Бессмысленная маска

ГЛАВА 22

С одной стороны, отсутствие ответа ободряло. Оно могло означать, что глайфа знает: он сделает все, что нужно, сам.

С другой стороны, глайфа могла предать его. Возможно, она решила, что Бенагур теперь поможет ей добиться того, чего она хотела — что бы это ни было.

Рамстан встал перед пустым светящимся экраном и произнес кодовое слово. Оно перебивало все остальные приказы или по крайней мере должно было делать это. Когда он тайно сообщил этот пароль «Аль-Бурагу», все законы были на его стороне и корабль должен был повиноваться. Сейчас Рамстан действовал вопреки закону. Ну и что? Он уже давно делал это.

Немедленно на экране появились слова, начертанные арабским алфавитом двадцать третьего века:

— Слушаюсь, капитан!

Предполагалось, что в мозг «Аль-Бурага» заложено не больше самосознания, чем у пса, но на эту тему постоянно велись споры. Однако все были согласны, что у пса больше самосознания, чем у попугая. И это означало, что корабль будет повиноваться его приказам, вне зависимости от того, постигает корабль человеческий язык или нет.

Рамстан произнес несколько слов, и экран потемнел. Ну конечно. Глайфа заперта в сейфе. Рамстан отдал другой приказ. Теперь на экране была каюта Бенагура, вид с противоположной переборки на ту, в которую был вмонтирован сейф.

Рамстан отдал еще один приказ. Если «Аль-Бураг» выполнит его — а не было никакого повода думать иначе, — то глайфа провалится в отверстие в днище сейфа и под действием давления воздуха переместится в каюту Рамстана.

Дожидаясь, пока этот медленный процесс завершится, Рамстан задействовал экран на мостике. Видеопластина там была размещена высоко и развернута так, что охватывала центральную часть рубки управления. Бенагур расхаживал взад-вперед — совсем как Рамстан в свое время. Нуоли стояла перед панелью экранов. Тенно, глядя на обзорный экран, сказал:

— Толтийский челнок в ста километрах от нас, сэр, и медленно приближается.

— Отлично, — отозвался Бенагур. Однако вид у него был недовольный. Лохматые черные брови сошлись на нахмуренном лбу; губы, когда он молчал, были плотно сжаты. — «Попакапью» не изменил свое положение?

— Нет, сэр.

В поле видимости появилась Тойс. Бенагур сказал:

— Доктор, принесите сюда глайфу.

— Хорошо, сэр. — Она поколебалась, потом сказала: — Капитан, я возьму контейнер для нее. Тенолт не понравится, если мы будем нести ее голыми руками. Они сочтут это святотатством. Даже после того как глайфа окажется в коробке, тот, кто понесет ее, должен будет надеть перчатки.

Бенагур остановился, скривился и фыркнул:

— Святотатство! С этим идолом! Хорошо, Тойс. Мы должны уважать чужие суеверия. Вы специалист по разумным. Делайте то, что сочтете нужным.

Тойс вышла из поля зрения экрана Рамстана. Чтобы взять контейнер, ей потребуется что-то около пяти минут, если она не приготовила его заранее. Возможно, подготовила. Дадим ей две минуты, чтобы взять его, и пять — чтобы дойти до каюты Бенагура и обнаружить, что глайфа исчезла. Нет. Ему требуется больше времени. Он дал «Аль-Бурагу» приказ не открывать перед Тойс встроенный сейф. Тойс будет сбита с толку и решит, что тут какая-то неисправность. Она вызовет одного из биоинженеров, возможно, главного, Индру. Путь до каюты займет у него пять минут, или, возможно, он попытается устранить неисправность из главной инженерной рубки. Вероятнее всего, последнее.

Рамстан приказал кораблю показать ему инженерную рубку. Индра сидел, скрестив ноги, на полу, уставившись на экраны. Ментоскоп был обмотан вокруг его головы, детекторный конец, похожий на жало паяльника, воткнут в отверстие индикатора. Узкие глаза Индры — наследие предков-китайцев — были еще более сощурены в глубокой задумчивости. Большой ястребиный нос инженера подергивался, ноздри раздувались.

