Безжалостная страсть

1

ДЖОЗЕФИН

Громогласные удары моего восьмилетнего сына Джета, спрыгивающего с последних ступенек, привлекают мое внимание, когда он приземляется, словно супергерой. Утром мы уже отстаем от графика и должны успеть выехать из дома до того, как на дорогах начнется час пик. По крайней мере, его ботинки одинаковые, шнурки завязаны, а одежда в основном выглядит презентабельно.

— Замри. — Я окликаю его с порога кухни. Мой взгляд останавливается на его кудрявых блондинистых волосах, которые свисают до подбородка. Идеально распущенные локоны, шелковистые и чистые. Мой взгляд перемещается с его лица на морозные голубые глаза над его довольной улыбкой с одним отсутствующим зубом. И тут я замечаю их… Точнее, чувствую их запах.

— Что бы это ни было, выбрось это — говорю я ему, сморщив нос от отвращения.

— Но дядя Колин разрешил мне надеть его счастливые носки. У меня сегодня физкультура, мам. Большой Микки — главный тренер. А я его широкий ресивер, как дядя Колин. Его носки делают меня быстрее. Ты бы видела, как я играл на прошлой неделе. 14 передач, 22 ярда и 3 тачдауна. Я не буду носить их весь день, только на игру после школы. Пожалуйста, — умоляет он, одаривая великолепным взглядом каролинской синевы.

Я еще раз вдыхаю дурно пахнущий запах одежды и качаю головой.

— Ты должен сложить эти вещи в контейнер для опасных веществ. Почему ты их не постирал?

Джет вытаскивает из кармана одинокую пару носков-трубочек, которые должны быть белыми, но они скорее желтые. Быстро пробежав на кухню, он заскакивает в прачечную и останавливается передо мной. На его персиковом лице появляется улыбка триумфа, когда он протягивает мне пару в пакете Ziplock, небрежно завернутую в листы со смягчителем ткани.

— Теперь понюхай, — приказывает он. Я корчу рожицу и осторожно подношу нос.

— Это уже не так отвратительно, и по крайней мере, ты не вырубишь весь свой четвертый класс, а я не упаду в обморок по дороге в школу. У тебя собрано все остальное? — Спрашиваю я, прекрасно понимая, что у меня не хватит сил переспорить его или справиться с его эмоциями, если я выброшу носки в мусорное ведро.

— Да, я готов. — Он вбегает в дверь со своими подпрыгивающими кудрями, как в рекламе шампуня.

Если бы только я могла сделать свои волосы такими же здоровыми и живыми. Нет, мои брюнетистые локоны, спутываются и путаются от одной капли влаги. Поэтому, конечно же, я смачиваю волосы водой и средством для укладки, чтобы собрать их в презентабельный пучок на день. Убедившись, что выгляжу как приличный человек, я хватаю сумку и ключи и выбегаю из дома вслед за Джетом.

Поездка от дома до школы Джета обычно полна вопросов или рассказов о том, что кафетерий планирует подать на обед. Однако этим утром все идет не по плану, когда на экране моего телефона высвечивается знакомый номер. Если я не отвечу, сохраняя рассудок, человек, стоящий за номером, обеспечит мне несчастную жизнь до конца дня.

— Доброе утро, Дюк, — щебечу я, отвечая на звонок через систему автомобиля. — Ты на громкой связи.

— Меня это не волнует. Мне нужно поменять расстановку, — пробурчал Дюк. В его голосе чувствуется раздражение.

— Ты уже дважды менял график посещений. Я не знаю, что еще ты от меня хочешь, Дюк. Каждые выходные — это тот график, который ты выбрал…

Дюк прерывает меня.

— Послушай меня, маленькая дрянь.

Я бросаю взгляд на Джета, у которого в ушах наушники, и надеюсь, что он не слышит, как его отец разговаривает со мной.

— Ты втянула меня в это дерьмо после того, как соврала мне. Тебе повезло, что я так долго пытался с тобой договариваться — кричит он на всю машину.

Я делаю глубокий вдох, размышляя, как мне его успокоить, чтобы снять напряжение, пока я не доставлю Джета в школу и не выйду из машины.

— Дюк, я никогда не лгала. Я просто забеременела, и мне было 15.

