Глава двенадцатая

Часть 1

У НЕГО БЫЛА УДАЧА

Рашид-ад-дин в «Сборнике летописей» указывает, что на главный пост в монаршем роде могли рассчитывать и брат Чингиз-хана Хасар, и его анда Джамуха, и двоюродный брат Сечен-беки, но тут же предпочтение отдается будущему завоевателю мира, т. к. он «обладает внешностью, повадкой и умением для того, чтобы главенствовать, и он, несомненно, до­стигнет царственного положения» [18, 119]. Принципы избрания хана — древняя традиция в кочевом обществе. Мало быть представителем династии, надо ещё обладать качествами правителя. Если у претендента нет способностей, то и Небо отвернётся от него. Хана избирала знать народа-войска. И этот своего рода демократический подход на первом этапе возвысил род Чингиз-хана. (Однако после его смерти сама же знать утвердила наследственный принцип, и тогда борьба наследников со сторонниками демократического подхода привела к распрям и огромным противоречиям).

В пору становления личности августейшего владыки потомки Алун-гуа вынуждены были сами ковать свою судьбу и доказывать, что они действительно способны стать исполнителями божественной воли. По «Сокровенному сказанию» ханом мог быть тот, кто обладал силой: «Не имеешь силы, так незачем и ханом быть», — констатировали древние авторы. Эпитафия на древнетюркской стеле тоже точно характеризует требования к ханам:

«После этого по велению Неба,

Так как у меня было счастье (и) так как у меня была удача, Я поднял к жизни готовый погибнуть народ!»

Эти слова очень важны для того, чтобы понять, почему древние тюрки и чингизиды не придерживались общепринятых принципов престолонаследия. История полна фактов, когда после смерти тюркского правителя его место мог занять и его брат, и любой из сыновей (чаще младший) и даже дядя. Поэтому ещё раз для ясности прокомментирую данное тре­бование.

Было бы «веление Неба», но не было бы «кута» (страсти, удачи, счастья, харизмы) Тангыкок не сумел бы поднять великий тюркский народ. Но не было бы «веления Неба», то и со всеми этими качествами не стать ему правителем. Если бы Темучжин не был удачлив, не обладал обаянием и качествами победителя, то мог бы остаться лишь главою куреня или же ханом небольшого удела, и имя его затерялось бы среди сотен знатных степняков.

Несомненно, детство сыграло очень важную роль в становлении личности будущего властителя. Потеряв в раннем детстве отца, испытав все тяготы сиротства, он как бы избавил себя от преемственности дурных свойств, присущих аристократии, и вырос вождём новой формации. Суровое детство научило его не бояться лишений и опасностей, не страшиться преград. Он сызмальства знал, что если иметь волю, можно добиться многого. Конечно, Темучжин от рождения был властолюбивой натурой, но то, что совсем мальчиком он остался старшим, обострило в нём это качество до крайности. С другой стороны, старшинство обязывало его быть предусмотрительным, уравновешенным в общении, быть последовательным в поступках. Вместе с матерью ему пришлось участвовать в воспитании младших братьев, что требовало развития сторон характера, как чуткость и проницательность.

Став предводителем, он мог по жесту, по слову угадать настроение подчиненных, по какой-то малозначительной детали распознавать повадки недругов и врагов. Имея божественный отпечаток: «огонь в глазах и блеск на лице», он выделялся в своем окружении необычной внешностью: был высокого роста, имел нехарактерное для степняков лицо, глаза были цвета стекла (по-ногайски: сисе коьз), волосы были с красноватым оттенком. Как и в случае с Баурчи, его первым дружинником, люди сами выказывали ему симпатию и тянулись к нему. Так как больше всего в жизни он не любил предательства, то понятно, как он ценил дружбу. Умение приобретать и ценить друзей, несомненно, сыграло огромную роль в объединении народов Великой степи.

Казалось бы, вот незначительная деталь: Даян-сечен дарит дочери соболью шубу. Ну, и носила бы жена Темучжина подарок отца. Ан нет. Темучжин эту шубу относит и дарит побратиму своего отца киреитскому Тогрул-хану. Подарок не столь большой для хана, глав­ное внимание. Покинутый и преследуемый родственниками молодой человек знал, что рано или поздно ему придётся обратиться за помощью к сильному и влиятельному покровителю. И эта помощь понадобилась, когда меркиты напали на курень и увели женщин, вместе с его женой Бортой.

Темучжин обратился за помощью к Тогрул-хану и к своему анде 1 Джамухе, и они не отказали. Тогрул-хан, помня свою дружбу с отцом Темучжина и учтивость молодого человека, проявил великодушие, а у Джамухи, видимо, чувство долга осталось с детства, когда во время игры в альчики на льду Орхона они с Темучжином поклялись в верности друг другу и заверили дружбу кровью.

Тогрул-хан и Джамуха выставили войско из трёх туменов — это тридцать тысяч воинов. Союзники наголову разбили меркитов и вернули Борту Темучжину. Победа над меркитами не была событием таким уж разительным, внушительна была сама поддержка Тогрул -хана и Джамухи. Л.Н. Гумилёв справедливо удивляется, зачем ради победы над тремястами меркитами надо было выставлять 30 тысяч всадников. Как объяснить то, что союзники мобилизовали три тумена? Преднамеренно или случайно? Сбор войска даже в очень мобильном кочевом обществе — дело непростое. Войско не всегда стоит наготове. Значит, надо рассылать гонцов в разные концы ханства, сначала сзывать знать, давать распоряжения, затем необходимо собирать воинов из аулов и куреней, где они заняты повседневными заботами. Ради кого? Ради молодого человека, не имевшего в распоряжении даже несколько десятков воинов. Как он убедил Тогрул-хана и Джамуху?

Такая демонстрация поддержки со стороны могущественных людей оказала неимоверное впечатление на окружение. Результатом этого акта стало то, что к Темучжину стали возвращаться сородичи и подвластные, которые покинули их семью после смерти Есугай- багатура. К нему также стали стекаться люди, которые, как и он, жаждали удачи. Степные рыцари из таких же одиноких куреней сами стали предлагать себя. А вольных людей в кочевническом обществе всегда было в избытке. На западе Великой степи их называли ка­заками. Л.Н. Гумилёв по материалам китайских источников называет их «людьми длинной воли». Часть этих людей была молодёжь, ищущая приключений, другая часть состояла из тех, кто был обделён знатными родственниками и потому недоволен.

Стекающиеся к Темучжину воины представляли разные роды и племена. Этот разноплеменной приток вольных людей подсказал будущему правителю идею нового государства. Десятки, сотни, тысячи в этот период создавались не по родству, а по мере п­рихода и по качеству боеспособности. Командный состав тоже подбирался не по принадлежности к знати, а по удали, храбрости, смекалистости. Родственники, которые ранее примыкали к Джамухе, возвратившись к Темучжину, привели с собой немало недовольных. Л.Н. Гумилёв писал: «Постоянно Джамуха сталкивал людей друг с другом и пускался в лицемерные ухищрения различного рода», и такое поведение послужило поводом для оттока людей. В это время Джамуха являлся ханом большинства монгольских племён. За короткий срок в стан Темучжина перешло более 10000 воинов. Надо учитывать, что эти люди в большинстве случаев переходили с семьями и даже с обслугой.

Около 1180 года у Темучжина было уже достаточно и населения, и военной силы, чтобы создать свое ханство. Именно тогда, в возрасте 25 лет, он и был провозглашён. Свой титул Чингиз-хана он получил не на Великом курултае 1206 года, когда он создал государство, объединив несколько ханств, а именно в 1180 году, будучи избранный ханом своего улуса. Он стал заметной фигурой в степи, но до могущества ещё было далеко. В самой монгольской

среде улус Джамухи значительно превосходил силы новообъявленного хана. Возвышение Чингиз-хана вызвало ревнивые чувства прежде всего у Джамухи. Линия отношений Джамуха — Чингиз-хан блестяще отражена в исторических преданиях.

Чтобы укрепиться, опять необходима была удача. И вот, когда могущественные чжурджени выступили против одного из крамольных правителей татар и преследовали его в степи, Чингиз-хан сообщил об этом Тогрул-хану и предложил совместно напасть на старинных врагов — татар. Тогрул-хан принял предложение. Грозные татары потерпели поражение. Кроме добычи победители получили награды от самого чжурдженьского правителя империи Цзинь (Кинь). Император Алтан-хаган присудил киреитскому Тогрул- хану титул Ван-хана (в тюркской огласке Онг-хан — И.К. ) а Чингиз-хану — титул чаутхури (по Рашид-ад-дину титул равнялся званию великого эмира в мусульманских странах). Такая награда, как и сама победа, сильно подняли авторитет молодого Чингиз-хана.

Исторические предания не скрывают и ряда неудач, возникших в связи со сложными отношениями с Джамухой. Джамуха сам искал повода для ссоры. Младший брат Джамухи Тайчар напал на одного из сторонников Чингиз-хана и угнал у него табун. Владелец табуна, преследуя угонщиков, выстрелом из лука убил Тайчара. Джамуха, мстя за брата, напал на Чингиз-хана и нанёс его войску поражение. Однако, несмотря на эту неудачу, на сторону Чингиз-хана продолжали идти люди. Джамуха через некоторое время, вместе с найманами, выступает против Онг-хана и Чингиз-хана, затем предаёт найманов, становясь союзником Чингиз-хана, и обеспечивает одну из важных побед над найманским правителем Таян- ханом.

Чингиз-хану, особенно в решающие моменты, часто приносили удачу непростительные ошибки соперников. Его возвышению во многом способствовало непоследовательное и вероломное поведение Джамухи. В 1201 году тот создал сильную коалицию из степных племён и объявил себя гурханом (по определению Рашид-ад-дина, «государь султанов и царей»). Коалиция эта была создана против союзников Онг-хана и Чингиз-хана. Перед решающим сражением, когда племена, входившие в коалицию, сделали попытку покинуть гурхана, Джамуха сам же разграбил их становища. Переход двух сильных племён (урут и мангыт ) от Джамухи к Чингиз-хану предрешил падение улуса анды. Что касается отношений с Онг-ханом, они тоже не были последовательными (в основном из-за противоречий киреитского правителя с сыном), закончились открытым вероломством, что не только разрушило многолетнюю дружбу, но и привело к падению ханства;

разгромленные киреиты были рассеяны Чингиз-ханом по всей степи.

Энергичные, мужественные и заносчивые родственники будущего владыки степей тайчжуиты и совсем близкие джурки, так прозванные потому что их ветвь пошла от двоюродного брата Есугай-багатура Сорхата-джурки 2 , тоже вели себя непоследовательно. При первой победе над меркитами, обеспокоенные столь внушительной поддержкой Темучжина со стороны Джамухи и Тогрул -хана, джурки вспомнили о том, что некогда входили в улус Есугай-багатура, и перешли на сторону некогда отвергнутого ими родственника. Однако ни Темучжин, ни его братья не забывали о нанесённой им обиде. Особенно мечтала о мести их мать, о чём неоднократно упоминается в источниках. Родня, в свою очередь, также держала многолетнюю злобу на потомство Есугай-багатура. Ненависть сидела очень глубоко, и натянутость отношений сказалась сразу на пиру, данном в честь примирения. Что это был за пир? Интересны некоторые этнографические подробности.

Скандал подняли старшие в роду женщины. Повод был такой: кравчий Шихурчи нарушил очерёдность и вовремя не налил им питья. Джуркинские женщины побили кравчего. Когда били, Шихурчи плакал, кричал: «Из-за того, что нет Есугай-багатура и Нагун-тайши, меня бьют». Но это было только начало. На пиру от Чингиз-хана

распоряжался младший брат Бельгутай, от джуркинской стороны — силач Бури Буга. В разгаре пира другая женщина из джурок, проходя мимо коня Чингиз-хана, ловко срезала стремя и унесла, несмотря на охрану. Бельгутай увидел это, догнал её и избил, сломав ей ногу. Надо сказать, что потеря стремени у степняков — плохая примета, а похищение стремени у хана — большая дерзость и жестоко наказуемое преступление. Тогда Бури Буга, защищая воровку, вступил в потасовку и мечом задел плечо Бельгутая так, что пошла кровь. По предыдущему тексту источника видно, что Бури Буга до этого уже сталкивался с Бельгутаем и без особого труда одолевал его в борьбе.

Чингиз-хан, сидевший в тени, увидел окровавленного брата, подошёл и спросил: «Кто это сделал, пока мы разговаривали?». Бельгутай сказал: «Мы поругались ещё утром. Не нужно из-за меня нарушать согласие между родственниками. Я не утомлён!» Но Чингиз-хан не посмотрел на то, что Бельгутай удерживает его, и с товарищами вступил в рукопашную драку. Бились сучковатыми палками и кожаными мешками. Сторона Чингиз-хана одолела, захватив и уведя обиженных джуркинских хатун (госпож). При этом Хасар (брат Чингиз- хана) отстреливался стрелами от преследующих и, как сообщается в преданиях, «убивал каждой стрелой по человеку». Мирно задуманный пир закончился крупной враждой. В этой суматохе Бельгутай смог подобрать другого коня Чингиз-хану и усадить его в седло. Правда, усадил не по обычаю, а с левой стороны «яловой кобылы». Джурки схватили отставшегося Бельгутая и привязали к оглобле повозки, после чего забыли про него. Когда пьяные джурки уснули, Бельгутай ушёл в свой стан, волоча за собой повозку. Посрамлённому Бельгутаю досталось и в своём стане, он был взят под охрану за то, что посадил хана с левой руки (эта тонкость, кстати, до недавнего времени существовала и у ногайцев).

