Бессмертная степь

Глава четырнадцатая

ПО МЛЕЧНОМУ ПУТИ, В СТАН ПОЛОВЕЦКИЙ

Ногаи являются уникальным предметом для изучения истории. Об этом хорошо знали те, кто запрещал изучение Золотой Орды и Ногайской Орды. (Точнее будет — Золотой Ногайской Орды. Золотая Орда — это название ставки. Ко времени возникновения Ногайской Орды в XV веке столицы Сарай-Берке и Сарай-Бату были разрушены до основания, поэтому ногайские бии перенесли столицу в Сарайчик, город, где были похоронены все золотоордынские ханы). Хотя в результате выделения крымского и казанского ханств, московского княжества, казахских жузов государство номадов утратило значительные территории, всё же Ногайская Орда оставалась крупнейшим средневековым государством. На протяжении ста лет Орда ногаев поддерживала дипломатические отношения не только с недавно образованными Крымским и Казанским ханствами, Московской Русью, но и с отдалёнными Турцией, Ираном, Хивинским ханством и другими государствами. Предки ногайских биев мангыты ещё при Чингиз-хане играли главенствующую роль в империи, но и после смерти августейшего владыки им осталась первостепеннейшая роль в поддержании порядка. Ногайские бии по своему усмотрению воздвигали и низвергали ханов.

Ногайская Орда не сделала выводов из распада Золотой Орды. Надо было выбирать один из двух путей развития: или строить государство по типу западноевропейских стран, или же создавать мусульманское государство, основанное на шариатских законах. Однако ногайские бии были уверены, что принцип золотоордынского управления — единственно правильный путь. В Ногайской Орде основным населением остался традиционный чингизидский народ-войско, состоящий из племён: мангытов, кипчаков, дюрменов, найманов, конгратов, киреитов, уйсинов, катаганов, асов, кенегесов, джалаиров и других. Они, ещё не позабывшие своей военной доблести, активно использовали своё могущество для влияния на окружающие страны, как в свои дела вмешивались во внутреннюю в жизнь отпочковавшихся ханств.

Вернёмся к эпохе Чингиз-хана. Перечисленные ногайские племена постоянно фигурируют в таких сочинениях, как «Алтан дептер» («Золотое сказание»), «Юань-чао би­ши» («Тайная история монголов»), «Сборник летописей» Рашид-ад-дина. Древние авторы рассказывают о победоносной стезе наших предков. Мы прямые потомки тех всадников, которые в изумлении остановились на берегах Адриатического моря. Так было много пройдено, перенесено так много суровых испытаний, чтобы увидеть воды этого красивого моря. Степняки и до него видели моря, но почему-то именно перед этим решили, что далее нет стран, способных противостоять их клинкам.

Люди в завоёванных до этого странах прятались за крепостными стенами и рвами, а раз прятались, значит, боялись. И, чтобы вывести человека из состояния страха, степняки разрушали стены и рвы. Предки, хотя и жили в таких огромных по тем временам городах, как Сарай-Берке, Астрахань, Мажар, Керчь, Джулат и многих других, но никогда не прятались за крепостными стенами. Кстати, почти все золотоордынские города были лишены такого рода укреплений. Степняки жили, почитая свободу. Но свободу эту надо было завоевать, а чтобы воевать, необходим был крепкий боевой дух. Этот дух как никогда вознёсся над Великой степью в эпоху Чингиз-хана.

Тумены Субатая, Джебе и мало упоминаемого историками Тугачара из племени конгратов проделали молниеносный конный рейд. Повергли войска многих султанатов и ханств, разбили в пух и прах все возможные преграды на своем пути и, казалось, должны были вернуться домой непобедимыми, но неожиданно в Поволжье встретили яростное сопротивление от половцев и булгар. Войска были потрёпаны. Сопротивление оказали тюркские народы и тем самым навлекли на себя, в ходе дальнейшего развития событий, основной удар чингизидов.

В 1225 году со всех фронтов были оттянуты на родину войсковые соединения чингизидов. Сам августейший владыка, завоевавший богатые города Афганистана и Индии, вёл обратно в Монголию основную армию. Другие сыновья вели войсковые соединения из Ирана и Средней Азии. Главный враг Чингиз-хана Хорезмшах Мухамед был повергнут, хотя его сын Джелал-ад-дин не сдавался. Наследник Хорезмшаха пытался объединить усилия своих султанов и эмиров воедино и собрал многочисленное войско, чтобы дать отпор чингизидам. Однако он был лишён политической прозорливости и ввязался в несвоевременную войну с Грузией. Войско Джелал-ад-дина понесло большие людские потери.

Повод для возвращения чингизидских войск в коренной юрт подал и царь Тангута, древнего государства на территории современного Китая. Во время войны с Хорезмом царь Тангута, обязавшийся оказать военную помощь, занял выжидательную позицию. В 1225 году Чингиз-хан повёл свои войска на завоевание Тангутского царства и осадил главный город государства Эцзин-Ай. Осада была длительной и кровопролитной.

Во время осады столицы в августе 1227 года августейший владыка неожиданно скончался. Обстоятельства смерти покорителя Поднебесной до сих пор не выяснены. По одним преданиям он был убит женой, молодой китайской принцессой, по другим — умер, упав с коня. Чингизидские полководцы, дабы не создавать смятения в войске, скрыли смерть повелителя. Затем, увеличив натиск, вынудили защитников города сдаться. Разъярённые полководцы приказали поголовно истребить население столицы. Видимо, такая жестокая кара настигла тангутов не только из-за упорного сопротивления, прежде всего, решение это было связано со смертью сына Неба. Ведь считалось, что чем больше будет повержено врагов, тем больше людей будет служить ему в Стране теней... Вслед за падением Тангута на милость завоевателей подчинилось и соседнее государство Тибет. Так что в Центральной Азии не осталось ни одного государства, не признававшего власти чингизидов.

Л.Н. Гумилёв, рассматривая дальнейшие завоевания, считает, что они произошли уже не по собственной воле чингизидского руководства, а вызваны «логикой событий мировой истории и политики». По мнению учёного, в них Монголия принимала участие в «силу инерции» [30, 165].

На состоявшемся курултае 1229 года в новой столице империи Каракоруме Великим каганом был избран третий сын Чингиз-хана Октай (Угедей). На этот съезд знати были оттянуты войска со всех мест расположения. Великий каган, заручившись мандатом доверия от подчинённых, решил завершить покорение империи Цзинь (Кинь). После длительной и тяжёлой осады в 1233 году чингизиды взяли Бяньцзинь, столицу ненавистных Алтан-ханов. Длительное время властвовавшие в Китае чжурджени были окончательно разбиты. В дальнейшем, уже в составе чингизидских войск, они принимали участие в осаде городов противника, т. к. располагали осадной техникой. Л.Н. Гумилёв их называет кинцами и предлагает ту версию, что известные по «Слову о полке Игореве» таинственные хиновы — это кины, т. е. чжурджени из Китая. Как я уже говорил, это вопрос спорный.

