло, что она не пыталась жульничать. У мистера Мёрфи, директора начальной школы, было два радио. Одно он добросовестно сдал японцам, а второе спрятал. Тайна раскрылась быстро - на него кто-то настучал.

Майор Хирабаяси через Ёса Накаяму собрал людей на улице. Перед майором со связанными за спиной руками стоял мистер Мёрфи. Офицер говорил по-японски. Накаяма переводил:

- Этот человек нарушил приказ Японской Императорской Армии. Наказание за неподчинение - смерть. И он будет наказан. Смотрите и помните - то же самое могло случиться с вами.

Два солдата поставили мистера Мёрфи на колени. Директор выглядел растерянным, словно не до конца верил, что всё происходило именно с ним. Напуганным он тоже не выглядел. Разумеется, японцы это тоже замечали.

Майор Хирабаяси вытащил меч. Внезапным резким движением, не говоря ни слова, он вскинул меч и опустил его прямо на шею мистера Мёрфи. Голова директора слетела с плеч. Во все стороны брызнула необычайно ярко-красная кровь. Несколько капель попали на державших мужчину солдат. Тело мистера Мёрфи задергалось. Судорога продолжалась несколько минут. Голова покатилась по дороге. Прежде чем замереть в предсмертной гримасе, она моргнула.

Именно это, а не лужи крови испугало Джейн сильнее всего. Понимал ли он, что с ним произошло в течение этих нескольких секунд?

Несколько мужчин и женщин в толпе закричали. Кого-то вырвало. Кто-то крестился. Здоровяк, державший магазин инструментов, грохнулся в обморок. Его жена, доходившая ему до подбородка, едва сумела удержать его от удара головой об асфальт.

Хирабаяси вытер лезвие меча о брюки мистера Мёрфи и убрал его в ножны. Затем он прокричал по-японски что-то гневное.

- Вы будете подчиняться, - переводил Ёс Накаяма. - Не будете подчиняться, пожалеете. Вам понятно? - Ему никто не ответил. Хирабаяси снова что-то выкрикнул, на этот раз, громче. Накаяма перевел: - Он хочет знать, что вы всё поняли.

По толпе пронеслась волна озлобленного согласия. Несколько человек снова перекрестились. Майор Хирабаяси что-то пробормотал и развернулся. Накаяма махнул рукой, мол, всё закончилось.

Люди в одиночку и небольшими группами начали расходиться по домам. Джейн шла одна и такого одиночества она прежде никогда не испытывала. Мистера Мёрфи она видела каждый день с тех самых пор, как устроилась работать в местную школу. Он не был самым приятным в общении человеком - да и ни один школьный директор не был - но это был представительный, образованный мужчина, очень доброжелательный к вам, если вы не были нашкодившим четвероклассником.

А теперь он мёртв. Убит из-за радио.

Пока толпа расходилась, убийство (или, скорее, казнь) почти никто не обсуждал. Частично, из-за шока. А частично, конечно же, из-за страха, что их могли подслушать. Человек, который 20 лет жил от вас через дорогу, мог с легкостью сдать вас японцам. И вы не узнаете об этом, пока не станет слишком поздно. Так, зачем рисковать?

Жители нацистской Германии, Советского Союза, и других оккупированных Гитлером стран, поняли это достаточно быстро. А американцы? Даже спустя месяц, Джейн было трудно поверить в подобное. Но непонимание этого, или слишком запоздалое понимание, ставило вас на место мистера Мёрфи.

И дело не только в местных японцах. Джейн не раз видела, как хоули подлизывались к оккупантам. Некоторым людям было очень важно наладить контакт с руководителями, кем бы они ни были. Если это были обычные власти, то ладно. Если же это были твари, вооруженные винтовками и мечами - особенно, мечами, - что ж, тоже нормально. Джейн никогда бы не поверила в подобное, если бы не видела собственными глазами.

Оказавшись в квартире, она заперла дверь на замок. Такой привычки до прихода японцев у неё не было. Всё равно, случись что, замок её не спасет. Умом она это понимала, но всё равно заперла дверь, потому как в эти дни её рациональное мышление работало с перебоями.

Ей захотелось выпить, чтобы восстановить нервы. Но, уезжая, Флетч забрал почти всю выпивку (тогда она этому только обрадовалась), а остатки конфисковали вместе с едой. Джейн осталась наедине с собственными мыслями и неважно, насколько ненавистны они ей были. Свист меча, падающего на шею мистера Мёрфи... Движение век после того... после того, как он уже был мёртв...

- О, Господи, - простонала она. Джейн уже много лет не молилась.

Самое противное, что на ужин нужно будет снова выходить на улицу. Еда в общественной столовой и так была отвратительной, она становилась хуже с каждым днем, по мере сокращения запасов. Чтоб она провалилась, если знала, что они будут есть через несколько месяцев.

- Провалилась. Точно, - пробормотала Джейн. Возможно, ждать несколько месяцев не придется. Возможно, запасы иссякнут через неделю. Она подумала о том, сколько еды сдали люди и сколько японцы изъяли из магазинов. Сколько это может длиться? Сколько это продлится? - Скоро узнаем.

Ещё она подумала о том, было ли оккупантам до них хоть какое-то дело. Не будут ли они счастливы, если всё население Оаху, за исключением нескольких прихлебателей, вымрет от голода? Тогда им не придется постоянно за ними следить.

С этими невеселыми мыслями она и отправилась на ужин. Кормили рисом, лапшой и местными овощами. Выдали даже небольшой кусочек сыра. До прихода японцев, такой рацион её бы ужаснул. Сейчас же Джейн думала лишь о том, чтобы набить желудок. Количество перевесило качество.

Ужин обычно сопровождался разговорами. Но сегодня почти никто ничего не говорил. Смерть мистера Мёрфи висела над Вахиавой черным облаком, подобно дыму над Перл Харбором. После ужина Джейн сразу же отправилась домой. Всю прошлую неделю она мыла посуду. На эту работу отправили всех женщин города. Джейн задумалась, почему на кухню не отправляли мужчин. Может, стоило предложить эту идею майору Хирабаяси? Это... выкинь эту дурацкую мысль из головы. "Прекрати!" - яростно одернула она сама себя. Однако остановиться она уже могла.

Через два дня в дверь постучали. Джейн объял страх. Нынче стук в дверь означал лишь неприятности, а не соседа, зашедшего одолжить немного масла. В дверь снова постучали, громко, настойчиво. На ватных ногах Джейн подошла к двери. Кажется, сейчас ей преподадут ещё один урок, которому американцы совсем не хотели бы учиться.

На пороге стоял Цуёси Накаяма, за его спиной прятались два японца помоложе.

- Вы Джейн Армитидж? - спросил он. Джейн кивнула. Он что-то написал на бумажке. - А где ваш муж, миссис Армитидж?

- Не знаю. Когда... мы развелись перед войной, - ответила Джейн. Это было правдой. Никто не мог этого опровергнуть. Ей не хотелось говорить ему, что она была замужем за военным. Откуда ей было знать, что он или Хирабаяси предпримут в таком случае? Захочет, узнает сам. Но даже если узнает, врать она не станет.

Но садовник лишь пожал плечами.

- Значит, одна живете? - Джейн снова кивнула. Ёс Накаяма тоже кивнул и опять что-то записал. К чему это всё? Джейн могла только гадать. Но беспокоило её не только это незнание. Накаяма посмотрел на неё. - У нас заканчивается еда.

В этот раз Джейн кивнула резче, чем прежде. Если этот человек хотел поговорить о еде, значит, он не станет говорить о Флетче. О еде беспокоились все. Муж-военный мало кого волновал.

- Я дам вам семена репы и немного картошки на рассаду, - сказал Накаяма. - Вы всё это посадите и вырастите. Будете о них заботиться. Надеюсь, мы успеем вырастить достаточно еды, пока не начнем голодать.

- Посадить? Как? - спросила Джейн. Она вообще ничего не смыслила в земледелии. "Видимо, придется учиться".

