Безжалостная страсть

6

ЛУКА

Побледневшую от ужаса Джозефин легко заметить, когда она стоит в нескольких футах перед каким-то парнем, у которого телосложение атлета, но все в нем говорит о змее. Он мне не нравится.

Откуда он знает Джозефин?

Его острые голубые глаза, когда он пожимает мне руку, заставляют меня настороженно отнестись к его сомнительному поведению.

— Доброе утро. Я Лука Девлин. Извините, что прерываю…

Он прерывает меня, обращаясь к Джо.

— Ты пришла? Что, черт возьми, ты думала, произойдет, Фи?

Фи?

— Послушай, Дюк, — голос Джозефин такой мягкий, что я едва его узнаю. — Я встречаюсь здесь с Лукой, чтобы обсудить фильм, для которого я прошла прослушивание.

Дюк — мать его. В человеке, стоящем передо мной, нет ничего респектабельного. То, как он смотрит на Джо, раздражает меня. В его тоне сквозит отвращение, и мне не хочется ничего, кроме как врезать его лицом в стену. Однако, несмотря на мои опасения по поводу его личности, он не сделал ничего, кроме пренебрежительного отношения к Джо.

— О, так ты снова вернулась к этой ерунде? Не понимаю, почему ты не можешь найти обычную работу, как все остальные.

Дюк переводит взгляд на меня, замечая, что я вышагиваю вокруг Джо, чтобы мне было легче схватить его и защитить ее, если понадобится. Я перехожу на ту же ступеньку, показывая, что мы примерно одного роста, но я ни за что не позволю ему победить меня в драке. Судя по тому, как шевелятся его губы, он проверяет, насколько это правда.

— На самом деле Джо играет две главные роли в моей студии. Она не такая, как все. Так почему она должна быть обычной, как все? — Мой голос спокоен, но мое презрение к этому парню растет.

Он хмыкает и достает из заднего кармана сложенный конверт из манилы, протягивая его Джо.

— Здесь копии документов, которые я подал. Говорят, что на их обработку уходит до сорока пяти дней, прежде чем они станут окончательными.

— А как же обещанная тобой единовременная сумма? — спрашивает Джо, ее глаза расширены, как будто она просит поесть.

— Ха! Удачи, если удастся выжать из меня еще хоть пенни. Я выплатил все алименты, так что мне не придется давать тебе и дальше деньги. Увидимся. Подожди, нет, не увидимся. — Дюк несносно смеется и пихает Джозефин, чтобы пройти мимо меня. Однако он не может оставить все в покое, так как поворачивается и обращается к нам: — И не трать время на ее дурацкие деловые предложения. Она не настоящий консультант. Она думает, что раз она умеет сосать арахисовое масло через соломинку…

Я двигаюсь быстро, быстрее, чем Джо или Дюк ожидают, чтобы добраться до него. В голове проносится образ того, как я врезаю его лицом в большую ступеньку суда, но я сохраняю спокойствие… пока что.

— Подумай хорошенько, прежде чем делать это заявление, Дюк. — Я предупреждаю его тыльной стороной ладони, надавливая на верхнюю часть его руки, жестом останавливая его движение, и он молча подчиняется.

— А, значит, она снова на ногах. — Дюк натягивает пошлую ухмылку, как будто он выигрывает это противостояние.

— Я гораздо больше, чем ее поддержка, — рычу я. Мое чувство собственничества по отношению к Джозефин вспыхивает из ниоткуда. — Ты должен извиниться за то, что толкнул ее, и за свой язык.

В глазах Дюка появляется вопросительный взгляд. Я вижу войну в его глазах, он смотрит на пространство между нами и оглядывается по сторонам, чтобы проверить, нет ли поблизости офицеров в форме. Он не уверен, что сможет избежать наказания за то, что ударил меня, или должен сделать то, что я прошу. Похоже, мне придется убеждать его в этом нелегким путем. Особенно после того, как он вскидывает руку, чтобы убрать мою ладонь.