В 1230 году другая часть чингизидских войск разбила Джелал-ад-дина и подчинила империи всех мусульманских правителей Передней Азии, исключая багдадского халифа. Войска чингизидов в Китае пополнились ещё киданями, а в Средней Азии и в Иране — воинственными хорезмийскими воинами.

Чингизидские полководцы и знать, вдохновлённые победами, требовали новых завоеваний, и в 1235 году был созван новый курултай, на котором было решено продолжать войну на половецкой земле. Дешт-и-Кипчак своей самобытной природой и богатой для скота растительностью всегда притягивала взоры евразийских кочевников. Требовалось ещё и взять реванш за неудачу в Поволжье, постигшую легендарных полководцев Субатая, Джебе и Тугачара. Но и кроме этого известного поражения пограничные войска чингизидов получали отпор от кипчаков, делая попытки прорваться за реку Яик. Так, в 1232 году монгольское войско появилось у границ Волжской Булгарии. Половцы и булгары знали о наступлении врага (или же всё время находились в ожидании), поэтому своевременно выступили навстречу с объединённым войском. Чингизиды, столкнувшись с ними, вынуждены были отступить. Но в 1236 году выступление против западных тюрков нельзя было сравнить с набегом или с боевым наскоком одного из отрядов — это была продуманная и подготовленная верховным командованием империи военная кампания...

Если придерживаться версии Л.Н. Гумилёва, что этот период завоеваний «был вызван логикой событий», «силой инерции», то я свел бы «логику событий» к тому, что чингизиды ясно увидели перспективу объединения Великой степи. В VI веке I тюркский каганат распространялся от Китая до Крыма. Эта славная эпоха ещё жила в памяти степняков. После развала тюркских империй в Великой степи шла непримиримая борьба между династиями, племенными и государственными образованиями, но любой возвысившийся и прозорливый правитель интуитивно ощущал единство народов Евразии. От Великой Китайской стены до Венгерской Пушты первостепеннейшую роль играли тюркские государства, и главенствующим народом были тюрки. От династических войн страдал степной народ, по разному менялись размеры государств. Однако на протяжении долгого времени Великую степь не могли подчинить себе такие крупнейшие державы, как Византия, Иран, Китай, арабские халифаты. Напротив, в эпоху могущества тюрки захватывали эти державы, держали в зависимости их правителей или сами становились правителями.

Как показывает опыт истории, в средние века идея национального единения никак не могла возникнуть. Это явление позднее и чисто европейское. Поэтому надо понять пра­вильно: чингизиды действовали по интуиции и прежде всего пеклись об увеличении своего могущества. Новая война была такой же, как с Хорезмом или с Китаем, только, в отличие от тех войн, в этой чингизиды видели целью обретение огромных степных территорий и надёжную дополнительную военную силу. Для этого надо было кипчаков обезглавить. Рашид-ад-дин прямо подчеркивает: «Монгольские войска, вторгшиеся в Европу, получили задание захватить и привезти в ставку Менгу-хана и Тулуя знаменитых кипчаков».

Вся эта война чингизидов с западными кипчаками была похожа на яростную междоусобицу. Порабощение одного народа другим — это исторический миф. Миф этот более всего нравился советскому режиму, хотя возник значительно раньше. Особенно преуспели в развитии темы тюркские учёные. В течение ста лет ими написаны сотни трудов, где отражалась героическая борьба башкир, волжских татар, казахов, киргизов, половцев с полчищами Чингиз-хана, с татаро-монгольским игом. Разумеется, борьба шла, и борьба с вовлечением огромных человеческих масс, но это была борьба между династиями в одном степном народе.

Самое яркое подтверждение этому — тот факт, что война с полчищами Чингиз-хана ни у одного народа не нашла отражения в эпическом фольклоре народов, проживавших в Великой степи. Единственная песня у ногайцев «Сорок ногайских богатырей» [31], представляющая собой запев к циклу песен о ногайских богатырях, указывает на «кровожадного краснобородого Чингиз-хана», который воюет с кипчаками и куманским объединением (куман улке). Автор песни выступает от имени кипчаков и куманов и призывает к непримиримой войне за свободу народа. Мне думается, что эта песня — явление позднее, она сочинена просвещённым автором в XIX или даже XX веке. Такая гипотеза подтверждается тем, что автор пользуется явно книжным определением границ кипчакского государства и почти современными топонимическими названиями. К сожалению, некоторые учёные охарактеризовали песню как один из древних памятников фольклора на территории Дешт-и-Кипчака. Однако такому памятнику, будь он подлинным, трудно было бы сохраниться из-за того, что после покорения степи Бату-ханом и до борьбы ногаев с поздними ханами, а это почти двести-триста лет, кипчаки сами строили чингизидское государство и доблестно воевали под знаменами потомков Покорителя вселенной. Да к тому же в древности, даже среди чужих народов, такие легендарные личности, как Чингиз-хан, редко отрицательно характеризовались в фольклорных произведениях.

Однако фольклорные сведения о борьбе кипчаков с чингизидами сохранились. Сохранились они за пределами Евразии в записях современников этого эпохального события. Арабский хронист ан-Нувейри (1269—1333 гг.) никогда не был в Дешт-и-Кипчаке, и, видимо, интересующее нас предание записано им от людей, прибывших из половецких степей. В его время Египет был заполнен рабами-кипчаками. Чингизиды тысячами продавали детей, девушек, юношей из непокорившихся кипчакских племён. Эта легенда приводится и известным арабским хронистом, историком ибн-Халдуном, правда, он жил позднее, в 1332—1406 годы. В предании фигурирует реальное историческое лицо — хан Котен, больше известный как военачальник, возглавлявший половецкое войско во время битвы на Калке. В предании говорится, что у Котен-хана из племени дурут (это, по- видимому, племя дорт-оба, т. е. союз четырёх племён, зафиксированное в русских летописях) был сын по имени Мангуш (у ногайцев по сей день бытует имя Менгуш). Как-то Мангуш выехал в степь поохотиться. Обычно знатные люди выезжали со свитой для облавы зверя, так что навряд ли ханский сын выехал на охоту в одиночку. Но, как бы то ни было, он остался в степи один, и его нашел враждовавший с их родом Аккубул 1 . Аккубул был из племени токсобов (тогыз-оба — девять домов, т. е. союз девяти домов, племён;

представители этого племени часто фигурируют как в истории ногаев, так и в эпосе). Аккубул не упустил возможности и убил Мангуша. Об этом убийстве сообщили Котен-хану, который немедленно собрал войско и пошёл войной. Состоялось сражение, в котором победил Котен-хан. Аккубул был ранен, но спасся. И тогда глава токсобов послал брата Ансара за помощью в ставку Джучи-хана. Брат, добравшись до ставки, рассказал о случившемся и заверил военачальников, что у чингизидов на кипчакской земле, кроме Котен-хана, не будет врагов.

По всей вероятности, предание отображает реальное положение дел в кипчакской войне. Например, историк ибн-Халдун полагает, что племя дурут и племя токсоба — из разных народов, первых он причисляет к кипчакам, а вторых — к татарам, однако племена токсоба, дортоба, колоба задолго до нашествия запечатлены на страницах древнерусских летописей как половецкие. Неверное указание подтверждает мысль о том, что какая-то часть западных кипчаков добровольно присоединилась к чингизидскому войску.