- Вам выделен участок земли, - сказал Ёс Накаяма. - Я принес инструменты. Стоявший позади него молодой человек держал в руках лопату, мотыгу, грабли и совок. Накаяма продолжал: - Местные знают, что делать. Спросите их. Они тоже пойдут в поля. К семенам есть инструкция. Следуйте ей. И будьте внимательны.

- Репа? - Джейн уже и забыла, когда последний раз ела репу. В Огайо ей обычно кормили свиней.

Накаяма пожал плечами.

- Она быстро вырастает. Можно есть и ботву и корнеплоды. Мы должны приложить все силы. Скоро начнется голод. Другие будут выращивать бобы, кабачки и кукурузу - всё, что можно. Придется много трудиться. Иначе нас ждет нечто похуже голода.

"А японские солдаты? Они будут нам помогать?". Однако Джейн сумела удержаться от этого вопроса. Она взяла семена и порезанную картошку. После чего спросила:

- А где находится, эм, мой участок?

- Я покажу. Идёмте. - Они вышли на улицу. Большая некогда лужайка была поделена на секции, огороженные штакетником и веревками. Ёс Накаяма указал на один из участков. - Вот этот ваш. Очистите его и сажайте.

- Очистить? - переспросила Джейн. Садовник нетерпеливо кивнул. Джейн взглянула на свои ладони. Такие ухоженные и мягкие. Единственная мозоль от постоянной работы с ручкой была на среднем пальце правой руки. Всё изменится, когда она начнет перепахивать поле и сажать семена. Она негромко вздохнула. - А вредители всякие?

- Это проблема, да, - признал Накаяма. На Гавайях водилось бессчетное множество самых разнообразных насекомых. Из-за страха, что эти насекомые попадут на материк, местные фрукты практически никуда не доставлялись. - Но всё же мы должны постараться. Если не будем ничего делать, начнем голодать. Вы бы что предпочли?

Ответа на этот вопрос у Джейн не было.

Флетчер Армитидж с тревогой смотрел на "Де Сото", который тащил орудие почти всю дорогу от северного берега до окраин Гонолулу. Машина стояла в траве, покосившись на бок. Флетч был, конечно, рад, что очередь из японского пулемета не задела ни его самого, ни кого-то из его людей, но в машине зияло несколько новых дыр, а три колеса из четырех были спущены.

Подошел пехотинец, по приказу Флетча ставший артиллеристом и сказал:

- Если бы это была лошадь, сэр, я бы её пристрелил.

- Ага, - отозвался Флетч. Он уже прежде латал пробитые шины, но как это сделать на этот раз, он не имел никакого представления. Они были изрезаны в клочья. Вдруг, его осенило. - Слушай, Клэнси. Тут неподалеку есть дома. Если вы принесете мне 4 целых колеса, я не буду спрашивать, откуда вы их взяли.

Он нарушил закон ещё, когда реквизировал "Де Сото". И если это помогало бить японцев, он готов был нарушать его снова и снова. Может, позже его за это и осудят. Думать он будет об этом потом. Если оно вообще ещё будет, это "потом".

- Поищем, сэр, - сказал Клэнси и ухмыльнулся. - Э! Дэйв! Арни! Идём! - Мысль о том, чтобы что-нибудь украсть ему понравилась. К этому времени он и его товарищи стали неплохими артиллеристами. "Полноценное крещение", - подумал Флетч.

Бойцы похватали винтовки и ушли. Если кому-то из местных не понравится, что их колесам приделывают ноги, "Спрингфилд" сможет быстро их переубедить. Флетчу лишь хотелось, чтобы его парни ограбили японца, а не хоули. Это несправедливо, но на справедливость ему было плевать. Каждый раз, когда ему на глаза попадалось азиатское лицо, ему казалось, что перед ним враг.

В небе пролетели самолеты. Флетч показал японским бомбардировщикам средний палец. Больше ничего с ними он поделать не мог. Когда самолеты ушли дальше, он невольно испытал облегчение. На них они ничего сбрасывать не будут. Если бы не японское господство в воздухе, американцы бы их сдержали. "Если бы, да кабы, то во рту росли б грибы".

Американцы постепенно теряли надежду. Лейтенант замечал это повсюду. Они думали, что смогут остановить япошек у казарм Скофилда и Вахиавы. Затем противник зашел к ним в тыл. Флетч отдавал должное решению япошек перелезть через хребет Ваиана. Это не означало, что он не желал им смерти, но он признавал, что они совершили нечто выдающееся. После поспешного отступления с только что оборудованных позиции, армия США уже не была прежней.

Если их сбросят с высот здесь, придется отступать к Перл Харбору и Гонолулу. Флетч задумался, как будет целиться по наступающим японцам из 105мм орудия на Отель-стрит. Солдаты и матросы будут отчаянно оборонять квартал красных фонарей... или не будут?

Снова послышался рёв самолетов. На этот раз не ровный рокот, а пронзительный вой. Флетч бросился в воронку. Какое-то время пикирующему бомбардировщику он был неинтересен. Теперь удостоился этой сомнительной чести. Японцам было плевать на его мнение относительно того, надо ему это или нет. Впрочем, как всегда.

Один самолет пролетел настолько низко, что можно было протянуть руку и ухватиться за его шасси. Бомба упала совсем рядом. Она разорвалась, засыпав лицо лейтенанта комьями земли. Он сплюнул грязь и почувствовал на языке привкус крови. Ничего удивительного. Скорее всего, из ушей и носа тоже текла кровь. Можно считать, повезло - он всё ещё дышит.

Удача не покидала его, расчет тоже остался цел. Клэнси, Дэйв и Арни ушли воровать колеса. Флетч выбрался из воронки. Бомбардировщик его только замарал. "А говорили, не получится", - пронеслась в голове неясная мысль. Ну, да, чувствовал он себя неважно, словно только пропустил от Джо Луиса прямой в челюсть. Примерно такие у него были ощущения от взрывной волны.

Оглядевшись, он не понял, смеяться ему или плакать. Взрыв бомбы перевернул "Де Сото" кверху ногами, будто черепаху. Только черепахи при этом не загорались. С новыми колесами или без них, он уже никуда не поедет. Даже смешно.

Ещё бомба перевернула орудие. Полностью снаряженная 105мм пушка весила почти 2,5 тонны. Поставить её на ноги собственными силами не получится. Одно колесо лениво вращалось. Флетчу захотелось его пнуть. Он не мог ни стрелять из него, ни везти.

- Нихера не могу, - сказал он вслух. Собственный голос показался ему звучащим словно бы издалека.

Тут он вспомнил, что "Де Сото" перевозил боеприпасы. Он выругался и бросился обратно в воронку. Разумеется, как только до них добралось пламя, снаряды начали взрываться. Фейерверк, наверное, получился знатный, но наблюдать за ним с близкого расстояния не очень комфортно. Над головой просвистел раскаленный осколок и Флетч сильнее вжался в землю.

Когда взрывы прекратились, он осторожно высунул голову из воронки. Он сам себе напоминал сурка, с любопытством смотрящего на собственную тень. Только интересовал его "Де Сото" и обломки крупнее булавки. Судя по всему, таких не было.

Через десять минут вернулись бойцы расчета. Каждый катил перед собой колесо с накачанной камерой. Они увидели то, что осталось от машины и перевернутое орудие.

- Блядь, лейтенант, почему вы не сказали привезти целую машину? - спросил Клэнси.

- Примите мои искренние извинения, джентльмены, - произнес Флетч с показным достоинством. - Если сможете достать машину, будьте так любезны. Веревка, кстати, тоже пригодится. - Он решил, что действовать нужно очень быстро, если всё ещё хотел отсюда выбраться. И дело не только в том, что ему хотелось продолжать убивать японцев. Но всё шло к тому, что армия снова будет отступать, поэтому нужно срочно ставить орудие на ноги. Ведь он уже так долго его тащил.