— Ты нарушила правила. Ты не должна была беременеть. И, черт возьми, ты не должна была сохранять это чертово дерьмо. Знаешь, что? Забудь о договоренностях. Не знаю, почему я думал, что ты хоть раз будешь разумной, мать твою, бабой. Я пытался поступать правильно. У меня есть перспектива работать тренером в UFL, и никто из вас не собирается стоять у меня на пути. Я хочу отказаться от своих прав.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на Джета, который, похоже, все еще слушает свой телефон через наушники.

— Дюк, я сейчас в машине и не могу говорить об этом. Пожалуйста, дай мне двадцать минут, чтобы отвезти Джета в школу, и я сразу же перезвоню тебе. — У меня щиплет в носу от слез, наворачивающихся на глаза. Почему мне хочется плакать? Это просто счастье, что он захотел уйти из жизни Джета, из моей жизни, и наконец-то перестанет быть человеком, которого называют отцом.

— Нет. Я готов дать тебе пятнадцать тысяч, чтобы ты покончила со всем этим дерьмом. Я уже подготовил бумаги. Мы можем встретиться в суде по семейным делам завтра утром, потому что с меня хватит. Я не должен быть отцом ребенка, которого никогда не хотел, с женщиной, которая не умеет слушать.

Джет нахмурился. Его оскаленные зубы и стиснутая челюсть притягивают мой взгляд, показывая, что он не игнорирует разговор. Ярость, нарастающая внутри него, наполняет салон машины таким напряжением, что я не удивлюсь, если стекла разлетятся вдребезги. Мне следовало бы подождать с ответом на звонок, но я не знала, что разговор пойдет именно так.

Резкий голос Джета кричит в радио:

— Ну, этот ребенок никогда не хотел иметь такого отца, как ты.

Джет тянется к рулю и нажимает на кнопку, чтобы завершить разговор, а затем складывает руки на груди.

— Он полное дерьмо, — хмыкает Джет. Его покрасневшее лицо отворачивается от меня, не желая, чтобы я видела, как в его глазах наворачиваются слезы.

— Язык, — говорю я ему, хотя ситуация требует много слов из четырех букв. Он мотает головой в мою сторону, и я вздыхаю: наказывать его за язык — лишнее. — Ты прав. Он — дерьмо, но тебе всего восемь, и ты не должен употреблять такие слова.

Он вытирает глаза рукавом.

— Мне почти девять. Иногда хорошее ругательство — это единственное подходящее слово. Ну… ему оно подходит. Он только и делает, что орет и говорит, чтобы я постригся. Мне нравятся мои волосы, и он не должен обзываться. Он меня вообще бесит.

— Джет… — Я подъезжаю к школе, притормаживая, чтобы не мешать другим родителям, высаживающих своих детей. Моя рука тянется к спинке пассажирского сиденья, чтобы он мог видеть, как сильно я его люблю. — Жаль, что я не смогла выбрать лучшего отца для тебя, но хорошие манеры, это то, что я должна тебе дать, малыш. Я люблю тебя. Пожалуйста, не позволяй этому…

— Дерьму. Скажи это, мам, чтобы тебе стало легче внутри. — Он одаривает меня своей мальчишеской улыбкой, заставляя меня протянуть руку и распушить его волосы. Тому, как быстро он может остудить свой пыл, можно позавидовать.

— Главное, чтобы тебе было хорошо, но ты не должен так говорить. Пожалуйста, не устраивай сегодня учителям ад и не вырубай всех своих друзей этими вонючими носками.

Лицо Джета озаряется.

— Мама! Нам повезло! Посмотри, что случилось. Первым делом, еще до начала занятий, этот говнюк навсегда вычеркнул себя из нашей жизни. Это будет отличный день. Не опаздывай на прослушивание. Хочешь взять счастливые носки? Можешь принести их мне во время обеда.

— Нет, малыш, они все твои. И ты прав, это будет потрясающий день. И это твое последнее «дерьмо» и «говнюк» в моем присутствии по крайней мере на два месяца, если только это не будет абсолютно необходимо.

Джет кивает, хватает сумку и мчится внутрь, присоединяясь к друзьям. Как только Джет вместе с большинством учеников оказывается за дверями школы, я вцепляюсь в руль, радуясь, что мой восьмилетний сын никак не привязан к монстру, Дюку Эверету.