Каракорум покорению половцев уделил первостепенное значение. Войсками командовал Бату-хан. В кампании приняли участие все главные представители августейшего рода. Вместе с Бaтy из сыновей Джучи-хана были Орда, Шибан, Тангут. Из детей Толуя — Менгу- хан и его брат Бучек. Из наследников Октая — Куюк-хан и Кадан. В войске также находились брат Чагатая Кулькан и дети Чагатая — Бури и Байдар. Из знаменитых полководцев участвовал сам Cубатай.

В год обезьяны, в 1236 году, чингизидские войска переправились через Волгу. Корпус Субатая штурмом взял столицу Булгара. Тамошние вожди Баян и Джику пришли на поклон, что у чингизидов вызвало одобрение. Однако вскоре правители возмутились, так что снова пришлось посылать на них Субатая. Субатай вторично воевал Булгар и усмирил тамошних правителей. Армия Менгу-хана пошла на кипчаков, разбив на Кубани объединённое войско кипчаков и асов, и укрепилось на Дону.

За Доном готовилось встретить чингизидов войско Котен-хана. Но и на захваченной стороне было не спокойно. С тыла угрожали кипчаки и асы, жившие в северокавказских степях. Зимою 1238 года Менгу-хан пошёл на союзных с кипчаками черкесов и обезглавил их, захватив в плен черкесского правителя Тукара. Корпус Берке отправился на поиск непокорённых степняков. Берке, внезапно напав на кипчакский стан, взял в плен известных военачальников Беркути, Аржумака (так у Рашид-ад-дина — видимо, Орзумака), Кыранбаса и Капарана. Затем Менгу-хан с Каданом пошли на асов и осадили их главный город Минкас (так у Рашид-ад-дина — видимо, Магас) и по прошествии полутора месяцев взяли его.

Главные же силы вместе с Бату-ханом, покорив Мокшу, Мерь и другие угорские племена, вышли на русские княжества. Русские не смогли выставить объединённого войска, каждый город защищался в одиночестве. Войска Бату-хана в ожесточённых битвах покорили Рязань, Владимир, Суздаль, Торжок. Армия собиралась идти на богатый и многолюдный Новгород, но из-за весенней распутицы не пошла на север. Около двух месяцев героически оборонялся небольшой город Козельск. Когда этот город пал, чингизиды в наказание за сопротивление истребили всех жителей и объявили Козельск «злым городом». Сегодня каждый школьник в России знает о героизме славных защитников Козельска.

Так как кипчаки Котен-хана для решающей схватки держали крупные силы за Доном, Бату-хан начал обход с севера, чтобы выйти кипчакам в тыл. Сначала был взят Чернигов, а затем сам Киев (по Рашид-ад-дину Манги-керман — Вечный город).

На захваченной земле армии Менгу-хана яростное сопротивление оказал кипчакский предводитель Бачман. Он вместе с асами нападал на чингизидское войско, отбивал обозы и скот, а нанеся вред, скрывался в зарослях волжской дельты. Менгу-хан этой войне главным противником чингизидов были и оставались половцы. Хотя особую опасность представляли кипчаки Котен-хана, но он вынужден был лично заняться поимками опасного Бачмана. Историки Рашид-ад-дин и Джувейни уделяют отдельные страницы сопротивлению этого знаменитого воина. Вот как о нём пишет один из первых историков деяний Чингиз-хана и его потомства Ала-ад-дин Ата-Мелик Джувейни:

«Где бы войска (монгольские) ни искали следов (его), нигде не находили его, потому что он уходил в другое место и оставался невредимым. Так как убежищем и притоном ему большею частью служили берега Итиля, он укрывался и прятался в лесах их, наподобие шакала, выходил, забирал что-нибудь и опять скрывался, то повелитель Менгу-каан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооружённых монголов. Он и брат его Бучек оба пошли облавой по обоим берегам реки. Прибыв в один из лесов Итиля, они нашли следы откочевавшего утром стана: сломанные телеги и куски свежего конского навоза и помёта, а посреди всего этого добра увидели больную старуху. Спросили, что это значит, чей это был стан, куда он ушёл и где искать (его). Когда узнали наверняка, что Бачман только что откочевал и укрылся на остров, находящийся посреди реки, и что забранные и награбленные во время беспорядков скот и имущество находятся на том острове, то вследствие того, что не было судна, а река волновалась подобно морю, никому нельзя было переплыть (туда), не говоря уже о том, чтобы погнать туда лошадь. Вдруг поднялся ветер, воду от места переправы на остров отбросило в другую сторону и обнаружилась земля. Менгу-каан приказал войску немедленно поскакать (на остров). Раньше чем он (Бачман) узнал, его схватили и уничтожили его войско. Некоторых бросили в воду, некоторых убили, угнали в плен жён и детей, забрали с собою множество добра и имущества и (затем) решили вернуться. Вода опять заколыхалась и, когда войско перешло там, всё снова пришло в прежний порядок. Никому из воинов от реки беды не приключилось. Когда Бачмана привели к Менгу-каану, то он стал просить, чтобы тот удостоил убить его собственноручно. Тот приказал брату своему Бучеку разрубить его (Бачмана) на две части». Рашид-ад-дин, рассказывая эту историю, добавляет, что вместе с Бачманом был и предводитель асов Качир -укуль, которого также убили.

Бату-хан, захватив Чернигов и Киев, лишил Котен-хана основных союзников. Половецкий хан, поняв безнадежность положения своей орды, стал искать выход. Отступая на запад, он самолично посетил Венгрию и вошёл в сговор с тамошним королем Беллой IV. Король Венгрии согласился принять половцев, но поставил условие, чтобы кипчаки поменяли веру и вступили в лоно католической церкви...

Хотя в 1223 году в битве на Калке он из-за несогласованности военачальников кипчакско-русского войска проиграл сражение, но после этого, до 1236 года, он дважды сталкивался с восточными завоевателями и оба раза выигрывал сражения.

Котен Сутоевич был в преклонных годах, но оставался в седле. Отваги и мужества ему было не занимать. У него была знаменательная биография. Будучи молодым, ещё в 1204 году Котен-хан возглавлял болгаро-куманское (половецкое) войско и при Андрианаполе остановил крестоносцев, до этого захвативших Константинополь. Благодаря его боевым качествам европейское рыцарство было разгромлено, а сам Котен-хан взял в плен латинского императора Балдуина [1, 604]. Воины Котен-хана «особо неистовали перед латинянами и греками». Пленённый Балдуин был заключён в болгарскую крепость Тырново и там скончался. Котен Сутоевич находился в родстве с русскими князьями, его дочь была замужем за Мстиславом Удалым. Авторитет Котен-хана в народе был огромным и незыблемым. Поэтому неудивительно, что кипчаки послушались его в столь опрометчивом решении, как смена веры.

Итак, в 1239 году Котен-хану стало ясно, что война проиграна. Надеясь на то, что посредством союза с венгерским королём он опрокинет завоевателей, Котен-хан привёл в Венгрию 40 тысяч кипчаков — на условиях венгерского короля. Кочевники были расселены в окружении Пешта. К ним сразу отправились проповедники. Чтобы окончательно скрепить этот союз, король Белла IV женил сына Стефана на дочери кипчакского хана Элизабете (по крещению). Котен-хану был дан титул правителя Кумании.