"Ага, а оно здорово мне послужило", - посетила его внезапная мысль. Что же он с ним успел? Ну, например, подбил танк. Наверное, ещё убил или ранил бессчетное количество япошек, которых даже в глаза не видел. И что с того? Если бы он сделал нечто действительно стоящее, армия США сейчас бы не отступала в Гонолулу? Если бы все они сделали хоть что-нибудь действительно стоящее...

Если бы какой-нибудь самолет-разведчик вовремя заметил приближающиеся японские авианосцы, они бы не дошли до Оаху. Их бы вывели из строя или потопили. Если бы япошки решились высадиться на берегу, их бы всех там же и покрошили. Но так как именно японцы вывели из строя американский флот и, что хуже, уничтожили всю авиацию, эти размышления ничего не стоили.

Клэнси, Дэйв и Арни о таких вещах не задумывались, а если и задумывались, то виду не показывали.

- Пойдем, поищем попутку, лейтенант, - сказал Дэйв. - Хоть выбирать и не из чего. - Он махнул товарищам. - Идём. - Они ушли с таким важным видом, будто до сих пор стояли на рубежах у Ваимеа.

Флетч медленно помотал головой. Ему очень хотелось сохранить такой же задор. Впереди японская артиллерия начала утюжить позиции американцев. Их орудия были маломощными, это было заметно по разрывам снарядов. Если бы у него было чем ответить, он бы заставил их страдать. Но сейчас он мог лишь смотреть. Несколько снарядов прилетели в его сторону, но ни один не лег достаточно близко, чтобы лейтенант бросился в укрытие. Когда война только началась, он постоянно прятался. Тогда он боялся промахов, сегодня же, наоборот, считал их само собой разумеющимся явлением.

А вот, то, что люди отступали с позиций, которые бомбили японцы, ему не нравилось. Казалось, будто они были сыты войной и больше не желали сражаться.

- А, ну вернулись обратно на позиции! - крикнул им Флетч. - Вы что задумали?

Некоторые продолжали идти. Они не бежали, но и сражаться дальше отказывались.

- Да похуй уже, - отозвался один боец. - Оборона прорвана. - Несколько человек кивнули, соглашаясь с ним.

- Вернуться на позиции! - закричал Флетч. - Это приказ, мать вашу!

На него никто не обращал внимания. Лейтенант не знал, что делать. Может, взять винтовку и повторить приказ... Но некоторые солдаты тоже были вооружены. Может, они и не хотели больше стрелять по японцам, но выстрелить в него точно не постесняются.

Во что превращается армия, солдаты которой больше не подчиняются командирам? Она перестает быть армией. Она превращается в банду. Именно это случилось с русскими и немцами под конец предыдущей войны. То же самое он видел сейчас.

Мимо Флетча шли солдаты. За ними следовали другие. Американцы сделали здесь всё, что могли. Многие решили, что больше они ничего сделать не способны, поэтому нужно спасать собственную шкуру.

Там на передовой вообще хоть кто-нибудь остался? Или японцы окажутся здесь уже минут через десять? Флетчу совершенно не хотелось с ними встречаться лицом к лицу. Но и бежать от них, в отличие от остальных, он не желал. Он стоял в нерешительности, глядя то на север, то на запад.

Толпу отступавших солдат обогнал блестящий бордовый "Форд". Клэнси замахал Флетчу.

- Ну, как вам такая попутка? - крикнул он, высунувшись с водительского места.

- Сойдет, - ответил Флетч, радуясь тому, что его люди не последовали примеру остальных и не сбежали на этой самой попутке. - Веревка есть?

Из "Форда" выбрались Дэйв и Арни. Дэйв нес моток веревки. Один конец он вместе с Флетчем привязал к орудию, а другой Арни прицепил к переднему бамперу машины. Флетч махнул Клэнси и тот резко сдал назад. Веревка натянулась. Колеса завизжали, вздымая тучу пыли. Флетч подумал, что либо они просто не сдвинут орудие с места, либо оторвут бампер. Но, когда орудие дернулось, надежда вернулась.

Он подбежал к орудию и принялся его толкать.

- Помогайте, вашу мать! - крикнул Арни и Дэйву. Те присоединились к нему, ворча и ругаясь. - Всё получится! - "Возможно". - Давай, спиной!

- Помогите кто-нибудь, козлы! - крикнул Арни проходившим мимо солдатам. На удивление, те помогли. Ещё более удивительным было то, что орудие перевернулось и встало на ноги.

Лицо Флетча заливал пот. Он надорвал спину, но ему было плевать.

- Давай, сюда, - сказал он. - Прицепим его и... - Он замолчал. Что им оставалось, кроме как тоже отступать?

"Вот так кончится мир", - подумал Джим Петерсон. Томас Стернз Эллиот знал, о чём писал. Когда британцы сдались американским колонистам в Йорктауне, оркестр играл "Мир перевернулся". Мир Петерсона тоже перевернулся. Низкорослые желтокожие японские солдаты выбили почву из-под ног американцев. Так быть не должно. Это было просто невозможно. Но такова реальность и она воняла потным Петерсоном. Он уже и забыл, когда последний раз мылся.

Перл Сити находился к северу от Перл Харбора. В нём жили матросы с кораблей и гражданские, которые их обслуживали. Когда-то это был милый тихий городок. Теперь здесь проходила линия фронта. По улицам были разбросаны вырванные с корнем взрывной волной пальмы и норфолкские сосны. То, что некогда было ухоженными домиками, превратилось в дымящиеся руины. В бою эти руины становились неплохим укрытием.

- Эй, Петерсон, - окликнул его сержант, выдавший ему капральские нашивки. Его звали Билл МакКинли, но он отзывался на кличку През.

Петерсон что-то пробормотал в ответ. Они сидели на разломанной кухне, периодически выглядывая через разбитое окно на северной стороне. Дыра в потолке размером с корову пропускала и солнце и дождь, иногда одновременно.

- Ты что-нибудь брал с дохлых япошек? Деньги, например?

- Не. - Петерсон помотал головой. - А что?

- Если бы брал, я бы попросил тебя выкинуть. Если япошки возьмут тебя живьем и найдут своё барахло, то поймут, что ты убил одного из них. В таких случаях они становятся ещё злее.

- Я не брал. - Движение впереди заставило его дернуть пальцем на спусковом крючке, но он тут же успокоился. Это просто майна пролетела мимо в поисках червяков и жуков. Птицам не было никакого дела до войны. Петерсону очень хотелось оказаться на их месте. Он скосил глаза на МакКинли.

- Думаешь, япошки попытаются взять нас живьем?

- Не пойми меня неправильно, я пока ещё воюю, - торопливо ответил МакКинли. - Но я что-то не вижу, чтобы с холмов нам на подмогу шла кавалерия, а ты?

Петерсон собрался было ответить, но ружейный выстрел заставил его вздрогнуть. Его это раздражало, но поделать с этим он ничего не мог. Утешало лишь то, что все остальные тоже вздрагивали.

- Судя по тому, где мы находимся, кавалерия бы нам точно не помешала.

- Это точно, бля, - согласился сержант МакКинли. - Но если она не подойдет...

Движение в зарослях гибискуса оказалось не птицей. Петерсон вскинул винтовку, выстрелил и тут же скрылся под окном - и всё это одним движением. Сидя в укрытии, он открыл затвор и вставил новую обойму. Предыдущая со стуком упала на линолеум.

- А у тебя начинает получаться, морячок, - сказал МакКинли. Он уже знал о его сомнительном происхождении.

- Ещё бы, През. У меня была обширная практика.

- Ну, ты ещё дышишь, а значит, всё делаешь правильно, - рассмеялся сержант. - Если бы ты сохранил своё звание, то сам раздавал бы мне приказы, а не наоборот.

- Судя по всему, поступил я правильно, - ответил Петерсон. МакКинли снова рассмеялся. Стоявший в паре домов от их позиции американский пулемет, выстрелил короткой очередью, затем добавил длинную. Петерсон осторожно высунулся в окно. Если япошки что-то задумали, он хотел знать, что именно. В нескольких сотнях метров впереди пробиралась группа людей в черной форме, но стрелять по ним было неудобно. Он снова спрятался.