Дюк Эверет — это воплощение мечты девочки-подростка. Он был моей подростковой мечтой, пока я не позволила ему выбрать меня из всех девушек на первом курсе средней школы. Он установил правила и, конечно, переписал их по ходу дела. От «я была идеальной девушкой для него» до «мы не должны были встречаться».

Тихий стук в окно возвращает меня на площадку перед начальной школой Джета. Женщина со свистком и значком на шее смотрит на меня через закрытое окно.

— Извините. Я уже уезжаю — говорю я ей, опуская стекло, надеясь, что мои нервы и непрошенные слезы не отразились на моем лице.

— Все в порядке, миссис Хансен…

— Мисс. — Поправляю я ее.

— Мисс Хансен, скоро будет распродажа выпечки и карнавал «Весенний фестиваль». Если вы можете обратиться в родительский комитет, чтобы выбрать волонтерскую работу…

— Обязательно, обязательно, — заверяю я ее, поднимаю стекло и уезжаю, помахав ей рукой. Она не виновата в том, что отец моего ребенка — кусок дерьма.

С моих губ срывается громкий вздох. Джет прав. Это слово звучит здорово. И все же, как бы хорошо оно ни звучало, мои мысли должны переключиться с того дерьма, из-за которого я забеременела, и вернуться к прослушиванию. Ипотека не будет выплачена в этом месяце, если я не найду что-нибудь.

Сбережения — это крайняя мера. Мои родители могут помочь, если не возникнет других неотложных дел. Было проще, когда они жили здесь и оплачивали все счета за дом, но потом они переехали в Аризону. Но я не могла, нет, не могла уехать по договору об опеке с Дюком. Он чуть не взорвался, когда я упомянула о переезде родителей, решив, что я еду с ними и забираю с собой Джета. Он никогда не хотел быть отцом, но ему нравится контролировать других, когда это возможно. Думаю, он на пределе своих возможностей, когда дело касается меня и Джета.

Чтобы умиротворить тиранического отца моего ребенка, я осталась в Сан-Франциско, взяв на себя ипотеку, чтобы моим родителям не пришлось платить за два дома. Выбор остаться, чтобы мой младшие брат, Колин, и Джет могли остаться в своих школах, был рискованным. Последний год мне удается сводить концы с концами, но с каждым днем это становится все труднее.

Я позволяю звукам утренних подкастов заглушить мысли о том, что я ответственный взрослый, пока не добираюсь до места назначения, студии Луки Бриско.

Студия Луки Бриско расположена на окраине города, где группа теле- и киностудий превратила пустующие склады и парковки в площадку для премьер. Я не помню, на какое прослушивание ходила в последний раз, потому что стабильные подработки в офисе позволяют не гасить свет. К сожалению, актерская профессия недостаточно постоянна для меня, но я надеюсь на эту роль.

Загнав свой маленький хэтчбек на парковку, показав удостоверение личности и приглашение-подтверждение на электронной почте по меньшей мере шести разным охранникам, меня пропускают в здание. Снаружи оно выглядит грубовато: обшарпанный красный кирпич прикреплен к шлакоблочному фундаменту, опоясывающему нижнюю четверть строения, но внутри?

В воздухе витает запах свежего кофе. Примерно в двадцати футах по центру от входа стоит длинный стол, за которым администратор встречает каждого посетителя. Широкое внутреннее окно за стойкой позволяет мне видеть площадку, на которой, похоже, ведущий новостей готов выкладывать последние новости о политике и преступности. Передо мной работают три администратора, а два охранника следят за тем, чтобы никто не пробрался за стойку.

— Доброе утро. — Приветствует меня пузатая блондинка с пирсингом в носу и экстравагантными ногтями, которые виртуозно двигаются по телефону и клавиатуре. — Чем я могу вам помочь?

— Я Джозефин Хансен. Все зовут меня Джо. Я пришла к Остину Хинкли по поводу прослушивания.

— Хорошо. — Блондинка постукивает по клавиатуре. Ее стул двигается из стороны в сторону, и она берет наклейку для посетителей и маркер. — Вам нужно пройти через эту дверь. Там длинный коридор, и вы попадете в комнату 104. Присядьте, когда придете, скорее всего надо будет подождать.