Однако усиление венгерского короля не понравилось враждующим с ним магнатам. Знать всячески старалась расстроить отношения короля со степными пришельцами. И сами кипчаки, не привыкшие жить в стеснённых обстоятельствах (не все из них были согласны и с принятием другой веры), давали повод для таких разговоров. Они притесняли и подвергали грабежам местное население.

Упорно распространялся слух о том, что Котен-хан находится в сговоре с русскими и монголами. Даже гневное письмо Бату-хана к Белле IV не возымело действие на опроверже­ние этих слухов. «Узнал я сверх того, — писал командующий чингизидским войском, — что рабов моих куманов ты держишь под своим покровительством. Приказываю тебе впредь не держать их у себя, чтобы из-за них я не стал против тебя. Куманам ведь легче бежать, чем тебе, так как они, кочуя без домов, в шатрах, может быть, и в состоянии убежать; ты же живёшь в домах, имеешь земли и города. Как же тебе избежать моей руки» [32]. Это неучтивое письмо ясно говорит о том, что никакого сговора у половецкого хана с чингизидами нет и не может быть. Однако оно не подействовало на магнатов. Они вынудили короля посадить Котен-хана со всем его семейством в тюрьму.

Историк прошлого века П.В. Голубовский, хорошо изучивший историю половцев в Венгрии, приводит подробные детали разыгравшейся трагедии кипчакского хана. Котен-хан хотел объясниться с королем Беллой IV, но венгерские и немецкие рыцари, решив опередить такую возможность, ворвались в тюрьму и обезглавили всё семейство, а головы повыбрасывали через окна замка. Кипчаки, узнав о происшедшем, пришли в ярость и стали резать население, разрушать сёла и города. Убивая венгров и немцев, разъярённые всадники приговаривали: «Это тебе за Котен-хана!» Погубив множество людей, степняки вырвались из Венгрии в Болгарию, с правителями которой издавна находились в родстве их ханы. Оттуда устремились на Балканы и стали подданными Никейской империи.

О том, что наши древние предки оставили топонимическую память о себе на Балканах, недавно мы узнали из событий в Македонии. Когда там накалилась обстановка по албанскому вопросу, телевидение каждый день показывало пограничное селение под названием Куманы.

Но не все половцы ушли из Венгрии в 1241 году. После смерти Беллы IV вместе с его сыном Стефаном V престол заняла королева Элизабета, дочь Котен-хана. Она продолжала принимать своих земляков, и вскоре двор её был окружен половцами и асами. В Венгрии долгое время сохранялись топонимические названия Большая и Малая Кумания, а некоторые кипчакские топонимы сохранились по сей день.

Любопытно, что мы, ногаи, сохранили имя Котен-хана в эпосе. Правда, ногайцы не сохранили в памяти его доблестных дел, может быть, потому что роковая ошибка затмевала их. Его имя упоминается в списке ханов, возглавлявших в древности ногайский народ.

«Сыбыра-йырау так рассказывал родословную Эдиге Тотамыс-хану:

— Я стар и сед, и на своём веку

Я много видел, многое изведал.

И много ханов, славных и бесславных,

Я пережил и песнь о них сложил.

Был первым среди ханов хан Баслык, И я родился в год его правления.

На трон вознесся гордый Алак-хан —

Я юношею стал и оперился.

Я видел всемогущего Чингиза — И не было ему на свете равных. Он лук держал двенадцати обхватов, И стрелы во все стороны летели, Его рукою посланные метко.

Я, старец, видел все его победы.

Пришел хан Суюндук, что минарет

Святой построил в тысячу локтей — Я, старец, видел свет его святыни. Хан Динибек садился на коня, Украсив золотыми стременами, Я, старец, видел спесь его и силу. Озбека видел, давшего нам веру И славного своими соколами.

Джанибек-хана видел также я.

Ещё я видел хана Бердибека,

Одним ударом он сосну срезал.

Когда предавший землю Котен-хан

Гяуром стал и так бесславно сгинул,

Я, старец, видел миг его паденья.

И тридцать ханов после Чингиз-хана, И девять ханов после Алак-хана Я, старец, видел их в сиянье славы, И в низости, и в нищете душевной ...»

В разных вариантах песни называется разное количество известных ханов, причём певцы не придерживаются хронологической последовательности в перечислении имён. Бывает, что перечисление идёт не от древних к более поздним, а наоборот, от поздних — к древним. Упоминание имени легендарного Котен-хана — это единственное упоминание в фольклоре ногаев о трагедии западных кипчаков.

Степняки всегда верили в бога, но всегда были свободны в своей вере. В отличие от приверженцев мировых религий тенгрианцы своего бога никому не навязывали. Тангри был единственным объяснением в создании мира, природных явлений, стихий, человеческих бед и радостей. Он впитывался в сознание степняка с молоком матери. Степняки считали, что вера — сугубо личное дело. «Как можешь — так и чти Тангри; как можешь — так и поклоняйся Ему», — считали они. Небесный бог вечен и видел всё, от его благоволения зависело благополучие каждого. Его надо ублажать и никогда нельзя гневить. Проступок, как и благое дело, всегда в ведении Тангри. Коллективизм не учитывался ни при почитании, ни при божьем гневе. Взаимоотношения с богом были только личностные. Чингиз-хан и Бату-хан, уединившись, сутками молились о даровании победы. Простые вои­ны, воткнув в землю меч или саблю, молились оружию. Кузнецы и ювелиры приносили жертву Хозяину огня. Гончары боготворили Хозяина земли и воды. Шорники и сапожники почитали божество Сияющий Волос (Нуртукли) — впрочем, как и скотоводы, пастухи, табунщики. Камы, предугадывая судьбу, шаманили. Женщины ублажали маслом, жиром природные божества, оставляли молоко для змеи, пищу для албаслы, водили детей к камам для очищения от скверны, нечистой силы, дурного глаза. Доходило до того, что степняки в своём поклонении входили в интимные отношения с божествами, скрывали друг от друга методы общения и даже от самих почитаемых божеств.

В этой книге неоднократно говорилось о том, что среди кочевников в раннее средневековье было распространено христианство. Древнерусские летописи свидетельствуют о том, что и среди половцев, западных кипчаков, тоже было немало христиан. К ним христианство проникало через остатки хазарского населения, смешивающихся с ними, через соседей — асов и русских. Западные кипчаки, как и их восточные сородичи киреиты, найманы и онгуты, охотно поклонялись Иисусу. Они с желанием принимали Его в пантеон степных божеств, но только побуждения их были корыстные. Он необходим был в роли помощника; степняки ради этого готовы были творить молитвы и всячески ублажать его. Одновременно они сохраняли все остальные привычки. Иисус для номадов был сыном Тангри — Небесного бога, и отнюдь не единственным сыном. И православие, и несторианство в степи было густо окутано тенгрианскими представлениями, обычаями, ритуалами.