- Ну? - поинтересовался МакКинли.

- Ничего особенного. Жаль в этой сраной кухне всего одно окно. Было бы неплохо смотреть по сторонам. Если на нашу позицию обратит внимание японский снайпер, он нас рано или поздно перещёлкает.

- Хочешь перебраться? Я не против.

Прежде чем Петерсон успел ответить, в воздухе раздался пронзительный визг. Он тут же бросился на пол, а с неба полетели снаряды. Вражеская артиллерия, вероятно, целилась в пулемет, но прилететь могло и по ним. Джим обрадовался, что МакКинли не побежал раньше. Трудно представить нечто более жуткое, чем оказаться на открытом месте во время артобстрела.

- Это просто 76-е, - сказал ему МакКинли.

- Ага, я в курсе. А наша артиллерия где? - Большая часть американских орудий уничтожена, а их расчеты погибли. Японские истребители и пикировщики устроили на артиллеристов настоящую охоту. Разумно. Винтовки и пулеметы на поле боя вызывали лишь раздражение. По-настоящему убивала артиллерия.

Японские орудия также помогали наступать пехоте. Попробуешь высунуться, чтобы подстрелить солдата, получишь осколок. Не высунешься, враг обойдет тебя с фланга.

Петерсон и МакКинли поднялись на ноги. Нужно было воспользоваться артобстрелом. Иногда это было просто необходимо. Но, куда бежать, если японцы уже обошли их с флангов? Только в океан. Отступать больше некуда.

Разумеется, японцы пошли в атаку. Американцы начали по ним стрелять. Одни залегали, но другие продолжали бежать. Затем ложились уже они, а предыдущие их догоняли и уходили вперед.

- Стреляют и наступают, - заметил МакКинли, вставляя свежую обойму. - Если знать, как, получается толково. А эти твари знают.

- Ужас, - отозвался Петерсон, стреляя в очередного японца. Это была одной из особенностей ведения боя на земле, о которой он в свою бытность летчиком даже не подозревал. И моряки, державшие оборону вокруг Перл Харбора, тоже не знали. Может, хоть кто-нибудь научится. Большинство, конечно, погибали, так ничего и не поняв.

В стену дома с грохотом угодил снаряд. Дом затрясся. Уцелевшая часть крыши упала вниз. В окно влетела пуля и оставила на противоположной стене ровную дырку. Петерсон ждал, когда по наступающим японцам начнет бить пулемет. Когда тот так и не начал стрелять, он взглянул на МакКинли. Если През прикажет держаться до последнего, он останется. Ведь, именно на это он подписался.

Однако МакКинли сказал:

- Отойдем на пару домов назад. Нельзя позволить им обойти нас и отрезать от берега. Иначе окажемся у них в плену.

- Точно, - ответил Петерсон.

Они отступили и соединились с другой группой американцев. Отступили они недалеко. Теперь япошкам будет труднее пробиваться вперед. Эту мысль Джим Петерсон повторял себе снова и снова, пока сам в неё не поверил.

Поезд остановился на станции Дарем, что в Северной Каролине. Джо Кросетти, который раньше никогда не выезжал за пределы Калифорнии, весь путь через страну просидел с открытым от восхищения ртом. Переезд через Скалистые горы - это было нечто. Затем поездка через Великие Равнины, по плоской, будто только что выглаженной, поверхности, местами покрытой снегом. Эта белизна сама по себе выглядела завораживающе. В Сан-Франциско снег выпадал всего два или три раза за всю жизнь Джо и было это, когда он ещё был ребенком. Но здесь всё такое белое, тихое и красивое.

Так, по крайней мере, думал сам Джо. Сидевший рядом парень по имени Орсон Шарп, который сел в Солт Лейк Сити, сказал:

- Это же просто снег, Господи.

Это был розовощекий блондин с двойным подбородком. Но добродушное лицо дополнялось крепкой коренастой фигурой футболиста.

- Для тебя, может, и просто снег, а для меня не просто, - ответил ему Джо. Орсон Шарп лишь пожал плечами. Джо подумал, что подобная звериная серьезность просто смешна, но он был слишком вежлив, чтобы произносить эту мысль вслух. Большинство сверстников Джо не преминули бы поделиться ею. Кросетти внимательно и даже с некоторым подозрением осмотрел Шарпа, гадая, что у того на уме.

Когда поезд шёл на восток, он иногда проходил мимо, а порой и через леса, полные голых деревьев. Это зрелище тоже сильно удивило Джо. Конечно, деревья в Сан-Франциско сбрасывали листву, но далеко не все. Эти леса были похожи на армию скелетов, воздевших к небу крючковатые руки-ветки.

Небольшие ручьи и пруды были покрыты льдом. Такого Джо дома припомнить не мог вообще. В Сан-Франциско никогда не было ни слишком жарко, ни слишком холодно. Он считал, что только так и должно быть.

Когда он проговорил эту мысль вслух, Орсон рассмеялся.

- Может, только у тебя дома, - сказал он. - В Солт Лейк бывает и плюс 40 и минус 40. Одинаковая погода круглый год - это скучно.

- У нас она не всё время одинаковая, - возразил Джо. Может, он был не совсем прав. Из мест, типа Юты, всё может выглядеть совсем по-другому.

Ему не потребовалось много времени, чтобы уяснить, что этот Орсон Шарп - очень странный парень. В вагон набились курсанты, направлявшиеся в Чапел Хилл. Со всех сторон послышалась непринужденная ругань. В мужских компаниях ненормативной лексикой частенько пользовались, чтобы подчеркнуть на чём-либо внимание, а иногда просто для связки слов. Джо поступал также, хотя никогда не считал себя сквернословом. Но, насколько он смог выяснить, Шарп вообще никогда не ругался матом.

Кофе он тоже не пил. Когда они ходили в вагон-ресторан, Джо жадно набрасывался на еду.

- Прям именины сердца, - говорил он.

Он гадал, станет ли Шарп с ним спорить, как обычно делали люди строгих нравов, когда замечали, что кто-то рядом прикладывается к рюмке. Но будущий летчик из Солт Лейка лишь кивнул и сказал:

- Поступай, как считаешь правильным.

- А как ты пришел к выводу, что для тебя подобное неприемлемо? - спросил Джо и тут же поспешно добавил: - Не отвечай, если считаешь, будто я сую нос не в своё дело. - Злить Шарпа ему совсем не хотелось.

Он улыбнулся.

- Всё нормально. Я не против. Моя религия запрещает мне курить, пить кофе, чай и употреблять спиртное.

- Твоя религия? - Джо почесал макушку. Он знал нескольких иудеев, знал, что им нельзя есть свинину, креветок, моллюсков и омаров. Но кофе им пить было можно. Ещё они курили. Затем, его, наконец, осенила запоздалая мысль: - Ты мормон, что ли?

- Точно. - Орсон Шарп рассмеялся. - Никогда нас не видел?

- Сан-Франциско, наверное, слишком большой город. Так, что, нет, не видел. - Джо с любопытством осмотрел Шарпа. У него действительно дома три жены? А у его отца их сколько? Тоже три? Или тридцать три? О мормонах рассказывали только такое.

Он вдруг понял, что Шарп прекрасно знал, о чём он думал.

- Ну? Ни клыков, ни рогов, ни хвоста.

Уши Джо загорелись. Ему казалось, что лицо тоже стало красным. Чтобы скрыть это, он поднес ко рту чашку кофе. Даже распитие кофе могло выглядеть забавным.

- Да и хер с ним, - сказал он. - Я, вот, католик. Вокруг полно тех, кто нас терпеть не может. Но, мы ведь в первую очередь американцы, верно?

Вместо кофе Орсон Шарп взял стакан яблочного сока, порцию яичницы с беконом и оладьи. Он поднял стакан, словно произнося тост.

- Точно. В первую очередь, мы - американцы. И мы далеко не "первые американцы".