Обычный пир кочевников. Напились, как водится, кумыса. Такой пир редко проходит без драк, потасовок, без женских свар. Порою конфликты специально провоцируются, и после пира бывает трудно разобраться, что было всерьёз, что для потехи.

В описании начала этого пира есть один занимательный эпизод. «Джургены (джурки), задумав недоброе, выкопали яму и покрыли её сверху войлоком. Когда владыка подошёл и (сказал): «Сядем на середину войлока!», то Отчигин (брат Чингиз-хана) оттащил от владыки войлок и усадил его на край подстилки» [7, 105]. Думается, что тут явно присутствует игровой момент, так как для серьёзного пира такая уловка дерзко недружественная, тем более — в самом начале предстоящего веселья. Ряд деталей также надо расценить как спектакль. Разве мог трезвый кравчий Шихурчи, знающий все тонкости степного этикета, сначала налить питьё младшей женщине? В степи, даже у современных ногайцев, первоочерёдность за столом, в преподнесении подарков и качество угощения вызывали и вызывают огромные споры. Я представляю, что могло означать нарушение первоочерёдности среди аристократической женской половины. Кравчий, а тем более Бельгутай, хорошо должны были знать это. Остаётся думать, что это тоже была игровая провокация. Только непонятно, был ли весь пир был задуман в стиле народных обычаев, или же потеха была разыграна экспромтом? Например, Бельгутаем?

У ногайцев даже на свадебных торжествах, наряду с обычными церемониями, затеваются розыгрыши. Например, стараются выкрасть папаху, головной убор жениха. Если по - серьезному, это осрамление жениха, но похищение происходит в игровой форме и если уда - ется — за папаху требуют выкуп, всё кончается мирно. Кража ханского стремени — забава из этого разряда. Потасовка тоже похожа на потеху, ведь дрались палками и кожаными мешками. Есть один сомнительный момент — это рана, нанесённая Бельгутаю мечом. В потехе оружие не применяется.

Ещё потешным обычаем у нас, ногайцев, считается, когда во время приглашения родственников невесты, так называемого знакомства сватов, взрослая женская половина устраивает похищение одной из свах. Параллельно молодёжному веселью пожилые

женщины разыгрывают свою потешную свадьбу. После умыкания свахи за неё начинают требовать калым, соглашаясь на определённой сумме. «Женихом» является одна из женщин (со стороны настоящего жениха), которая во всём подражает мужским манерам, ухаживает за «невестой». Затем устраивается «бракосочетание» с фиктивным муллой и доверенными лицами, затевается пир, сопровождающийся танцами «жениха» и «невесты», песнями и всякими соответствующими обрядами. Во время этой потехи разыгрываются потасовки и скандалы, которые нередко возникают на настоящей свадьбе. По рассказам старожилов раньше, особенно среди степных ногайцев, устраивались потешные пиры с избранием хана и его сподручных, придумывались всякого рода сцены из жизни повелителя. На празднике кубанских ногайцев сабантой (праздник первой борозды) тоже избирается фиктивный хан, нукеры, военачальники, а главный комический персонаж теке в маске козла подтрунивает над ними, разыгрывает всяческие сатирические сценки.

Пир в степи, данный в знак примирения родственников, по многим признакам похож на эти традиционные розыгрыши степняков. Вероятно, пир, начавшийся с потехи, всё же кончился настоящей ссорой, потому что Хасар отстреливался и при этом убивал. Отно - шения между родственниками не наладились. Вскоре после пира, когда Чингиз-хан сговорился с Тогрул-ханом напасть на преследуемый чжурдженями татарский отряд, джурки, ранее давшие согласие участвовать в походе, подвели. Чингиз-хан напрасно прождал сородичей в условленном месте. Больше того, когда августейший владыка с Тогрул-ханом бились и победили татар, джурки вероломно напали на стан Чингиз-хана, ограбили пятьдесят человек, а десятерых убили.

Возвратившись и узнав о содеянном, Чингиз-хан, сердясь и гневаясь, сказал: «Как можно (допустить), чтобы кто-то так с нами обходился! Когда мы пировали в лесу на Ононе, Бельгутаю разрубили плечо. Когда (они затем) сказали: «будем в согласии!», мы отдали обратно обеих (женщин) Хогугчин-хатун и Хориджан-хатун. После этого мы решили отправиться в поход против татар, губивших наших отцов и предков и прежде бывших нам ненавистными и враждебными, и ждали джургенов шесть дней, (но) они так и не пришли. Ныне они сошлись с нашим врагом, и разве сами они не стали действительно нашими врагами» [7, 105].

Крепость рода во все времена являлась основной моральной ценностью у степных народов, поэтому Чингиз-хану сложно было решиться на открытую вражду с главным виновником бедствий и несчастий, постигших его семью. Но Таргитай, двоюродный брат Есугай-багатура, нанёс уже целую цепь обид, среди которых одно только пленение юного Темучжина с целью убийства могло привести к кровавому исходу. Видно, однако, что Чингиз-хан не мог так просто разорвать кровные узы, беспокоясь, как это отзовётся в народе. Приведённая выше речь — свидетельство тому. Он не приводит в ней личных семейных обид как обвинительных доводов. Предстоящее выступление против родственников преподносится как выступление против изменников народа.

Чингиз-хан положил конец длительной неопределённости и повёл войско на сородичей. Сперва были уничтожены враждебно настроенные джургены. Они были наказаны за обман при выступлении против татар, когда заставили ждать Чингиз-хана целых шесть дней, но так и не пришли. А тайчжиуты всегда относились враждебно к августейшему владыке, вот тому и случай представился для сведения счётов. Они входили в коалицию Джамухи. Непоследовательный глава коалиции, как уже говорилось, неожиданно покинул союзников, до этого ограбив их обозы. Покинули войско и найманы, испугавшись разразившейся над их станом грозы, — решили, что это небесная кара. Как говорится, помог случай. Тайчжиуты во главе с Таргитаем Кирил-тухом и меркиты под командованием Тохта-бека, старинного врага Чингиз-хана, вступили в сражение. Битва была кровопролитной и продолжалась до самой ночи. В этом бою августейший владыка был серьёзно ранен стрелой в шею. Авторы

преданий красочно пересказывают эпизод спасения жизни. Воин Джелме долгое время отсасывал кровь из шеи, так что весь пол шатра был запачкан сгустками крови. Затем Джелме для спасения жизни владыки ищет кумыс. Не найдя его в своём лагере, он практически голый, в нижнем белье, отправляется во вражеский лагерь, и там достав напиток, возвращается к раненому, помогает ему встать на ноги. Этот эпизод авторам преданий понадобился для того, чтобы показать однородность противников; в такой суматохе трудно было различить кто свой, кто чужой.

На следующее утро объединённое войско Чингиз-хана и Онг-хана разбивает войско противника. Августейший владыка казнит своих старинных врагов. В преданиях говорится, что «Чингиз-хан развеял по ветру пепел тайджиутов, разорил их вплоть до потомков их потомков». Во время казней августейший владыка спасает знакомого нам старика Торган - Шира, который некогда спас ему жизнь. Вместе со стариком к Чингиз-хану приходит с повинной Джихурдай и сознаётся в том, что он стрелял во владыку и подстрелил его коня. Чингиз-хан одобряет чистосердечное признание, прощает Джихурдая и, дав ему имя Джебе (стрела, стрелок), делает своим воином. В дальнейшем Джебе становится одним из знаменитых военачальников.

Чингиз-хан истребил почти всех враждебно настроенных родственников, а оставшихся сделал подчинёнными и рабами. Взаимоотношениям с родственниками авторы преданий уделяют много места, это и понятно, тогда вся степь состояла на крепости родственных уз. Одинокий человек в степном обществе погибал или становился чьим-то рабом. Истребление строптивых родственников, несомненно, возвысило личность владыки в глазах всех племён, доказав основательность устанавливаемой власти. Однако на курултае 1206 года опять-таки были утверждены незыблемые и традиционные для степи родственные и наследственные права по всей вертикали, которых должны были придерживаться все — от членов ханской династии до простых десятников.

Авторы преданий передают ещё один эпизод, характерный для понимания родственных отношений среди потомков Алун-гуа. Это касается Бельгутая и одного из близких родственников, силача Бури Буга. Бури Буга являлся двоюродным братом Чингиз-хана и Бельгутая. Рана, нанесенная силачом Бельгутаю, была веским аргументом для нападения на джурок. Так как этот эпизод приводится после истребления родственников (джурок), а Бури Буга являлся джуркой, значит, силач находился в стане Чингиз-хана либо занимал ло­яльную позицию. Как-то задолго до этого Бури Буга боролся с Бельгутаем, без всякого труда свалил того на землю и «придавил так, что не дал шевелиться». Теперь, после покорения джурок, Чингиз-хан позвал Бури Бугу в ставку и сказал ему и Бельгутаю: «Поборитесь-ка». Непобедимый в борьбе силач решил поддаться и «готов был упасть». «Бельгутай не смог сразу сбить с ног, но поднял его на плечо, так что стала видна часть зада. Бельгутай быстро взглянул на Чингиз-хана. Тот прикусил нижнюю губу. Бельгутай понял, сел верхом на Бури Бугу, схватил (его) за голову и ноги, потянул и, нажав коленом, сломал ему хребет. Бури Бу­га со сломанным хребтом промолвил: «Бельгутай не победил. Я боялся хагана и, испугавшись, нарочно упал и упустил свою жизнь» [7, 110].

Всё же вызывает большое сомнение: вытаскивал ли меч на пиру Бури Буга, зачем он ему понадобился? Не было ли это подвохом, подстроенным поводом для ссоры?

Бури Буга поплатился жизнью не только за то, что он был джурка, а за то, как видно из предания, что когда-то поборол брата хана. Уступающий по знатности, по званию не смел поднять руку на старшего. Как уже говорилось, Чингиз-хан знал, что порядок начинается с малого: в семье, в роду, в племени. Младший должен слушать старшего; сотник — тысяцкого, тысяцкий — темника, темник — хана.

Сам же хан имел право возвысить младшего над старшим, и этот принцип в изначальном формировании войска сыграл огромную роль. Чингиз-хан считал: человек, умело

управляющий десятью воинами, может командовать и сотней, и тысячей. Самые первые преданные его нукеры Баурчи и Джелме заняли высокие посты в войске, простые конюхи Бадай и Кишлык за преданность стали знатными ноянами, за свои полководческие качества Субетаю и Мухули доверялись огромные армии, где они правили самолично. Сначала несоблюдение правил родового института в основном и притягивало способную к ратному делу молодёжь. По воле хана отличившиеся привлекались в органы управления улуса, а затем и империи. Улус объединялся по новым правилам. В войске все понимали: ради того, чтобы обрести могущество, необходимы дисциплина, порядок, взаимовыручка и общее желание принести победу своему хану.

Многие учёные склонны считать, что такое сильное и могущественное государство появилось благодаря деспотизму правителя, массовому террору, внушению страха. Я сомневаюсь, что это так. Укрепление и создание сильной власти террором, массовыми казнями не были нововведением ни в глубокой древности, ни в конце ХII века. Заслуга Чингиз-хана в том, что он смог сплотить разноплеменной народ на принципах взаимодоверия, порядка, стремления к победе. Народ поверил, что хан непобедим. А уж победы возвышали и предводителя, и сам народ.

Распространению влияния на общество и установлению авторитета правителя способствовали и ораторские способности, и мудрая речь августейшего владыки. Многие его устные высказывания при жизни становились крылатыми, и происходило это потому, что народ жаждал не только хана-победителя, но хотел иметь разумного правителя. Как отмечают историки, одним из любимых поучений Чингиз-хана были слова: «Достоинство каждого дела заключается в том, чтобы оно было доведено до конца». Для уставших от распрей и разногласий безвольных вождей современников, да и для потомков это было актуальнейшее наставление.

Высказывания Чингиз-хана записывались ещё при жизни, и многие из них дошли через свод законов «Уллы Ясак» («Великая Яса»), одна из частей которого представляла собой сборник изречений «Билик». Отрывки из «Уллы Ясака» дошли до нас в основном из сочинения Рашид-ад-дина, но отдельные авторы (Ибн-Батута, Макризи и др.) цитируют некоторые статьи из великого установления. Можно допускать, что в кочевом обществе существовали писаные своды, утверждавшие степные законы и до эпохи Чингиз-хана. Отличительная черта «Уллы Ясака» в том, что закон исходит от августейшего владыки. Одна «из первых статей гласит: если «...вельможи, богатыри и беки, находящиеся у них (государей — И.К. ), не будут крепко соблюдать ясак, то дело государства потрясётся и прервётся. Опять будут охотно искать Чингис-хана и не найдут».

Огромный интерес представляют изречения, подчеркивающие черты характера, нравственную позицию самого Покорителя Вселенной. Вот некоторые из них:

«Всякий, кто может очистить внутри у себя, тот может очистить владения от воров».

«Всякое слово, которое сказали, думаю, что оно сильно, если его скажут серьёзно, а если шутя — нельзя исполнить».

«Каким образом человек знает себя, пусть узнает и других».