— Не трогай меня, — рычит Дюк.

— Не трогай, Джозефин, — отвечаю я голосом, едва превышающим шепот.

— Видишь ли, я уже прикасался к ней. Она мать моего ребенка, жаль, что она проглотила… — Он оскаливается и набирается смелости отпихнуть меня на шаг.

Ярость из-за его вопиющего неуважения к Джо вырывается на поверхность, а мои эмоции подстегивают мои действия. Я хватаю его за челюсть, вызывая на его лице парализованное выражение страха. Несмотря на то, как я выгляжу в своей одежде, я достаточно научился работать вместе с семьей Марзано, чтобы знать, как позаботиться о себе. По крайней мере, у нас есть приличный адвокат наготове.

Держась одной рукой за нижнюю часть его лица, я подвожу ногу сзади, заставляя его колено согнуться. Как только Дюк оказывается на земле, я фиксирую одну из его свободных рук за спиной и выкручиваю ее вверх, причиняя острую боль, как будто собираюсь сломать ему локоть или вырвать плечо из впадины.

— Это нападение, — разочарованно выдыхает Дюк. Он стискивает зубы от боли, но краснота на его щеках говорит о том, что скоро он станет пушинкой в моих руках.

— Нет — рычу я ему в ухо. — Это самооборона, и кто-то учит тебя хорошим манерам, потому что ты не должен был меня толкать.

— Пошел ты. — Он рычит, упрямый до невозможности.

Я выдыхаю с досадой, говоря ему.

— Ты также должен знать, что так нельзя разговаривать с дамой, тем более с женщиной, которая поставила на кон свою жизнь, чтобы привести в этот мир твоего ребенка. Извинись перед ней, или я сломаю тебе локоть.

Я резко дергаю его за руку. Мой взгляд сканирует окружающую обстановку, и, к счастью, никто из прогуливающихся вокруг сотрудников суда не обращает на это внимания. Тем не менее, мне нужно покончить с этим.

Дюк вскрикивает от боли.

— Ладно, ладно, ладно, ладно. Не ломай ничего. Мне нужно, все целое, чтобы тренироваться. Прости, Джо. Прости. Убери от меня своего гребаного телохранителя.

Я отпускаю его так же быстро, как и подчинил.

— Я очень рад что это последний раз, когда мы имеем дело друг с другом. Вы оба можете отвалить. — Дюк изрыгает ядовитую ненависть. Он поднимается на ноги, трясет рукой и отходит от меня в сторону, чтобы ретироваться. Разумное решение с его стороны. Когда я поворачиваюсь к Джо, она вся красная, на грани слез.

— Спасибо тебе большое. Он никогда не извинялся передо мной… никогда. — Она смотрит на меня с героической благодарностью и желанием.

Мои движения плавны, когда я хватаю ее и заключаю в объятия. Убираю распущенные волнистые локоны с ее лица за ухо, и между нами возникает неоспоримое притяжение. Я целую ее. Поцелуй глубже, чем страсть нашего поцелуя на прослушивании. Этот поцелуй почти стирает мое отвратное ощущение от общения с Дюком мать его, когда я погружаю язык в ее рот, а ее тело прижимается к моему.

В конце концов мы расходимся, делая паузу и наблюдая за окружающей обстановкой. Не похоже, что кто-то обращает на нас внимание.

— Эй, прости меня за это. Надеюсь, я не перегнул палку. Я никогда не позволю таким, как этот парень, неуважительно относиться к тебе или кому-то еще в моем присутствии.

— Все в порядке. Он такое дерьмо, но, по крайней мере, мы расстались окончательно.

— Развелись? — Спрашиваю я, опуская глаза на конверт в ее руке.

Фырканье и смех сразу же подбадривают ее.

— Боже, нет. Я и без этого уже была привязана к нему на всю жизнь. Это отец моего сына, ему скоро будет девять, но Дюк только что вручил мне документы на отказ от родительских прав.

