Безумный год (Вирус)

Глава 13

В тот день звонок из посольства раздался уже почти в шесть вечера. Ильин сидел в интернете и домой особо не спешил. Думал еще зайти по дороге домой куда-нибудь перекусить – готовить самому что-то не хотелось, а Валерия была занята на очередной встрече. Но все планы пришлось срочно менять: посол просил его срочно приехать в Минск. Такой срочности на памяти Ильина еще не было, но раз надо, значит надо, и уже через 15 минут шофер подогнал машину к входу в здание. Без малого 400 километров после рабочего дня так сразу и не пролетишь, поэтому, проехав больше половины пути, они остановились перекусить в придорожном кафе. Благо этого добра на трассе хватало, и цены были вполне доступные. Не успели доесть – новый звонок: скоро ли будете?

Предчувствия у Ильина к одинннадцати, когда они, наконец, приехали в Минск были самые поганые. И, действительно, посольство не спало. Стоянка забита машинами, большинство окон освещено, да и в коридорах людно. Посол был занят с московскими советниками, но Ильина сразу провели в его кабинет. В придачу к обычной жужжащей глушилке на столе для совещаний стоял еще какой-то хитрый прибор. Сразу и не скажешь: то ли он препятствует любой записи, то ли наоборот все записывает. С гостями Ильин уже встречался, знакомиться не пришлось, и посол буквально парой фраз ввел его в курс дела:

– Как нам сообщили, местный совбез принял решение о введении чрезвычайного положения. Объявление будет сделано завтра вечером, и сразу начнется массовое интернирование проявивших себя лидеров оппозиции.

– Решился, значит, батька?

– Да, решился… Утром будет сделано заявление о его уходе и назначении новых выборов. А конкретные меры уже в развитие данного решения. Так что фактически власть берет в свои руки силовой блок. Все это – по рекомендации наших товарищей, – и он кивнул головой в сторону гостей из Москвы.

– Ну, Вы уж так-то нас не демонизируйте, – развалившись в кресле как-то очень по-хозяйски, заметил старший из них, – давайте сразу уточним, что решение принято в Центре.

– А я никого не демонизирую, – посол явно с трудом скрывал сильное раздражение, чем очень удивил Ильина – до этого он был всегда образом спокойствия, – я просто думаю, как мы будем объяснять, что местом интернирования выбрана Мордовия.

– Как Мордовия?! – несмотря на весь свой многолетний дипломатический опыт, который учил, что удивляться ничему нельзя, Ильин чуть не подпрыгнул на стуле.

– А вот так, Мордовия. Доставка эшелонами. Первые прибудут в середине дня сюда, в Минск, а там и к себе ждите. У Вас же крупнейший железнодорожный узел, с трех западных областей свозить будут.

– Так что Ваша задача, – взял дело в свои руки старший советник, – обеспечить прием, необходимое обслуживание и отправку эшелона, составленного из вагонзаков. А мало будет – еще один подойдет. Свою группу у Вас мы усилим, ребята сейчас собираются, утром выедут. Контакт с местными они установят сами, а за Вами – официальная сторона дела.

У Ильина было достаточно богатое воображение, чтобы представить себе, во что его втягивают. Он с надеждой посмотрел на посла, но тот сидел молча, как-то даже отрешенно. Мелькнула мысль: прямо сейчас написать заявление об отставке, но тут же обожгла другая: Валерия и Марцинкевич! Надо было сохранить шанс предупредить их. Впрочем, сразу пришел в голову и выход:

– Поскольку подобная ситуация не предусмотрена никакими должностными инструкциями МИД и не имеет прецедентов, а, следовательно, вероятность ошибок и последующих скандалов крайне велика, прошу дать мне подробную исчерпывающую директиву, вплоть до указания лиц из местной администрации, с которыми надо иметь дело, основной набор аргументов для бесед, в том числе и с иностранными представителями. Прошу учесть при этом, что мы находимся практически на границе Польши, то есть Евросоюза и НАТО. Кто не помнит, от Бреста до Варшавы почти вдвое ближе, чем до Минска. А в Гродненской области, которая тоже входит в мой консульский округ, поляков вообще больше 20 % населения, так что я хочу точно знать, что мне отвечать официальным польским лицам, которые появятся у меня очень скоро. Кстати, это касается и посольства. У поляков, знаете ли, могут возникнуть определенные исторические аналогии.

В кабинете установилась тишина.

А Ильина несло.

– Считаю также, что подобная директива должна быть подписана министром иностранных дел. Повторяю: подписана! Возможно, коллеги из Москвы не знают, но обычно наши дипломатические представительства даже мелких демаршей не предпринимают без указаний из МИДа, а тут такие действия.

Посол принял пас сразу.

– А это, кстати, очень правильная постановка вопроса. Что вы тут, дорогие друзья, со своими местными коллегами придумали и намерены делать – это один вопрос. Если есть решение – занимайтесь. В конце концов, не вы же будете оппозиционеров арестовывать. А вот все это с эшелонами… Давайте так: получаю указание и посылаю консульских работников и здесь, и в Бресте заниматься ими. А без директивы – извините.

– Мы немедленно свяжемся с Москвой, – процедил сквозь зубы старший советник и встал. За ним поднялись и молчавшие до сих пор его коллеги. На Ильина они старались при этом вообще не смотреть.