Хорошо свидетельствует об этом русское православие, в котором сохранилось немало степных обычаев, тюркских терминов, тенгрианской атрибутики. В XII—XIII веках европейцы поверили было тому, что на Востоке есть могучее царство пресвитера Ивана. Но когда посетили степняков, быстро разочаровались в их христианстве. Кочевники по сути своей больше оставались язычниками, нежели стали христианами. Необходимо напомнить и о том, что европейцы, в связи с боязнью распространения тенгрианства, никак не хотели объяснить своим современникам сути степного верования. Они опасались, что религиозная терпимость тенгрианцев подействует на умы человеческие. Но это уже отклонение от начатого разговора.

Союз, заключенный между Котен-ханом и венгерским королем Беллой IV, был обусловлен принятием степняками католичества. Но чтобы войти в лоно Римской церкви, номадам требовалось полностью подчиниться традициям церкви, принять все католические каноны и обычаи, а это значило — в корне изменить образ жизни. Иначе чем кабалой для половцев назвать это трудно. Знаменитый полководец, видимо, не очень понимал, не представлял себе последствий. А что говорить о слепо веривших ему соотечественниках? Большинство из степняков до того не видели ни одного живого католика...

Котен-хан сделал неправильный выбор. Им он фактически вынимал народную душу, обрекая своих подданных на погибель. Я думаю, что только из-за этого бесславного шага, для порицания сохранилось имя Котен-хана в памяти ногайского народа.

В свою очередь король Венгрии, предав Котен-хана, лишился доблестного степного воинства, а военная поддержка ему оказалась необходима буквально через считанные дни. Заключение в тюрьму и убийство престарелого Котен Сутоевича произошло в начале 1241 года, а 10 марта того же года войско Бату-хана, пройдя через Волынь, ворвалось в Венгрию. В это же время другая армия чингизидов оказалась в Польше. При Лигнице 9 апреля состоялось крупное сражение степняков с полъско-немецким рыцарством, возглавляемым Генрихом Благочестивым. Рыцарство было разгромлено в пух и прах. Двумя днями позднее, 11 апреля, на реке Шайо чингизидская армия встретилась с объединённым венгеро­хорватским войском. Бату-хан наголову разбил это войско. Король Венгрии Белла IV бежал в Далмацию. Чингизиды жестоко расправились с населением страны, мстили за убийство своих послов и за принятие в свою страну половцев. Все города и крупные населённые пункты были разорены, множество людей убито, многие проданы в рабство. Войско Бату - хана не остановилось в венгерской земле. Чингизиды, продолжая завоевания, захватили Словакию, Хорватию и Восточную Чехию. Европейские монархи были в ужасе от приближающегося непобедимого и неведомого врага. В католических храмах всенощно молили бога о спасении. И вот когда армия Бату-хана в погоне за венгерским королем Беллой IV вышла к берегам Адриатического моря, пришла неожиданная весть о смерти Великого кагана Октая.

По степным законам все представители главенствующего рода должны были участвовать в похоронно-поминальной процессии. Если бы даже такого обычая не существовало или возможно было бы уклониться от поездки по каким-то причинам, присутствие Бату-хана в Каракоруме оставалось необходимым, т. к. там решалась судьба престолонаследия. Он, как талантливый полководец, имел довольно завистливых и опасных врагов среди своих сородичей, и потому ему было не безразлично, кто станет управлять империей. Отсутствие Бату-хана в новой предвыборной кампании могло угрожать и его жизни. До этого, в походе, он успел поссориться с молодыми царевичами, среди которых был явный претендент на престол Куюк — сын Великого кагана Октая.

Для завершения начатой темы надо сказать, что половцы не исчезают с политической арены, хотя само название народа после этого уже не появляется на страницах русских летописей. Но арабские и персидские историки и до завоеваний Бату-хана, и после них страну половцев называли Дешт-и-Кипчак, а населявший её народ — кипчаками. Когда же кипчаки слились с родственными племенами, входившими в войска чингизидов, во всех источниках — и мусульманских, и западноевропейских, и русских — народ этот стали единодушно называть татарами. Как исключение из этого правила можно указать лишь на работу Н. Веселовского [28], где приводится сообщение из венгерских летописей о нападении куманов и ногайских татар в 1285 году. Видимо, сосредоточившиеся на западе остатки непокорившихся половцев ещё именовались куманами, но, теряя политическую самобытность, они теряли и этнические признаки, растворялись в среде болгар, валахов, венгров, сербов и хорватов. А прорвавшиеся к грекам в Никейскую империю половцы слились с издавна там осевшими тюркскими племенами (хазарами и печенегами), а позднее стали составной частью османских тюрков.

На Западе главным фактором потери самобытности была смена веры. Принятие католичества привело к изменению быта, образа жизни, психологии и культуры. Позже всего исчез язык. Половцы повторили ту же историю, которую на Западе прошли их предшественники тюрки: скифы, гунны, аланы, авары, булгары, хазары, печенеги.

«

Другая картина наблюдалась в мусульманских странах. Хотя и в них тюркские племена подвергались ассимиляции, но во многих странах Востока (видимо, в силу космополитичности мусульманской религии) тюркам долго удавалось сохранять свои обычаи, традиции и язык, и порой даже их этнические особенности воспринимались коренным населением. Об этом сегодня существует определённая литература...

Неожиданно и вопреки исторической логике политическую самобытность кипчаки обрели в мамлюкском Египте. Белые рабы (так иногда переводят слово мамлюки) из Дешт - и-Кипчака, проданные в рабство во времена походов Субатая и Бату-хана, из невольных наёмников вдруг стали господами на берегу Нила. Арабский историк Амин Аль -Холи в книге «Связь между Нилом и Волгой в ХII—ХV вв.» [33] рисует колоритнейшую картину половецкого стана в стране пирамид. Несмотря на то, что многие мамлюки попадали в арабскую страну совсем ещё детьми, им удавалось сохранять свои обычаи и традиции. Они ели конину, изготовляли, на кочевнический манер, айран и кумыс, носили степное оружие, одежду, даже подобно соотечественникам в Евразии использовали переносные юрты-мечети. Многие свои этнические особенности они передали местному населению. Например, обычай носить на голове кипчакские тобтаи (тюбетейки). Из книги Амин Аль-Холи и других арабских авторов мы узнаём, что мамлюки почти до ХVI века сохраняли свой собственный кипчакский язык.