На бейдже посетителя она написала «Все зовут меня Джо», а затем передала его мне. Юмор — хороший знак перед прослушиванием. Он помогает мне расслабиться.

Охранник отходит в сторону, чтобы я могла пройти через большую распашную дверь, открывающуюся в светло-серый коридор. Слева — около десяти дверей, справа — всего три. Когда яркое флуоресцентное освещение направляет меня к моей судьбе, я готова забыть об утренней эмансипации от его величества Дюка Эверета.

Дверь в комнату 104 открыта, и передо мной ряд стульев, выстроившихся у задней стены. Как только я переступаю порог, меня встречает самое благоговейное зрелище. Его высокий рост позволяет безупречно сшитому костюму в полоску свисать с его скульптурной фигуры, как с модели на подиуме. Интересно, не он ли играет главную роль в этой постановке?

У меня перехватывает дыхание, когда он оборачивается. Сапфирово-голубые глаза останавливают меня на месте. Усы и борода цвета соли и перца светлее, чем голова полная темно-каштановых волос, собранных на затылке. Благодаря его ярким чертам лица я не обращаю внимания на двух других людей рядом с ним.

Наконец я обретаю голос и подаюсь вперед, протягивая руку, чтобы поприветствовать всех присутствующих в комнате.

— Доброе утро всем, я Джозефин Хансен. Можете называть меня Джо.

— Привет, Джо. Я Дафна, директор. — Молодая женщина улыбается, пожимая мне руку. — У меня здесь твоя фотография и резюме от Моник Шевстер?

— Можно взглянуть? — Спрашивает высокий красавец.

Дафна протягивает ему мою фотографию, на обороте которой напечатан мой ограниченный актерский опыт. Воздух опасности вокруг него притягивает меня, когда он проходит за стол, где два стула установлены рядом со штативом. Там в разных стопках лежат другие снимки и резюме.

Второй мужчина в комнате говорит:

— Я Остин с кастинга. Ты говорила со мной около недели назад. Давай начнем, ладно? Пожалуйста, встань на отметку. Мы сделаем твой профиль, а потом ты будешь читать свои реплики — говорит он, кивая в сторону куска розовой ленты на полу. Должно быть, это идеальное место для камеры, чтобы заснять мое прослушивание.

— Что бы вы хотели для профильной доски? — Спрашиваю я, стоя на отметке. Мой взгляд быстро опускается вниз, чтобы убедиться, что ширинка не расстегнута, а рубашка не заправлена неловко.

Высокий и красивый молчит, пока Остин говорит:

— Имя, местоположение, факт о себе и роль, на которую ты будешь претендовать. Камера включена. Когда будешь готова, Джо.

Я киваю Дафне и Остину в знак того, что начинаю, но мне приходится останавливать свой взгляд, чтобы не переводить его на красавчика, стоящего позади них.

Глубокий вдох помогает мне удержать беспокойство и завтрак в яме желудка, когда я говорю:

— Доброе утро, меня зовут Джо Хансен. Я живу в Сан-Франциско, а в перерывах между работой я занимаюсь внештатными маркетинговыми исследованиями для корпораций. Я буду читать роль Эмбер.

— Я буду читать с ней. — Высокий красавец бросает взгляд в мою сторону, затем переключается на сценарий в своей руке, после чего отталкивается от стены.

— Десятая страница, мистер Девлин. Вы начнете, а Джо будет следовать вашим указаниям, — с улыбкой говорит нам Дафна.

Значит, высокий и статный мистер Девлин — кто-то важный для двух других. Он кивает и встает в трех футах от меня. То, как он нежно касается моего локтя, побуждает меня повернуться к нему лицом, чтобы камера могла запечатлеть мое выражение лица.

— Эмбер, ты не можешь уйти. Только не с этими монстрами. — Мистер Девлин зачитывает фразу.

Я хочу, чтобы он снова прикоснулся ко мне. Он нежен, но в нем есть грубость, которая проявляется в том, как сходятся его густые брови, когда он читает сценарий.

Строчки льются из меня точно так, как я репетировала:

— Посмотри на себя, Брайан. Ты даже ходить не можешь. Это должна быть я. Никто другой не справится.