- В точку! - воскликнул Джо. - Эти дебилы помогли япошкам застать нас со спущенными штанами на Гавайях. Их послушать, так, что бы с нами ни делали, мы не должны вмешиваться в войну. Отлично показывает уровень их знаний.

- Многие из них поумнели с тех пор, - заметил Шарп и Джо кивнул. Перл Харбор и наземное вторжение выбили почву из-под ног изоляционистов. Почти все, кто придерживался подобных взглядов, быстро их поменяли. Остались только сочувствующие фашистам болваны, но на них уже никто не обращал внимания.

- Слушай. Если там, куда мы едем, разрешат выбирать соседей, может, будем держаться вместе?

- Конечно. Почему нет? - сказал Шарп и протянул ладонь, в которой собственная рука Джо просто утонула.

На станции Дарем их встречали новоиспеченные энсины и флотские лейтенанты. Они разделили новоприбывших курсантов на группы примерно по пятьдесят человек. Возглавившего группу Джо высокого зеленоглазого энсина звали Дон Уорд.

- Я буду вашей мамкой, - произнес он с местным акцентом. Несколько человек хихикнули. Уорд подождал, пока смешки не стихнуть, затем повторил: - Я буду вашей мамкой. Такая у меня должность. Я буду следить за вами на протяжении всего учебного курса. Также я должен оберегать вас от всяких глупостей.

Он посадил своих новых подчиненных в автобус, который едва выдержал вес всей толпы, да ещё с багажом. Скрипя всеми механизмами, автобус тронулся в Чапел Хилл, что в тридцати километрах от вокзала. Город оказался крошечным, размером не больше одного квартала. Дома выглядели милыми, друг от друга их отделяли увитые плющом стены. За исключением кедров, все деревья стояли голыми. Без листьев на ветках Джо не мог отличить одно от другого.

Главным учебным заведением в Чапел Хилл был Университет Северной Каролины. Автобус заскрипел и остановился у трехэтажного кирпичного здания. Как коренной калифорниец, Джо не любил кирпичные здания, те быстро разваливались от землетрясений. Он задумался, когда в Северной Каролине последний раз трясло, и рассмеялся про себя. Всё будет хорошо.

- Это Олд-ист, - объявил энсин Уорд. - Ему 150 лет и это старейшее университетское общежитие в стране.

Видимо, он решил, что сказанное произведет на курсантов какое-то впечатление. Джо был впечатлен, но не так, как думал куратор. "Прекрасно, - подумал он. - Нас поселят в старой хибаре".

- Пока будете учиться, жить будете в Олд-ист. Жить будете вчетвером в одной комнате. - Уорд переждал, пока стихнут возмущения и продолжил: - Это не самое худшее вступление во флотскую жизнь. Если вы не сможете ужиться друг с другом в одной комнате, вам не место во флоте. На кораблях всегда тесно. Придется к этому привыкать. Если вы уже нашли себе пару, хорошо. Постараемся учесть ваши пожелания.

Джо нашел взглядом Орсона Шарпа. Курсант из Юты кивнул ему. Едва слышным шепотом, Джо спросил:

- Кого-нибудь ещё присмотрел?

Шарп помотал головой.

- Пока нет. А ты?

- Неа. Понадеемся на удачу? Или поищем кого-нибудь конкретно?

- На удачу. По ходу, тут все - просто замечательные парни. Как тут ошибиться? - Они с Джо были примерно одного возраста, но Кросетти казался себе лет на 10 старше. Каким-то образом паренек из Юты не успел набраться здорового цинизма. "Как тут ошибиться? - думал Джо. - Погоди, сам увидишь, как". Однако Орсон Шарп считал, что всё пойдет как надо. Джо не знал, то ли считать его законченным оптимистом, то ли завидовать его уверенности.

Их поселили вместе с Биллом Франком из Окленда и Отисом Дэвисом из Сент-Луиса. Франк и Дэвис, видимо, тоже познакомились ещё в пути. Джо это немного успокоило. По крайней мере, они не жили с теми, от кого отказались остальные.

Комната... оказалась не такой ужасной, как предполагал Джо. Больше о ней сказать было нечего. Она была не настолько большой, чтобы в ней можно было плясать, но другого он и не ожидал. Не удивили и металлические койки. Здесь было электричество и водопровод, хотя было видно, что их провели совсем недавно. Те, кто проектировал помещение даже и не предполагали их наличия.

Эти же строители, видимо, не предполагали, что в этом доме будут жить люди. Так казалось Джо. Крошечное окно находилось довольно высоко от пола. Света оно давало немного, а рассмотреть из него было почти ничего невозможно. Ещё тут как будто не хватало воздуха. Что с открытой дверью, что с закрытой, в помещении стояла какая-то невероятная духота.

- Буду рад, если мы свалим отсюда до жары, - сказал Отис Дэвис. - Иначе тут будет настоящее пекло.

- Точно! - согласился Билл Франк. - Я об этом как-то не подумал.

- Это всё потому, что ты с западного побережья, - ответил ему Дэвис. - Если бы был родом из моих мест, ты бы это быстро заметил.

- Какой-то странный город, слишком маленький даже для вокзала, - сказал Джо.

К ним сунулся Дон Уорд.

- Ужин в 1800, - объявил он. - Это через полтора часа. Отбой в 2130. Подъём в 0530. Завтра получите форму и заполните гору бумаг. А затем, джентльмены... - он злобно ухмыльнулся - ...начнем работать.

Джо пока было трудно переводить армейское обозначение времени в привычное ему.

- Отбой в девять тридцать? Верно? - спросил он. Так рано спать он не ложился с тринадцати лет.

Уорд кивнул.

- Всё верно, мистер Кросетти. - Окружающие без проблем запоминали его фамилию. Поняв его мысли по выражению лица, Уорд добавил: - У вас будет время устать к этому моменту. Поверьте, мистер Кросетти. - Он ушел в соседнюю комнату, оставив обещание висеть в воздухе.

- Простите, Хиро-сан, - нервно произнес Томацу Окамото. - Простите, но топлива больше нет. Всё кончилось.

Вместе с сыновьями за спиной, Хиро Такахаси пристально смотрел на человека, годами продававшего ему горючее.

- Позавчера его у тебя было полно. Куда дел? Выпил?

Окамото нервно рассмеялся.

- Я ни при чём. Всё забрали военные. Сказали, оно им нужно для грузовиков.

- А у кого есть? Не знаешь?

- Не знаю. Не могу точно сказать. Я не самый крупный продавец, даже не рядом. Если уж они и до меня добрались, то остальных точно уже обобрали до нитки.

Хиро кивнул. В его словах было больше смысла, чем ему хотелось.

- Ну и что мне теперь делать? - спросил он. Вопрос был адресован не столько Окамото, сколько всему остальному миру. - Как выводить "Осима-мару" в море без топлива?

- Отец, разве ты не говорил, что знаешь кого-то, кто умеет ходить под парусом? - спросил Хироси. - Сейчас самое время его найти.

- Да, говорил. Но не знаю, сколько времени это займет. И не знаю, сколько это будет стоить. Господи! - Он хлопнул себя по лбу. - Не знаю даже, жив ли ещё старик Дои.

- Если умер, времени уйдет больше, - сказал Кензо.

Хироси рассмеялся. Даже старик Окамото рассмеялся. Хиро бросил взгляд на младшего сына. Что это за шутка такая? Американская. Хиро не видел в ней ничего смешного (хотя, и рассмеялся бы, если бы её рассказал Окамото). Такой юмор его раздражал.

- Мастер Эйдзо Дои? - переспросил Окамото. Хиро кивнул. Окамото продолжил: - Он ещё жив, ну, был, когда я его видел три или четыре дня назад. Думаешь, он может поставить парус на сампан?

- Не уверен. Он сам рассказывал. Если может, я всё ещё в деле, каким бы оно ни было. Если нет... - Рыбак сплюнул на землю. - Если нет, придется искать другое занятие.