По этому поводу мне хочется отметить фундаментальный труд молодого балкарского учёного Назира Будаева «Западные тюрки в странах Востока» (журнал «Ас-Алан», 2000, № 1). Он приводит любопытные исторические сведения о тюркских рыцарях на Востоке, длинные списки тюркских имён и как самое существенное — сравнительный словарь языка мамлюков и карачаево-балкарцев. Многие из имён мамлюков имеют прямое отношение к кипчакам и широко распространены среди родственных тюркских народов на западе Евразии и, в частности, среди ногайцев. Я приведу из списка имен имена бытовавшие и бытующие по сей день у ногайцев. Это такие мамлюкские имена, как: Алтынбуга, Акберди, Акбуга, Актай, Айбек, Айдак, Аккош, Атрак (Артык), Ал-Адиль, Кетбуга, Арикмас, Атабек, Балбек, Айдемир, Биберди, Бештак (Бештау), Бастай, Байдар (распространённый этноним), Балбан, Бердибек, Баркат, Байбуга, Бектут, Бурше (этноним), Баркук, Беркярык, Баатыр, Токмак, Кумиш, Якмак, Янибек, Ян-болат, Яркас, Янберди, Зенги (означает стремя, опopa), Ак-Кобек (этноним), Яшбек, Ялбуга, Кипчак (этноним), Каитбай, Коркмас, Кылыч, Кушарбек, Куьрбуга, Кансок (Канчок, Кончак), Кара-Мурад, Тана, Тангри-бермиш, Тангри- берди, Туран, Табык (Табулла, Табыл), Оздемир, Санжар (у добруджских ногайцев), Сункар, Сакал (Кара-Сакал), Субай (Субатай), Сосрук (Соьзурук), Шадибек (Каирбек).

Мамлюкские султаны Калавун и Бейбарс только в составе гвардии имели 12 тысяч сородичей. Во время властвования султана Бейбарса и после него усилились связи между Нилом и Волгой, возросло и количество соотечественников из Дешт-и-Кипчака. Дошло до того, что в Каире существовали кварталы: Орда и Татар.

Мамлюкско-кипчакскнй словарь был составлен Абу-Хаяном Гарнати в 1245 году. В словаре более 3000 тысяч слов, совершенно идентичных словам из ногайского, карачаево- балкарского, крымско-татарского и кумыкского языков. Султаны Калавун и Бейбарс даже не знали арабского языка и в общении с местным населением, с арабами из других стран использовали переводчиков, знающих тюркский язык. Я хотел бы привести в пример некоторые слова из словаря Абу-Хаяна Гарнати, упомянутые в труде Н. Будаева.

Балкарский учёный мамлюкские слова сравнивал с карачаево-балкарскими словами, я же сравню — с ногайскими.

эрта — рано эрте — рано

кайгур — печаль, скорбь кайгы — печаль, скорбь

семуз — тучный, жирный семиз — тучный, жирный

Н. Будаев не берёт для сравнения такие общепринятые тюркские слова, как: ата, ана, кыз, карындаш, бала, улан, су, кок, тенгиз, кая, бай, хан, кул», т. к. эти слова могли проникнуть через ранее появившихся на Ближнем Востоке сельджуков и хорезмийцев. Балкарский учёный дает интересную трактовку термина мамлюк. Обычно его принято переводить как белый раб. Н. Будаев же основу этого слова возводит к карачаево- балкарскому слову маму — волк, в таком преподношении слово маму-улуг будет означать волка сын, волчонок. Версия Назира Будаева, мне кажется, верна, это может подтверждаться и тем, что у тюрков множество имён с корнем маму, мам. Например, известные исторические имена ногаев: Мамай, Мамат, Мамак, Мамуш. На то, что мамлюки в своей основной массе происходили из южной России, страны куманов и хазар, одним из первых указал французский тюрколог Жан-Поль Ру.

Надо отдельно отметить, что освоение тюрками Ближнего Востока и Египта началось задолго до наплыва кипчакских рабов. В Малой Азии, как и в Иране, Ираке, Индии, прочно утвердились тюркские государственные образования, наиболее известным являлся могущественный в военном отношении Конийский султанат. Экспансию тюрков на арабские страны приостановили крестоносцы. Западноевропейское рыцарство захватило Константинополь и, устроив своеобразную военную базу на Кипре, вскоре вслед за тем — прибрежные города на Ближнем Востоке. Главная цель крестоносцев — освобождение Гроба Господня — была достигнута. Созданное ими Иерусалимское королевство на некоторое время приостановило продвижение тюрков.

Однако в соседних областях владетелями были тюрки. Крупные тюркские войсковые объединения в Сирии и Мосуле не раз остужали завоевательский пыл западноевропейского рыцарства. В XII веке на Ближнем Востоке особенно прославился воинской доблестью тюркский правитель Имад-ад-дин Занги ибн Ак-Сонкур (1084—1146). В это время в арабских странах, в том числе и в Египте, прочно входит в обиход политический термин атабек (тюрк. — отец беков), так называют главного эмира государства, это своего рода премьер-министр, главнокомандующий войском.

В начале второго тысячелетия во всём мусульманском мире имя тюрка ассоциировалось с именем отважного воина. Традиция эта была установлена со времен гуннов, со времён завоеваний тюркских каганатов. С незапамятных времен Ближний Восток, как и Византия, Кордовский халифат в Испании, пополнялся рабами из Хазарии, Руси и Дешт-и-Кипчака. В этих странах очень часто гвардия правителей состояла из славян, хазар, печенегов и болгар. После 1223 года покорители Дешт-и-Кипчака чингизиды предоставили работорговцам огромные партии кипчаков. Генуэзские и венецианские суда морем их доставляли на Ближний Восток, в основном в Египет, где был большой спрос на природных воинов.

До воцарения тюркских мамлюков в Египте заметную политическую роль в истории страны сыграла тюрчанка Шаджират ад-Дур. Дочь тюрка Абдуллы Шаджират была сначала наложницей, а затем женой последнего султана из аюбидской династии Малика Салиха. После смерти своего мужа она приложила немало усилий, чтобы власть перешла к пасынку Туран-шаху. Она достигла своей цели, но молодой султан повёл себя дурно, и из-за своего несносного характера был убит мамлюками, процарствовав всего 70 дней. В результате этого убийства древней страной фараонов стала править прекрасная тюрчанка. Однако женщина, по нормам мусульманского мира, почти не имела прав на престолонаследие. Её правление вызвало недовольство среди египетской знати, но главное — упрёк со стороны багдадского халифа, который являлся блюстителем миропорядка в мусульманских странах. Поэтому ей, чтобы узаконить своё восхождение на престол, в 1250 году пришлось оформить брачный контракт с главой бахритских мамлюков туркменом Айбеком. Айбек и был объявлен султаном, хотя страной правила проницательная, обладающая большим государственным умом Шаджират ад-Дур. Но вскоре в монаршем доме разыгралась трагедия. Причиной стали сами супруги. Иза ад-Дин Айбек, прошедший суровый путь от раба до султана, в душе оставался простым воином, был доверчив и не знал всех тонкостей дворцовых интриг. Он поверил гадателю, который ему сообщил, что будет убит своей женой, а именно Шаджират ад-Дур. Опасаясь своей жены и не объясняя мотивов своего поведения, Айбек переселился из дворца в предместье, а вскоре надумал ещё раз жениться. Зарубежная исследовательница Бахрие Учок в книге «Женщины-правительницы в мусульманских государствах» так описывает развязавшуюся трагедию.

