Библиотека литературы Древней Руси. Том 4 (XII век)

ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

Въ лето 6691. Месяца февраля въ 23 въ 1-ю неделю поста придоша измалтяне[531] безбожнеи половци на Русь воеватъ ко Дмитрову[532] съ оканьным Кончакомъ[533] и съ Глебомъ Тириевичемь, и Божьемь заступлениемь и не бысть пакости от нихъ. Князь же Святославъ Всеволодичь, сгадавъ со сватомъ своимъ Рюриком,[534] поидоша на половце и сташа у Олжичь,[535] ожидающе Ярослава[536] и-Щернигова. И устрете я Ярославъ и рече имъ: «Ныне, братья, не ходите, но срекше веремя, оже дасть Богь, на лето поидемь». Святослав же и Рюрикъ, послушавша его, возвратишася. Святославъ же посла сыны своя с полкы своими полем ко Игореви, веля ему ехати в себе место, а Рюрикъ посла Володимера Глебовича[537] с полкы своими. Володимеръ же Глебовичь посла ко Игореви,[538] прося у него ездити напереди полкомъ своимъ: князи бо русции дали бяхуть напереде ездити в Руской земли. Игорь же не да ему того. Володимерь же розгневався и возъвратися. И оттоле идя, иде на северьские городы,[539] и взя в них много добытокъ. Игорь же возвороти киевьскии полки и пристави к нимъ Олга, сыновца своего Святослава,[540] абы како довести полкъ целъ, а самъ еха, поима со собою брата своего Всеволода,[541] и Святославича Всеволода, и Андрея с Романомъ, и неколко от черного клобука,[542] с Кулдюремь и с Кунътувдеемь, и придоша к реце к Хырии.[543] И бысть тоие ночи тепло и дождь рамянъ, и умножися вода, и не бысть имъ куда переехати, а половце, котории утягли переити вежами,[544] спасошася, а котореи не утягли, а техъ взяша; рекоша же, ако в ту рать веже и кони и скоти мнози потопли суть в Хирии, бегаюче передъ русью[545] <...>

Того же лета Богъ вложи въ сердце Святославу, князю киевьскому и великому князю Рюрикови Ростиславичю ... поити на половце. И посласта по околние князи, и совкупишася к нима Святославича Мьстиславъ и Глебъ, и Володимеръ Глебовичь ис Переяславля, Всеволодъ Ярославичь из Лучьска с братомъ Мьстиславомъ, Романовичь Мьстиславъ, Изяславъ Давыдовичь и Городеньский Мьстиславъ, Ярославъ, князь пиньский с братомъ Глебомъ, из Галича от Ярослава[546] помочь, а своя братья[547] не идоша, рекуще: «Далече ны есть ити в низъ Днепра, не можемь своее земле пусты оставити: но еже поидеши на Переяславль, то совокупимся с тобою на Суле».[548] Святослав же, не любуя на свою братью, поиде, поспешая путь свой и поущаемь Божиимъ промысломъ, темь старейшии его сынове не утягоша от Черниговьской стороне. Идущю же ему по Днепру, и ста ту, идеже нарецаеться Инжирь бродъ,[549] и ту перебродися на ратьную сторону Днепра и 5 дней искаша ихъ. Ту же отряди моложьшее князе передъ своими полки: отряди же Володимера Переяславьского, и Глеба, и Мьстислава, сына своего, и Романовича Мьстислава и Глеба Гюрговича, князя дубровицьского, и Мьстислава Володимерича и берендеевъ[550] с нимь было 2100. Половци же, узревше Володимерь полкъ, крепко идущь на нихъ, и побегоша, гоними гневомъ Божиимъ и святей Богородице. Оним же, ехавшимъ по нихъ, не постигъше, возворотишася русь, и стояша на месте, нарецаемемь Ерель, егоже русь зоветь Уголъ.[551]

Половецький же князь Кобякъ[552], мневъ толко руси, возвратися и погна во следъ ихъ. Идущим же имъ по нихъ, узреша полци рустеи, начаша ся стреляти о реку и начаша межи собою перегонити, и бысть имъ того надолзе. Слышав же Святославъ и Рюрикъ и пустиста имъ болшие полкы на помочь, а сама поидоста за ними поспевающа. Якоже узреша половци помочныя полкы и мнеша ту Святослава и Рюрика, абье поскочиша. Русь же, приимше помощь Божию и въвертешася в не, и начаша е сечи и имати. И тако створи Господь милость хрестьяномъ, в тый же день возвеличи Богъ князя Святослава и Рюрика за веру ею.

И ту яша Кобяка Карлыевича со двеима сынома, Билюковича Изая и Товлыя съ сыномъ, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Съдвака Кулобичкого яша жь, и Корязя Калотановича ту убиша и Тарсука, а инехъ бе-щисла. Створи же Богъ победу сю месяца июля въ 30 в понеделникъ, в память святаго Ивана Воиника. Великий же князь Святославъ Всеволодичь и Рюрикъ Ростиславичь приемше от Бога на поганыя победу и возвратишася восвояси съ славою и честью великою.