Изречения, касающиеся дисциплины, порядка, способствующие поднятию боевого духа, воспитывающие решительность, непоколебимость тоже подчеркивают личные качества Чингиз-хана. Калмыцкий исследователь биографии Покорителя Вселенной Эренжен Хара- Даван приводит такое изречение из «Билика»: «Среди народа должно быть подобным телёнку, маленьким и молчаливым, а во время войны — подобным голодному соколу, который является на охоту: должно приниматься за дело с криком». Эренжен Хара-Даван, характеризуя это изречение, справедливо пишет, что в нём «подчеркивается напряжение энергии, которое употреблено для войны, и тот смелый, наступательный дух, которым, по мнению законодателя, должно быть проникнуто её ведение» [11, 27].

Эмигрировавший из России Эренжен Хара-Даван, живя в Белграде, имел доступ к зарубежным источникам, в которых дана объективная оценка роли личности Покорителя Вселенной. К сожалению, советские учёные, и я тоже, не имели такой возможности, положительные отзывы о завоевателе были запрещены в советской науке, в то время как на Западе существовали труды, даже идеализирующие личность Чингиз-хана. Из таких мне видится очень интересной работа английского ученого Гарольда Лэма «Чингиз-хан», изданная в Лондоне в 1928 году.

«

«Ни Темучин, ни преданные ему молодые храбрецы не были людьми мелкой души, — пишет англичанин. — В характере самого Темучина было глубоко заложено великодушие и чувство благодарности к тем, кто ему верно служил... Он был приучен к тому, чтобы хитростью уравновешивать коварство своих врагов, но слово, данное им кому-либо из своих, никогда им не нарушалось. «Недержание своего слова, — говаривал он в позднейшие годы, — со стороны правителя является гнусностью» [там же].

Чингиз-хан строго осуждал низменные пороки. В его заветах открыто говорится, что людям с порочными наклонностями нельзя доверять власть. На примере исторических преданий об августейшем владыке мы видим, что народ испокон веков лелеял образ благородного правителя. Чингиз-хан, хотя и рос в трудных условиях, подвергнутый лишениям и опасностям, но воспитывался исключительно на народных традициях. Несомненно, эталоном для подражания ему служил отец, человек, имевший в степи огромный авторитет, а также прямые предки Кабул-хан и Амбагай-хан, выглядевшие в глазах поколения Темучжина идеальными правителями. От них и была им была унаследована заветная цель ханского рода — объединение народов Монгольской степи, а если доверять родословным тюркских ханов, то и объединение всей Великой степи. Неся в душе такие высокие цели, августейший владыка старался и в своём окружении иметь высоконравственных, храбрых, решительных людей.

Киреитский правитель Тогрул-хан, впоследствии больше известный, как Онг-хан, не только считался андой отца Чингиз-хана Есугай-багатура, но после известного случая с собольей шубой стал названным отцом Темучжина. Как говорилось, поддержка Онг-хана сыграла огромную роль в возвышении Чингиз-хана. То, что появился явный претендент на первенство в степи, хорошо понял сын Онг-хана Сенгунь. Он приложил немало усилий для того, чтобы подбить отца к выступлению против предполагаемого противника. Чингиз-хан, со своей стороны, был верен могущественному хану киреитов и ничего не сделал такого, чтобы подозрения Сенгуня имели почву. Но судьбе оказалось угодно, чтобы Онг-хан пошёл на предательство. Благодаря сообщению простых табунщиков Бадая и Кишлыка Чингиз- хан узнал заранее о коварстве названного отца и, будучи предупреждённым, успел подгото­виться к битве. Против многочисленного войска киреитского хана, притом объединенного с Джамухой, он смог выставить только 4600 всадников, поэтому, отразив первый удар, стал отступать...

Коварство умудрённого опытом Онг-хана было совершенно неожиданным и нелогичным. Чингиз-хан вначале полагал, что произошло какое-то недоразумение. Он послал людей для выяснения обстоятельств и отправил с ними послание, в котором признавал старшинство киреитского хана. Но вместо Онг-хана ответил его амбициозный сын Сенгунь, требуя сражения, на котором должно выясниться, кто будет ханом степи.

Чингиз-хан, чтобы оттянуть время, отступил в леса и успел привлечь на свою сторону новых союзников. И всё же из-за многочисленности киреитского войска вступить в открытую битву не решился. А тем временем киреиты обыскали всю округу, но чингисхановых воинов не обнаружили. Киреиты до этого пленили брата будущего степного владыки Хасара и решили его послать на поиск Чингиз-хана, оставив семью Хасара у себя в аманатах. Хасару удалось найти брата, и он поведал Чингиз-хану о создавшемся положении.

Владыка велел брату остаться с ним, а к киреитам послали людей Хасара, чтобы Онг-хан прислал своих приближённых и убедился, что войска нигде нет... Это была хитрость. Онг - хан попался на уловку и прислал своих людей. Чингиз-хан пленил их, пытал и выведал расположение киреитского войска...

Ночью выведя войска из леса, Чингиз-хан напал на пирующую ставку киреитов. Внезап­ность нападения решила успех сражения. Многочисленное войско Онг-хана было разбито, часть его сдалась на милость победителя. Киреитский хан с сыном бежали на запад, к найманам. Однако найманы убили Онг-хана, а затем и неудачливого сына. Таким образом киреиты, представлявшие самое могущественное ханство в Монгольской степи, потеряли свою самостоятельность и были рассеяны среди других племён, дабы никогда уже не возродиться.

Это была одна из решающих побед в становлении нового государства в Восточной степи, что отметил сам августейший владыка. В речи на Великом курултае 1206 года он сказал: «Вечное Синее Небо повелело мне править всеми народами. Покровительством и помощью Неба я сокрушил род киреитов и достиг великого сана...» С другой стороны, эта победа очень показательна и назидательна в том плане, что счастливый случай играл значительную роль в победах Чингиз-хана. Победа обязательно ускользнёт от человека с дурными помыслами, и Небо (Тангри — И. К. ) будет на стороне справедливого хана.

Благородство — одна из черт идеального правителя. Обладая возвышенными чувствами, можно приблизиться к Небу и рассчитывать на удачу. Хан, поддерживающий справедливый закон, всегда был почитаем народом. Но чтобы быть справедливым, необходима воля.

А так как хан являлся воплощением небесной воли, всё в хане должно быть возвышено, подобно Небу. Только с высокой и чистой моралью можно было исполнять Небесную миссию. Моральная правота подпитывала волю хана, давала ему энергию на большие победы, на пламенные речи. Речь талантливого предводителя в степи всегда слушали затаив дыхание, и в этом отношении августейший владыка имел феноменальный дар. Вот одно из обращений Чингиз-хана к военачальникам: «Вы мои воеводы, из вас каждый подобен мне во главе войска! (Подчеркнуто. — И. К. ). Вы подобны драгоценным украшениям головы. Вы — собрание славы, вы — несокрушимы как камень! И ты, моё войско, окружающее меня, словно стеной, и выровненное, как борозды поля! Слушайте мои слова: во время мирной забавы живите одной мыслью, как пальцы одной руки; во время нападения будьте как сокол, который бросается на грабителя; во время мирной игры и развлечений клубитесь как комары, но во время битвы будьте как орёл на добыче!». Мы можем допустить, что обрамление этой речи совершили авторы исторических преданий, но если бы не было семени вдохновения, как бы могло вырасти такое пламенное дерево!

Подвластные беспрекословно исполняли волю хана, поскольку его повеления отвечали их духовным и нравственным запросам. Только такой хан мог заботиться о могуществе и благосостоянии народа, при таком хане можно было не беспокоиться за свою жизнь и за жизнь близких, такой хан обеспечивал порядок внутри государства и защиту его от врагов.

Конечно же, поднятие меча на родственников справедливым поступком никак не назовёшь (имеется в виду истребление тайчджиутов, они были истреблены после джурок), даже в благородных целях, для защиты обделённых и обиженных. В степи осуждалось убийство кровной родни, поэтому все древние предания изобилуют рассказами и поучениями Чингиз-хана о сохранении родовых устоев, древних обычаев. Другое дело — отмщение врагам. И Чингиз-хан при первой же возможности исполнил заветы отцов. Так исполнил, что содрогнулась вся Великая степь и затмились все отступления Чингиза от степных норм. Народы, живущие за войлочными стенами, поняли, что на землю ступил великий человек, соблюдающий обычаи и принципы кочевников.

При первом совместном походе с Тогрул-ханом Чингиз-хан впервые испытал своих воинов в борьбе против «губителей дедов и отцов» — татар. Получив награды от инициатора похода — цзиньского императора, он показал родственным племенам, что воинственных и заносчивых татар можно побеждать. К 1202 году татары были ослаблены войной с цзиньской империей, и Чингиз-хан принял решение: воевать с одним из могущественных народов на востоке Великой степи. Осенью, когда обычно скот откормлен и сыт, а сами кочевники, заготовив припасы, погружены только лишь в думы о предстоящей суровой зиме, владыка выступил с войском.

Перед решающим сражением Чингиз-хан объяснил военачальникам и нукерам, что это «не молодецкий наскок для угона татарских табунов и стад, увоза в плен татарских красавиц, поисков в тайниках татарских юрт диковинных вещей, полученных татарами от Алтан-ханов из Китая. Это битва не на жизнь, а на смерть». Перед самой битвой был дан приказ воинам: «Когда подавляют врага, то не останавливаются ради добычи. Когда истребим врагов, тогда и добыча наша. Так-то! Разделим её. Так-то! Если кто из наших дружинников повернёт обратно, то пусть он остановится там, откуда началось наступление. Если он не задержится там, откуда впервые двинулись, то ему отрубят голову» [7, 133].

Организованное и упорядоченное войско Чингиз-хана начало сражение далеко от центральной ставки. Татары стойко отбивались, но напор воинов Чингиз-хана, жаждущих долгожданной победы, был сильнее, и храбрость татар пала перед чингизидами. Удар был сильным, и татарам ничего не оставалось, как бежать. Войска Чингиз-хана преследовали их до самого урочища Улхуй-Шилгегэчид, где находилась орда. Окружённые татары бились до конца. Здесь встретили погибель воины известных татарских племен: цаган-татар, алшы- татар, дулат-татар, алакай-татар.

Среди монгольского войска всё же нашлись военачальники, которые, не исполнив приказ, увлеклись добычей. Чингиз-хан тотчас отправил сына Хубилая и верного Джебе отобрать отбитые «табуны и всё, что было захвачено». Несмотря на суматоху, приказ был выполнен, виновные наказаны.

Ночью в ставке Чингиз-хана собрался военный совет, чтобы решить участь пленных. Выслушав всех, Чингиз-хан объявил о своем решении: «С давних пор татарский народ губил наших отцов и дедов. За отцов и дедов местью отомстим, воздаяние воздадим, с чекой (арбы их) сравним, и кто выше чеки, тех уничтожим. Кто останется — (те) станут рабами. (Рабов) поделим между всеми» [7, 133].

Когда закончился совет, один из пленных знатных татар по имени Йэхэ Чэру спросил у брата Чингиз-хана Бельгутая, о чём совещались на совете. Бельгутай передал, о чём говорили. Йэхэ Чэру известил пленный стан татар о предстоящей казни. Татары, припрятав в рукавах ножи, ожидали свой смертный час. Наутро воины Чингиз-хана принялись исполнять приказ. Никто не ожидал сопротивления, и потому Чингиз-хан потерял много своих людей. Но несмотря на это, его воля была исполнена. Все татары, за исключением малых детей, были поголовно вырезаны. Это была месть за павших от рук татар великого Амбагай-хана и отца Чингиз-хана Есугай-багатура.

Хан только после кровавой бойни узнал, что решение совета передал врагу «болтливый» Бельгутай. Чингиз-хан велел брату не присутствовать больше на великих советах. Он отдал приказ: «Пусть он (Бельгутай) охраняет снаружи, до тех пор, пока не окончится совет!». Возможно, это был популистский маневр владыки, дабы показать подвластным, что для поддержания порядка и справедливости могут отстраняться от государственных дел даже родные братья. Но кое-какие сомнения вызывает сам проступок Бельгутая...

После совета и в день казни татар все военачальники Чингиз-хана и все его простые воины повторяли заветные слова Амбагай-хана: «Мстите и неустанно воздавайте за меня не

только до той поры, что с пяти пальцев ногти потеряете, но пока и всех десяти пальцев не станет!». Но слова словами...

День истребления татар весьма необычен даже для сурового, жестокого средневековья. Необычна психологическая ситуация. Если истребление происходит после победного боя, когда воины в пылу схватки, преследуя, продолжают убивать вражеское население, то это вполне объяснимо. Но ночной совет решал судьбу стариков, пастухов, неопытных юношей и подростков, судьбу тех, кто не носил оружия. Кочевники и в ранние, и более поздние времена не убивали людей напрасно, тем более тех, кто не мог оказать сопротивления. Чисто с практической точки зрения это было ненужно и невыгодно. Люди всегда составляли главную добычу. Женщин и девушек брали наложницами, взрослых и пожилых заставляли выполнять тяжёлую работу по хозяйству: пасти скот, заниматься ремеслом. Пленных детей продавали в рабство или же оставляли у себя для их эксплуатации. Ведь в эту ночь речь шла сугубо о мирном татарском населении. Татары жили в семидесяти тысячах юрт. Даже если допустить, что в живых остались все женщины и девушки, примерно по три-четыре подростка в каждой семье и по одному пожилому человеку на три юрты, то общее число истребляемого населения приблизится к 150—200 тысячам. Все источники сообщают, что живых среди взрослого населения почти не осталось. То есть были уничтожены и женщины, которые в кочевом обществе скакали на лошадях и владели оружием. В этом случае количественная оценка истреблённых значительно возрастает.