Индра уже знал, что что-то не так. Но еще не знал что. Иначе бы он уже сообщил Бенагуру.

Рамстан проверил, как проходит продвижение глайфы внутри «Аль-Бурага». Через десять минут она должна была достигнуть его каюты.

Глаза главного инженера открылись, и он пробормотал что-то на бенгальском, своем родном языке, а затем вскочил на ноги.

Рамстан выкрикнул приказ «Аль-Бурагу», и на экране в инженерной рубке появилось смоделированное изображение Кармен Мияко, заместителя главного инженера. Слова произносил Рамстан, но корабль транслировал их голосом Мияко.

— Сэр, мне нужна ваша помощь в складском помещении 3-А, немедленно. Здесь авария!

— На складе? — переспросил Индра. — Спокойнее, Мияко. Я засек аварию в более важном месте.

— Я обнаружила кое-что, вы должны немедленно взглянуть на это, сэр, — сказало изображение. — Секция переборки отвалилась, я не знаю почему. Но нервные кабели за нею повреждены. Я не могу восстановить их.

Индра поморщился:

— Это подождет.

— Нет, сэр, нервы выглядят больными.

— Больными?

— Гниль. Нарывы.

— Невозможно!

— Я так не думаю, сэр.

— Возможно, в этом вся причина неполадок, хотя я не знаю, как такое может быть, — пробормотал Индра. Он выскочил в коридор, изображение Мияко следовало за ним с экрана на экран. Индра вбежал на склад. Как только он оказался внутри, ирисовая диафрагма сомкнулась за ним, а стены начали сдвигаться. Индра закричал, но вскоре оказался стиснутым между четырьмя переборками так, что не мог пошевелиться. Он взывал о помощи и отдавал приказы «Аль-Бурагу», но его никто не слышал. Все связи с этим помещением были отключены.

Рамстан наблюдал, как Тойс идет по коридору, неся за ручку большую пластиковую коробку. Бенагур приказал кораблю открыть дверь в его каюту; Рамстан велел «Аль-Бурагу» выполнить этот приказ. Тойс вошла в помещение и произнесла пароль, который сообщил ей Бенагур. Когда переборка начала открываться, она поставила коробку на пол. Выпрямившись, Тойс увидела, что сейф пуст, и воскликнула:

— Что за?..

Позади нее сомкнулась диафрагма входа. Тойс не заметила этого, поскольку засунула в сейф голову и руки и стала ощупывать стенки. Они сдвинулись; диафрагма сейфа вытянулась и сомкнулась подобно губам, скрыв Тойс по плечи. Хотя та кричала и неистово сопротивлялась, она была крепко схвачена.

На мостике Бенагур говорил что-то в транслятор, висящий у него на шее. Транслятор переводил на толтийский ответ на вопрос командира челнока с «Попакапью». Челнок находился в нескольких метрах от входа в ангар со стороны, обращенной к звезде. Рамстан, глядя через экран на мостике, мог видеть сквозь верхний прозрачный колпак машины бледное лицо Бранвен Дэвис. Там также находились двенадцать тенолт, вооруженных и угрюмых.

— Ваш бог будет здесь через минуту или две, — говорил Бенагур. — Я уверяю вас, что нет причин опасаться предательства. Я глубоко сожалею, что наш бывший командир похитил глайфу, и я прослежу, чтобы он понес максимально суровое наказание.

Командир челнока определил свое звание как 'сакикл, что приравнивалось к званию коммодора, а имя его было Хехани'л. Он произнес низким хриплым голосом слова, переведенные транслятором на терранский язык:

— Судьбу святотатца и вора будете решать вы. Наша единственная задача — вернуть нашего бога.

«И что потом?» — подумал Рамстан.

Он отдал «Аль-Бурагу» еще один приказ, сопроводив его кодовым словом, которое должно было стать командой к выполнению.