- Какое? - поинтересовался Окамото. Хиро в ответ лишь пожал плечами. За исключением короткого периода работы в полях, он всю жизнь ловил рыбу. Больше он ничего не умел и ничего знать не хотел.

- Если мы не можем выйти в море, что будем делать? - спросил Хироси.

Хиро снова пожал плечами. Ничего предложить он не мог. Реико очень удивится, когда он с сыновьями вернется раньше времени. Вряд ли она обрадуется... Впрочем, это уже другая история.

Хиро с сыновьями только успел отойти от Окамото, как над головой появились японские бомбардировщики. Противовоздушные сирены заревели одновременно с грохотом зенитных орудий и свистом бомб.

- Господи! - прошептал Хиро. Сыновья выругались по-английски.

Он не так сильно испугался, как должен был. Японские самолеты обычно уходили восточнее и бомбили районы, где жили хоули. Сюда бомбы попадали чаще всего случайно, так казалось всем, кроме тех, на кого они падали.

Но этим утром всё было иначе. Этим утром бомбили весь Гонолулу. Когда одна бомба разорвалась в паре сотен метров от них, казалось, что настал конец света. Если бы она взорвалась чуть ближе.

Кензо схватил его за руку.

- Отец, нужно искать укрытие!

Он прав, Хиро и сам это понимал. Но где прятаться? На востоке, где больше открытого пространства, были вырыты специальные окопы. Здесь их почти не было, копать мешало обилие на земле асфальта и бетона. Подвалов тоже почти не было - очень мало домов в Гонолулу оборудовались подвалами.

Младший сын указал на проем в основании одного из домов. Вот оно, убежище. По крайней мере, оно им будет, пока в дом не угодит бомба и тот не сложится прямо им на головы. Хиро постарался о таком не думать.

В этот проем побежали и другие люди. Когда неподалеку рвались бомбы, женщины начинали кричать. Им вторили некоторые мужчины. Другие ругались на всех возможных языках. Ни мужские вопли, ни женская ругань при других обстоятельствах не остались бы без внимания Хиро. Он сам был так напуган, что чуть не наделал в штаны. Почему остальные должны вести себя иначе?

Хироси указал на небо.

- Один летит прямо на нас! - крикнул он по-японски. Затем, видимо, повторил то же самое по-английски.

Японский бомбардировщик падал вниз, оставляя за собой длинный дымный шлейф и вращаясь во все стороны. Хиро подумал о летчиках, сидевших в его кабине. Погибли ли они? Если нет, о чем они думали перед лицом неминуемой смерти? Думали ли они об Императоре? Или в их умах не осталось места ни для чего, кроме паники?

Паника обуяла стоявшую рядом с ним женщину, которая истерично закричала:

- Он упадет прямо на нас!

Хиро захотелось назвать её тупой дурой. Жаль, не получилось. Но она была права. Когда он подумал, что подбитый бомбардировщик упадет прямо на дом, в котором они прятались, то закричал сам. Но он упал дальше, на прачечную в соседнем квартале. На месте падения появился огромный огненный шар. Видимо, самолет был заправлен под завязку. По всей улице разлетелись раскаленные обломки.

- Идём! - крикнул Хиро сыновьям. Он решил взять ситуацию в свои руки. - Здесь нельзя оставаться. Скоро будет гореть весь квартал.

Чтобы выбраться наружу, пришлось приложить усилие. Многие люди не думали ни о чём, кроме спасения в этом сомнительном убежище. Зачем оставаться в этом сарае, который скоро превратится в раскаленную топку?

Повсюду продолжали свистеть бомбы. Снаружи тоже было небезопасно. Однако нужно было как можно быстрее убегать от разгоравшегося пожара.

- Весь этот район сгорит как спичка! - выкрикнул Кензо.

- Нужно поскорее найти мать, - сказал Хироси. - Жаль, она не пошла на сампан вместе с нами.

- Мне тоже, - сказал Хиро. Страх за Реико рос в нём вместе с облаком дыма вокруг. - Ещё жаль, что американцы сразу не сдались. Им не победить. Даже надежды нет. Из-за них японцы бомбят Гонолулу.

Сыновья переглянулись и одновременно пожали плечами. Этот жест можно было расценить как "Наверное, он прав". Но Хиро так не считал. Он расценил его как "Он сумасшедший, но что поделать?" Это его разозлило. Он только собрался что-нибудь сказать, как Хироси его опередил:

- Обсудим это в другой раз, отец. А сейчас нужно вернуться домой и убедиться, что с мамой всё хорошо.

Гнев Хиро мгновенно угас. Но страх остался и продолжал расти. Старик коротко кивнул.

- Да. Идём.

Кензо оказался прав. Разбившийся бомбардировщик поджег весь азиатский квартал. Улицы здесь были уже. Люди селились тут гораздо плотнее, чем в районах, где жили хоули. Раньше Хиро об этом не переживал, в Гонолулу всё равно просторнее, чем во многих городах в Японии. Но в случае пожара, огонь распространялся с необычайной скоростью. А из-за узких улиц пожарные машины далеко не всегда успевали к месту возгорания вовремя.

Бомбы продолжали падать. Хиро не обращал на них внимания. Некоторые люди тоже бежали в центр города, чтобы спасти своих родных. Другие наоборот устремились к океану. Там они рассчитывали спастись от огня.

На дороге валялись тела раненых и убитых шальными осколками и обломками мусора. За несколько этих ужасных мгновений Хиро увидел больше мертвых, чем мог вообразить. То и дело приходилось переступать через трупы и останки тел. Он шел мимо стонущих, извивающихся, кричащих раненых. Ему хотелось помочь им, но он понимал, что толку от него немного. К тому же, если он останется помогать раненым, то до дома точно не дойдет. Раненых было слишком много и помощь им отняла бы всё его время.

Вместе с сыновьями они приближались к дому, но дым вокруг становился всё плотнее. Кто-то рядом закричал по-японски:

- Назад! Туда нельзя! Там всё горит. Вы там все погибнете.

Хиро, Хироси и Кензо переглянулись. Никто ничего не сказал, да и необходимости в этом не было. Не колеблясь, они двинулись дальше. Хиро испытал нечто похожее на гордость. Может, сыновья и не стали такими, какими он хотел их видеть, но трусами они не были.

Но от храбрости в сложившейся ситуации толку никакого не было. Кричавший по-японски оказался прав. Огонь и дым не позволяли идти дальше. Хиро закашлялся, будто одновременно выкурил сотню сигарет. Хироси и Кензо тоже начали кашлять. Однако их лица сохраняли мрачное и сосредоточенное выражение. Они намеревались идти дальше, не смотря даже на то, что впереди их ждала гибель.

Хиро вдруг понял, что они отступят лишь, когда он скажет. И сказать надо было.

- Здесь не пройти. Мы можем где-нибудь обойти?

- Надо попробовать, отец. - Лицо Кензо всё испачкалось в копоти. Со лба тек пот. Он и не заметил, как обжег щеку. - Нужно попробовать обойти.

Идти напролом смысла не было, Хиро это прекрасно понимал. Он шел впереди, сыновья шагали за ним. Он направлялся на запад, а не на восток. Восточную сторону города японцы продолжали усердно бомбить. Там жили хоули, их враги.

Ну, или некоторые враги. На дороге сидел мужчина с круглым азиатским лицом и прижимал к груди тело мертвой женщины. По его щекам текли слёзы, он смотрел в безразличное ко всему небо и выкрикивал ругательства на певучем китайском. Проходящего мимо Такахаси с сыновьями он даже не заметил.

Возможно, этот китаец потом обратит свою ненависть на Хиро. Но сам Хиро ненависти к нему не испытывал. На самом деле, ему было даже его жаль. "Это мог быть и я с Реико на руках". Он выругался вполголоса, силясь отогнать зловещее наваждение.

Едва дыша, он повернул за угол и замер. Горящие машины впереди превратили улицу в настоящее пекло. В лицо ударил жар. Он прошел чуть дальше и снова уткнулся в стену пламени.