Хладнокровно убить такое количество людей немыслимо. Тем более что после победы обычно наступали мирные торжества. Поэтому возникает вопрос: а не было ли сопротивление татар спровоцировано тем же Бельгутаем? Брат Чингиз-хана — противоречивая фигура. Вроде бы болтливый и опрометчивый, но пользующийся доверием августейшего владыки. Гумилев считает, что меркиты напали на курень Чингиз-хана вследствие предательства матери, сбежавшей из родных краев вместе с меркитами. Об измене женщины Чингизу доложил её собственный сын, после чего она была схвачена и каз­нена. Бельгутай же заслужил доверие брата. Одной из причин ссоры с родственниками- джурками является рана Бельгутая, полученная от Бури Буга. После известного пира Бельгутая, взяв под стражу, наказали за то, что он подвел к хану коня с левой стороны. Мы всё время сталкиваемся с тем, что во все эти случаи попадает брат Чингиз-хана. Очевидно, что августейший владыка очень любил этого брата. Обычно болтливых не терпят, но, наверное, в характере Бельгутая одерживают верх смекалистость и изобретательность по части всякого рода интриг.

Очень похоже на то, что Бельгутай в беседе со знатным пленником намеренно проговорился о решении совета с целью спровоцировать сопротивление. Убить мирян не так просто, никто напрасно не загубит стадо коров или овец. Так как оставшиеся в живых воины были связаны, за ножи, заранее узнав о своей судьбе, взялись мирные пастухи, ремесленники и даже юные подростки, ещё не испытавшие себя в боевых схватках.

Из-за своей жены-татарки другой брат хана Хасар не проявил себя последовательным сторонником принятого решения. Из предоставленной ему для убийства тысячи он уничтожил только пятьсот татар. Наверное, причиной стали родственники жены Хасара, просившие снисходительности по отношению к их народу. Очевидно, что y Хасара не хватило духа отказать им в мольбах. Чингиз-хан помнил о проступке брата до конца жизни...

Избиение целого народа шокировало население как в самой Монголии, так и за её пределами. Неизгладимое впечатление это событие оказало на соседей, на империю Цзинь (у Гумилёва — Кинь). Правители империи, чжурдженъские Алтан-ханы, хорошо знали татар, знали об их могуществе, военном потенциале, и их не могло не всполошить это сокрушительное поражение. Алтан-ханы проводили гибкую политику в отношении северных соседей. Ещё при отце Чингиз-хана Есугай-багатуре они поддерживали татар

против остальных кочевников, но, когда они стали представлять угрозу, стали проводить акции для их ослабления. В одном из таких мероприятий, как уже упоминалось, за добровольное выступление против татар Чингиз-хан и киреитский Тогрул-хан были удостоены высоких званий: чаутхури и вана. Хотя об этом нам источники мало сообщают, но думается, что чаутхури и ван исполняли какие-то поручения императора. Об этом можно только догадываться, но в биографии августейшего владыки существует провал в 11 лет...

Л.Н. Гумилёв, ссылаясь на китайские источники «Мэн-да Бей-лу», утверждает, что Темучжин был пленён Алтан-ханами уже после того, как был провозглашен ханом в 1185 году. Это довольно странное сообщение, выпадающее из подробностей биографии в других источниках. К тому же в нём не говорится, как это могло произойти и где пробыл пленник целых 11 лет (примерно с 1185 по 1197 годы), не сообщается и то, каким образом произошло освобождение. «Мэн-да Бей-лу» — единственный источник, говорящий об этом пленении. Л.Н. Гумилёв считает, что нахождение Темучжина в плену подтверждается провалом в хронологии. Однако надо заметить, что хронологические данные биографии, например, дата рождения владыки, запутанно даются в исторической литературе. По-видимому, это связано с тем, что степняки были убеждены: каждый прожитый год не прибавляет жизнь, а сокращает её, приближает к смерти, поэтому кочевники считали, что человеку не положено знать, сколько ему лет. Это заметно даже в фольклоре, где редко говорится о возрасте героя. Л.Н. Гумилёв, оперируя некоторыми косвенными данными, предлагает возраст Чингиз-хана уменьшить на семь лет и отнести дату его рождения к 1162 году, а затем всю остальную хронологию строит сообразно этой дате. Кажется, на изменение датировки учёного натолкнуло именно это сообщение о пленении.

Само собой разумеется, «Мэн-да Бей-лу» является древним документом, и он ближе к делам Покорителя Вселенной хотя бы по времени, не верить ему нельзя. Однако сообщение о плене вызывает глубокое сомнение. Почему о нём не говорят написанные всего через двад­цать — двадцать пять лет другие источники, притом «секретные»? Не говорит об этом и Рашид-ад-дин. Ему-то что было скрывать через восемьдесят лет?!

В древности для степняка, да и для любого знатного человека на Востоке попадание в плен не украшало биографии, это даже считалось позорным событием. Такой факт биографии личности мирового масштаба могли опустить биографы и авторы преданий. Но почему тогда ни биографы, ни авторы преданий не скрыли факта пленения юного Темучжина? К тому же 11 лет жизни — это очень продолжительный отрезок времени. Авторы хроник, преданий, стараясь создать идеализированную биографию, ради этого могли скрыть правду и изменить обстоятельства пленения, обвинить в вероломстве родственников, Джамуху, Онг-хана, чжурдженей.кого угодно, методов приукрашивания достаточно.

Даже академик В.В. Бартольд сомневается в этом факте, но делает совсем не ординарное предположение. «Китайские современники Чингис-хана, — пишет он, — по всегдашнему обыкновению китайцев, старались объяснить успехи монгольского завоевателя китайским влиянием и с этой целью придумывали факты; такой характер имеет известие, что Темучжин в молодости был взят в плен цзинъскими войсками и более десяти лет провёл в Китае; едва ли возможно, чтобы монгольское предание не сохранило ни единого намёка на период в жизни Чингис-хана, продолжавшийся целых десять лет» (21).

Один из первых историков-монголов Саган-Сечен Хун-тайджи в XVII веке написал книгу «История Восточной Монголии и её правящей династии». Хотя в этом произведении изобилуют фольклорные мотивы, в нём есть и некоторые «исторические истины, не схваченные другими, чужими историками Востока» (цитата принадлежит Эренжен Хара- Давану) (11). Саган-Сечен сообщает, что Чингиз-хана в годы его так называемого плена участвовал в покорении государства Тибет и Кара-Тибет (1190 г.), в войне с Кореей, в

покорении племени солонгов (1192 г.) и каких-то ещё племен числом 31. Чингиз-хан в это время международных войн не вёл (имеется в виду за пределами Великой степи), поэтому вполне можно предположить, что в это время он был в подчинении Алтан-ханов и выполнял свои военные обязанности. В роли военного комиссара он выполнял задания императора в разных провинциях империи Цзинь. Служба в войсках императора нужна была Чингиз-хану для усиления своего улуса и сохранения независимости в сложнейшей обстановке в степи, когда вокруг «не было друга, кроме собственной тени». И вполне вероятно, что и сам владыка и его близкие старались не вспоминать эту деятельность, эти старания во имя благополучия ненавистных Алтан-ханов. Поэтому собственно монгольские предания ограничились только самым первым совместным с чжурдженями походом против татар (1188 г.), происшедшем в родной степи, а все военные действия за пределами Монголии скрыли, чтобы не показать услужения владыки кровным врагам августейшего рода. Вполне вероятно, что знакомство с государственными и военными традициями Китая затем будут использованы Чингиз-ханом в организации будущей армии и в создании мощного степного государства.

Историки единодушно подчеркивают важность победы Чингиз-хана над киреитами, где огромную роль сыграли просчёты Онг-хана и его сына, а также двойственная позиция Джамухи. Если война с киреитами была вызвана ханами киреитов, то войну с татарами Чингиз-хан организовал сам. Для империи Цзинь истребление татар оказалось полной неожиданностью.

Месть за гибель предков была непреложным принципом в народе-войске, и действия Чингиз-хана повысили авторитет будущего завоевателя Поднебесной. В Стране Теней замученному в плену Амбагай-хану и отравленному Есугай-багатуру будет служить целый народ. Целый народ! Только достойный наследник мог совершить такое! Только тот, кто свято чтит народные обычаи!

Подобное отношение к памяти предков вызывало восхищение у всех народов, связанных с тенгрианством. Идея мести вызывала уважение и у тех степняков, которые недавно приняли христианство несторианского толка и мусульманство. Весть об истреблении мо - гущественного народа татар мгновенно распространилась на весь Китай и пронеслась далеко на запад. Слово «татары» приходило в другие страны раньше, чем нашествие самого Чингиз-хана. Может, поэтому другие народы победоносное войско стали называть татарами? Подробно я остановлюсь на этом вопросе в конце данной главы.

На Востоке Великой степи издревле существовало сильное кочевое государство найманов. Первоначально этот народ обитал в горах и предгорьях богом благословленного Алтая. Долгое время найманы входили в Уйгурский каганат и больше были известны под названием сегиз-огузы (восемь родов). В XII—XIII веках найманское государство представляло собой многолюдную и сильную страну.

По поводу происхождения найманов существуют разные версии. По мнению Л.Н. Гумилёва этот народ был родственен киданям, которым приписывают иногда маньчжурское, иногда монгольское происхождение. Хотя надо сказать, что много данных о поздних кара-киданях свидетельствуют в пользу тюркского происхождения. Основным аргументом монгольского происхождения служит то, что это название на монгольском языке означает число восемь. Нам же известно из истории, что многие этнонимы возникают не из самоназвания, а от имени, которое дают народу те, кто его окружает. Поэтому академик В.В. Бартольд совершенно справедливо предположил, что этноним найман возник от монгольского перевода сегиз-огуз.

Сегодня о том, что найманы сохранились в домене, т. е. в Монголии, точных данных нет, но зато представители этого племени довольно широко известны среди ногайцев, казахов,

каракалпаков и кочевых узбеков. Сохранились найманы и на своей исторической родине — Горном Алтае. Написавший обстоятельную работу «Этническая история ногайцев» ногайский ученый Р.Х. Керейтов приводит убедительные доводы в пользу тюркского происхождения найманов. Ссылаясь на исследования таких известных ученых, как Н.А. Аристов и М.С. Муканов, он соглашается с тем, что найманы вышли из колыбели тюркских народов — Горного Алтая. Основополагающим доводом для такого заключения является объяснение русского ученого Н.А. Аристова. «Естественно полагать, что имя найманов происходит от реки Найма, притока Катуни, и что на ней они первоначально обитали. Перейдя прямо на юг, в Западную Монголию, найманский род стал здесь, после падения уйгурско-орхонекого ханства, во главе местных родов теле и тюрков-тюке и образовал союз родов или племя найманское» [20, 44].

Найманы известны во всех местах проживания ногайцев и имеют огромное значение в происхождении нашего народа. До сих пор у ногайцев бытует такая пословица: «Найман — эл анасы, кыпшак — соьз анасы», в переводе означающая: «Найманы — основа эля, страны, кипчаки — основа языка, речи». Еще в XIX веке в Прикаспийской низменности, в Караногае, существовал многолюдный Найман куб, это объединение включало более десятка аулов и подразделялось на такие рода, как: карналак-найман, ускюбе-найман, котан-найман, бакай-улы-найман, калем-берден-найман, шурша-найман, окмет-найман, келе-улы-найман, кадраш-найман, казан-аджи-найман, казан-улу-найман, мойнапа-найман, эргенек-найман, тогыншы-найман, багана-найман. Среди кубанских ногайцев по сей день сохранились такие рода, как: тарак-найман, багана-найман, шокиш-найман. На Крымском полуострове проживали: онгар-найман, каза-найман, биюк-найман, кучук-найман и кара- найман. Надо заметить, что многие найманские родовые названия идут из глубокой древности и несут с собой интересную историческую информацию. Почти во всех ногайских регионах живут тарак-найманы — гребенские найманы и багана-найманы — столбовые найманы. По-моему, эти рода имеют отношение к самым ранним тюркам, к огузам, а род эргенек-найман связан с легендарной Алтайской долиной Эргун-Хун, откуда произошли древние тюрки. Такие названия родов: как калем-берден-найман — письмо давшие найманы и окмет-найман — государственные найманы связаны с непосредственной историей самих найманов; у исторических найманов бытовала своя письменность и было своё государство.

«

Рашид-ад-дин писал о том, что «племена найманов и их государи были уважаемыми и сильными, они имели большое и хорошее войско, их обычаи и привычки были подобны монгольским». Обычаи и привычки кочевников были схожи во всей Великой степи, замечание же Рашид-ад-дина привлекательно тем, что летописец подчеркивает: найманы не были природными монголами, он даже не даёт указания на какую-либо их родственную связь с монголами.

Во времена становления Чингиз-хана найманы на востоке Великой степи оспаривали первенство с киреитами и татарами, но после сокрушения этих народов сразу поняли надвигавшуюся опасность. Глава найманов Таян-хан первым высказал ту мысль, что Чингиз-хан хочет стать властелином степи и что он не допустит, чтобы могли быть «на земле рядом два хана». Однако среди самих найманов не было согласия: Таян-хан воевал с братом Буйрук-ханом и со своим сыном Кучлуком. Кстати, надо отметить, что имена

найманских ханов — сугубо тюркские. Имя Таян означает опора, Буйрук — приказ (видимо, тот же смысл, что у казаков: наказной атаман), Кучлук — сильный, могучий.