— Кусок дерьма. — Я замечаю, что Дюк уже переходит улицу. Он слишком прыгуч для человека, уходящего от ответственности и захвата в охапку. Такие мудаки всегда таят обиду. Я уверен, что он что-то задумал. Это далеко не конец.

— Это среднестатистическое мнение о нем. Я хочу загладить вину за то, что тебе пришлось иметь дело с Дюком. Где мы можем выпить кофе и позавтракать? — Спрашивает она.

— У меня дома, — отвечаю я, не задумываясь. Мой взгляд по-прежнему устремлен на Дюка, и я обращаю внимание на машину, в которую он садится. Я мысленно записываю номерной знак, а затем поворачиваюсь к Джо, которая краснеет.

— Тот поцелуй был прекрасен, конечно, но тебе не кажется, что это слишком быстро? — Шутит она, но я чувствую настороженность в ее тоне.

— Черт. Я должен был сказать больше слов. Предварительный сценарий находится у меня дома вместе со всеми производственными отчетами. Я работал над контрактами вчера вечером, но, торопясь попасть сюда сегодня утром, забыл их дома. Мы можем заехать ко мне, чтобы забрать их, а потом отправиться туда, куда ты захочешь.

— О. — С ее пухлых губ сорвался вздох облегчения. — Наверное, я могу последовать за тобой? Ты приехал сюда на машине? Где ты припарковался?

Я смотрю на небоскреб недалеко от нас. Она поворачивается, чтобы посмотреть, куда направлена моя линия взгляда.

— Впечатляет. — Она ухмыляется. — Тогда, наверное, я пойду с тобой.

Именно такой реакции я и добиваюсь, провожая ее на вершину высотки Nuvola Scura. Пилот уже ждет нас, когда мы проносимся под мощным жужжанием лопастей вертолета.

Белые кожаные сиденья с золотыми и деревянными акцентами придают салону машины ощущение чистого комфорта. Джо откидывается на спинку кресла, расслабляясь и позволяя звуку нашего полета к моему дому на скале заполнить тишину между нами.

Вертолет приземляется на крышу моего трехэтажного дома. Лицо Джо светится, когда она смотрит на море. Обрыв не крутой, но с неровным склоном, до частного пляжа две мили.

— Это великолепно. Забавно, знаешь ли. Я постоянно проезжаю по мосту «Золотые ворота» и вижу дома на этом утесе. Не могу поверить, что я действительно стою на крыше одного из.

— Пойдем, я проведу для тебя экскурсию. — Рука Джозефин кажется мне маленькой, когда я веду ее по дому. — Гараж и вертолетная площадка находятся на уровне улицы. На два других этажа мы можем спуститься на лифте.

Кухня, кабинет и развлекательные помещения находятся на среднем уровне. Моя спальня, спальня для гостей, зона для тренировок и бесконечный бассейн на самом нижнем уровне. Я веду ее в свой кабинет, который кажется мне самой впечатляющей комнатой в доме. Большие окна позволяют мне наблюдать за кораблями и волнами, а одна стена из бежевого и красного камня демонстрирует изобретательность моей команды строителей. Она проводит руками по обнаженному камню горного склона.

— Как ты это сделал? — Спрашивает она, заглядывая за края обнаженной стены.

— Дом должен быть закреплен в горной породе. Много динамита, стали и невероятная команда инженеров. — Я перебираю страницы на своем столе. В комнате не так чисто, как мне хотелось бы, но беспорядок, похоже, не беспокоит Джозефин.

— Этот фильм действительно будет? — Восклицает Джо, заканчивая нашу экскурсию и возвращаясь к делу. Жаль. Я бы хотел увидеть ее в своей спальне.

— Так и есть. Я думаю, мы можем просмотреть сценарий и подправить его, чтобы сделать это короткометражным фильмом. Это может быть приквел к фильму «Тьма в сумерках».

