Бета-версия

08. DLC: Фриз

(за 10 месяцев до…)

Когда медики вошли в нашу коробку, приступ почти прошёл. Спазмы были едва заметны, Ржавая лишь время от времени вздрагивала, производя впечатление мертвой лягушки, подсоединенной к электродам в рамках лабораторной работы по биологии. Первый медик принялся разворачивать свой чемоданчик-трансформер, второй закрепил на Машкиной кисти измеритель, а полис встал в дверях, безучастно уставившись куда-то сквозь происходящее. В человейники медбригады всегда прилетают с сопровождением. Даже в более-менее благополучные.

Машка лежала на полу с размазанной по лицу пеной, глазами, завернувшимися куда-то ко лбу. Тело её хаотично подрагивало в конвульсиях — то рука дёрнется, то голова.

— Наркотики принимала? — спросил у меня тот, что возился с чемоданом.

Репутация у человейников такая. Считается, что здесь живут только наркоманы, проститутки и прочее асоциально настроенное отребье. Это ж не корпоративные жилые комплексы, в которых и мусора нет, и дороги пошире, и территория по всему периметру охраняется частниками, нанятыми корпами.

— Нет. Она в сети была и вдруг дёргаться начала. Упала с кровати. Ударилась, наверное…

— Эпилептик?

— Она? Нет. Да я ж говорю, всё нормально было. По паутине бродила и вдруг ни с того, ни с сего…

— Понятно.

— Выгорание синапсов, — будничным тоном сообщил тот, что возился с измерителем. — Всё до циферки, один в один, как позавчера.

Второй кивнул, и принялся доставать из чемодана и навинчивать на иньектор флакончики с лекарствами. Тогда я еще не знал, что такое «нейровыгорание», поэтому диагноз для меня прозвучал пугающе.

— Это серьёзно?

— Смотря для кого, — буднично пожал плечами медик, поднося иньектор к предплечью Машки. — За пару-тройку дней восстановится. Скорее всего, будет иметь место нарушение координации движений и головные боли, потому что мозг будет паниковать, получая видоизмененные сигналы от тела.

Иньектор обхватил Машкину руку, фиксируясь на предплечье, и сигнализировал тоненьким писком, что вошёл в вену.

— Но это-то всё обратимо, — подхватил тот, который проводил диагностику. — Люди и не на таких таблетках живут.

— А… — я проглотил комок испуга, застрявший в горле: — А что необратимо?

— Объемная сеть теперь будет ей недоступна. Нервные окончания просто не смогут её воспринимать. Мы называем это нейровыгоранием.

— И придется удалить чип, пока он сам не начал отгнивать, — вновь добавил второй. Но волноваться не о чем. Люди с этим отлично существуют. Оформит пластиковые документы, получит криптованный наладонник для расчётов.

Не о чем? Да у Ржавой вся жизнь была завязана на виртуалье. Мысли в моей голове мельтешили, натыкаясь одна на другую и, вероятно, я побледнел, потому что первый медик взволнованно спросил:

— Вы в порядке?

В порядке ли я? Скорее да, чем нет. А вот Машка — гарантированно нет. Я уже тогда понимал, что для неё значит отлучение от объемной сети. Она же чойсер. А для чойсера это как отлучение от компоновочных веществ для модульного наркомана с заменой на простенькие стимы типа миракла или зомби-пыли. Навсегда. Она ж на стены лезть будет. Паутина — ее основная жизнь.

— А из-за чего это происходит? — спросил я, чтобы хоть как-то показать, что держу себя в руках. — Ну, выгорание.

— Непредусмотренный выход из объемной сети. Реже — скачок напряжения во время нахождения в виртуальности. Но неавтономные десктопы сейчас большая редкость. Поэтому, скорее всего, слишком резкий рывок из виртуальности в реальность.

— Блядство, — выругался я. — У неё вся жизнь была в паутине.

Медик не в курсе, что у Машки это не первый раз. В прошлый её латала Улле Зино. Но ему и не обязательно это знать.