Рашид-ад-дин подчеркивает, что найманы пренебрежительно относились к монголам. Найманы длительное время соприкасались с уйгурами, переняли их культурные навыки, в частности, переняли и усовершенствовали уйгурское письмо. Как и у некоторой части уйгуров, среди найманов было распространено христианство. Для того чтобы отметить высокомерное отношение найманов к монголам, Рашид-ад-дин приводит слова жены Таян- хана Гурбэсы (по-ногайски её имя звучало бы как Гурбийче). Она уничижительно говорит о жалком виде монголов, о «нестерпимом смраде, распространяемом ими», о том, «что бабы и девки годятся ещё доить коров и овец, если только отобрать из них тех, что получше, да велеть им вымыть руки и ноги».

С Таян-ханом по-прежнему был в союзе Джамуха. К найманам примкнули и те, кто не хотел видеть Чингиз-хана ни владыкой степи, ни ханом собственных монголов. Перед самым началом войны Таян-хан хотел привлечь на свою сторону онгутов и для этого отпра­вил послов к их хану. Онгуты, или онгуны (или, как ещё их называли, белые татары) жили у самой Великой Китайской стены и служили чжурдженям, охраняя их границы. Название онгуны переводится как правосторонние гуны, это были остатки правого крыла исто­рических гуннов (правосторонние в отношении Китая). Правитель онгутов Алакуш был хорошо осведомлён о громких победах Чингиз-хана над киреитами и татарами, хорошо представлял и военный потенциал соседа, поэтому он не только отверг союз с найманами, но после несостоявшихся переговоров сразу отправил людей к Чингиз-хану, чтобы предупредить о намерениях Таян-хана.

Люди Алакуша нашли августейшего владыку на облавной охоте. Чингиз-хан незамедлительно созвал военный совет. Хотя, как уже мы говорили, младший брат Чингиз- хана Бельгутай был отстранён от участия в военных советах, но он не только присутствовал, а его слова оказались решающими.

«Найманы хвастают, — говорил он, — уповая на то, что улус их велик и многолюден... Как можно усидеть при подобных надменных речах их? На коней, не медля!»

Большинство одобрило призыв Бельгутая идти в поход на найманов. Для похода было собрано 45 тысяч воинов. Историки и предания единодушно отмечают, что именно в войне с найманами армия августейшего владыки была организована совершенно новым образом. Чингиз-хан организовал войско по десятичной системе. Возможно, что новшество было перенято из чжурдженьской армии, но так составлялась и мощная армия древних тюрков. Такая армия легко управлялась в бою, могла совершать любые маневры. Командующим туменам беспрекословно подчинялись тысячники, тысячникам — сотники, сотникам — десятники. Армия делилась на левое и правое крыло, в центре находился военный штаб с начальником (юртши) и ханом. Впервые при хане находилась постоянная гвардейская стража кешиктенов 3 и отныне неразлучный с повелителем отряд из тысячи отборных богатырей, который бился только по приказу хана. Также ханом были назначены черби — начальники по хозяйственным вопросам, выполнявшие такие необходимые в походе функции, как обеспечение провиантом, фуражом, составлением и продвижением обоза. Перед походом, по древнему обычаю степняков, была совершена жертва знамени, которое являлось хранителем боевого духа Сульде 4 .

Войско Чингиз-хана выступило против найманов летом 1204 года. Таян-хан вместе с Джамухой сосредоточили свое войско на берегу реки Алтай, на Хангае. Армия Чингиз-хана при встрече с дозорными найманов совершили короткую передышку. Ночью чингизиды по­шли на хитрость. Было приказано каждому воину зажечь по пять костров. Зарево огней в ночной степи оказало громадное впечатление на найманов. Таян-хан решил отступать, хотя

его сын Кучлук был не согласен с ним и даже стал оскорблять отца. Армия найманов переправилась через реку Орхон и укрепилась на восточных склонах горы Наху. По настоянию Кучлука найманы приняли сражение. Чингиз-хан, взяв командование в руки, вместе с передовым отрядом первым вступил в бой. Воины августейшего владыки смяли и погнали отряды найманов. Особенно храбро бились тысячи под командованием Джебе, Субатая, Джелме и Кублая.

Таян-хан и Джамуха были ошеломлены безудержным натиском отрядов Чингиз-хана. Видимо, им уже применялась новая тактика ведения боя — это нашло отражение в исторических преданиях и передаётся в речах Джамухи, который в этот момент будто бы пытается запугать Таян-хана. По Рашид-ад-дину, «как только Чжамуха-сечен издали увидел боевой порядок войска Чингисхана, он обернулся к своим нукерам и сказал: «Знайте, что приёмы и боевой порядок войск моего побратима стали иными! Племя найманов не оставит никому другому даже кожу с ног быков, а от них никому не достанется прибыли». Закончив эту речь, он отделился от них, выехал вон из рядов и ускакал с поля битвы».

Речь Джамухи передаёт настроения находившихся под его властью монгольских племён. Предводители катаганов, дюрменов, салджиутов и других племён, состоявших при Джамухе, питали откровенную неприязнь к заносчивым и надменным найманам. Они были противниками Чингиз-хана, но, видимо, ещё больше хотели поражения найманов. Видя, как их соотечественники, хотя и вражески настроенные, побеждают грозных и высокомерных найманов, они заколебались в своих первоначальных намерениях.

Автор книги «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир» Е.И. Кычанов, ссылаясь на разные источники, так передаёт эту ситуацию: «Судя по «Сокровенному сказанию», четырежды. запугивал Чжамуха Таян-хана, пока тот не оказался на самой вершине горы, а потом, видя, что найманы неминуемо потерпят поражение, покинул их. По «Сокровенному сказанию Чжамуха не только предательски бросил найманов в разгар битвы, но и сообщил Чингису, что войска найманов расстроены, а Таян-хан напуган и не уверен в исходе сражения (12).

Однако Рашид-ад-дин характеризует Таян-хана несколько иначе. Представляется, что на деле он был человеком осторожным, но мужественным. В критический момент Таян-хан лично стойко бился с монголами, «получил множество тяжких ран» и только после того укрылся со своими нукерами на вершине крутой горы Наху-гун. Найманские воины предпочли смерть позорному поражению, «они спустились с этого косогора и жестоко сражались, пока не были все перебиты». Некоторые ночью пытались прорваться через скалы, но погибли в горах; «срываясь и соскальзывая с нахугунских высот, они стали давить и колоть друг друга насмерть... трещали, ломаясь, кости, словно сухие сучья». Удалось уйти лишь Кучлуку с небольшим отрядом. Таян-хан погиб. Найманы, разгромленные, в «состоянии полного расстройства» стали добычей Чингиса и его нукеров».

Богатства, имущество, скот найманов были захвачены. Ханские жёны — доставлены в орду Чингиз-хана. Среди них была и высокомерная Гурбийче. Чингиз-хан напомнил найманской ханше её высказывания о монголах и сделал своей наложницей.

В том же году августейший владыка, преследуя Кучлука, напал на земли меркитов, где найманского хана принял старинный враг Чингиз-хана Тохта-бек. Решающее сражение с союзным войском Тохта-бека и Кучлука состоялось в долине реки Иртыша. Войско меркитов было разбито, а сам Тохта-бек убит. Кучлук же с остатками найманов и некоторыми недовольными Чингиз-ханом племенами бежал к кара-китаям на реку Чу. Кучлук-хан был сильной личностью, это видно из того, что вскоре он возвысился среди кара-китаев и стал ханом государства в Семиречье и Кашгаре. Сыновья меркитского Токта- бека бежали на запад, к кыпчакам, в казахские степи. Далее, в 1208 году, эти недобитые меркиты вызовут на себя поход Субатая.

В 1206 году был разбит и другой найманский правитель Буйрук-хан. К войску Буйрук- хана опять было примкнул Джамуха, но после очередного поражения найман побратим Чингиз-хана лишился всех подданных. Оставшиеся с ним пять нукеров, связав его, привезли к Чингиз-хану. Августейший владыка за предательство хозяина велел казнить всех пятерых. Казнь была совершена на глазах Джамухи, а затем казнили и самого Джамуху. Его предали смерти по обычаю знатных людей, без пролития крови переломив позвоночник.

Неожиданные и стремительные победы над киреитами, татарами, найманами и меркитами создали августейшему владыке громкую славу среди кочевников, и вскоре в Восточной части Великой степи было общепризнанным, что Чингиз-хану нет равных в могуществе. Государство кочевников состояло из многочисленных киреитов, найманов, ойратов, онгутов, остатков татар, костяк же представлял род Чингиз-хана и родственные кият-борджигинам племена. Эти собственно монгольские племена имели общее название биде (происхождение названия не ясно), а весь остальной, если можно так назвать, пришлый люд называли отегин-боголами. Термин отегин-богол имеет тюркское происхождение, правильное прочтение — отукен-багул, и оно означает: отечественное племя, находящееся под присмотром. Как бы само слово монгол, очень часто имевшее написание могол , не происходит от слова багул, багыл — находящийся под присмотром, зависимый и имеющий значение подвластный человек, подвластный народ?.. Но я не снимаю с повестки дня и пер­воначальное объяснение этнонима монгол, как манги-ул — сын, народ вечности.

Некоторые историки отмечают, что этноним монгол мог возникнуть именно в связи с утверждением государства Чингиз-хана. Казахский ученый М.С. Муканов пишет: «И совершенно понятно, что «монголы» — этноним завоевателя, распространённый на всё покорённое население, имел не этнический, а политический смысл» [22, 40].

Новое государство было объявлено под названием Еке Монголия — Великая Монголия. Слово еке по-монгольски означает великий, большой, в ногайском языке ему тождественно слово уьйкен; кажется, оба слова имеют один корень: уьйкен — юке — еке. Ногайскую Орду у нас часто называли Уллы Ногай Орда — Великая Ногайская Орда или Уьйкен Ногай Орда — Большая Ногайская Орда, в последнем названии можно усмотреть традицию преемственности от Еке Монгол.

В моем эссе неоднократно цитируется книга Е.И. Кычанова «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир». Л.Н. Гумилёв с неодобрением отнёсся к названию книги. В самом деле, юный Темучжин навряд ли думал покорять мир. Справедливы характеристики исследователей, когда они говорят, что Темучжин был только «атаманом, который вёл своих воинов к победам», доставляя «им богатства и славу, и лучшую часть добычи». Толь - ко после объединения Монголии у Чингиз-хана возникают имперские устремления. Крупнейшие военные действия от Великой Китайской стены до берегов Иртыша явились для кочевников отличной школой боевого искусства. Победоносность закалила небывалый боевой дух. Глубокий политический ум и гений полководца позволили Чингиз-хану до конца дней своей жизни командовать самой непобедимой в мире армией.

Идею всемирного господства заложил сам августейший владыка, хотя большая часть завоеваний осуществлялась уже его сыновьями и внуками. Идея эта возникла в недрах Великой степи. В это время повсюду в мире шли войны, и больше всего воевали в Великой степи. Когда бушуют войны — должны быть и победители, т. е. счастливчики, умеющие побеждать. Эта доля выпала на судьбу Чингиз-хана.

В 1206 году состоялся Великий курултай, на котором было объявлено о создании государства Еке Монгол — Великая Монголия. Ранее закреплённый за августейшим владыкой титул Чингиз-хана, действовавший в пределах улуса, теперь распространился на все покорённые народы и племена. 95 тысячников из разных районов Восточной степи

провозгласили Чингиза каганом, т. е. ханом всех ханов. И теперь ни один человек, будь то простой табунщик, охотник, скотовод, князь, сотник, батыр или служащий, не имел права обращаться к иным государям, обойдя императора степи. Такое правило было закреплено в «Уллы Ясак» и являлось главной статьёй закона.

Трудно представить, как происходило это провозглашение в 1206 году, но можно предполагать, что церемония мало чем отличалась от церемонии возведения на императорский престол ближайших преемников. Европейский путешественник Плано Карпини подробно рассказал об объявлении ханом внука Чингиз-хана Куюка. Вот как об этом рассказывает очевидец этого события: «Стоит пурпуровая кибитка (шатёр) вместимостью на 2000 человек, вокруг неё разные статуи. Большая ассамблея вождей и князей конно стояли на холмах и равнинах; на их седлах и сбруях до 20 мерок серебра (обрамление этих изделий — И. К. ). Много представителей вассалов: от багдадского халифа, Грузии, до русского великого князя. В первый день было поднято белое знамя западной части империи, Кипчак (любопытное замечание Хара-Давана по этому поводу: «отсюда «белый царь», «кипчакский, потом русский»; это замечание весьма справедливо: Джучиев улус именовался Ак-ордой — И. К.); второй день — красное знамя восточной части (Китая); третий день (для центра Монголии) — темно-фиолетовое знамя (возможно, это подтверждение тому, что Монголия была Коьк Ордой — Синей Ордой. — И. К.). Тогда бароны, синьоры (бии и мурзы — И. К. ) собрались, взяли золотой трон (алтын так — И. К. ) и посадили Великого хана, говоря: «Мы желаем, мы просим, чтобы ты был во главе империи». Тот отвечает: «Если вы хотите, чтобы я был вашим ханом, то решится ли каждый из вас делать то, что я прикажу, придти, когда я позову, идти, когда захочу послать и убить тех, кого я скажу?» Они отвечали: «Да!» Тогда он сказал им: «Во исполнение этих простых слов служите мне мечом!» Они подтвердили. Потом они расстелили на земле кошму (по ногайским преданиям белый войлочный ковёр. — И. К.), на которую усадили его со сло­вами: «Взгляни ввысь и узнай Бога и подумай внизу о кошме, на которой сидишь! Если ты будешь хорошо управлять своим царством, если ты будешь свободен и добродетелен, если ты будешь править справедливо, если ты будешь почитать баронов и князей по их до - стоинству и силе каждого — вся земля будет твоей властью, и Бог даст тебе всё, чего пожелает твое сердце. Но если будет наоборот, ты будешь несчастен и жалок и так беден, что у тебя не будет даже той кошмы, на которой ты сидишь». (Этот перевод взят из примечания к книге Эренжена Хара-Давана «Чингис-хан»).