— Это ведь та роль, которую я вчера читала? Как фильм «Звездный свет» может быть приквелом, если я снимаюсь в обоих фильмах?

— Я думал об этом. В основе «Звездного света» лежит месть сирены мужчинам. «Тьма в сумерках» — это история о восстании зомби. Можно сказать, что мужчины, утопленные сиреной, — это те зомби, нападающие на всех в фильме. Твоя роль в роли Эмбер будет заключаться в том, чтобы увидеть последствия утопленных жертв и неизбежно стать жертвой собственных предрассудков и суждений.

— Значит, никакой любовной истории? — Она хмурится, но пожимает плечами. — Ничего страшного. Это будет отличный фильм. Что мне подписать?

— Я думал, у тебя будет больше вопросов. Джина, моя сестра, занимается детским садом. У нас в штате есть несколько человек, которые могут использовать что-то подобное на территории студии.

— Твоя сестра? — Она поднимает бровь.

— Да, Бриско в названии компании — это Джина Девлин-Бриско. Она управляет административной стороной студии, а я слежу за производством наших проектов. Вот сценарий. Предупреждаю, он очень жесток.

Она улыбается, берет у меня страницы, пролистывает некоторые и усмехается над другими.

— Это действительно жестоко. Кто это написал? Твоя смерть будет такой же сладкой, как и твое желание причинить мне боль. Что это такое?

Я прищуриваюсь, пытаясь вспомнить, что это за часть истории, когда она мелькает у меня в голове.

— Это сцена, когда Каденс и парень… я забыл его имя, встречаются и отправляются в мотель, чтобы переспать. Она собирается наложить на него свои чары, но в его мыслях что-то меняется.

— Она может читать мысли?

— Она может читать мысли своих жертв только перед тем, как спеть им свою предсмертную песню. Для нее это как год за годом, чтобы оправдать свои действия. Но когда она читает его воспоминания, она видит причину его преступлений. Он не такой, как остальные. Хочешь быстро прогнать сцену? Мы можем сделать заметки о том, как ее изменить.

Мой пульс учащенно бьется, потому что предсмертная песнь сирены для мужчин сопровождается сценами секса. Она убивает их в середине акта, отвлекая их, пока использует свои паранормальные способности, чтобы утопить их в постели. Я достаю еще одну копию сценария, подтверждаю страницу и смотрю на нее, чтобы начать.

Джо сканирует следующие несколько страниц. Ее глаза расширяются, а на лице появляется соблазнительная ухмылка. Она читает первую строчку:

— Твоя смерть будет так же сладка, как и твое желание причинить мне боль.

— Я не хочу причинять тебе боль, Каденс. — Я произношу эти строки так, словно сцена происходит наяву.

— Конечно, хочешь. Ты хочешь причинить мне боль, как и всем остальным. Я видела тебя там, в разрушениях, в последствиях разрушенных тобой жизней. — Джозефин слегка напевает, когда по сценарию начинается песня смерти.

Я подхожу к ней ближе, следуя направлению сцены. Моя рука скользит по ее талии, притягивает ее к себе и поворачивает так, чтобы она прижалась спиной к стене.

— Что бы ты ни делала со мной, прекрати это. Прекрати это прямо сейчас, Каденс. Ты не можешь забрать это у меня.

Джо прерывает сцену.

— Она напала на него?

— Она также собирается убить его, так что это соответствует характеру. Джо, это не роман. Она не милая невинная девушка, и это не история со счастливым концом. Она серийный убийца, который может превращаться в русалку-убийцу. Прости. Это будет слишком сложно для тебя, чтобы изобразить это на экране? Мы можем внести в твой контракт пункты, касающиеся обнаженной натуры, сексуального содержания и восприятия, в зависимости от того, как мы изменим характер персонажа.

— Нет, все в порядке. Я профессионал. У меня никогда не было такой власти над кем-то, тем более над мужчиной. Мне трудно представить, чтобы какой-нибудь парень позволил мне сделать это с ним.

— Сделай это со мной. — Говорю я ей.