«Однажды Айбек, находясь далеко от Кала Джабала, приказал арестовать мамлюков Бахрийя и отправить их в заточение в Кала Джабал. Один из арестованных по имени Айтекин, проходя мимо окна, у которого сидела Шаджарат ад-Дурр, поднял голову и, чтобы никто не понял его, воскликнул по-тюркски: «Я — ваш раб Айтекин, башмачник! Заверяю вас Аллахом, что мы не совершили никакого преступления, чтобы нас можно было арестовать. Мы, мамлюки, которые видели твои и покойного Малика Салиха милости, только выразили недовольство, когда он (Айбек) отправился сватать дочь мосулъского владетеля. И только из-за этого нас сейчас ведут в темницу!» Владычица взмахом платка дала понять, что она услышала эти слова. Айтекин же, сообщивший Шаджарат ад-Дурр о случившемся, прекрасно понимал, что ждёт султана Айбека, и, когда спускался в подземелье, воскликнул: «Он арестовал нас, а мы его убили» [34, 53].

После этого, 11 марта 1257 года, Шаджарат пригласила мужа в свою резиденцию. Она приняла его радушно, с любезностями. Ничего не подозревавший султан Айбек пошёл помыться в баню гарема. Там его поджидали мамлюки, и он был задушен по велению своей верной жены. Но Шаджарат ад-Дур, совершившая в порыве ревности убийство, вскоре поняла, что допустила роковую ошибку. Теперь, после смерти мужа, она вынуждена была отдать престол сыну Айбека от первой жены — Малику Музаффару Нур ад-Дину Али. Сын немедля стал мстить за отца. Участвовавшие в убийстве мамлюки были казнены. Мать молодого султана и сам Hyp ад-Дин приказали доставить Шаджарат ад-Дур в свой дворец, где передали её в руки наложниц, «которые убили её насмерть деревянными башмаками и банными шайками, после чего сбросили почти голое тело в ров под стеной Кала Джабала» [там же].

Сын Айбека Нур ад-Дин продержался на египетском престоле всего два года. Затем, в 1259 году, захватили власть половецкие мамлюки. Сначала султаном стал Кутуз, а через год, после знаменитой битвы при Айн-Джалуте, его убил атабек мамлюков легендарный Бейбарс. Шаджарат ад-Дур в истории Египта осталась заметной политической личностью. Совсем не случайно, что она стала героиней современных арабских писателей. В Каире по сей день ставится пьеса «Шаджарат ад-Дурр» известного драматурга Махмуда Бадави. Под тем же названием историк Джирджи Зайдан написал популярный исторический роман. Учёные часто обращаются ко времени её деятельности. Для нас же важно то, что знаменитая тюрчанка явилась посредницей передачи власти от курдской династии аюбидов тюркским мамлюкам.

Пришедший к власти султан Аль-Малик Аз-Закир Рукн-ед-Дин Бейбарс родился в 1223 году в половецкой степи и умер 1 июля 1277 года в Дамаске. Имена правителей в восточных странах в то время представляли титулы, поэтому неудивительно, когда в разные века повторяются имена предшественников. Так и под именем Бейбарс существовал ещё один Бейбарс, его историки отмечают как Бейбарс II. Династия бахрийских мамлюков в Египте просуществовала 140 лет. С 1382 года по 1517 год стала править династия мамлюков Буржи.

О происхождении мамлюков Буржи существует довольно спорный материал. Одни исследователи относят их к кавказскому этносу, т. к. в материалах хроник они зовутся шаркасами, джаркасами, т. е. черкесами. Однако род бурше был наиболее известен среди западнотюркских народов. У ногайцев известна даже тамга. Род этот сохранился и у имевших ногайское происхождение казахов из младшего жуза (Шаккарим Кудайберди-улу, «Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий», 1911 г., издано на русском языке в Алма-Ате 1990 г.). Казахский ученый Шакарим Кудайберды-улы в книге «Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий» приводит множество топонимов, связанных с этнонимом буьрш. Видимо, с этим этнонимом связаны приводимые в этой книге топонимы Бораган, Эльбурган, Боргустан, к ним можно добавить и этнотопоним дагестанских кумыков Альбури. Род Бурше имеет совсем древнее происхождение и связан с хазарским родом Борчоглу, Борчалы, Барсил (журнал «Возрождение», выпуск, посвящённый кумыкам) [35, 35]. На это указывает турецкий учёный Заки Валиди Туган (Хазарлар. Ислам Ансиклопедиси. стр.397).

В Лаврентьевской летописи среди союзников хорошо известного в литературе хана Кончака перечислены знакомые по нашей книге половецкие династии Токсобичи (Токсоба), Колобичи (Колоба), Етибичи (Етиоба), Тортобичи (Тортоба), Торголова (Таргылоба), Улашевичи (Улаш или Алаш), и интересующие нас в данный момент Бурчевичи (Бурше). Орда Бурше хорошо была известна среди половецких объединений. Как и всякое кочевое объединение, будучи мобильной и склонной к мигрированию, эта орда в любой период могла попасть на Северный Кавказ. При войне с чингизидами кипчаки отступали не только на запад, одна из частей половцев сражалась на Кубани и в северокавказских степях, есть сведения о том, что какие-то осколки кипчаков отступили в сторону Дербента, а оттуда прорвались в Азербайджан. В топонимике Азербайджана они оставили три селения под названием Куманлы и несколько населённых пунктов, где присутствует даже название Буджаг [36].

С.А. Плетнёва в фундаментальном исследовании «Половцы» [37] происхождение этнонима Бурче сводит к тюркскому слову «бури, берю» — волк и сообщает о том, что орда Бурчевичей кочевала в Приднепровье по реке Волчьей, название которой является калькой гидронима Бури-су, Бори-су 2 . Эти сведения замечательны и тем, что опять наталкивают нас на астрономические связи родословных тюркских родов, напоминают нам Небесного волка. Некоторые учёные [38, 51] говорят о связях данного этнонима с гидронимом Боричик (Волчонок), который сохранился за одним из притоков реки Терек. Возможно, что на период попадания в рабство на этом притоке и сосредотачивались предки мамлюков Бурджи, и вполне естественно, что их увязывают с Северным Кавказом, с шаркасами или черкасами.

Совершенно справедливы утверждения учёных о том, что исторические черкасы были изначально тюркским племенем (черик-ас — воин-ас). В пользу этого аргумента говорит то, что имя черкес для адыгских народов до 1926 года был псевдоэтнонимом. Этнотопоним черкас, шеркеш, шеркас бытует и в Туркмении, и в Киргизии, и в Крыму, и на Украине, и на Дону. О том, что так широко мигрировали предки адыгов, никаких сведений в науке не имеется. Среди казахов Младшего жуза даже имеется известный род шеркес. По русским источникам торков и берендеев именовали черкасами, днепровские и донские казаки носили имя черкасы. К тому же, что эти черкасы имели какое-то отношение к адыгам, абсолютно отсутствуют языковые данные... Почему же тюрки называли адыгские племена черкесами? Можно только догадываться: произошло ли это от названия мест проживания исторических черкасов, либо от именования знати, главенствовавшей на Северном Кавказе. Однако отно­сительно кавказского происхождения мамлюкских шаркасов могут быть и удовлетворительные предположения. Кавказцы издревле находились в тюркских государственных образованиях или же в зоне их влияния. Кавказцы вместе с кипчаками и другими тюрками могли попадать в руки работорговцев. Только не надо увязывать кавказцев с династией правителей Буржи, т. к. это известный тюркский этноним, ярко подтверждающий этническую принадлежность. Но время прихода к власти буржитов (1382 год) можно увязать со временем правления Золотой Ордой ханом Узбеком, который, строя мусульманское государство, запретил работорговлю единоверцами, в результате чего на берега Нила усилился поток кавказских рабов. Кстати, закон, запрещающий работорговлю единоверцами, усиленно внедрял в жизнь и беклербей Золотой Орды Эдиге. Но работорговля продолжалась — как в государстве, так и, в основном, на территориях, близлежащих к черноморским портам. Поставками живого товара занимались сами же кавказцы.