— Но я боюсь, что ты не сможешь вернуться, — отвечает мистер Девлин по сценарию и делает еще один шаг вперед. Он придвигается ко мне вплотную, как будто мы разыгрываем сцену на живой площадке.

— Ты не возражаешь, если я прикоснусь к тебе? — Спрашивает он, нарушая образ, наклоняя голову к моей груди. Все, что я могу сделать, — это кивнуть. То, как его рука обхватывает мою талию, когда он бросает сценарий на стол, показывает мне, что он быстро учится. Мистер Девлин продолжает сцену. — Я не хочу, чтобы ты ушла, не сказав тебе…

— Не сказав мне что, Брайан? Что ты чувствуешь? Слишком поздно для этого. Слишком поздно. — Я легонько отталкиваю его, прижимая руку к его груди. Под рубашкой у него мускулистая грудь, и я хочу почувствовать его всего. Ненавижу, когда простая сцена заставляет меня волноваться. Предполагается, что это прослушивание для фильма ужасов, но мне кажется, что это романтика.

— Не отталкивай меня, Эмбер — говорит мистер Девлин, снова притягивая меня к себе. Мое тело борется с пульсацией похоти, когда его аромат окутывает меня нотками мяты и корицы. Сцена требует поцелуя, и мне любопытно узнать, как далеко он готов зайти.

— Неужели ты не понимаешь, Брайан? У нас ничего не останется, если я не вернусь сюда с припасами. Вы все умрете, если я не уйду. У меня нет на это времени.

— Найди время, — отвечает мистер Девлин, опуская свой рот над моим, а затем останавливается. Мне кажется, что он держит мое сердце в своей руке. Он одаривает меня адской улыбкой, которая заставляет забыть, что это всего лишь прослушивание. Мое эго и вожделение сдуваются в тот момент, когда он отпускает меня, делает шаг назад и поворачивается к Остину и Дафне. Они в шоке, рты открыты, они хотят произнести слова, но не говорят.

— Это очень хорошо, Джо, — наконец говорит Дафна, — и спасибо вам за это мастерское чтение, мистер Девлин. Джо, если ты не против, не могла бы ты сняться в сцене поцелуя с мистером Девлином? Мне бы хотелось увидеть язык твоего тела в сравнении с твоим партнером по сцене.

— Да, конечно, — соглашаюсь я, почти слишком охотно, чтобы мне это нравилось. Я не могу отрицать, как сильно я хочу, чтобы он меня поцеловал.

Дафна что-то шепчет Остину, прежде чем заговорить.

— Давай начнем сразу с «Вы все умрете, если я не уйду». Действуй!

Я делаю глубокий вдох, возвращаясь в образ, чтобы прочитать свои реплики.

— Вы все умрете, если я не уйду. У меня нет на это времени.

Взгляд мистера Девлина пронзает мой, и мы чувствуем себя единственными двумя людьми в комнате, когда он говорит:

— Найди время.

Когда его губы касаются моих, сначала это происходит неуверенно, пока я не провожу языком по его рту, открывая путь вожделению. Мистер Девлин погружается в поцелуй так лично, что мои мышцы сжимаются, ожидая, что этим дело не ограничится. Его язык проникает в мой рот, пробуя меня на вкус, а я — его. Колючие волоски его тщательно подстриженной бороды щекочут мой подбородок, когда я наклоняю голову вверх, чтобы дать ему больше доступа ко мне. Я непроизвольно стону, почувствовав ответную низкую вибрацию его собственного стона, подавленного в горле, и тогда он наконец отстраняется.

— Вау, да! Большое спасибо за это Джо, мистер Девлин. Эта химия — именно то, что я хочу видеть. Жаль, что вы не и граете роль Брайана, мистер Девлин. — Дафна хихикает и делает пометки на странице перед собой.

Мои глаза прикованы к мистеру Девлину, интересно, что будет после этого.

— Мы сделаем еще три дубля, если вы не против, мисс Хансен? — Говорит мистер Девлин с кривой ухмылкой и подмигивает. Боже мой, как же он сексуален. Сила кричит из каждой поры этого мужчины, а уважение, которое он вызывает, не похоже ни на что, что я видела раньше. Повторяя этот поцелуй снова и снова, я не могла сделать этот день лучше.

— Все что пожелаете, мистер Девлин.