Отовсюду в обратном направлении бежали люди. Хиро вглядывался в лица, пытаясь увидеть Реико. Он её так и не нашел, отчего стало только страшнее.

- Валите отсюда, baka yaro! - крикнул им кто-то. - Там делать нечего!

Хиро посмотрел на сыновей.

- Что думаете?

- Если останемся здесь, окажемся в ловушке, - сказал Хироси. - Но, если скажешь, я пойду дальше. - Кензо кивнул.

Нет, они точно не трусы, даже если они... американцы. Старший сын переложил ответственность за принятие решения на его плечи. Сам же Хиро надеялся, что кто-то из них решит за него. Не вышло. Он стиснул зубы.

- Дальше нельзя, - сказал он. Спорить сыновья не стали. Но ему очень хотелось обратного. Так как они не спорили, он решил всё сам. - Раз мы не можем пройти дальше, то и помочь вашей матери у нас тоже не получится. Остается надеяться, что дом не сгорел, или что она выбралась, а мы просто её не нашли.

Сыновья кивнули. Кензо выругался по-английски. Даже если бы он ругался по-японски, Хиро не стал бы его останавливать. Всё равно ничего не изменить.

Ни Кензо ни Хироси не сделали ни шага в сторону от бушевавшего пламени. Хиро понял, что и это решение они оставляли за ним. Какая-то часть его хотела броситься в огонь и положиться на судьбу. Но Реико могла быть жива, к тому же за парнями кто-то должен приглядывать и уберегать их от неприятностей.

- Нам лучше уйти, - сказал он. Лишь, когда он сам повернулся в сторону океана, Кензо и Хироси пошевелились. Он протянул руки и положил ладони им на плечи. Они, может, были неидеальными сыновьями, но всё могло быть и хуже.

Флетчер Армитидж коснулся ствола 105мм орудия. Он сам себе казался ковбоем, прощавшимся с любимой лошадью. Снаряды к орудию закончились. Он совершенно не представлял, где взять ещё и как скоро их привезут, если чудо случится и они найдутся.

После месяца тяжелых боев, становилось очевидно, что американская армия развалилась. Они сделали всё, что могли и этого оказалось недостаточно. Перед позициями, которые занимал, Флетч раздавалась ружейная стрельба, то же самое слышалось на левом фланге. Конец ещё не наступил, но он всё ближе.

Он посмотрел на блестящий "Форд", который его бойцы реквизировали и переделали в тягач. Три колеса у машины были спущены, прям как у "Де Сото" несколькими днями ранее. Больше он никуда не поедет. Может, конечно, они найдут ещё один. Только какой в нем смысл, если снарядов не осталось?

Если бы это был конь и он спасался от индейцев, он бы его пристрелил. Вместо этого, он вынул из орудия казенную часть. Неподалеку с гор тек ручей. Он отнес деталь к нему и выбросил в воду. Он специально выбрал место с сильным течением. Лейтенант надеялся, что ил и пузыри скроют его от посторонних глаз. Японцы, конечно, получат орудие, но воспользоваться им не смогут.

Флетч вернулся к орудию, которое теперь превратилось в муляж. Расчет стоял у пушки, ожидая, что он будет делать дальше. Флетчу тоже хотелось бы это знать. Он сказал:

- Короче, парни. Вы какое-то время побыли артиллеристами. Видимо, пора вернуться в пехоту.

Клэнси, Арни и Дэйв переглянулись. Ответил за всех Клэнси:

- Без обид, лейтенант, но вы выбрали пиздец какое неудачное время, чтобы сваливать.

Флетч неожиданно рассмеялся.

- Говорят, время - это всё. - Он потянулся и коснулся "Спрингфилда" за плечом. - Не, парни, я пока ещё воюю. И прекращать не намерен.

Как будто издеваясь над ним, с левой стороны послышался орудийный грохот. Дальше к югу тоже грохотало, ближе к морю - "макаи", как говорили местные, словно не понимая, что это совсем не английское слово. Японцы продвигались вперед, американцы отступали. Так было с самого начала. Но дальше американцы отступать уже не могли, тем более что шансов удержаться на месте у них не было.

И они отступали безо всяких шансов закрепиться. Флетч поморщился. Думать об этом совсем не хотелось.

- Отходим к Гонолулу. Говорят, наши там ещё держатся.

- Да, уж, отойти было бы неплохо, - заметил Клэнси.

Остальные закивали. Арни сказал:

- Если не отойдем, япошки нас окружат.

Больше он ничего не сказал. Да и нечего было говорить. И так всё понятно. Если японцы их окружат, то смогут взять живыми. Никто в здравом уме не мог подобного допустить.

- Идём, - бросил Флетч. - Надо уходить.

Они двинулись на юго-восток. Артиллеристы оказались далеко не единственными отступавшими солдатами. Они шли по дороге и вдоль обочины, в одиночку и группами. По небу плыли облака. Сверху упали несколько капель дождя, хотя солнце никуда не делось. Вокруг простирался невообразимой красоты пейзаж: покрытые джунглями холмы на севере, вдоль дороги пальмы и цветущие гибискусы, среди них летали и пели майны и полосатые горлицы, на юге виднелась сапфировая полоска моря.

Там, где красота увядала, она увядала по вине человека, а не природы. Впереди в густом облаке дыма после последней японской бомбежки лежал Гонолулу. Если бы Флетч посмотрел на запад, то увидел бы развалины Перл Харбора. Но смотреть он не стал. Он уже всё там видел.

Однако, оглядевшись, он заметил, насколько ужасно выглядел сам и его боевые товарищи. Они были тощими, грязными, небритыми, от них ужасно пахло. Как минимум половина была легко ранена. У всех у них был пристыженный вид проигравших.

Как лечить эти раны Флетч не знал. Он прекрасно понимал, что выглядел точно так же. Оаху пал. Или вот-вот падет. Что японцы будут делать с толпой пленных? "Всё, что захотят", - подумал Флетч и вздрогнул.

Где-то неподалеку истошно орал офицер, пытаясь привести солдат хоть к какому-то подобию дисциплины и организовать оборону.

- Шевелитесь, ссыкуны! Мы ещё не сдохли! Мы ещё можем их остановить!

Флетч посмотрел на свой небольшой отряд.

- Идём, - сказал он.

Возражать они не стали. Особого энтузиазма они тоже не проявили, но всё же пошли следом за Флетчем. Может, они тоже думали о том, что с ними будет после того, как они сложат оружие.

То же самое тревожило Флетча, поэтому он загнал эту мысль на задворки сознания. Он заметил кричавшего офицера, им оказался капитан. Он стоял около живой изгороди из бугенвиллеи.

- Что нужно делать, сэр? - спросил Флетч.

- Да, всё, блядь! - воскликнул капитан. Он указал на высоты на подступах к Гонолулу и пояснил: - Нужно остановить наступающего врага.

- Но, сэр... Японцы уже там. - Флетч указал в том направлении, откуда они пришли.

- Да, знаю я, бля, - нервно ответил капитал. - Они пытаются обойти по холмам, чтобы зайти нам в тыл.

Флетч уже не знал, чему удивляться. Если японцы сумели перебраться через хребет Ваиана, пройти по этим низким почти ничем не заросшим холмам им не составит никакого труда. Но он не мог не спросить:

- Почему же там нет никого из наших?

- В джунглях-то? Да потому что никто не подумал об этом направлении! - ответил капитан. Видимо, многие до сих пор не желали учиться на собственном опыте. Разумеется, не капитан был в этом виноват. Думать об этом должны были его командиры. Порой, страусы вытаскивают головы из песка и убегают. Это лишний раз доказывало, что за люди командовали войсками на Гавайях.

- Эм, сэр? - Флетчер жестом предложил капитану переговорить с глазу на глаз. Они отошли в сторону и шепотом Флетч продолжил: - При всём уважении, сэр, но если они зажмут нас с севера и запада, нам кранты.

Капитан кивнул.

- Да, я знаю. Только, вот, что лейтенант. До вас доводили приказ о капитуляции?