— Ну, плоская сеть — это тоже сеть, — буднично пожал плечами тот, который подсоединял иньектор. — А вот всё то, что напрямую работает в связке нервов и железа, — увы.

Он развел руками, как бы говоря, извини.

Когда Машка пришла в себя, медики помогли мне переложить её с пола на нижний ярус кровати и откланялись, порекомендовав ближайшие несколько дней больше спать, не забывать принимать таблетки, а как только лучше станет — сходить, удалить чип и выписать стимуляторы.

Некоторое время Ржавая лежала молча, уставившись в стену, а затем спросила:

— Всё?

— Медики сказали, что это фигня. За пару-тройку дней восстановишься.

— Сеть всё?

Я не стал уходить от ответа.

— Медики сказали, что виртуалье — всё. Плоская — доступна.

— Ясен пень, плоская доступна, — безрадостно ухмыльнулась она. — Знала же, что когда-то так и случится.

— Но ты же говорила, что Медуза тебя уже латала…

— Она предупреждала, что ещё раз нечто подобное и виртуалье для меня будет закрыто.

Ржавая немного помолчала, то ли размышляя, то ли собираясь с силами, а затем сказала:

— У меня заказ горит. Поможешь?

— Я ж ни разу ничего подобного не делал, — начал было возражать я, уже понимая, что вариантов нет и делать придется.

— Я буду с плоского мониторить, — она попыталась сесть. — Помоги мне.

Я приподнял её, подоткнул под спину подушку, взял доску, перчатку и растерянно спросил:

— Что делать-то?

— Ну, во-первых, не циклиться на картинке, а меня слушать… — Она пристально посмотрела на меня. — Блин, а если не потянешь без подготовки? Люди в белых халатах чего-нибудь оставили?

— Капсулы. Стимы какие-то.

— Давай сюда.

— Ты что, собираешься… — я потянулся за коробкой.

— Нет, это для тебя. В ту же нору дважды соваться рискованно, конечно. Но надо.

С сомнением смотрю на упаковку.

— Сколько?

— Двух хватит. Нет. Лучше три, чтоб наверняка.

Вытряхнув на ладонь пластиковые капсулы, я закинул их в рот, запил остывшим чаем из кружки, стоящей в изголовье кровати.

— Наряжайся, — продолжает диктовать Машка, кивая на перчатку. — Пока начнёт действовать — освоишься.

Я надел перчатку-манипулятор, чувствуя, как тонкая металлическая пластина скользит по чипу, уложил доску на колени и занёс над ней руку. Окружающая действительность побледнела, размылась, уступив место визуализации.

— Справа, под часами, два хлястика, — донёсся до меня голос Ржавой. — Верхний — программа для подборки пароля, второй — программа-дупликатор. Пока что просто запомни. Слева — ещё два. Жёлтый — флудилка. Тоже просто запомни. А вот красный активируй. Пойдём непривычными тебе путями. И не липни на визуальную составляющую. Понял?

Я кивнул, одновременно потянув красный хлястик в центр области зрения. И он разлетелся на пиксели.

— Он рассыпался. Это нормально?

— Да. Это то, что даст тебе возможность уйти на другой слой, — подтвердила Ржавая. — Запомни: делать нужно то, что я скажу. Так, как я скажу. Тогда, когда я скажу. И не залипай на визуал.

— Да понял я!

— Тогда разворачивай узел.

Повинуясь её команде, я протянул руку к зависшей в воздухе фигурке, наводящей на мысли об оригами, и отогнул уголки, открывая список доступных соединений, от каждого пункта которого уходили в стороны извивающиеся нити разной толщины. Это было непривычно. Ни пиктограмм, ни надписей…

— Здесь всё немного иначе, чем ты привык. Ты идешь не напрямую. Это для того, чтобы попасть туда, куда нужно, неофициально. Нить, канат, провод или верёвку какую-нибудь видишь, уходящую от нашего узла?

— Тут их несколько.

— Самое тонкое.

— Ну да. Есть.