У церемонии есть продолжение. По ногайским преданиям, после этого мурзы и бии с криками поднимали над собой ковёр с ханом и объявляли каганом всей Степи. У ногаев этот обычай назывался: «Хан котеру» (вознесение хана). По обычаю кочевников, войлочный ко­вёр разрезался на куски, и каждый тысячник брал полоску войлока, объявляя себя частью единого ханства. У ногаев этот обряд назывался «хан талау» («разрывание хана»). Так наши предки возносили и верховного бия (бий — правитель, великий князь, главное лицо в Ногайской Орде).

Территориально государство обустраивалось по образцу цзиньской империи Алтан- ханов, но армия — по принципам, существовавшим в степи со времён тюркских каганатов. Как и у древних тюрок, это была страна-армия, народ-войско, в котором существовала древняя традиция системы крыльев. Народ-войско был поделён на два крыла. Первый дружинник Чингиз-хана Баурчи правил правым крылом (по-монгольски барунгар), левым крылом (джунгар) правил верный полководец Мухали. У древних тюрков крылья назывались Ак орда и Кок орда (правое — Белой ордой, левое — Синей ордой), у ногаев крылья назывались по именам сыновей Эдиге Нурадина и Кей-кувата, правым крылом правили нурадины, левым — кейкуваты. Была ещё группа войск центральной ставки, т. е. Орды. Здесь главным лицом был сам каган, а в его отсутствии — сыновья. Начальником

центральной тьмы Чингиз-хан назначил одного из первых своих сподвижников — Наяна. За Баурчи закреплялась территория, примыкающая к Алтаю, за Мухули — территория, примыкающая к границам империи Цзинь.

В связи с установлением нового государства стал нарушаться демократический подход в выдвижении военачальников. В благодарность за службу на благо государства должности сотников, тысячников, владельцев уделов объявлялись наследственными. Как сообщают источники (Рубрук), ни один человек не освобождался от службы и от поста, на который был назначен. Назначение на службу закреплялось указом хранителя печати Тататунга, ранее бывшего на службе у найманского хана Таяна. Население страны переписывалось в специальные книги, в которой также фиксировали сбор налогов. В дальнейшем переписи и подушное налогообложение распространялось и на захваченные территориии. Так, на Руси, где не ведали такой традиции, при появлении татарских «численников», записывавших подданное население, в первую очередь бунтовали князья.

Чингиз-хан велел, чтобы дети знатных людей обучались уйгурскому языку и делопроизводству. Родственники хана и все, кто проявил себя в деле поднятия государства, получили уделы с подданными. Покорённые киреиты, найманы, меркиты и многие другие племена рассеивались по разным территориям, приписывались к разным хозяевам, дабы никогда не вспоминали о своём суверенном существовании. Распределение уделов было поручено Шиги-Хутугу, татарину по происхождению, сызмальства воспитывавшемуся матерью кагана. Он также являлся главным судьёй и исполнителем закона Ясак. Закон Ясак опирался на старые государственные традиции степняков, только при Чингиз-хане из- за военных условий многие обязательства ужесточались — делалось это для создания высокой дисциплины и организованности в народе-войске.

Сам августейший владыка придавал важнейшее значение созданию гвардии кешиктенов, о чем повествуют в исторических преданиях целые главы. Везде в литературе принято название гвардии писать как кешиктены. У Марко Поло [23, комментарии] этот термин пишется как кези-там, так называется охрана из двенадцати тысяч человек. Европейский путешественник почти верно передал тюркское название гвардии, но более правильным будет кезек-там (по-ногайски кезек — очередь, там — стена), означающее смену охраны у стен. Гвардия формировалась из сыновей десятников, сотников и тысячников. Сыновья ты­сячников должны были прибывать на службу к хану с десятью товарищами и одним младшим братом, сыновья сотников — с пятью товарищами и одним младшим братом, сыновья десятников — с тремя товарищами и младшим братом. Гвардия пользовалась особыми привилегиями. Гвардейцев судил только хан, они подлежали снабжению по развёрстке, их одаривали лучшим оружием. Положение рядового гвардейца считалось выше положения тысячника. Кезек-тамом становился тот, кто проходил определённую физическую подготовку и обладал боевыми качествами. В состав кезек-тамов включался от­борный полк богатырей и отряд ночной стражи у ворот в две тысячи кептеулов (капта-ул — буквально: ворот сын). Фактически кезек-тамы составляли ядро военизированного государства. Главный смысл создания этого корпуса заключался в том, что дети представителей знати были заложниками у хана (!). Кстати, этот же принцип был распространён и на Руси, где царский конвой состоял как из детей русской знати, так и из детей аристократов-инородцев.

По всей стране была устроена ямская служба. Немного государств могло гордиться этим достижением в средневековье. Именно по образцу золотоордынской ямской службы в России была впоследствии организована царская почтовая связь. Знать получила знаки отличия, каковыми являлись железные стремена. Высшие сановники носили золотые пайцзы, на которых была надпись на уйгурском языке: «Уполномочен вести дела по велению (правящего) по воле Неба» [12, 83].

Известно, что ко времени становления государства Чингиз-хана в монгольской степи проживали разноязычные племена: тюркские, монгольские, маньчжурские. Как же преодолевался языковой барьер? Я считаю, что в степи задолго до образования государства господствовало двуязычие. Это подтверждает сообщение Джувейни о том, что дети монгольских нойонов должны были изучать уйгурский язык и грамоту. Похоже, что это более древняя традиция для Восточной степи. Ещё недавно на этой территории располагалось мощное государство — Уйгурский каганат со столицей в Каракоруме (вскоре сюда будет перенесена столица империи Чингиз-хана). Каракорум был одним из главных городов и тюркского каганата. Если внимательно рассмотреть военную терминологию монголов в ранних источниках, то мы увидим, что она в основном является тюркской. Кроме уже упомянутых кезек-тамов мы находим такие тюркские термины, как каптаул, йортаул, есаул, юртчи, карачи, черби, бек, тархан. На ногайском языке каптаул означает стража ворот, йортаул — авангард, ясаул — исполнитель яса, карачи — смотритель; тархан — титул владетеля города, крепости, юртчи — владелец юрта, надела, бек — князь. Ведь в многонациональной и многоязычной Золотой Орде тоже было двуязычие, а все подвластные народы общались на тюркском языке. Мне думается, что знание тюркского языка, тюркской истории, тюркского мира послужило одним из факторов выхода завоеваний за пределы территории коренного юрта.

Весть о победе над татарами, киреитами, найманами — грозными обитателями Восточной степи, в первую очередь дошла до Китая и до тюрков Южной Сибири и Алтая. Поэтому, когда в 1207 году Джучи предпринял поход на лесные народы, его победоносное войско встречали с дарами и присягали ему на верность. Так, с признанием верховенства Джучи, встречала его киргизская знать, подданство запросил уйгурский идикут и кимаки. Затем без сопротивления к Чингиз-хану присоединились карлуки Арслан-хана и Алмалыкского княжества.

До возвышения Чингиз-хана на западе, в срединной Евразии, происходили довольно бурные события, которые были связаны с усилением и распространением влияния кипчаков. Кипчакские предводители, притесняя огузов, прорвались за Волгу, за короткий период стали хозяевами северокавказских, придонских и приволжских степей и вплотную подошли к Киевской Руси. В 1091 году, объединившись с византийцами, кипчаки окончательно разгромили ещё одних своих основных соперников, печенегов, и стали хозяевами огромного степного массива, простиравшегося от Дуная до Волги.

У западных кипчаков сложились противоречивые отношения с Киевской Русью. Часто устанавливалось перемирие, заключался военный союз, но было время и бесконечных взаимных набегов. Русские шли на степь, отбивали табуны лошадей, скот, захватывали полон, кипчаки также совершали походы на русские крепости, жгли их, разоряли, брали полон. Потерпев ряд поражений от русских князей, кипчаки, тем не менее, в 1208 году захватили даже стольный город Киев. Но чаще между русскими князьями и кипчакскими предводителями устанавливались военные союзы, заключались династийные браки. Миссионерская деятельность византийцев, соседство Киевской Руси на севере, Грузии — на юге определили появление христиан и среди кипчаков. Трудно говорить о массовости христианства среди кипчакского простонародья, но известен тот факт, что нередко предводители были крещёными. Об этом, например, свидетельствует имя одного из орга­низаторов сопротивления чингиз-хановским туменам Юрия Кончаковича.

К востоку от Волги также оставались довольно обширные владения кипчаков. Они входили в различные государственные образования. Существенную роль в истории Хорезма сыграли кипчакские правители Отрара и Сыгнака. В это же время другие тюрки —

сельджуки — успешно продвигались на Средний и Ближний Восток. В 1055 году они взяли Багдад. Были созданы сильные султанаты в Малой Азии, Азербайджане, на территории современного Ирана. Противостоя экспансии сельджуков, правители Грузии и Византии приглашали на защиту воинственных кипчаков с Северного Кавказа, Дона и южнорусских степей, для этого заключали династийные браки, а войско щедро оплачивалось.

После падения саманидов в 999 году в Средней Азии роль лидирующего государства всё более укреплялась за Хорезмом. Наивысший расцвет этого государства пришелся на эпоху правления Хорезмшаха Теркеша (1172—1200 гг.), женившегося на дочери кипчакского хана Алп-Кара-Урана Туркан-хатун, и время властвования его сына Мухаммада. Последний мечтал о мировом господстве. При Теркеше и до него хорезмийцы успешно перетягивали на свою сторону кипчакских предводителей, так как они отличались высокой боеспособ­ностью. К тому времени огузы, которым принадлежала правящая династия в Хорезме, в связи с переходом к оседлости, теряли присущую кочевникам воинственность. Хорезмшахи брали к себе на службу кипчакских вождей. Некоторые из них заключали династийные браки с кипчакскими ханами. Проведя мусульманизацию правящей прослойки кипчаков, Хорезмшахи в своей политике делали ставку на идеологическое сближение. Благодаря сильному войску, состоящему из наемных кипчаков, хорезмшахи вели успешные войны на востоке против каракитаев, а на юге — против сельджуков.

Перед войной с Чингиз-ханом Мухаммад совершил успешный поход на юго-запад, дошёл до территории современного Ирака, но в связи с событиями на востоке ему пришлось вернуться. В Средней Азии все знали, что большая беда может прийти с востока, из колыбели всех имперских завоеваний. Мухаммад огнём и мечом распространял мусу­льманство и был из тех, кто проявлял нетерпимое отношение к другим вероисповеданиям. Поэтому особой популярности в кочевых обществах на севере и на востоке у него не было. К нему не испытывали любви даже воины из его собственной армии.

Одной из главных причин военных успехов Чингиз-хана на западе являются религиозные противоречия. Правитель Семиречья и Кашгара, хорошо известный чингизидам найманский хан Кучлук жестоко преследовал мусульман, живших в его владениях. В войне с Кучлуком чингизидское войско выступило защитником мусульман. На подступах к Кашгару полководцы прямо объявляли «чтобы каждый человек придерживался своей веры и хранил путь своих предков». Этот лозунг был претворён в жизнь во время войны с Кучлуком, когда значительная поддержка была оказана со стороны мусульманского населения.

Однако принцип уважения к представителям всех вероисповеданий был нарушен в воине с хорезмийским шахом. Распространяя ислам, хорезмийцы жестоко подавляли немусульман, каковых в Средней Азии к тому времени было немало. Там проживали христиане, приверженцы зороастризма и особенно тенгрианцы. С последними мусульмане вели непримиримую войну. В памяти степняков надолго сохранились воспоминания о том, как мусульманские правители заставляли кочевников стричь косы, а тем, кто не подчинялся, вбивали в головы гвозди.

Хорезмшах мог выставить армию численностью в 400 тысяч человек, большинство которой составляли канглы, карлуки и кипчакские воины. Но Мухаммад, не возлагая особой надежды на преданность своей армии, пошёл на неожиданный шаг. Вместо того чтобы дать открытое сражение 120 тысячной армии Чингиз-хана, он распылил свои войска по гарнизонам. Вассал Хорезмшаха правитель Отрара Каир-хан, фактически спро­воцировавший войну тем, что убил послов Чингиз-хана и разграбил караваны купцов, принял первый удар чингизидских войск. Кипчаки героически сражались за свой город и шесть месяцев отбивали натиск врага. Каир-хан сражался до последнего и был схвачен при окончательном падении города. Дерзкому кипчакскому правителю залили уши и глаза

расплавленным серебром. Не менее героически отбивались кипчаки, составлявшие население другого большого среднеазиатского города Сыгнака. Сын Чингиз-хана Джучи, командовавший корпусом, был в ярости от этого сопротивления и велел истребить всё население города. И многие другие города и крепости оказали яростное сопротивление, за что были жестоко наказаны.