Она ухмыляется.

— Ха, ха, ха, очень смешно, Лука. Сцена затухает до черноты, но ты хочешь, чтобы я напала на тебя? Сейчас, в реальной жизни?

— Да. Я имею в виду, что это не будет полностью соответствовать сценарию, потому что у тебя нет смертоносного певческого голоса…

— Ты никогда не слышал меня в моей концертной душевой серии.

Я качаю головой, смеясь про себя.

— Джо, я хочу, чтобы ты почувствовала эту силу, чтобы у тебя был источник, из которого ты можешь черпать для этой роли. Это укрепит твой талант актрисы, и мы можем остановиться в любой момент. Все зависит от тебя.

— Что мне позволено с тобой делать?

— Каденс — сирена, ей почти сто лет, но она никогда не стареет. Представь, чему она была свидетелем, как женщина, наблюдающая за историей человечества. Черт возьми, подумай о том, через что прошла ты, Джо. Что бы ты хотела сделать со мной или с кем-то еще?

— Задушить тебя? — Она вздергивает бровь.

Мой взгляд падает на размер ее рук, и я киваю. Одними пальцами она никогда не сможет нанести реальный ущерб. Я беру ее за руку и веду вниз по лестнице в свою спальню. Темные полы из сланцевой плитки прекрасно выдерживают океанский воздух, когда я открываю двери на балкон, выходящие к бассейну и тренажерному залу, повторяя форму скалы.

— Ты главная, Джо. Скажи мне, что делать.

— Раздевайся, — приказывает она.

Я ухмыляюсь, молча расстегиваю застежку на часах и вытряхиваю содержимое карманов на тумбочку. Я выхожу из брюк и бросаю рубашку на кремовое кожаное кресло, стоящее перед окном, оставаясь перед ней в одних боксерах. Джо пробирается через всю комнату.

— Можно я дам тебе пощечину? — Спрашивает она. Я вижу, что сила ждет своего часа, чтобы вырваться на свободу. Ей это нужно, и, возможно, упражнение поможет мне вывести ее из себя, пока все не зашло слишком далеко.

— Как насчет этого? Ты можешь шлепать меня, царапать, бить, душить, прикасаться к любому месту на моем теле, где захочешь. Бери, что хочешь. Я не позволю тебе связать меня, но, если ситуация станет слишком напряженной, я постучу тебя по плечу или скажу: «Звездный свет». Хорошо?

— Звучит неплохо.

— Хорошо. Давай начнем, Джо.

Она закрывает глаза, но когда снова открывает, в ее взгляде что-то меняется. Темнота, жажда власти надо мной захлестывает ее энергией, когда она тянется вверх, чтобы погладить меня по лицу. Ее рука ненадолго задерживается там, а затем скользит к моему затылку, где она дергает меня за волосы.

Я морщусь от боли, но не могу остановить прилив желания, проникающего в мое тело. Джо в восторге, ее зрачки расширились от удовольствия командовать мной. Она берет меня за волосы и тянет на колени, ставя лицом к своей промежности.

— Сними с меня джинсы, Лука. — Я тянусь расстегнуть их, но она возвращает меня обратно, легонько шлепает меня по щеке и говорит: — Осторожно.

Я стараюсь не показывать своего веселья, оставаясь в моменте. Мягкий запах ее возбуждения смешивается с тонким ароматом вишни и лаванды, когда я открываю ее обтянутую кружевом киску. Мой рот наполняется водой, когда я нахожусь так близко и хочу только одного — покрыть губами ее бугорок.

— Останься. — Властно говорит Джо, подходя к кровати и садясь на край. — Ползи ко мне.

Я делаю то, что она мне говорит, ползу на руках и коленях, пока не оказываюсь перед ней, как послушный сексуальный слуга. В ее выражении лица появляется опасение. Я улучаю момент, чтобы успокоить ее.

— Все, что ты захочешь, Джо. Я сделаю все, что ты захочешь.