Бенагур посмотрел на хронометр рубки, быстро отключил транслятор и сказал:

— Тенно, вызовите на связь мою каюту. Очевидно, он хотел удостовериться, что Тойс уже ушла оттуда. Тенно повиновался.

— Экран пуст, сэр, — сказал он.

— Вижу, — отозвался Бенагур. — Попробуйте звуковую связь.

Тенно заговорил в передающее устройство. Потом произнес:

— Нет ответа, сэр. — Он связался с главной инженерной рубкой. Она была пуста, и он стал вызывать главного инженера по общекорабельной связи.

Бенагур нахмурился и сказал:

— Тенно, мне это не нравится. Где же Индра? Дайте связь с Рамстаном.

Глайфа должна была прибыть по месту назначения через пять минут. Рамстан стал ходить туда-сюда, как будто глубоко задумавшись о чем-то. На экране появилось лицо Бенагура. Коммодор проревел:

— Рамстан!

Возможно, надо было вздрогнуть, но Рамстан не собирался доставлять Бенагуру такого удовольствия. Он медленно повернулся.

— Да?

Бенагур окинул взглядом всю камеру, но не увидел ничего. Тем не менее у него остались подозрения: узник мог что-то сделать, мог быть виновен в задержке Тойс и в неисправности связи с каютой коммодора. Однако что тут можно было сделать?

Бенагур даже не соизволил ответить Рамстану. Экран погас.

По приказу Рамстана корабль вновь показал ему мостик. Бенагур сказал:

— Тенно, пошлите кого-нибудь за Тойс и просканируйте весь корабль на предмет ее местонахождения. — Он посмотрел на хронометр снова, потом глянул на экран, показывавший толтийский челнок. — Где же Индра?

— Я все еще не могу найти его, сэр, — ответил Тенно.

— Не можете найти его? — Голос Бенагура словно бы стал выше. — Что это значит — не можете найти его? Что происходит?

Тенно вызвал Мияко:

— У вас есть какие-либо соображения, где находится коммодор Индра?

Мияко покачала белокурой головой:

— Нет, сэр. Несколько минут назад он был в главной инженерной рубке, проводил обследование.

— Зачем?

— Он сказал, что подозревает некую неисправность.

— Он был прав! — заорал Бенагур. — Мы по самую задницу в неприятностях!

Рамстан в первый раз слышал от коммодора фразу, содержащую что-то похожее на ругательство. Рамстан улыбнулся. Бенагур нервничал.

Толтийский коммодор спросил, в чем причина задержки. Бенагур ответил, что Тойс с глайфой будет на мостике через минуту. Он спрашивал коммодора, не войдет ли тот на корабль уже сейчас. Это упростит положение. Толт отказался и минуту спустя вызвал Бенагура:

— Мой капитан дает вам еще десять минут на выдачу нашего бога. Если через десять минут глайфы на борту челнока не будет, я должен буду вернуться на свой корабль.

Это означало, что «Попакапью» атакует, как только челнок вернется. Бранвен Дэвис останется в плену. Рамстан на минуту подумал о ней. Она была очень привлекательна и очень нравилась ему. Но он не был в нее влюблен. Он не мог, не имел права позволить себе влюбиться. Все женщины, которых он любил и которые любили его, покинули его. Те, кто называл причину, по которой покидают его, говорили, что он лишен чего-то жизненно важного. Он был ущербен. Не то чтобы они не могли простить мужчине некоторую ущербность. Никто не идеален, как водится. Но он всегда думал не о них, о чем-то другом, даже в то время, когда должен был быть всецело с ними. Единым целым, как однажды сказала Нуоли. Он не удовлетворял их. Это слово они использовали не в сексуальном смысле; в постели он был выше похвал. Физически. Но он искал нечто, и когда он входил в их тела, то как будто надеялся найти там это «нечто».

Конечно же, у них не было того, что он искал, и они ненавидели его за использование их тел как места для поисков.