Того же лета слышавъ Игорь Святославличь, оже шелъ Святославъ на половце, призва к собе брата своего Всеволода и сыновця Святослава и сына своего Володимера, молвяшеть бо ко братьи[553] и ко всей дружине: «Половци оборотилися противу рускимъ княземь, и мы без них кушаимся на вежах ихъ ударити». Да яко бысть за Мерломь,[554] и сретеся с половци, поехалъ бо бяше Обовлы Костуковичь в четырехъстехъ воеватъ к Руси, и ту абье пустиша к нимъ кони. Половци же побегоша Божьимь повеленьемь, и русь погнаша е, и ту победиша е, и возвратишася восвояси.

В то же время Володимеръ Ярославичь Галичький, шюринъ Игоревъ,[555] бяшеть у Игоря, зане выгнанъ бяшеть отцемь своим из Галича. То же Володимеръ приде преже ко Володимеру к Романови. Романъ, блюдяся отца его, не да ему опочити у себе. Оттоле же иде ко Инъгварови Дорогобужю, и тотъ, блюдяся отца его, и не прия его. И онъ оттоле еха ко Святополку Турову, и тый такоже отпусти его; ко Давыдови Смоленьску — Давыдъ же отпусти, в Суждаль ко Всеволоду, уеви своему[556]. Володимеръ же Галичькый ни тамо обрете собе покоя, приде к зяти своему Путивлю, ко Игореви Святославичю. Той же прия с любовью и положи на немь честь велику, и за две лете держа и́ у себе, и на третьее лето введе и́ в любовь со отцемь его и посла с нимъ сына своего, зятя Рюрикова, Святослава[557] <...>.

Въ лето 6692.[558] Пошелъ бяше оканьный и безбожный и треклятый Кончакъ со мьножествомь половець на Русь, похупаяся, яко пленити хотя грады рускые и пожещи огньмь, бяше бо обрелъ мужа такового бесурменина, иже стреляше живымъ огньмь[559]. Бяху же и у нихъ луци тузи самострелнии, одва 50 мужь можашеть напрящи. Но всемилостивый Господь Богъ гордымъ противиться и светы ихъ раздруши. Пришедъ бо, ста на Хороле, послалъ же бяшеть с лестью ко Ярославу Всеволодичю, мира прося. Ярославъ же, не веды лести ихъ, посла к нимъ мужъ свой Ольстина Олексича. Святославъ же Всеволодичь слашеть къ Ярославу, река: «Брате, не ими имъ веры, ни своего мужа шли, яз на ны поиду». Святославъ же Всеволодичь и Рюрикъ Ростиславичь со всими своими полкы, не стряпя, поиде противу имъ. Рюрикъ же и Святославъ отрядиста Володимера Глебовича, върядиша в наворопъ,[560] и Мьстислава Романовича, а самъ Рюрикъ и Святославъ поидоста заде ихъ. Едущим же имъ, и устретоста гости, идущь противу себе ис Половець, и поведаша имъ, яко половци стоять на Хороле. Святослав же и Рюрикъ то слышавша и рада быста, и поидоста к нимъ. Володимеръ же и Мьстиславъ, слышавше, придоша к месту тому, идеже указаша гостье. Пришедши же на место то, идеже стояли, и не видиша никогоже, шли бо бяхуть на ино место възле Хоролъ. Наворопници же, перешедше Хоролъ, взиидоша на шоломя, глядающе, кде узрять е. Коньчакъ же стоялъ у лузе. Его же, едуще по шоломени, оминуша, иные же ватагы[561] узревше, удариша на нихъ. Кончакъ же то видивъ, за не утече чересъ дорогу, и мьншицю его яша и оного бесурменина яша, у негоже бяшеть живый огонь. То и того ко Святославу приведоша со устроенымъ, прочая же воя ихъ — онихъ избиша, а коне и оружья многое множество и ополонишася.

Въ лето 6693.[562] Съдея Господь спасение свое — дасть победу князема рускыма — Святославу Всеволодичю и великому князю Рюрикови Ростиславичю месяца марта в 1 день. Уведавъша же Кончака бежавша, посласта по немь Кунътугдыя въ 6000. Тот же, гнавъ, самого не обрете, бяшеть бо тала стопа за Хороломъ. Святослав же и великый князь Рюрикъ победу приемша молитвами святою мученику Бориса и Глеба и поидоша когождо восвояси, славяще Бога во Троице — Отца и Сына и Святаго Духа.