Но какая-то часть кипчаков легко переходила к августейшему владыке. Рашид-ад-дин отмечает: «Государи этого дома (хорезмшахов) совершили ошибку, взяв на помощь тюрок против такого же племени из числа безбожников». Видимо, такая характеристика относилась и к тюркам канглы, которые составляли большинство гарнизонов таких известных городов, как Самарканд и Бенакет. Тенгрианское окружение хорезмийских го­родов больше предпочитало веротерпимого восточного завоевателя, нежели деспотичного борца за веру Мухаммада.

Главную роль в покорении территории Ирана также сыграли религиозные противоречия. Теперь они уж были среди самих мусульман. Испытавшие притеснения от суннитского правителя Хорезма шииты без сопротивления уступали города и крепости победоносному войску. Войско Чингиз-хана, преследуя сына хорезмшаха Джелал-ад-дина, заняло даже Северную Индию. По данным ученых, к 1221 году с аморфным государственным образованием Хорезм было покончено. Сам хорезмшах Мухаммад, спасаясь бегством, получил приют в одном из островов Каспийского моря и умер в том же году в расположенном там обиталище прокажённых.

Мусульманские авторы стали первыми распространителями и «чёрной легенды» о зверствах татаро-монголов. Они называли фантастические цифры жертв, павших во время взятия известных мусульманских центров: Самарканда, Бухары, Мерва, Герата. Их утверждения опроверг Л.Н. Гумилёв. В своих фундаментальных работах он аргументировано доказал, что исламские историки пытались очернить победителей по идеологическим соображениям. Вот один из эпизодов этой аргументации: «Еще забавнее сведения, — пишет известный учёный, — сообщаемые историками о Мерве. Монголы взяли его в 1219 г. и тоже якобы истребили там всех жителей до последнего человека. Но уже в 1220 г. Мерв восстал, и монголам пришлось взять город снова. И, наконец, ещё через два года Мерв выставил для борьбы с монголами отряд в 10 тысяч человек» [24, 109].

Обстоятельства гибели Хорезмийского государства плохо изучены, для исторической науки кажется довольно странным поражение Мухаммада, обладавшего крупнейшей в мире армией. Он ведь имел все предпосылки для создания крупнейшей в мире империи. А в результате удачной войны с хорезмшахом Чингиз-хану не только подчинилась огромная территория с большими людскими ресурсами, но именно от хорезмийских правителей как бы передавались имперские посягательства. Когда Чингиз-хана упрекали в том, что он кровожаден и является инициатором захватнических войн, он отвечал, что вёл войну там «куда ступали копыта коней войска Мухаммада Огузского хорезмшаха».

Интересно то, что войну с Хорезмом августейший владыка начал во время успешно начатой войны с Китаем. Чтобы повернуть на Запад, нужна была довольно веская аргументация. По этому поводу у меня есть несколько предположений. Первое из них связано с тайным посольством халифа арабов ал-Насира, воевавшего против Мухаммада. Второй мотив заключается в том, что хорезмшах после признания верховенства Чингиз-хана уйгурами, ханствами в Семиречье и Алмалыке, намеревался совершить поход против развивающего успех на востоке августейшего владыки. Это усиление восточного соседа раздражало хорезмшаха, и он сам искал повод для ссоры. Третье предположение - это наличие секретных проводников с Запада...

При тщательном изучении вопроса о захватнических войнах Чингиз-хана мы опять-таки видим, что они в основном проходили в геополитическом пространстве тюркских народов. В

1220 году три корпуса под командованием Джебе, Субатая и редко упоминаемого конграта Тугачара начали преследование хорезмшаха Мухаммада и его сына Джелал-ад-дина.

Доблестные полководцы захватили иранский Мазендаран, вторглись в иракский Аджем, обложив данью Тавриз, подчинили Азербайджан, вторглись в Грузию и разгромили мощное грузино-кипчакское войско, оттуда вырвались за Дербентские ворота и напали на западных кипчаков. Видимо, победы, одержанные над войском хорезмшаха, особенно над кипчаками, которые являлись цветом хорезмийской армии, стимулировали дальнейшие военные действия для покорения этих тогдашних гегемонов Евразии. Некоторые учёные склонны считать, что причиной стало преследование бежавших врагов: найманов, меркитов, огузов и кипчаков. Вообще, мы замечаем закономерность в том, что кочевые тюрки в первую очередь обращали оружие против своих предшественников-кочевников.

Это мы видим на примере кипчаков и гуннов. Первые проявляли беспощадность к этнически близким им гузам и печенегам, вторые жестоко преследовали алан. И даже скифы отнеслись жестоко к близким им киммерийцам, загнав их в Переднюю Азию. Как уже от­мечалось, транзит тюркских народов проходил через всю Евразию: от Великой стены до берегов Средиземного, Адриатического и Эгейского морей. Одни народы — такие, как скифы, гунны, сельджуки — с оружием пробивались к далёким землям, другие, как гонимые аланы, авары, печенеги, ногаи — оседали в Анатолии, окрестностях Констан­тинополя и даже в Испании. Враждебное отношение кочевников к родственным им народам объясняется естественной борьбой за совпадающие традиционные экономические интересы. Но существуют и другие причины, кроме стремления владеть удобными для пастьбы скота степными просторами: это тяготение к единому геополитическому пространству.

Пример тому — распространение кипчаков. Они не только были хозяевами степей, но и осуществляли военные функции во всех соседних государствах. Наёмные гарнизоны кипчаков присутствовали в Венгрии, Византии и почти во всех среднеазиатских и закавказских государствах. То же самое можно сказать о печенегах, огузах, хазарах. Великая степь всегда была единым геополитическим пространством, на котором создавались мощные империи народов с полукочевым образом жизни. И здесь происходили периодические войны между доминирующим в политическом и военном отношениях народами.

Сейчас трудно сказать, насколько осознанным или стихийным было тяготение к единому геополитическому пространству. Можно склоняться к последнему, если учесть тот факт, что полководцы Джебе и Субатай, достигшие цели в преследовании хорезмшаха, устремились в не завоеванные ещё просторы Дешт-и-Кипчака.

Поход корпуса Джебе, Субатая и конграта Тугачара довольно хорошо описан в лите­ратуре. Тридцатитысячное войско чингизхановских полководцев не просто преследовало хорезмшаха Мухаммада, оно покоряло встречающиеся на пути города и государства, прокладывало путь себе огнём и мечом. Иногда на пути стояли большие войска, яростное сопротивление оказывали народные ополчения. Совершенно естественно, что победоносное войско и само несло ощутимые людские потери. Только грузины дважды выставляли тридцатитысячную армию, особенно кровопролитной была битва за Тбилиси. Немало чингизхановских воинов погибло и при взятии ширванской столицы Шемахи. За кав­казским хребтом состоялось крупное сражение с объединёнными силами асов, лезгин, черкесов и кипчаков. Только при помощи союза, заключённого с кипчаками, полководцы разбили покинутую кипчаками объединённую армию горцев.

Смущает тот факт, что никто из историков не задумывается над численностью войска завоевателей. Складывается впечатление, что цифра в тридцать тысяч остаётся неизменной. Если углубиться в эту проблему, то мы придём к выводу, что помимо приобретения

временных союзников, с использованием междинастийных и межрелигиозных противоречий, существовал ещё какой-то источник пополнения людскими ресурсами.

Мне кажется, надо обратить внимание на то, что в это время в странах Среднего Востока, в Закавказье и даже в Конийской полупустыне вплоть до Эгейского моря маленькими и большими султанатами большей частью управляли тюрки. Кроме недавно покоривших эти земли сельджуков, здесь обитали и другие тюркские народности. О присутствии азеров, суваров в Закавказье известно с древнейших времен, а грузинские цари на протяжении века опирались на наёмников из кипчаков. Истории известно уже приводившееся здесь обращение полководцев Чингиз-хана к кипчакам при сражении на Северном Кавказе: «Мы и вы — один народ...» Как указывают некоторые учёные, вполне вероятно, что это обращение было идеологической программой чингизидов.

Как уже было отмечено, полководцы Чингиз-хана справились с основной задачей на Среднем Востоке и Закавказье и после смерти Мухаммада в 1221 году не пошли на Запад, а устремились за Кавказский хребет. Есть версия, что дорогу им указали убегающие кипчаки, и победоносное войско вышло в тыл объединённому северокавказскому войску в верховьях Кубани и в Дарьяльском ущелье (Л.Н. Гумилёв). Полководцы хорошо знали о том, что лавинообразной цепи завоеваний способствуют этнокультурная близость племён и народов, и поэтому, несмотря на усталость, измотанность войска и отсутствие высочайшего циркуляра, на свой страх и риск они решили продолжать затяжной поход. Достижению успеха способствовало новое пополнение: это могли быть закавказские и северокавказские тюрки из числа огузов, асов, канглов и кипчаков. В приведённом сообщении Рашид-ад-дина говорится, что на второй день сражения с объединённым войском горцев и кипчаков полководцы Чингиз-хана уговорили кипчаков покинуть союзников. Историк пишет: «Они прислали много добра: кипчаки ушли обратно, и монголы одержали победу над аланами (асами — И. К. ), совершив всё, что было в их силах по части убийства и грабежей. Кипчаки, полагаясь на мирный договор, спокойно разошлись по областям. Монголы внезапно нагрянули на них, убивая всякого, кого находили, и отобрали вдвое больше того, что перед тем дали» [25, 33].

Описанное вероломство вполне вероятно, но, по-моему, здесь идёт речь об уничтожении и ограблении знати кипчаков. Чингизханово войско провело зимовку в Крыму и на Северном Кавказе. Времени было предостаточно для того, чтобы приобрести свежих лошадей, запастись провиантом и поправить расстроенные в битвах ряды войска за счет покорённых народов. Видимо, был применён традиционный прием раскашивания (рассеивания) племён кочевых кипчаков среди родственных племён с Востока. Если простые кочевники теряли господина, они чаще переходили к родственнику бывшего господина или приставали к другому знатному человеку. Кочевников, в отличие от оседлого населения, не сдерживало понятие отчего дома. Понятие родины для кочевника олицетворялось аулом, в котором он находился, выше которого было понятие купа — объединения, или же — орды хана. Если орда расстроена, вожди купа уничтожены, то целые аулы и отдельные люди пребывали в смятении. При первой возможности они приставали к другим объединениям, когда добровольно, а зачастую и силой других предводителей.

Перед битвой на Калке, где кипчаки совместно с русскими выступили против завоевателей, Субатай и Джебе послали людей к русским, чтобы отговорить их от защиты кипчаков. Но русские князья отвергли это предложение и даже убили послов.

«

И на этот раз мы вновь видим, что удачу чингизхановым полководцам принесли несогласованные и непродуманные действия противников. Союзное войско кипчаков и русских, более чем в три раза превосходящее в численности завоевателей, потерпело сокрушительное поражение 1 . В сражении победоносные полководцы применили старую

тактику степняков. Двенадцать дней они убегали в степь, увлекая за собой противника, а когда сумели растянуть ряды преследователей, разорвать единство во вражеском войске, то выступили навстречу единым фронтом и стали громить разрозненные отряды. Хан Котен с расстроенным войском бежал на Запад. Субатай и Джебе не стали увлекаться преследованием кипчакской конницы и направили свой удар на русское войско. Три князя: Мстислав Удалой из Галича, Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский из-за своей неорганизованности и нерешительности погубили русское войско. Мстислав Удалой и его окружение бежали с поля сражения к Днепру, где сели в ладьи. Остальные ладьи князь приказал порубить, чтобы враг не смог его преследовать. Но оставшиеся его воины не смогли перебраться через реку и подверглись истреблению. Мстислав Черниговский тоже дрогнул и в панике бежал через степь. Завоеватели настигали и рубили его воинов везде, где они попадались им на пути. Мстислав Киевский, к которому перед битвой обращались люди Субатая и Джебе с просьбой оставить одних кипчаков, вместе с челядью сдался в плен. Его уговорил бродник Плоскиня, участвовавший в битве на стороне завоевателя. Полководцы Чингиз-хана дали согласие на то, что при сдаче в плен не прольётся княжеской крови. Полководцы сдержали слово. На связанные тела неудачников был положен деревянный настил, и на нём стали пировать победители. Естественно, князь и его окружение погибли, причём позорной смертью. Эти впечатляющие детали из битвы на Калке приводит Л.Н. Гумилёв.

Для меня представляет интерес роль предводителя бродников Плоскини. Бродники, по утверждению Л.Н. Гумилёва, — племя, сохранившееся от хазарского государства, оно было христианского вероисповедания и заложило основу русского казачества. На примере бродников мы видим, что религиозные, этнические расхождения не служили помехой для перехода на сторону завоевателей. Это, во-первых, говорит о том, что подвергнутые завоеванию народы могли сосуществовать с иноземцами, и, во-вторых, подчёркивает мощь и силу воинов Чингиз-хана. Высокая организованность и дисциплина в войске, добротное оснащение воинским снаряжением, непобедимый боевой дух обеспечивали победу и делали завоёванные народы покорными. Чингизиды на протяжении сотен лет использовали покорённые народы в своей агрессивной политике. Мы знаем из истории, что кидане, китайское население, маньчжурские племена, лесные народы с далёкого Востока сражались на берегах Дуная и Калки; знаем, что покорённые асы, черкесы, русские были брошены на завоевание Китая, Индонезии и Японии.