Сначала Рамстан отвергал такие обвинения, но со временем признался себе, что они правы. Он не хотел, чтобы было так. Но не мог иначе.

Что он искал?

Бессмертие? Он мог получить его от глайфы, хотя она предлагала его в такой форме, что он воспользовался бы этим только в крайнем случае. А возможно, не воспользовался бы и тогда.

Несмотря на все это, он переживал за Бранвен Дэвис, хотя и недолго. Одному Аллаху ведомо, с чем она столкнулась в плену у тенолт. Хотя они заставили ее подчиняться им, они могут обвинить ее в святотатстве. Она касалась глайфы.

До настоящего времени тенолт не были абсолютно уверены, где находится их бог. Они предпочитали выжидать, пускали в ход коварство, обман и терпение. Теперь они знают, что глайфа на «Аль-Бураге». Они испытывают гнев и отчаяние. Они могут атаковать и уничтожить «Аль-Бураг», не повредив при этом глайфу. Ее твердая поверхность устоит даже перед лазером и атомной бомбой, если глайфа сказала ему правду. Она была рождена в недрах звезды, сжигая звезду, как топливо. Она может упасть на белый карлик и не получить ни малейших повреждений.

Насколько Рамстан знал, челнок тенолт был вооружен нейтронной бомбой. У его коммодора может быть приказ пустить ее в ход. И он не будет колебаться при его выполнении. Этот акт обеспечит ему вечный рай внутри глайфы.

Чем дольше Рамстан обдумывал эту возможность, тем больше он проникался уверенностью, что тенолт приготовились именно к этому.

В любом случае он не намеревался отдавать им глайфу.

Если он произнесет сейчас пароль, «Аль-Бураг» уйдет в алараф-прыжок и исчезнет из поля зрения тенолт. Если у них действительно есть возможность проследить путь «Аль-Бурага», они по-прежнему будут преследовать его, но Рамстан полагал, что сможет от них отделаться. Но даже если это не удастся, то у земного корабля будет более выигрышное положение.

Однако, уходя в алараф-прыжок, он оставлял Бранвен Дэвис в руках тенолт.

Минуту Рамстан лихорадочно размышлял, потом решил рискнуть. Да, конечно, оружие челнока могло быть запрограммировано на автоматические действия, в случае неожиданного нападения «Аль-Бурага». А если и нет, если даже экипаж челнока удастся захватить достаточно быстро, их коммодор мог взорвать бомбу — при условии, конечно, что бомба там есть.

Рамстан отдал кораблю приказ. Палуба и переборки изогнулись. Вокруг Рамстана сформировался кокон для предохранения от толчков. Частично укутанный им, Рамстан скомандовал:

— Давай!

Быстрое движение «Аль-Бурага» вдавило его в податливую упругую плоть корабля. Те на корабле, кто не был в поле безопасности, могли быть сейчас сбиты с ног или придавлены креслом, могли удариться о переборку или обо что-нибудь еще. Могли быть травмы, но Рамстан не в силах был это предотвратить. Он делал то, что должен был сделать, чтобы спасти Бранвен от пыток и смерти.

«Аль-Бураг» наскочил на челнок, втянул его в ангар, а потом палуба, переборки и потолок стали сжиматься. Они сжимали челнок до тех пор, пока — если все шло по плану Рамстана — тот не оказался сплющен так, что пассажиры челнока могли только лежать плашмя. Корпус челнока должен превратиться в смятую консервную банку, и те, кто внутри, не смогут двигаться и делать что-либо. А приборы управления должны быть выведены из строя.

Рамстан искренне надеялся, что так и будет.

Экран на переборке вспыхнул, на нем появилась фраза, написанная кодовым языком: «Приказ выполнен. Ожидаю дальнейших распоряжений».

Рамстан не удержался и издал торжествующий вопль. Потом передал все тем же кодом:

— Следующая фаза.

Антиперегрузочный кокон вокруг него разжался. Рамстан встал. Уменьшившаяся сила тяжести сказала ему, что «Аль-Бураг» ушел в алараф-прыжок.