- Никак нет, сэр.

- До меня тоже нет. Поэтому нужно продолжать сражаться. Как считаете? - Словно в подтверждение его слов, неподалеку начали свистеть мины. Капитан и Флетч бросились на землю ещё до того, как разорвалась первая. Над их головами с визгом начали летать раскаленные осколки. Рядом закричал солдат, то ли от удивления, то ли от боли, то ли от всего сразу. Не поднимая головы, капитан выкрикнул:

- Приготовиться! Следом должна пойти пехота!

- Господи, неужели всегда одно и то же?

Капитан не успел ответить, за него это сделала японская винтовка. "Арисака" звучала не так резко и громко, как американский "Спрингфилд". Она снаряжалась патронами .256 калибра и не имела той останавливающей силы, как у более крупного американского патрона. Но всё же "Арисака" быстро доказала свою полезность.

Бойцы постепенно начали уходить с позиций, организованных капитаном. Тот устало выругался. Флетч его понимал, он чувствовал себя точно так же.

Капрал Такео Симицу не знал, чего ждать от Гонолулу. Теперь же он смотрел на город, огороженный с одной стороны водами Тихого океана. Здания здесь были высокими и крепкими, построенными в западном стиле. Людей здесь жило намного больше, чем в Хиросиме - ближайшем от его родной фермы городе.

Там и тут, в отдельных местах американцы продолжали отчаянно сопротивляться. Но это сопротивление быстро слабело, подобно спазмам умирающего. Имея пространство для маневра, японцы просто обходили очаги сопротивления. Они окружали особо упорных, чтобы заняться ими потом.

Вечером Симицу послал молодого бойца Сиро Вакудзаву за припасами для отделения. Тот вздохнул и отправился выполнять приказ. Остальные бойцы пробормотали: "Непростая работенка!". Симицу не было до них никакого дела. Кто-то должен выполнять приказы. До повышения он и сам прошел через это, пока воевал в Китае.

Вакудзава вернулся с большим брезентовым мешком за спиной и широкой улыбкой на лице.

- Ты похож на обезьяну, которая залезла на яблоню, - заметил Симицу. - Что там у тебя?

- Не торопитесь, капрал-сан. - Вакудзава опустил мешок у костра. Этот костер они развели скорее по привычке. Ночью на Гавайях было достаточно тепло, чтобы обойтись без огня. Раскрывая мешок, рядовой продолжал: - Я наткнулся на неразграбленный магазин.

- Оооо! - разом выдохнуло всё отделение. Вздох удивления повторился, когда Вакудзава извлек из мешка три пачки крепких американских сигарет. Затем он достал упаковку крекеров, а потом наступило время триумфа Вакудзавы: одну за одной он доставал из мешка банки тушенки, раскрашенные розовым и синим. На них было что-то написано большими желтыми буквами, но Симицу не знал латинский алфавит.

- Кто знает, что тут написано? - спросил он.

- Там написано "Спам", господин капрал, - ответил ефрейтор Ясуо Фурусава.

Он всегда казался Симицу самым образованным в подразделении.

- Откуда знаешь? - спросил он.

- Мой отец - аптекарь в Хиросиме. Я учился семейному делу, пока меня не призвали. Некоторые препараты привозили с запада, так что приходилось изучать алфавит гайдзинов.

Банки со "Спамом" открывались при помощи специального ключика на крышке. Мясо выглядело точно таким же, как на этикетке. Солдаты выуживали куски из банок штыками, ели и закусывали крекерами. Некоторые поджаривали его на огне. Симицу ел его холодным, он был слишком голоден, чтобы заботиться о вкусе. Мясо он просто проглатывал.

- Это самая вкусная вещь, которую я когда-либо пробовал, - заявил ефрейтор Фурусава, выдохнув от удовольствия.

- Точно, - согласился Симицу. - Как по мне, даже лучше сасими. Почему в Японии такого не делают? - Он вскрыл пачку сигарет и закурил. - Табак здесь тоже лучше, чем дома. Но это мы уже выяснили.

- Он наш по праву завоевателей, - сказал кто-то из бойцов.

- Banzai Вакудзаве, который добыл всё это для нас! - добавил другой. Все подхватили: "Banzai!". Сиро Вакудзава покраснел, будто школьница. Капрал Симицу улыбнулся. Может, Вакудзава и служил совсем недолго, но сейчас он был героем.

- Я уже и забыл, когда в последний раз так наедался, - сказал Фурусава. - Усну сейчас прямо тут, не вставая.

Несколько человек кивнули.

- Лучше не надо, - сказал Симицу. - Нужно выставить часовых. Кто знает, что американцы с нами сделают, если застанут здесь спящими. Фурусава, пойдешь в караул первым.

- Есть, господин капрал, - ответил тот. Это тоже служба, пусть и не самая трудная. По крайней мере, потом он сможет нормально поспать.

- А завтра, наконец, пойдем на Гонолулу, - продолжал Симицу. Он подумал, насколько сильно американцы будут упираться, защищая город. Придется выбивать их из каждого дома, из каждого квартала, поэтому разрушений будет ещё больше, чем есть сейчас. Капрал пожал плечами. Будь, что будет, поделать он всё равно ничего не мог. Он завернулся в одеяло и уснул.

Он проспал всю ночь. Одна из привилегий его звания - не нужно стоять в карауле. Проснулся он перед самым рассветом. Повсюду пели незнакомые гавайские птицы. Он поднялся, потянулся и отошел за дерево справить нужду. На востоке слышались редкие выстрелы. Может, не всё так плохо.

Окончательно проснуться помогла крепкая американская сигарета. А потом, словно фокусник, достающий из шляпы кролика, Вакудзава достал ещё несколько банок "Спама". Завтрак выдался таким же сытным, как и ужин. Бойцы хлопали Вакудзаву по спине и говорили, как же они им гордились.

Подобное проявление чувств было ниже достоинства капрала. Но Симицу тоже был рад, что удалось как следует набить желудок. Он решил, что некоторое время нужно не сильно нагружать Вакудзаву. Парень заслужил капельку уважения.

Отделение осторожно двинулось дальше. Сражаться в полях Симицу нравилось больше, чем среди домов. Откуда им знать, сколько американцев прячется в этих огромных зданиях?

Стояла невообразимая тишина. Вскоре о своем существовании заявил пулемет. Если бы стрелок чуть подождал, то сумел бы положить всё отделение прямо на улице. Однако всё вышло иначе, и им удалось укрыться.

Казалось, этот пулеметчик собрал у себя патроны со всего мира. Он с радостью поливал свинцом всё вокруг. Симицу спрятался за кучей мусора. Высовываться оттуда без приказа он не собирался. Рано или поздно кто-нибудь с севера или с запада зайдет пулеметчику в тыл. До тех пор, идти дальше по прямой равноценно самоубийству.

Через пару часов пулемет, наконец, замолчал. Симицу выпрямился. Может, у американца кончились патроны. Или, что вероятнее, он просто выжидал, пока противник сам покажется.

Однако ефрейтор Фурусава сказал:

- Господин капрал! К нам идет американский солдат с белым флагом!

Вот тогда Симицу высунулся. Действительно, к ним направлялся высокий янки с парламентерским флагом в руках. Рядом с ним ковылял невысокий напуганный японец.

- Чего надо? - крикнул Симицу.

Американец заговорил по-английски. Ничего не понимая, Симицу всё же отчетливо слышал горечь в его словах. Переводчик ответил:

- Капитан Трекслер желает знать условия сдачи американского гарнизона Оаху. - Он говорил на старом хиросимском диалекте. Неужели это тот же самый пулеметчик, который расстреливал японских солдат? Если так, то ему несдобровать.

Внезапно в голове промелькнула мысль. Если американцы сдавались... "Если они сдаются, в меня больше не будут стрелять", - радостно подумал Симицу.

- Я проведу капитана к нашему командованию, - сказал он. Японец перевел его слова на английский. Капитан коротко кивнул и пошел вперед.