Глава 4


— О, ну конечно! — радостно воскликнула Кристин; она наконец-то поняла, почему имя молодого человека показалось ей знакомым. — Это же Грейстил Монтгомери, твой суженый, не так ли?

— Ничего подобного.

Велвет густо покраснела и потупилась.

— О, ведь это было много лет назад. Тебе тогда едва исполнилось семь, так что, возможно, ты забыла, — высказала предположение Кристин.

— Да, я забыла.

Девушка по-прежнему смотрела в пол.

«Нет, я ничего не забыла. Хотя бы потому, что именно в тот день решила назваться Велвет. Именно в тот день я поняла, что люблю Чарлза. А тебя, Грейстил, заставили обручиться со мной из-за моего богатства, и ты возненавидел меня за это. Хотя я уже лишилась своего состояния, ты по-прежнему ненавидишь меня, и тебе не хочется вспоминать о нашей помолвке».

— Возможно, вы действительно забыли меня, мистрис Кавендиш. Я был тогда тринадцатилетним юнцом, и с тех пор моя внешность сильно изменилась.

Велвет окинула его высокомерным взглядом — и вдруг в ужасе поняла, что ее влечет к этому мужчине. В нем почти ничего не осталось от прежнего долговязого и нескладного юнца, но пронзительный взгляд серых глаз был такой же, как прежде; казалось, эти глаза смотрели ей прямо в душу. И конечно же, этот самоуверенный дьявол прекрасно знал, что она притворяется и на самом деле помнит его.

Судорожно сглотнув, Велвет проговорила:

— Я уверена, что после всех этих лет граф Эглинтон считает помолвку недействительной. Мой отец, впрочем, тоже.

— Мало ли что они считают, — процедил Грейстил сквозь зубы. — Это мне решать — действительна она или нет.

— Вы, должно быть, с ума сошли! — выпалила Велвет.

— Прошу вас, милорд, простите ее, — поспешно вмешалась старая графиня. — Поверьте, она не хотела грубить вам.

— Напротив, очень хотела, — возразил Роберт. — Более того, она была бы не прочь проткнуть меня моим же мечом, но не отваживается.

— Вы просто читаете мои мысли, — с язвительной улыбкой сказала Велвет.

Кристин с любопытством посматривала на молодых людей, казалось бы, враждебно настроенных по отношению друг к другу. Но при этом было совершенно очевидно, что их невольно влекло друг к другу — в том не было ни малейшего сомнения.

— Лорд Монтгомери, могу ли я пригласить вас на обед в среду вечером? — спросила графиня. — Возможно, вам удастся преодолеть свои расхождения с Велвет. Или же ваша дуэль продолжится. Думаю, и то и другое будет в равной степени интересно.

— Я приду, миледи, — кивнул Роберт. — Почту за честь.

— Незаслуженную… — вполголоса пробормотала Велвет.

Осторожный стук в дверь прервал разговор — в комнату вошел управляющий. Воспользовавшись его приходом, Велвет поспешно выскользнула в коридор.

— Познакомьтесь, милорд, это мистер Берк, весьма ценимый мной управляющий, — сказала графиня. — А это Роберт Грейстил Монтгомери, сын графа Эглинтона. В свое время он сражался на стороне роялистов.

— Для меня большая честь познакомится с вами, сэр. — Управляющий поклонился молодому человеку. — Мы все в долгу перед вами за вашу верную службу.

— Да, несомненно, — закивала Кристин. — Хотя мои ближайшие родственники весьма вольготно чувствуют себя под властью Кромвеля, я по-прежнему питаю симпатии к роялистам и даже поддерживаю отношения со Стюартами. Но это — к слову. Теперь же позвольте оставить вас наедине. Полагаю, вам надо кое-что обсудить.

С этими словами хозяйка дома вышла из комнаты.

Быстро уладив дело со счетами за овец, Роберт вручил Берку свою карточку и проговорил:

— Я, знаете ли, недавно открыл контору на Солсбери-Корт.

— Отличное место, — одобрил управляющий. — Оттуда недалеко и до Темпла, и до Темзы. Не сомневаюсь, что с вами будет приятно вести дела, лорд Монтгомери.

— Не сочтите меня бесцеремонным, мистер Берк, но мне бы хотелось попросить у вас совет. Проблема в том, что я собираюсь выправить лицензию на добычу угля на моем участке в Дербишире. Что вы об этом думаете?

— О, прекрасная мысль, милорд. Графиня уже заключила несколько контрактов на добычу и поставку угля, причем именно в Дербишире. Я дам вам названия нескольких компаний, которые будут рады сотрудничать с вами.

Кристин отправилась искать Велвет и обнаружила ее на кухне, где девушка методично смывала пятнышки сажи с лепестков роз.

— Оставь на время цветы и поговори со мной, дорогая.

Велвет, хотя и не без колебаний, последовала за пожилой леди в ее любимую гостиную, где опустилась на стул у окна.

— Грейстил Монтгомери — чрезвычайно привлекательный мужчина, — заявила графиня. — Кроме того, он наследник обширных земельных владений, значительных денежных сумм и, наконец, графского титула. Тебя что, отпугивают его дьявольски смуглое лицо, резкие черты и мрачное выражение?

— Нет-нет, — поспешно ответила девушка. — Его внешность нисколько меня не отпугивает.

— В таком случае я в полном недоумении, — пробормотала пожилая леди. — Почему же ты отвергаешь его?

— Когда отец собирался отправить меня в Англию, я спросила его о своем суженом. И он объяснил мне, что за прошедшие годы ситуация очень изменилась, так что Граф Эглинтон вряд ли даст согласие на брак своего наследника с бесприданницей.

Сказав это, Велвет почувствовала, что краснеет от унижения.

— Грейстил Монтгомери — вполне самостоятельный мужчина, — фыркнула графиня. — И я уверена, что он плевать хотел на то, что там себе думает его папаша. Очень может быть, что он считает вашу помолвку совершенно законной, более того — обязывающей.

Велвет еще гуще покраснела.

— Ну как вы не понимаете?! — воскликнула она. — Ведь он видит окружающие вас богатство и роскошь, поэтому полагает, что и мои обстоятельства изменились в лучшую сторону, поскольку я живу с вами. Кстати, в следующем году мне исполнится двадцать один год… а ведь все знают, что для вступления в брак это многовато. Так или иначе, но Монтгомери нисколько во мне не заинтересован.

— Разве ты не заметила, какие взгляды он бросал на тебя? Он просто пожирал тебя глазами. На меня по крайней мере ни один мужчина так не смотрел. — Пожилая леди вздохнула и надолго умолкла. — Знаешь, дорогая, я ведь довольно рано овдовела, — наконец продолжала она. — А потом… — Она снова вздохнула. — Ах, если бы хоть один мужчина посмотрел на меня так, как смотрит на тебя Монтгомери, я бы сразу же вцепилась в него обеими руками. К сожалению, таких мужчин вокруг меня не оказалось. А ты, Велвет, похоже, не замечаешь, до какой степени привлекательна. Наверное, ты даже не подозреваешь, какими редкими качествами наградила тебя судьба. Твоя прабабка Бесс Хардвик также обладала ими в полной мере. Она четырежды выходила замуж и вертела каждым из своих четырех мужей как хотела.

— Неужели у нее было четыре мужа?

Кристин с улыбкой кивнула:

— К тридцати пяти годам. — Графиня достала из шкафа тетрадь, переплетенную в кожу. — Вот один из ее дневников, найденный мной в Оутлендсе. Думаю, тебе будет небезынтересно с ним ознакомиться.

— О, благодарю вас… Я буду хранить его как зеницу ока.

Кристин похлопала девушку по руке:

— Дневник надо не хранить, а читать. Полагаю, к среде ты обязательно должна его осилить.

Укладываясь спать, Велвет думала о своем отце. Долгое время она была убеждена, что он всю жизнь будет любить только свою семью, то есть жену и детей. Однако ее иллюзии на сей счет рухнули после того, как он — слишком быстро, по ее мнению, — женился вторично. И теперь Велвет считала, что отец ее предал. Более того, она не могла отделаться от мысли, что он находился в связи с Маргарет Лукас еще в те времена, когда мать была жива.

Забравшись в постель, Велвет приступила к чтению дневника Бесс Хардвик. При этом от некоторых откровений, которые позволяла себе прабабка, у нее дух захватывало. Часа два спустя, отложив наконец тетрадь, она пришла к мысли, что благодаря прочитанному начинает видеть Бесс в новом свете. Было ясно, что эта женщина жила по своим собственным правилам и не позволяла мужчинам, находившимся с ней рядом, навязывать ей свою волю.

А потом Велвет подумала о Грейстиле Монтгомери. Приходилось признать, что все годы эмиграции она часто вспоминала о суженом и даже видела его во сне, однако реальный Грейстил оказался намного привлекательнее являвшегося ей во снах образа.

Но находил ли он ее привлекательной? Или же руководствовался какими-то другими мотивами, если действительно собирался на ней жениться?

«А может, он хочет жениться на мне, чтобы насолить нашим отцам и показать, что их мнение его не интересует?» — подумала Велвет. В глубине души ей не хотелось, чтобы это оказалось правдой. Да-да, она хотела, чтобы Монтгомери полюбил ее всем сердцем, по-настоящему полюбил. Но выйдет ли она за него замуж, даже если он захочет соединиться с ней ради нее самой? Эта мысль вызвала у нее сладостную дрожь, и она наконец осознала, что не смогла устоять против чар Грейстила Монтгомери. Чтобы хоть как-то защититься от них, она громко проговорила:

— Если мы и поженимся, то это будет брак без любви! Ибо в моем сердце безраздельно царствует Карл Стюарт!

Тут ей вспомнились слова Чарлза: «О, святая невинность! Я не могу позволить себе такую роскошь, как любовь…» А затем она подумала о совете, который давала женщинам в своих дневниках прабабка Бесс. «Чтобы управлять мужчиной, требуется только одно: поглаживать его одной рукой, а другой время от времени щелкать по носу, чтобы не возомнил о себе слишком много!» — так написала эта мудрая женщина. Еще раз обдумав ее совет, Велвет загадочно улыбнулась и задула свечу.

У Монтгомери был довольно удачный день. На лондонской бирже он продал значительную часть шерсти весенней стрижки по гораздо более высокой цене, чем рассчитывал. К тому же он почти не сомневался, что на следующей неделе продаст остатки товара еще дороже. Кроме того, он посетил Сэмюела Лоусона в Темпле и по совету последнего приобрел несколько акций Бермудской компании, поставлявшей товары из Нового Света. Вернувшись вечером в свою контору, Роберт написал деловые письма отцу и его управляющему. А вскоре после этого к нему явился посетитель — крепкий мужчина примерно одного с ним возраста, с обветренным лицом и острым взглядом. Судя по всему, это был курьер от генерала Монка.

— Монтгомери? Рад встрече, сэр, — сказал незнакомец. — Один наш общий знакомый высказал предположение, что я могу оказаться вам полезным.

— Полезным мне?.. — протянул Грейстил; он отметил, что незнакомец говорил с акцентом, но это был не шотландский акцент.

— Совершенно верно, сэр.

Роберт был уверен, что перед ним курьер от Монка. Но он не мог отдать зашифрованное письмо незнакомому человеку, не получив твердых доказательств, что это тот самый курьер, которого он ждал.

— А у нашего общего знакомого есть имя?

— Мистер Берк. Но чужому я его не назову, — сказал посетитель с улыбкой. — Роялисты должны проявлять осторожность.

И тут Монтгомери понял, откуда у незнакомца такой акцент.

— Вы с острова Джерси, не так ли?

Он знал, что губернатор Джерси — преданный сторонник короля.

— Верно, сэр. Меня зовут Спенсер, и я матрос с фрегата «Гордый орел», что пришвартовался на Темзе, у Блэк-фрайерса. Там всегда стоит какое-нибудь судно губернатора Картерета, готовое на всех парусах пересечь Канал с конфиденциальным посланием.

Монтгомери ухмыльнулся:

— А в свободное от курьерской службы время суда вашего губернатора могут ограбить какого-нибудь голландца или пустить ко дну посудину из флота Кромвеля, не так ли? Благодарю за предложение, Спенсер. Возможно, я воспользуюсь вашими услугами.

— В таком случае имейте в виду, что мы уходим завтра с полночным приливом.

В тот же вечер, когда уже сгустилась тьма, прибыл наконец и человек от Монка. Он предъявил рекомендательное письмо, из которого явствовало, что перед лордом Монтгомери — курьер генерала. Письмо не было подписано, но на нем красовалась официальная печать города Эдинбурга.

Монтгомери отпер ящик стола и вынул из него зашифрованное послание. Решив, что курьер шифра не знает, он рядом с печатью написал: «Генералу Монку в собственные руки», после чего вручил послание курьеру. Когда человек Монка ушел, он запер дверь, прикрутил фитиль лампы и долго сидел в полумраке за столом, размышляя, стоит ли написать королю Карлу. Наконец он принял решение, но времени у него было не так уж много — судно Спенсера отчаливало в полночь.

Все утро следующего дня Грейстил провел в делах, после чего, весьма довольный собой, вернулся домой, чтобы принять ванну и переодеться, а затем отправиться на обед к старой графине. Монтгомери сгорал от желания снова увидеть Велвет Кавендиш. Он не сомневался, что судьба улыбнулась ему — она не только привела его в Лондон, но и сделала так, чтобы они с Велвет встретились.

Лорд Монтгомери постучал в дверь дома у Бишопсгейт ровно в шесть часов и остался ждать в облицованном черно-белым мрамором холле, когда дворецкий доложит вдовствующей графине о его приходе.

Кристин появилась почти тотчас же — не прошло и нескольких минут. Велвет не нашла нужным сопроводить пожилую леди в холл, и это вызывало разочарование. Пока они с графиней обменивались необходимыми в таких случаях любезностями, Грейстил, стараясь скрыть нетерпение, спрашивал себя: «Где же Велвет? Неужели она отказалась со мной отобедать?» Наконец хозяйка, в очередной раз улыбнувшись, проговорила:

— Милорд, не желаете ли проследовать в гостиную?

Переступив порог следом за вдовой, Монтгомери опустился в кресло, на которое она ему указала. И тотчас же вскочил на ноги, поскольку в этот момент в гостиную вошла Велвет. Она была в скромном белом платье, но на сей раз — с непокрытой головой, то есть не надела чепца. Грейстил невольно залюбовался ее роскошными волосами, он даже заложил руки за спину, чтобы побороть сильнейшее искушение дотронуться до них.

— Рад видеть вас, мистрис Кавендиш, — сказал он с улыбкой.

Велвет же в данный момент проверяла действенность совета, который прочитала в дневнике Бесс. «Я всегда заставляла мужчину дожидаться своего появления достаточно долго, чтобы он основательно поволновался, — писала мудрая леди. — Однако ж не настолько долго, чтобы душевное волнение перешло в злость». Наконец, едва заметно улыбнувшись, девушка проговорила:

— Приятно видеть вас, милорд.

Велвет внутренне ликовала; было очевидно, что Бесс нисколько не ошибалась. Следует заметить, что и от чепца девушка отказалась по совету все той же Бесс. «Когда я оставляла голову непокрытой, мои рыжие волосы буквально околдовывали мужчин», — писала прабабка.

Тут вдовствующая графиня предложила гостю бокал мина, потом спросила у девушки:

— Дорогая, а ты выпьешь немного?

— Нет, спасибо, миледи, — ответила Велвет. — Я не пью вина. Даже не пробовала.

Эти ее слова взбудоражили воображение Грейстила. «Готов поклясться, что ты еще много чего не пробовала!» — воскликнул он мысленно.

— Ну налей себе хотя бы капельку… Чтобы мы могли поднять тост за Карла Второго, — настаивала графиня.

— Что ж, за Чарлза я непременно выпью! — закивала Велвет.

Причем имя «Чарлз» она произнесла с таким выражением лица, что Грейстилу тут же вспомнилась ее детская любовь к очаровательному принцу. Но неужели любовь еще не прошла?..

Они подняли бокалы и выпили за здоровье его величества. Минуту спустя в гостиную вошел дворецкий, объявивший, что обед подан. Все трое тотчас же перешли в роскошную столовую, и графиня выбрала место во главе стола. Грейстил придержал для нее стул, потом обошел вокруг стола, чтобы усадить Велвет. Глядя на нее сверху вниз, он заметил выступавшие из платья бутоны ее грудей, и это зрелище заставило его сердце гулко забиться. Но как ни странно, он был очень рад тому обстоятельству, что платье не имело выреза и застегивалось у самой шеи. «Ее невинность и скромность способны свести мужчину с ума», — подумал Грейстил, усаживаясь напротив девушки, чтобы иметь возможность без помех любоваться ею.

Графиня старалась поддерживать разговор за столом, и Грейстил охотно отвечал на все ее вопросы довольно подробно. Когда же хозяйка заговорила о войне, он невольно нахмурился и проворчал:

— В войне нет ничего хорошего, даже если ты сражаешься за правое дело. Сомневаюсь, что эта тема может заинтересовать дам.

— Да-да, конечно, — закивала графиня. — Я прекрасно вас понимаю. — Она тут же заговорила о другом, а через некоторое время с улыбкой заявила: — Знаете, я решила подать сегодня к обеду особенный десерт! Пойду посмотрю, готов ли он…

Грейстил тут же понял, что хозяйка предоставляет им с Велвет возможность побыть наедине, и мысленно поблагодарил пожилую леди. Как только она вышла из комнаты, он поднялся со своего места и пересел ближе к Велвет. Улыбнувшись ей, спросил:

— Понравилось ли вам вино, которое, по вашим словам, вам раньше не приходилось пробовать?

Девушка потупилась и, пожав плечами, пробормотала:

— Даже не знаю, милорд… Но мне показалось, что от вина мне стало немного жарко. — Она подняла голову и взглянула на него. — Впрочем, вы так пристально смотрели на меня весь вечер, что наверняка это заметили.

— Да, конечно… — Взгляд ее изумрудных глаз безмерно волновал его. — И мне кажется, вы чувствуете тепло во всем теле, приятное легкое головокружение и… возбуждение.

— Возможно, милорд, но ведь в глубине души вы не верите, что одно только вино произвело на меня такое действие?

— Вы просто читаете мои мысли.

Он расплылся в улыбке.

— Что ж, очень может быть. — Велвет усмехнулась. — И я почти уверена, что у вас тоже слегка кружится голова и вы испытываете возбуждение… но только не от вина… — Она сделала паузу, потом нанесла завершающий удар: — И это от того, что вы самовлюбленный и слишком уверенный в себе субъект е чрезмерно развитым воображением.

— Черт побери! Вот, оказывается, как вы обо мне думаете?!

— Я знаю еще один ваш секрет, — продолжала Велвет. Она опустила палец в бокал с вином и облизала его. — Вам по-прежнему хочется отшлепать меня.

Тут дверь отворилась, и вошла Кристин с подносом.

— Ах, я просто без ума от клубники и сливок! — воскликнула она с улыбкой.

Грейстил тут же вернулся на прежнее место, а графиня добавила:

— Похоже, пока меня не было, вам удалось найти общий язык, не так ли?

— Нет, не удалось, — ответила Велвет вызывающе. — И мы решили продолжать нашу дуэль.

После обеда Грейстил еще с час просидел в столовой, хотя знал, что ему следовало поторапливаться. Но он не хотел уходить, не решив волновавшего его вопроса. Возможно, судьба Британии была в тумане, зато у него в голове царила полная ясность. Он твердо решил, что должен заполучить Велвет Кавендиш, чего бы это ему ни стоило.

Поднявшись наконец из-за стола, Грейстил произнес:

— Прежде чем покинуть этот гостеприимный дом…

— Вы здесь всегда желанный гость, милорд, — с улыбкой перебила Кристин.

— Вы очень великодушны, миледи. Так вот, я хотел бы заметить, что у нас с Велвет и впрямь существуют некоторые разногласия. К примеру, я убежден, что мы с ней обручены. Поскольку же она так не считает, то позвольте мне, графиня, ухаживать за ней.

— Охотно позволяю вам это. И с пожеланиями доброй ночи удаляюсь, чтобы вы могли попрощаться с Велвет.

Когда они снова остались наедине, девушка пристально взглянула на него и сказала:

— Я слишком плохо вас знаю, милорд. И я не готова встречаться с вами.

Грейстил коснулся прядки ее золотистых волос, чувствуя их мягкость и шелковистость. Потом осторожно провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

— Хотите, я докажу вам, что это не так?

Он опустил голову и на миг прикоснулся губами к ее губам.

Велвет тихонько застонала, и ее губы словно сами собой приоткрылись. Тотчас же воспользовавшись этим, Грейстил запечатлел на ее устах уже настоящий поцелуй. Потом взглянул на нее с удивлением.

— О Боже, да вы, оказывается, никогда еще не целовались. Ни разу!

— Неправда, целовалась… То есть нет, не целовалась… Чтоб вас… черти взяли, Роберт Монтгомери! Я ведь уже вам говорила, что не готова встречаться с вами. Зато готова к кое-чему другому. Например, носить при себе меч, чтобы держать вас на расстоянии!

— Мы с вами обручены, миледи, что бы вы там себе ни думали.

— Это что — угроза? Или обещание?

— И то и другое, моя милая плутовка.

Когда Грейстил завел лошадь в стойло, часы пробили десять. Всю обратную дорогу он думал о Велвет, но сейчас, входя в свою контору на Солсбери-Корт, он решил на время выбросить ее из головы, чтобы целиком сосредоточиться на предстоявшем. И конечно же, следовало иметь в виду, что фрегат «Гордый орел» отплывал в полночь с ночным приливом.

Через некоторое время Монтгомери запер ящики письменного стола, погасил свет и вышел из дома через заднюю дверь. Хотя времени в его распоряжении оставалось совсем немного, он, однако же, шел довольно медленно, то и дело поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, что за ним нет слежки. Добравшись до Темзы в районе Блэкфрайерс, он вздохнул с облегчением, от реки поднимался густой туман, скрывавший все вокруг, так что нельзя было разглядеть даже сигнальные огни судна. Грейстил увидел их только тогда, когда подошел к судну почти вплотную. Внезапно послышалось звяканье якорной цепи, и он понял, что «Гордый орел» уже готов к отплытию. Увидев матроса, снимавшего толстый канат со стоявшего на пирсе кнехта, Монтгомери попросил его позвать Спенсера, и тот появился буквально через несколько секунд. Приблизившись к Грейстилу, моряк с ухмылкой сказал:

— Поначалу я вас не узнал. Письмо будет?

Грейстил молча покачал головой, затем, подняв воротник морской куртки, купленной накануне в лавке старьевщика, ответил:

— Нет, но у меня для вас пассажир.


Загрузка...