— Он ведет к ячейке домового форума. Двигайся вдоль неё, цепляйся за форум, но не входи.

— В смысле, «не входи»? — спросил я, вытаскивая ячейку форума на передний план или подтягиваясь к ней. Я не совсем понимал, чего Маша от меня хочет.

— Не входи внутрь, не просачивайся, не сливайся. Не знаю, в какую картинку твой мозг всё это преобразует, но ты поймешь. Оставайся снаружи и ищи ответвление, ведущее к капче.

— К капче?

— Тест на бота когда проходишь, выбираешь изображения. Присмотрись ко всем этим отросткам. Ассоциативно что-то будет перекликаться.

Я разглядывал отходящие во все стороны и теряющиеся где-то в темноте жгуты, трубки, шланги, верёвки, цепи. Один из шлангов прозрачный и внутри него туда-сюда мелькают картинки. Точно такие же, как на панелях выбора, при подтверждении, что ты не робот: искажённые буквы, предметы, пиктограммы. Так вот оно как работает.

— Нашёл. Однозначно капча.

— Быстро осваиваешься. Давай вдоль канала к нему. Там сейчас тьма похожих нитей будет, но они по алфавиту все. Не парься.

— Тут не только нити. Тут… — я замолк, не зная как описать то, что вижу.

— Что? — спросила Ржавая. — Опиши.

— Тут шланги всякие, трубки наподобие медицинских, жгуты, сплетенные из нескольких нитей.

— Нормально, — успокоила она меня. — Это твой мозг таким образом интерпретирует ширину и скорость каналов. Ищи тот, который подписан как «Планета счастья» и перебирайся на него.

— Блин, тут хаос!

— Не нервничай. Ищи закономерности. Помни, что ты видишь всё так, как удобно твоему мозгу.

Я всмотрелся в поверхность узла. Действительно, нити, шланги, жгуты, исходящие из него, промаркированы буквами. Это алфавит, просто расположенный по спирали. Нашел «П», увеличил сегмент. Потянулся к «Планете счастья», ухватился за тонкую, тянувшуюся, словно резина, нить. Начал двигаться вдоль неё.

Так, скользя вдоль информационных каналов, я оказался на стационарном системном узле «Кристалис», и последовательно выполняя инструкции Ржавой, заменил несколько ячеек на принесенные с собой.

— А с этими что делать?

— Нарисуй перед собой звезду, начиная с левого нижнего луча и заканчивая им же.

Я сделал и увидел, как изъятые из списка ячейки сложились пополам, затем еще раз, еще и, объединившись в одно целое, уплыли на край радиуса обзора, превратившись в очередной хлястик.

— Упаковка? Зачем такой сложный жест-то?

— Чтобы случайно не отдать ненужную команду. Уходи на предыдущий узел.

И на этом месте что-то пошло не так. Изображение покрылось рябью, двигаться стало сложнее. Я понимал, что таким образом мой мозг дорисовывает неудобства. Но не понимал причин.

— Рябит, — сообщил я Ржавой.

— Хрень, а не паковщик. Дефы нашли несоответствие. Блин, вечно с ними так. Никогда не угадаешь, какие именно параметры отслеживают.

— Не нужно было паковать файлы?

— Они тяжёлые, ты бы с ними за пределы сервера не ушёл. Такой объём перемещающихся данных на внешнем уровне по-любому обратил бы на себя внимание. А так был шанс. Ну, не прокатило. Запускай желтый хлястик слева и нижний справа.

Я механически выполнял действия, продолжая слушать усталый голос Ржавой, отмечая, что в нём появляются нотки азарта.

— Флудилка начнёт всасывать запросы и тормозить работу сторожей. Дупликатор отправит имитацию тебя по другому маршруту. Меня, сука, обнаружили до того, как я смогла это сделать. Дождёшься, когда дефы рванут за ним и уйдёшь той же дорогой, которой пришел.

— Охренеть! — до меня наконец дошло то, о чем я должен был подумать сразу. — Это, если меня поймают, точно так же пожгут?

— Не ссы, — я на себе уже проверила их последовательность действий. — Не успеют. Они быстрые, но тупые.

— А если не за дублем рванут?

— Они последовательные. Кто раньше дернется, за тем и рванут. Поэтому ничего не делай. Жди.

— А как я узнаю, что сторожа рванули за дублем?

— Я скажу.

Я подождал какое-то время, а когда рябь начала усиливаться, а изображение терять фокус, наконец, услышал Машкин голос, скомандовавший:

— Пора.

Увеличил предыдущий узел, передвинулся к нему, затем следующий, еще один, еще, пока не добрался до системного узла капчи. С него выбрался на домовой форум, а оттуда перешел на стартовое изображение Машкиной доски.

— Молодец, — похвалила меня Ржавая. — Выходи.

Я посмотрел на висящие в воздухе клавиши, протянул руку к той, на которой было написано «отключение» и виртуалье растаяло, уступив место реальности.

На экране доски подрагивал двухпанельный менеджер файлов.

— Обалдеть.

— Не с чего. Такое же виртуалье, как и в твоих игрушках, — флегматично объяснила Машка, отсоединяя системный узел от доски.

— Да ладно. Менеджер файлов превращается в такое великолепие? Как это происходит?

— Я же говорю: всё зависит от того, как твой мозг интерпретирует информацию. Для меня сторожевые программы могли бы выглядеть как акулы, узлы — как корабли, а то, что ты называл нитями, выглядело бы как якорные цепи и канаты, прокинутые от одних кораблей к другим. Версий тьма.

Маша подсоединила к доске добавочный системный узел. Тоже не маркированный.

— Тогда почему в играх всё видится одинаковым? Если твой соперник едет на Mazda ZX, то все видят, что он едет на Mazda ZX, если у него в руках снайперская винтовка CheyTac LM500, то все видят CheyTac. Почему в игрушках мозг не интерпретирует всё так, как заблагорассудится?

— Чем больше визуальщины, тем меньше простора для мозга. Всё придумано и нарисовано за тебя. Напрягаться не надо, — объяснила Машка, отсоединяя системный узел от доски. — Ты в курсе где «Бессонница» находится?

— Ночной клуб? — уточнил я.

— Он самый.

— Кто ж не в курсе.

— Вот это выбросишь по дороге, — она протянула мне один узел, — а вот это, — протянула второй, — отвезёшь в «Бессонницу», скажешь кому-то из охраны, кого найдешь, что я тебя послала передать кое-что Баксу.

— А ты тут сама как, норм?

— Не переживай. Со мной уже всё случилось.

Первое, о чём думаешь, глядя на публику, роящуюся возле «Бессонницы», это как бы не получить ножом под ребра или не подхватить сифилис, взявшись за ручку двери туалета.

Однако клуб имеет репутацию самого цивилизованного заведения во всей восточной части сити. Понять причину не сложно. Достаточно знать, какие слухи ходят о его владельце, и какие методы ведения бизнеса он предпочитает.

Перед входом тусовалась компания арахнидов, узнаваемых по характерным неоновым татуировкам. Кто-то рассматривал прохожих, кто-то, удобно умостившись у стены, распростёр руку над доской, ещё один эмоционально рассказывал о том, как чуть было не убил свой чип, пытаясь его разогнать. Девушки что-то обсуждали, украдкой бросая взгляды на окружающую обстановку.

У дверей клуба стоял крупный мужик в костюме и при галстуке, не производивший впечатление человека, наделенного интеллектуальными способностями хотя бы среднего уровня, поэтому я решил, что спрошу о Баксе у кого-то внутри.

— Открыто? — спросил я, остановившись возле охранника.

— Ага, — кивнул тот, разглядывая меня. — Но пусто. Развлекаться вечером приходи.

— Мне сейчас надо, — заверил я его и толкнул дверь.

В такой ранний час бармен не был сильно загружен — в клубе был занят всего один столик, за которым сидели двое. Брутальный мужик со сломанным, неправильно сросшимся носом, забитый татуировками, одетый в старомодные джинсы и клетчатую рубаху, что-то рассказывал парнишке лет двадцати, вполуха слушающему своего собеседника, но не отрывающемуся от мерцающей перед ним доски.

— Привет, — поздоровался я с барменом. — Мне Бакс нужен.

— А поподробнее? — спросил тот, продолжая колдовать у кофе-машины.

— Ржавая ему тут кое-что просила передать.

— Не знаю, кто такая Ржавая, но можешь передать через меня.

— И забрать кое-что.

— Загадки, загадки, — пробормотал бармен, ставя поднос с кофе на доставщика и отдавая тому команду. — Третий стол. Два латте.

— Третий стол. Два латте, — уточнил робот-разносчик и отчалил от барной стойки в сторону татуированного мужика и парнишки.

Бармен повернулся ко мне.

— Ты же не дурак, раз тебя отправили с поручением к Баксу? — поинтересовался он.

Я пожал плечами.

— Да кто ж знает, дурак я или нет? Курьеру не обязательно быть умным. Курьеру важно быть быстрым и исполнительным.

— Ну, тогда быстро сообрази, курьер, как мне озвучить твоё появление и цель? Так, чтобы я не бегал с уточнениями несколько раз туда-сюда.

— Я ж озвучил. Кое-что от Ржавой для Бакса.

— Присаживайся, — предложил парень, кивая на высокий тонконогий стул, и поставил передо мной чашку с кофе. — Подожди минут десять-пятнадцать.

Он набил что-то на сенсорнике вернувшегося разносчика, который, пискнув, вновь укатился в сторону того же самого столика.

Кофе был натуральным. Даже если это были зёрна, выращенные где-нибудь на климатической ферме, одна чашка стоила, наверное, намного дороже банки синтетического напитка с таким же вкусом.

Раньше я только слышал о «Бессоннице» и её владельце. Внутри побывать не доводилось. Не потому что не по карману — перерос я безостановочные тусовки. Поэтому интерьер разглядывал не с любопытством, а чтобы убить время.

Спустя несколько минут парень за стойкой постучал костяшками пальцев по зеркалу столешницы, привлекая моё внимание, и указав кивком на тот самый столик, сказал:

— Подойди.

Татуированный мужик в джинсах уже сидел один.

— А Маша где? — спросил он вместо приветствия.

— Дома, под стимами.

— Вот те раз. А чего так? Она ж вроде бы не сторонница, в вирт всегда чистой ходила.

— Выгорание синапсов. Не знаю что, но что-то пошло не так.

Бакс замолчал, размышляя о чём-то. А я не стал ждать, пока он продолжит задавать вопросы. Выложил на стол узел и сказал:

— Просила передать это.

— Ага.

— И забрать то, что её причитается.

— Ага.

Бакс около минуты смотрел куда-то сквозь меня. И, в конце концов, я решил его подтолкнуть.

— Так чего?

— Да погоди ты, — отмахнулся он. — Я думаю.

— В любом случае, это её последний заказ. Она на нем и сгорела. Поэтому меня и отправила сюда.

— Ответственная и безбашенная, — в голосе Бакса прозвучали нотки восхищения. — Сгорела, но файлы вытащила?

— Ну, почти, — сказал я и продолжил, видя вопросительный взгляд Бакса. — Она диктовала — я делал.

— Ты тоже чойсер?

— Нет. Геймер. Эта вылазка у меня единственная.

Бакс посмотрел на меня оценивающе.

— Так что, теперь ты за неё?

— Ржавая сказала отдать узел, забрать то, что ты передашь. И всё.