Безусловно, что источником небывалого и непобедимого духа являлась личность Чингиз- хана. Он сумел объединить и подчинить монгольские и тюркские племена в Монголии и в восточной части Великой степи, а затем и все другие народы Евразии.

Вопрос роли личности в истории волнует человечество со времени возникновения цивилизации. На мой взгляд, роли личности августейшего владыки Чингиз-хана не дана подобающая оценка как в российской, так и во всемирной науке. У нас, в основном, исследования производились на традиционном изучении так называемых исторических предпосылок и на основе марксистско-ленинской теории развития общества. Л.Н. Гумилёв первым в стране попытался избежать традиционного анализа этой эпохи. Суть его открытия в том, что определяющее значение имел пассионарный толчок на востоке Великой степи, связанный с природными изменениями, т. е. биологическими явлениями. Я не буду касаться подробностей этого анализа, можно обратиться непосредственно к сочинениям учёного.

Конечно, мы не можем обойти стороной фактор исторических предпосылок. Поэтому ещё раз вернусь к теме объединения геополитического пространства тюркского мира. Основы этой традиции уходят в гуннскую эпоху и во времена создания тюркских каганатов. Воз - можно, что истоки этой традиции относятся ко временам скифов. В начале второго тысячелетия должно было произойти объединение тюрков. Возможность создания

сверхдержавы довольно впечатляюще продемонстрировали сельджуки и кипчаки. Миссию по созданию тюркской империи чуть было не взяли на себя кипчаки. По пассионарности эти кочевники мало чем уступали восточным соседям. Всюду их появление и присутствие отмечалось хорошей военной подготовкой. За два столетия кипчаки стали хозяевами большей части Великой степи, но, к сожалению, у кипчаков не нашлось ни одной крупной личности, способной объединить кочевников. Нельзя сказать, что не было храбрых и мужественных героев. Это и Каир-хан в Отраре, Бачман в прикаспийских степях, Котен-хан в Причерноморье, которые дали серьёзные сражения чингизхановому войску. О высокой пассионарности кипчакского племени говорит и то, что кипчак Бейбарс, возглавивший мамлюкское войско из кипчаков и выходцев с Кавказа, в 1260 году сумел остановить завоевательные войны чингизидов.

Аль-Малик аз-Захир Рукн-ад-дин-Бейбарс родился в причерноморских степях. Ученые считают, что он ещё юношей был продан в рабство во время второго похода чингизхановских войск на Западный Дешт-и-Кипчак (1237—1240 гг.). За короткий срок степняк прошёл путь от раба до командира личной гвардии султана. Потом, став командующим армией мамлюков, он разгромил крестоносцев короля Людовика IX, пленил самого короля. Бейбарс сверг султана Египта Кутуза (кстати, тоже тюрка по про­исхождению) и создал мощное государство, которое неоднократно противостояло посяганиям ильханов, чингизидов, утвердившихся в Иране. В 1276 году Бейбарс разгромил союзное войско ильханов и сельджуков. Слава о Бейбарсе сохраняется по сей день. В арабских странах и сегодня поется популярная народная песня «Сират Бейбарс», которую, как и тюркские эпические песни, поют несколько дней подряд. Мне вдвойне приятно упоминать имя этого легендарного человека, т. к. я сам по бабушкиной и материнской линии принадлежу к кипчакскому роду...

Почему же кипчаки, имея таких талантливых полководцев, не смогли создать державу? Не смогли этого сделать и не менее воинственные канглы и огузы. Не сделал этого и близкий к цели Мухаммад Огузский. Конечно, как уже говорилось, ошибка хорезмшаха состояла в том, что он хотел объединить Евразию под зелёным знаменем ислама.

Но дело, наверное, и в другом: не было удачи, которая сопровождала Чингиз-хана.

В это время в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке и во всей Азии не было другой личности, способной объединить народы. Мир, расколотый религиозными, этническими, историческими конфликтами, в оцепенении ожидал крупной, мирового масштаба личности. И эта личность явилась миру, как Мессия для исполнения божественной воли. Не только терпимый, но и покровительствующий всем вероисповеданиям, генетически избавленный от расистских привычек Чингиз-хан сумел объединить народы 40 государств и показал миру, что эти народы могут сосуществовать в одной империи. Тем самым он определил будущую модель мира на всё тысячелетие.

Чингиз-хан сумел передать своё могущество сыновьям и их потомкам. Империя чингизидов по территории превосходила все когда-либо существовавшие государства. Чингизиды более 100 лет удерживали воедино эти огромные территории.

Две сверхдержавы второго тысячелетия — Россия и Китай — своим возникновением обязаны традициям чингизидской государственности. Такой заметный государственный деятель XX века, как Мао Дзе-дун прямо подчеркнул великие заслуги Чингиз-хана перед его отечеством.

Завоевания Чингиз-хана не только сблизили Восток и Запад, но и подтолкнули отсталую Западную Европу искать новые пути прогрессивного развития.

Надо ещё раз подчеркнуть, что достижения августейшего владыки прежде всего объясняются «только его гениальными природными дарованиями».

Вернусь к проблеме языка чингизханова войска и империи. На огромной территории от Великой китайской стены до Венгерской Пушты, за исключением Индии и Китая, где власть чингизидов продолжалась менее века, преимущественно говорили на тюркском языке. Русская, армянская, грузинская, иранская, северокавказская знать, купцы, добиравшиеся до Каракорума, а затем в Китай до ханского дворца, общалась на тюркском языке, получали грамоты, пайцзы на тюркском языке 6 .

Известно, что в Золотой Орде путешественники не видели различий между новыми хозяевами и старым кипчакским населением и не различали ни по языку, ни по другим этническим признакам. Один из ранних очевидцев Аль-Омари отмечает: «.они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), и все они стали точно кипчаки». Этносы за столь короткий срок не исчезают. Видимо, речь идёт об изменении уклада жизни, одежды, о приобретении новых традиций и обычаев во втором и третьем поколении (у Аль-Омари примерно третье поколение). Может, видоизменился тип лица. Но язык-то — один из отличительных и устойчивых признаков этноса. Такое смешение и роднение, о которых говорит Аль-Омари, свидетельствуют о близости народов по языку. Например, ногайцы, прожившие в Турции более двухсот лет, в основном говорят на турецком языке, но в семейной среде они общаются на родном языке. А если говорить об иноязычной среде, то опять-таки более характерного примера не найдёшь, чем пример нашего народа. Вот уже более двух веков наш народ живёт в русскоязычной среде, особенно ощутимо русское засилье на протяжении всего последнего столетия, тем более, что наш народ искусственно раскашен, расчленён на небольшие районы. Несмотря на это, народ не собирается терять свой родной разговорный язык. Не мешает вспомнить и об алабугатских ногаях, насильственно определённых на жительство среди калмыков на протяжении нескольких столетий. Они сохранили свой родной язык вплоть до депортации калмыков и до сегодняшнего дня, и хотя рассеялись среди русскоязычного городского населения, дома разговаривают ещё на родном языке.

Чингиз-хан, да и все кочевые правители, чтобы не допустить объединения, пытались лишить самобытности покорённые народы. Раскашивали объединения, рассеивали племена. Таким действиям в коренном юрте подверглись разгромленные киреиты и найманы. Сегодня найманы и киреиты живут от Кубани до восточной границы современного Казахстана. Среди ногаев, казахов, каракалпаков, киргизов они представляют довольно высокий процент населения. Все они говорят на тюркском языке. Например, найманы в XII веке в своём ханстве пользовались делопроизводством на уйгурском языке, после их покорения Чингиз-хан всех чиновников использовал в своём ханстве. О том, что они разговаривали на другом языке, нет ни одного сообщения из прошлого. Самое странное, что первоначально племя мангыт не было подвергнуто раскашиванию и являлось ударным костяком чингизханова войска, долго представляло собой монолитную силу, исполняло функции карателей у всех последующих чингизидов. Но всего через столетие в Золотой Орде, когда мангыты стали формировать отдельное государство, ни один путешественник, ни один историк не подчеркнул иноязычия этого древнего «монгольского» племени. В то же время мы не можем сказать, что не было монголоязычного населения в отдалении от коренного юрта. Оно было и сохранилось вплоть до двадцатого столетия в небольшой группе афганских монголов. В Дагестане, где языком межнационального общения был тюркский язык, тоже было племя, говорившее на монгольском языке. Турецкий путешественник Эвлия Челеби в середине XVII столетия обратил внимание на язык дагестанских кайтагцев и привёл в пример десяток обиходных монгольских слов. Поэтому нет никаких оснований говорить о неустойчивости монгольского языка. Вполне возможно, что задолго до прихода Чингиз-хана к власти среди племён монгольского происхождения

было распространено двуязычие. Но я, как и некоторые учёные, склонен считать, что древнемонгольский язык изначально был схож с тюркским языком, и только этим объясняется скоротечная ассимиляция монгольских племён среди тюрков империи чингизидов.

Многие учёные, веря источникам, говорят о том, что Чингиз-хан выделил сыновьям по четыре тысячи монгольских воинов. Тут, наверное, необходима оговорка: сыновьям было выделено по четыре тысячи воинов из охранной гвардии (из кезектамов), которая состояла из детей знати и военной элиты. Как мы знаем, гвардейцы сообразно званию должны были с собой привести по десять, пять, три нукеров. Это составляло по крайней мере тысяч двадцать только мужского населения, и все эти мужчины имели семьи, учитывая то, что степняки женились в раннем возрасте. Также у всех у них были работающие на семью скотоводы, прислуга. При выделении улуса передавалось население со всеми аулами, со скотом, с добром, а также с подданными, рабами. Поэтому приходится только недоумевать по поводу того, что Джучи или Чагатай с четырьмя тысячами воинов держал в повиновении десятки народов. Чтобы стотысячную армию, которую возглавлял Бату, держать в повиновении, необходимо было иметь хотя бы тридцать тысяч верных, мобильных соплеменников. А главное, что после покорения надо было управлять огромной страной. Любой из покорённых и даже примкнувших народов мог бы перебить за одну ночь четыре тысячи самых храбрых богатырей.

Опять я хочу вернуться к тому, что, как уже было сказано, имя уничтоженного народа татар в ходе завоеваний опережал приход чингизхановых войск. Все соседствующие народы на Востоке и на Западе завоевателей называли не иначе как татарами. Бежавшие из покорённых стран жители рассказывали о зверствах и жестокостях, внушали страх и способствовали распространению мифа о непобедимости татар. Многие учёные склонны считать, что массовый психоз вызывался искусственно через лазутчиков и специально отпущенных пленных. Венгерский монах Юлиан, будучи в Поволжье в 1236 году, делает интересное сообщение: «Во всех завоёванных царствах они убивают князей и вельмож, которые внушают опасения. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других… оставляют для обработки земли… и обязывают тех людей именоваться татарами» [12]. В одном случае самих завоевателей называют татарами, в другом — завоеватели «обязывают» покорённых называться татарами...

Во всём этом именовании чувствуется что-то ритуальное, недошедшее до нас, непонятное нам. И мне кажется, что эти мнения одинаково заслуживают внимания.

У казахов одно из основных племён именуется по уррану (кличу) алаш. Урран этот происходит от монгольского слова алаз — убийца. Род алаш есть и у ногайцев, есть сведения, что и у ногаев в средние века был урран алаш.

Как говорилось, до прихода к власти Чингиз-хана татары были сильным и воинственным народом, Будучи в вассальной зависимости от империи Кинь, они много притесняли других кочевников: найманов, киреитов и монголов. Во всех заветах предков монголы называют татар «убийцами отцов и дедов». Если учитывать то, что слово татар тождественно кличу казахов и древних ногаев алаш, не имеем ли мы дело с урраном победоносного чингизханова войска? Это вполне допустимая версия.

Само же слово татар, видимо, происходит от слова тат — чужой, инородный, древние тюрки татами называли иноверцев, а у ногайцев слово тат сохранилось в значении пятно. Окончание же характерно для древних тюркских этнонимов: булгар, авар, сувар, уйгар, машкар, выражающее множественное число (см. окончания у ногайцев лар , у казахов дар ). Всюду, где были тюрки, там были и таты. Отсюда и ногайская пословица: «Ногай бар ерде, тат та бар» («Где есть ногай, там и таты есть»). В раннем средневековье в Средней Азии

татами называли иранское население, так в Дагестане по сей день именуются горские евреи, в Крыму одно из подразделений крымских татар называется татами — это жители горного побережья, видимо, имеющие нетюркские корни. Русские издревле соприкасались с тюрками, и поэтому в русском языке мы находим много тюркизмов, в связи с этим мы не можем не обратить внимание на архаическое русское слово тать , которое означает вор, разбойник. Русское значение вполне соответствует боевому кличу алаш и допускаемому уррану татар.

На древнетюркских стелах зафиксирован этноним отыз-татар (тридцать татар), означающий тридцать татарских родов. Известен ещё один этноним тогыз-татар (девять татар), означающий девять татарских родов. Такое числовое добавление демонстрирует собирательное название древнего слова. Как говорилось ранее, во времена Чингиз-хана татарами называли всех степняков, живущих в Монгольской степи. Я думаю, что название татары и у погибшего народа было псевдоэтнонимом. Ярчайшим доказательством служит то, что после гибели народа название татары опять превращается в псевдоэтноним.

«

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги