Безжалостная страсть

11

ДЖОЗЕФИН

Страх в голосе Луки забеспокоил меня, и я пыталась перезвонить ему, но снова и снова выходила на голосовую почту.

— Что случилось, мам? — Спрашивает Джет, когда мы сидим рядом с Моджи в приемном покое скорой помощи.

— Ничего, малыш — говорю я ему, пытаясь подавить тревогу от того, что не могу дозвониться до Луки. Я снимаю резинку с низкого хвоста, позволяя локонам упасть на плечо, чтобы разделить путаницу, а затем снова завязываю их в хвост.

Джет наклоняется к Моджи, на лице которой теперь отчетливо видна боль.

— Мама беспокоится о тебе. Она опять делает эту штуку со своими волосами.

— Не стоит. Я сказала ей, что аспирин и лед помогут. Скорее всего, это растяжение.

— Не верь ей, Джет. Если бы с ней все было в порядке, она бы не качалась на ногах, как будто слишком много выпила.

Великолепные голубые глаза Джета метаются между нами.

— С чего бы ей качаться на ногах, если она выпила слишком много?

Из него льется невинность, и я поднимаю руку, чтобы взъерошить его кудри.

— Моник Шевстер?! — Медсестра окликает нас со стола. Мы с надеждой улыбаемся, махая ей рукой, но это не для того, чтобы отнести Моджи в смотровую. Они хотят, чтобы она заполнила дополнительные бумаги и сделала копии удостоверения личности.

— Я не хочу, чтобы вы, ребята, оставались здесь на всю ночь — говорит Моджи. — Берите эту красивую машину и езжайте домой.

— Ого, кто это? — Джет смотрит на вращающуюся дверь, когда Лука входит в больницу, как человек на задании. Усталость смешивается с тревогой, и выражение его лица меняется, когда он поворачивается из стороны в сторону, несомненно, ища нас.

Он не сразу замечает меня и идет к нам, когда я замечаю еще около шести парней, готовых к драке. Я уже на ногах, когда он стоит передо мной, Джет на шаг позади меня, а Моджи использует подлокотник кресла, чтобы не давить на ногу.

— Мне так жаль, Джо. Мой телефон разрядился. Ты в порядке? Что случилось? Ты ранена? — Он задает один вопрос за другим. — Я должен был поехать с тобой.

Ты уже ездил, думаю я про себя, с ухмылкой вспоминая об этом и растягивая улыбку на щеках.

— Я в порядке, Лука, — заверяю я его, сканируя глазами его лицо. Я поднимаю руку, чтобы осторожно потрогать сторону, который я задела, и замечаю свежие повреждения. Я опускаю взгляд на его руки, порезанные в результате очевидной драки.

— Ма Моджи странно ходила, и мама сказала, что мы должны привезти ее сюда на случай, если у нее сотрясение мозга. У нее может быть ХТЭ, как у Дюка-блевотины.

Слова Джета заставляют Луку сделать глубокий вдох, а меня — хихикнуть. Лука отступает назад и смотрит на самого важного человека в моей жизни, стоящего позади меня. Джет делает шаг в мою сторону, полный мужества, и протягивает руку.

— Я Джет Хансен. Приятно познакомиться. А ты кто?

— Я Лука Девлин, Джет Хансен. Но ты можешь звать меня Лука.

— Можешь звать меня Джет. — Улыбается он.

Лука говорит спокойно, но не так, чтобы умилить Джета:

— Я тот парень, который снимает фильмы, в которых будет сниматься твоя мама.

Лука пожимает маленькую руку Джета, уголок его рта приподнимается в улыбке. Лука переводит взгляд на Моджи, чьи глаза медленно открываются и закрываются от нарастающей боли. Он смотрит на ее болтающуюся ногу. Лодыжка размером с апельсин. Он качает головой.

— Как давно вы здесь, ребята?

Джет пожимает плечами и опускается на сиденье рядом с Моджи, пока я рассказываю Луке.

— Около двух часов, наверно? Я думала, мы уже к этому времени сможем уехать. Ты можешь забрать свою машину, а мы возьмем такси до дома.

Джет вмешивается.

— Мам, но эта машина такая классная. Все в моем классе должны увидеть меня завтра утром, когда ты меня подвезешь.

— Джет, хватит. — Говорю я ему. Он обижается и опускается на сиденье, сложив руки на груди.

— Джозефин, я дал тебе машину, чтобы ты попользовалась ею, пока я поставлю новые шины на твою. Кроме того, ее нужно отремонтировать, заменить масло и тормоза. Я отправлю тебе на электронную почту из сервисного центра список работ и квитанцию.

— Да, но почему моя машина находится в сервисном центре Ferrari? Разве это не перебор для моего крошечного хэтчбека?

Лука проводит пальцем по моему подбородку, притягивая мой взгляд к своим голубым, как у Джета, глазам:

— Я же сказал тебе, что позабочусь об этом. Люди делают для меня все, когда я их прошу. Все в порядке, ребята.

Я хочу, чтобы он поцеловал меня, но не сейчас, потому что нас видит слишком много людей. У самого главного из них уже звезды в глазах от осознания того, что крутая машина принадлежит крутому парню по имени Лука.

Возвращается Лука и еще несколько человек. Врач и медсестра подходят к Моджи, чтобы помочь ей сесть в инвалидное кресло, и увозят ее.

— Я велел перевести ее в отдельное крыло для немедленного лечения. — Говорит Лука, пока мы следим за группой людей, занимающихся Моджи. Как только она устроилась в больничной палате наверху от суматохи отделения неотложной помощи, он снова приступает к расспросам. — Что случилось, Джо?

— Я обедала с Моник…

— Моник? Но Джет называл ее Ма Моджи. — Лука смотрит на Джета, который хихикает со своего стула в коридоре рядом с нами.

— Моник — моя лучшая подруга. Мы были неразлучны с того самого дня, как познакомились. Поскольку все зовут меня Джо, естественно, что люди называли ее Моджи, немного больше «Дж», так как мы были практически связаны по рукам и ногам. С Джетом все началось с того, что он стал говорить «Моя Моджи», а затем все превратилось в «Ма Моджи».

— Мило. — Он кивает с ухмылкой и оглядывается через плечо на команду людей, лечащих Моджи.

— Как она пострадала?

— Не злись, — начинает Джо.

— Любое объяснение, которое начинается подобным образом, обязательно приведет именно к этому. Выкладывай, Джо. — Требует Лука.

— Я обедала с Моник, когда появился Дюк…

Джет имитирует рвотные позывы.

— Дюк-блевотина снова нанес удар.

Я вздыхаю и смотрю на Луку, которому не до смеха. Уголки его челюсти напряжены, он сжимает зубы, пока я рассказываю ему о том, что произошло возле пирса, когда Дюк требовал ответов о машине, которая не принадлежит мне. Он сжимает кулаки с каждым словом, сказанным об инциденте, в который вмешался незнакомец, чтобы помочь нам. Но как только он замечает, что Джет обращает на него внимание, он разжимает кулаки и засовывает руки в карманы.

К нам выходит симпатичный доктор. Он пожимает руку Луке, и между ними возникает некоторое знакомство, но мне он представляется сам.

— Я доктор Антонио Кализи. Мы оставим Моник на ночь, чтобы провести сканирование ее лодыжки и поставить точный диагноз. На данный момент — это растяжение, но мы обнаружили шишку на ее затылке, которую я хочу осмотреть и оставить ее под наблюдением.

— Спасибо, — говорю я доктору. Я заглядываю к Моджи, чтобы убедиться, что она готова, прежде чем мы уедем. Лука предлагает отвезти нас домой, и я с радостью соглашаюсь.

— Твой бывший преследует тебя? — Спрашивает Лука, как только подъезжает к нашему дому. Его глаза наблюдают за улицей, пока мы выходим из машины.

— Не думаю. Наверное, он расстроен из-за сегодняшнего утра. — Отвечаю Луке, глядя на Джета, который спит на заднем сиденье. Он выглядит таким маленьким. Напоминание о том, что каким бы большим он ни был, он все еще ребенок во всем этом.

— Так почему он стоит у тебя на пороге? — Рычит Лука.

Я оборачиваюсь.

— Джет. Проснись, малыш. Мы дома.

Лука вздрагивает, делает глубокий вдох и открывает дверь машины, чтобы выйти.

— Вы двое, оставайтесь здесь. Я избавлюсь от него.

— Не могу поверить, что это снова ты. — Прорычал Дюк, направляясь к нам. — Почему ты не оставишь мою семью в покое?

— Лука, возвращайся в машину. Давай я позвоню в полицию. — Зову я его, но Лука не отступает.

Дюк нестабилен. На самом деле ему плевать на меня и Джета. Он хочет, чтобы мы были несчастны, а я отчаянно цеплялась за надежду, что он станет лучшим отцом и человеком по отношению к нам.

— Я уверен, что, отказываясь от прав на своего ребенка, ты сообщаешь всему миру, что больше не считаешь их семьей, — отбивается Лука от Дюка.

— Я пытаюсь спасти свою семью. Ты должен уйти и забрать с собой свою дурацкую машину, — шипит Дюк в ответ на Луку.

— Это утомительно, — бормочу я. Глаза Джета прикованы к происходящему, пока солнце садится в этот абсурдный день. Небо окрасилось в яркие розовые и оранжевые цвета, и мне хочется оказаться где-нибудь на пляже в купальном костюме, наслаждаясь покоем и одиночеством. Но вместо этого я снова вступаю в противостояние с Дюком.

— Ты не пытаешься спасти свою семью — говорю я Дюку, мой тон низкий и усталый. — Ты злишься, что кто-то еще обращает на нас внимание. Ты не можешь получить обе стороны, Дюк. Ты сказал, что не хочешь быть отцом для Джета. Ты сказал, что уезжаешь в Аризону. Уезжай. Я тебя не останавливаю, и мне уже все равно. Джет, пойдем в дом. Уверена, у тебя есть домашнее задание, а мне нужно приготовить ужин.

Глаза Луки прикованы к Дюку, но Джет, выходящий из машины, заставляет Луку переключить внимание на всех нас. Лука идет обратно к Джету, но я отхожу к входной двери. Я не хочу быть рядом с Дюком, и я готова к тому, чтобы этот день закончился.

— Уйди с дороги, Дюк. Иди домой. Ты никому здесь не нужен. Черт, ты даже не хочешь быть здесь — говорю я ему, отпирая дверь, но его рука на моем плече не дает мне войти внутрь.

— Подожди минутку, Джо. Я поторопился сегодня утром. Я не знал, что этот парень оплачивает счет…

Я прервала Дюка.

— Ты сводишь меня с ума. Почему тебя интересует только твоя семья, когда кто-то другой выбирает нас в качестве части своей? Оставь нас в покое. Я дала тебе то, что ты хотел, но этого все равно недостаточно. А теперь убери от меня свои руки.

Я вырываюсь из его рук, когда Джет входит в дом, а Лука приближается к нему с гневом, излучаемым его глазами.

— Тебе действительно стоит научиться держать свои руки при себе, — рычит Лука.

— Если я хочу что-то сделать с этой женщиной, которая с пятнадцати лет была лишь занозой в моей заднице, это мое дело. И никто из вас ничего не сможет с этим поделать, потому что в этом доме — мой ребенок — говорит нам Дюк. — На самом деле, пусть Джет вернется сюда. Он даже не поговорил со мной.

— Ты бредишь, Дюк? Зачем ты это делаешь? Оставь это. Отпусти нас и отпусти меня — говорю я ему, осознав, что он все еще держит свою руку на моей руке.

— Послушай Джо — говорит Лука, в его тоне звучит предупреждение, обращенное к Дюку. — Отпусти ее и уходи. — Тонкое напоминание о событиях сегодняшнего утра, но Дюк не может понять.

— Я делаю то, что хочу. ДЖЕТ! Выходи, сынок. — Дюк берет меня за локоть, пытаясь притянуть к себе. Это большая ошибка, так как Лука выбивает морю руку у Дюка.

Дюк пытается ударить Луку, но Лука уклоняется от удара. Движения Луки стремительны, он разворачивается и наносит Дюку два быстрых удара. За шоком следует болезненное выражение лица, когда Дюк принимает на себя основную тяжесть ударов Луки в живот. Он сгибается в талии и протягивает руку, чтобы Лука остановился.

Дюк рычит.

— Я ухожу, мать твою…

— Не называй Джозефин иначе, чем ее именем, кусок дерьма. — Лука отворачивается от меня, чтобы завести меня в дом, закрывает за нами дверь и оставляет Дюка скорчившимся на крыльце.

Лука кажется огромным в том же подъезде, где я пыталась убедить Джета выбросить его счастливые носки. Белые стены, обшитые бисером, дополняют широкие дубовые полы, покрывающие лестницу на второй этаж. Когда мы проходим несколько футов по коридору, его голубые глаза сканируют фотографии вдоль стены.

— Позволь мне взглянуть на тебя — говорю я ему, беря его за руку и ведя на кухню. Она находится в задней части дома с дверью, ведущей во двор рядом с гаражом, который стоит в конце подъездной дороги. — Садись.

— Возвращаемся к командам, да? — Спрашивает Лука с соблазнительной ухмылкой.

— Тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать.

— Нравится. — Он улыбается, когда я кладу аптечку на маленький столик. На Г-образной столешнице стоят несколько приборов, а также остатки грязной посуды, которую Джет и Колин не убрали после себя.

Лука берет мое лицо в свои руки и опускает свой рот, чтобы запечатлеть поцелуй. Мягкий и нежный поначалу, он перерастает в агрессивный и страстный. Его язык проникает в мой рот, возбуждая меня желанием повторить наш предыдущий спектакль.

Он отстраняется, разрывая поцелуй, когда Джет спускается по лестнице.

— Дюк-блевотина ушел. — Джет улыбается. — Что у нас на ужин? Лука, ты останешься? Ты можешь отвезти меня завтра в школу на своей машине? А где мамина машина? Мы купим новую?

— Полегче, малыш. — Хихикает Лука. — Давай сначала поговорим об ужине. Как насчет того, чтобы заказать нам пиццу, если твоя мама не против?

— Мам, пожалуйста? Я уже сделал домашнее задание. Можно мне пепперони с ананасами? — Джет теперь подпрыгивает от радости при мысли о нездоровой пище на ужин.

— Пицца — это хорошо, но я заплачу за нее. Ты уже разрешил мне пользоваться твоей машиной весь день — говорю я Луке. Он кивает, но у меня такое чувство, что он соглашается только потому, что Джет здесь.

Звук поворачивающейся ручки задней двери привлекает все наше внимание, и Лука встает со своего места, готовый к драке. Я касаюсь внутренней стороны его руки, чтобы удержать его, когда на кухню заходит Колин.

Мой брат без рубашки, вспотевший и перемазанный грязью.

— Фу, ты выглядишь так, будто ползал по канализации — говорю я ему, прежде чем отойти в сторону, чтобы пропустить его в дом. — Колин, это Лука Девлин, Лука, это мой брат, Колин. Что ты здесь делаешь?

— Я же говорил тебе вчера, что приеду навести порядок в квартире-гараже — говорит он и поворачивается к Луке, обмениваясь с ним коротким рукопожатием. Они с Джетом делают свое фирменное, после чего Колин на мгновение замирает, глядя между всеми, кто находится на кухне.

— Ты голодный? Мы собирались заказать пиццу. — Говорю я Колину.

Он продолжает переводить взгляд с меня на Луку, потом на Джета и говорит:

— Может, я возьму Джета, куда-нибудь перекусить?

— О, мам, можно, а?

— Да, конечно, возвращайтесь до восьми, Колин. А ты в девять Джет должен принять душ и лечь спать. — Говорю я им.

Джет выбегает из кухни, Колин следует за ним, оставляя меня наедине с Лукой. Мое внимание возвращается к моему будущему боссу, который просто ухмыляется.

— Мы все еще можем заказать еду, если ты голоден, Лука.

— Единственное, что я хочу съесть, Джо, это ты.