Бакс достал сигарету из лежащей на столе пачки — китайские водоросли с повышенным содержанием никотина, не химоза, как мои, — подкурил и разразился монологом, тыкая пальцем то в меня, то в лежащую на столе доску:

— Нейровыгорание — это хуёво. Какая-то часть твоих синапсов видоизменяется и мозг перестаёт воспринимать сигналы как раньше. А это закрывает вход в виртуалье. И реальность слегка корёжит Мне очень жаль, что Маша выгорела, но то, что я запланировал хотелось бы довести до конца. Я никогда не рассказываю причин, по которым выдаю ей заказы. Только говорю, что нужно сделать, и она выполняет… Выполняла. Но сейчас сделаю исключение. Единственный раз. Для тебя. Чтобы ты понял, насколько это важно. Чтобы забыл то, о чём я расскажу, но осознание важности осталось, — он сделал паузу, во время которой пристально посмотрел на меня. — Ты принес узел с нужными мне файлами. Ты же знаешь, откуда их извлекал?

— «Кристалис».

— Ага, — кивнул Бакс. — Один из филиалов. А чем занимается «Кристалис», знаешь?

— Водой.

— Чистой водой, мужик. Очищенной от всего того говна, что до сих пор витает в воздухе, сидит в земле и плавает в этой самой воде после долбанного дня Икс. Понимаешь?

— Ну да. Полезное дело делают.

— Ха! Ты думаешь, раздача воды в минимальных объемах — это полезное дело, мужик?

— Ну конечно. Не всякая скважина… — начал было я.

Но Бакс меня перебил:

— Включи мозг. Что ты делаешь с чистой водой?

— Пью.

— Не фризь, — вновь перебил меня Бакс. — Ты её экономишь. А почему ты её экономишь?

— Потому что очистка — это дорогостоящий и трудоёмкий процесс и поэтому мы должны бережно относиться…

— Прекрати говорить шаблонами, вбитыми в тебя в середухе. Ты серьёзно веришь в то, что огромная корпорация будет работать себе в убыток?

Удивительно, но будучи лежащей на поверхности, эта мысль никогда не приходила мне в голову.

— То есть… ты хочешь сказать… что…

— Ну давай, не фризь, геймер. Собери мысли в кучу и выдай одним осмысленным предложением.

— Технология по очистке воды дешевле, чем нам говорят?

— Бинго, мужик! — похвалил он меня. — Но технология — это половина вопроса.

Бакс затушил сигарету в пепельнице и продолжил:

— Когда-то, давным-давно, вода была пригодной для питья в каждом ручье, в каждой реке. Поверь мне, сменится еще несколько поколений и люди будут уверены, что это всего лишь красивая легенда и так, как сейчас, было всегда. Но общество развивалось хрен-пойми-в-какую-сторону и засирало вокруг себя всё, до чего только дотягивались его шаловливые ручонки. А после стало собираться группами, которые могли засрать больше, чем поодиночке. В конце концов, планета из голубого шарика, пригодного для жизни, превратилась в серый шар, пригодный лишь для выживания. И кто-то, у кого есть возможность начать исправлять всё это, пользуясь случаем, поднимает только свой уровень жизни, продолжая срать на других. Как ты думаешь, это нормально?

— Нет, наверное, — предположил я.

— И я думаю, что нет. Но я хочу всё это исправить. Ржавая — хороший чойсер. Была, — поправился он. — Я ей доверял как себе. И если она выбрала тебя, значит, знала, что делает. А если ты сделал под диктовку всё, что сделал, значит способный.

— Это предложение работы?

— Это предложение сотрудничества.

— Звучит заманчиво. Только все эти революции и движения протеста — не моё. Меня устраивает моё место в этом мире и единственное, чего я хотел бы, сделать его чуть комфортнее. Поэтому, если ты считаешь, что я подхожу, то я готов. Но давай, как и с Ржавой, без подробностей. Только дело.

— Мужик, а ты мне начинаешь нравишься, хоть и фризишь местами.

Так я познакомился с Баксом и получил свое прозвище — Фриз.

А о том, что дефы на сервере «Кристалис» были эксклюзивными и имели несколько нерегламентированных функций, позволявших вышвыривать незваных гостей из виртуалья, с помощью последовательности сигналов, незначительно видоизменяющих нервные окончания, я узнал намного позже.