Династии половецких мамлюков властвовали в Египте до начала ХVI века. Они активно поддерживали связи с исторической родиной — Золотой Ордой. Шла оживлённая торговля, шёл культурный обмен, имелись политические связи. Первым навел их знаменитый кипчак Бейбарс. При нём многочисленные делегации из Дешт-и-Кипчака стали наведываться в страну пирамид. Первое посольство хана Берке насчитыывало тысячу человек, степняков встречала вся столица. Историк Эннувейри красочно описывает это событие [38, 564]. Известно, что мамлюкские правители в Египте наряду с мусульманским правом широко использовали установления Великого Ясака Чингиз-хана.

Н. Будаев, ссылаясь на арабские источники, приводит ряд впечатляющих сведений о связях Дешт-и-Кипчака и государства на берегах Нила. «В мечетях мамлюкских султанов молились за здоровье золотоордынского хана, а его имя произносилось после имени мамлюкского султана. В мечетях Золотой Орды во времена правления хана Узбека молились за мамлюкских султанов, имя ал-Малика ан-Насира упоминалось после хана Узбека» [24, 390]. Широко известен тот факт, что Бейбарс переписывался с Берке и его беклербеем Ногаем, сохранились тексты писем. Египетский султан даже своего сына Берке назвал в честь хана. В начале XIV века сестра хана Узбека Тулунбийке-хатун была отдана замуж за мамлюкского султана, свадебный поезд ханской сестры сопровождал конный эскорт в 1000 человек. Хорошо известен и факт большой связи беклербея Эдиге с Египтом, поэтому отражение в ногайском эпосе образа Эдиге как защитника мусульманской веры не случайно. По фольклорным данным, основоположник Ногайской Орды воздвигал города, строил мечети, посещал святые места. В песнях особо отмечается, что Эдиге является потомком Баба Шашлы-Тукли-аса, давшего мусульманскую веру. У Амин Аль-Холи есть довольно примечательное историческое сообщение о том, что «в 1416 году в Египет прибыла жена Эдигея с 300 всадниками» [38, 390]. Причину этой поездки мы поищем в последующих главах...

В Золотой Орде западные кипчаки были повержены и вовлечены в различные кочевые объединения чингизидов. Именно с тех пор во всех племенных объединения ногаев стал присутствовать большой компонент кипчакских родов. То же можно сказать о казахах, каракалпаках и кочевых узбеках. Остальные тюркские народы не сохранили в родовой структуре кипчакских этнонимов, поэтому, чтобы доказать их исторические связи с половцами, строят догадки, ссылаясь на этнотопонимы, которые достались в наследство от других предков, и на устные предания, которые вымышлены учёным людом в поздние времена. Мы же, ногайцы, сохранили по сей день кипчакские рода, а именно — название большого рода кипчак!

Я лично не берусь отрицать причастность к кипчакам-половцам таких западно­тюркских народов, как башкиры, казанские татары, карачаево-балкарцы, кумыки. Они также являются осколками этого знаменитого степного народа. Однако я категорически против мародёрской теории, по которой учёные этих народов безоговорочно присваивают историческое и культурное наследие тюрков кипчакских ханств и Золотой Орды, при этом отторгая и принижая роль главного народа этих государственных объединений — ногаев.

По воле Всевышнего половецкий стан расположился у подножий пирамид, по какому-то провидению сохранилась литература об образе жизни мамлюков, сохранились словари родного языка степняков. В мире не бывает ничего случайного. Значит, судьба уготовила встречу половцам с пирамидами, соприкосновение с вечностью. Какая-то была необходимость, чтобы флаги с золотой волчьей головой, с крылатой собакой, с тамгами, изображающими трезубец и двузубец, трепетно зареяли на берегах голубого Нила. Мало кому было ведомо, что эти знамёна несли ту же информацию, что и иероглифы на зага - дочных каменных сооружениях. Первые сообщали родословные тюркских правителей, вторые посвящены фараонам. В них есть тайный намёк на происхождение человечества. Возможно, что за этой тайной кроется сообщение о великом переселении со звезды Сириус. Может быть, из-за своего происхождения восточным пришельцам удался захват власти. Ведь в средневековье передача власти простолюдинам была похожа чуть ли не на мировую революцию. Видимо, султаны Айбек, Кутуз и Бейбарс на исторической родине имели знатное происхождение. Об этом, наверное, хорошо знали на Востоке.

Мой отец всегда с гордостью отзывался о своих предках. Наша тамга — тамга есеней, это был один из крупных родов кубанских ногайцев, очень сильно пострадавший в войнах ХIX века, именем нашего рода даже называлась речка в низовьях Кубани. Основателя же нашей фамилии звали Капай. Отец его имя обычно сравнивал с именем древнетюркского правителя Капагая. Капагай — буквально означает кусающийся, и это имя олицетворяло хищных зверей: тигра, барса или волка. Иногда отец шутливо подтрунивал над близкими: «Наша фамилия значится на орхоно-енисейских каменных памятниках, а вы на что годны!» Но ещё больше отец гордился своей материнской фамилией. «Мою мать звали Крымзаде, — задумчиво говорил он, — она из Купчаковых, а племя кипчак было всему миру известно. У нас есть поговорка: «Кый коьтерсенъ кыпшак шыгар» (т. е. — овечий помет подымешь, из- под него кипчак вылезет), — так было много на свете кипчаков. Даже в Венгрии кипчакам стоит памятник, там же есть кипчакский музей, посвящённый изделиям из войлока. Эх, ка - кие войлочные кийизы (ковры) делала моя мать!»

Для меня, много раз слышавшего эти слова, речи отца были вполне обыденными, я даже перестал придавать им значение, но отцов друг, русски й поэт из Астрахани Владимир Ерофеев, крепко держал в памяти эти слова. Узнав о смерти отца, он посвятил ему стихотворение. При недавней встрече в Астрахани Владимир передал мне его в руки. И я хотел небольшой отрывок из этого посвящения процитировать в этой главе:

Прости мой друг, что смерть прогнать не смог. Слезу с лица рукою утирая,

Я верю, что в небесном царстве Бог Сам распахнёт тебе ворота рая. Ну, а вчера увидел я во сне — Ты молодой и бесшабашно дерзкий, Проносишься на огненном коне, По Млечному пути, в стан половецкий.

Кстати, почти в это же время, когда было написано посвящение, несколько близких родственников видели во сне отца на небесах, среди толпы, призывающего к благоразумию. В мире происходили события 2001 года.

Удивительно, что и во снах, и в стихотворении предстал образ отца командующего. По жизни он не был таким, и это, наверное, впечатление близких от его неуемного половецкого духа...

«