– Да, пожалуйста, – посол опять был сама любезность, – каналы к вашим услугам. Все сотрудники на месте, обеспечат связь в любой момент.

Как только дверь за ними закрылась, он повернулся к Ильину.

– Спасибо, это было здорово. А сейчас уезжайте. Ситуацию Вы поняли. Но ради Бога, ни с чем не спешите. Что-то есть у меня большие сомнения, что министр такое указание подпишет. До меня вообще какие-то странные сигналы из Москвы доходят. Никто ничего конкретно не говорит, – он кивнул на телефон ВЧ, – но что-то в воздухе носится. Так что я не очень удивлюсь, если не увидим мы здесь никаких эшелонов. Давайте сначала до завтра доживем. Понимаю, что устали, но лучше езжайте обратно сразу, к утру Вам лучше на месте быть.

Задерживаться Ильин не стал, и вскоре после полуночи его машина выехала из ворот посольства. Водитель, конечно, устал, но категорически отверг предложение подменить его на часок за рулем.

– Я утром смогу спать лечь, а вот Вы – вряд ли, – человек был опытный, поработал за границей немало и кавардак в посольстве сказал ему о многом. Сплошь и рядом технические работники, не зная сути происходящего, очень чутко реагируют на общее напряжение атмосферы.

В Бресте были в районе шести, и Ильин попросил водителя остановить машину недалеко от дома Валерии, но на параллельной улице. Прошел двором, поднялся по лестнице на третий этаж и позвонил в дверь Марцинкевича.

Тот открыл практически сразу. Похоже, даже не особенно удивился, кивнул Ильину, повернулся и пошел на кухню, жестом предложив следовать за собой.

– Давай потише, – сказал он Ильину и принялся ставить чайник, – рано еще, народ спит. Ты откуда?

– Из Минска. Времени нет совсем. Сегодня вас начнут брать. Забирай Леру и уезжай из города. Она говорила, что у нее дальние родственники где-то в пуще на хуторе живут. Или еще куда-нибудь подальше, в самую глушь.

– Решились, значит, все-таки. Да, это серьезно. Спасибо, конечно, что предупредил, но я не поеду, да и она, думаю, откажется.

– Почему?!

– Сам подумай. Предупреждать всех наших мы не можем. Во-первых, мы тем самым подставим тебя. Думаю, за домом уже следят. Ты был здесь? Был. Если только нас двоих не найдут и возьмут, то могут на это и плюнуть, а вот если никого неводом не захватят, то точно начнут копать. Любовной интрижкой не отговоришься. А, во-вторых, думаю, и среди наших есть у них свои люди. Начнем предупреждать – сразу дадут сигнал, и тогда просто ускорят процесс. Да и вообще – стар я по лесам от таких козлов бегать. Да и не очень я верю, что все у них получится. Так что будь, что будет. А вот навыки, которым меня учили, могут очень даже пригодиться и мне, и тем, кто вблизи окажется.

– Это ты о чем?

– Ну, например, методика поведения на допросах. Эти козлы еще об меня зубы пообломают. Да и вообще, пребывание в заключении – это целая наука. И меня ей тоже учили.

– Боюсь, что не будет никаких допросов. Вас просто увезут…

– Ах, даже так? Наши решили помочь? Логично. Боятся, значит. Правильно делают. Ты чай-то пей, а то на тебе лица нет. Ночь не спал?

– Куда там. Катались взад-вперед. Ты, все же, с Лерой поговори, а? скажи: я очень просил уехать. И не бойся ты за меня. Я сам уже, кажется, ничего не боюсь.

– Хорошо. Не пойдешь к ней?

– Не могу. Сил нет. Понимаю, что неправильно – когда еще увидимся, но не могу. Слишком уж много я всего терял в последнее время.

Убеждать его Марцинкевич не стал. То ли понял, то ли был уже весь в делах, которые еще предстояло сделать. Квартиры – и свою, и Валерии – в любом случае стоило почистить на предмет предстоящего обыска. Да и собрать самое необходимое было невредно.

Так что пожали друг другу руки на прощанье. От пожеланий воздержались, и Ильин опять через проходной двор пошел к машине, где спал уставший водитель. Надо было заехать домой – принять душ, побриться и переодеться. Водителя отпустил, собираясь ехать на работу на своей машине.

В консульстве он появился только после девяти. Прием посетителей уже начался, все сотрудники должны были быть на местах, но ворота почему-то перед ними не открылись. Пришлось выходить из машины и нажимать на кнопку вызова дежурного. Он мелькнул за окном, и ворота открылись. Ильин прошел в здание. И посетители, и сотрудники столпились в холле перед работающим телевизором. Все лица были повернуты к экрану, на котором диктор с застывшим, официальным выражением читал какой-то текст. Невольно вспомнилось начало 80-х, но Ильин автоматически отметил, что ни галстук диктора, ни какие-то другие детали на экране не свидетельствовали о трауре.

«– Скорее новогодний вариант», – подумал он про себя, и стал вслушиваться в официальные формулировки об исполнении обязанностей, предстоящей процедуре назначения выборов и прочих малозначимых деталях. Жизнь делала очередной поворот, стрелки истории переводили ее движение на новый путь. Очень хотелось надеяться, что на нем не будет места вагонзакам в Мордовию.