Князь же Ярославъ Черниговьский не шелъ бяше с братомь, со Святославомъ, молвяшеть бо тако: «Азъ есмь послалъ к нимъ мужа своего Ольстина Олексича, а не могу на свой мужь поехати», темь отречеся брату своему Святославу. Игорь же молвяшеть Святославлю мужеви: «Не дай Богъ, на поганые ездя, ся отрещи: поганы есть всимъ намъ обьчий ворогъ!». Потом же гада Игорь с дружиною, куды бы переехати полкы Святославле. Рекоша ему дружина: «Княже, потьскы не можешь перелетети: се приехалъ к тобе мужь от Святослава в четвергъ, а самъ идеть в неделю ис Кыева, то како можеши, княже, постигнути?». Игореви же бяшеть нелюбо, оже ему тако молвять дружина, хоте же ехати полемь перекъ, возле Сулу. И бяшеть серенъ великъ, якоже вои не можахуть зреима переити днемь до вечера,[563] темь никуда же не може пути собе налести ехати по Святославе.

Тое же весне князь Святославъ посла Романа Нездиловича с берендичи на поганее половце. Божиею помочью взяша веже половецькеи, много полона и коний, месяца априля въ 21, на самый Великъ день[564]. Тогда же Святославъ князь иде въ вятиче хъ Корачеву[565] орудей деля своихъ.

В то же время Святославичь Игорь, внукъ Олговъ, поеха из Новагорода[566] месяца априля въ 23 день, во вторникъ, поимяи со собою брата Всеволода ис Трубечка,[567] и Святослава Олговича, сыновця своего изъ Рыльска[568] и Володимера, сына своего, ис Путивля. И у Ярослава испроси помочь — Ольстина Олексича, Прохорова внука, с коуи[569] черниговьскими. И тако идяхуть тихо, сбираюче дружину свою, бяхуть бо и у нихъ кони тучни велми. Идущимъ же имъ к Донцю рекы в годъ вечерний, Игорь жь возревъ на небо и виде солнце стояще яко месяць.[570] И рече бояромъ своимъ и дружине своей: «Видите ли? Что есть знамение се?». Они же узревше и видиша вси и поникоша главами, и рекоша мужи: «Княже! Се есть не на добро знамение се». Игорь же рече: «Братья и дружино! Тайны Божия никтоже не весть, а знамению творець Богъ и всему миру своему. А намъ что створить Богъ или на добро, или на наше зло, а то же намъ видити».

И то рекъ, перебреде Донець и тако приида ко Осколу,[571] и жда два дни брата своего Всеволода: тотъ бяше шелъ инемь путем ис Курьска. И оттуда поидоша к Салнице.[572] Ту же к нимь и сторожеви приехаша, ихже бяхуть послале языка ловитъ, и рекоша, приехавше: «Видихомся с ратными, ратници ваши со... доспехомъ ездять, да или поедете борзо, или возворотимся домовь, яко не наше есть веремя». Игорь же рече с братьею своею: «Оже ны будеть не бившися возворотитися, то соромъ ны будеть пуще и смерти; но како ны Богъ дасть». И тако угадавше, и ехаша чересъ ночь.

Заутра же, пятъку наставшу, во обеднее веремя, усретоша полкы половецькие, бяхуть бо до нихъ доспеле — веже свое пустили за ся, а сами собравшеся от мала и до велика, стояхуть на оной стороне рекы Сюурлия.[573] И ти изрядиша полковъ 6: Игоревъ полкъ середе, а по праву брата его — Всеволожь, а по леву — Святославль, сыновця его, на переде ему, сынъ Володимерь и другий полкъ Ярославль, иже бяху с Ольстиномъ коуеве, а третий полкъ напереди же — стрелци, иже бяхуть от всихъ князий выведени. И тако изрядиша полкы своя. И рече Игорь ко братьи своей: «Братья! Сего есмы искале, а потягнемь!». И тако поидоша к нимъ, положаче на Бозе упование свое. И яко быша к реце ко Сюурлию, и выехаша ис половецькихъ полковъ стрелци и пустивше по стреле на русь, и тако поскочиша. Русь же бяхуть не переехале еще реке Сюрлия, поскочиша же и ти полци силы половецькии, которие же далече рекы стояхуть.

Святослав же Олговичь, и Володимерь Игоревичь, и Ольстинъ с коуи стрелци поткоша по нихъ, а Игорь и Всеволодъ помалу идяста, не роспустяста полку своего. Переднии же ти русь биша е, имаша. Половце же пробегоша веже, и русь же дошедше вежь и ополонишася. Друзии же ночь приехаша к полкомъ с полономъ. И яко собрашася полци вси, и рече Игорь ко братома и к мужемь своим: «Се Богъ силою своею возложилъ на врагы наша победу, а на нас честь и слава. Се же видихомъ полки половецькии, оже мнози суть, ту же ци вся си суть совокупили. Ныне же поедемы чересъ ночь, а кто поедеть заутра по насъ, то ци вси поедуть, но лучьшии коньници переберуться, а самеми как ны Богъ дасть».[574] И рече Святославъ Олговичь строема своима: «Далече есмь гонилъ по половцехъ, а кони мои не могуть, аже ми будеть ныне поехати, то толико ми будеть на дорозе остати». И поможе ему Всеволодъ, якоже облечи ту. И рече Игорь: «Да не дивно есть разумеющи, братья, умрети». И облегоша ту.

Светающи же суботе, начаша выступати полци половецкии, акъ борове. Изумешася князи рускии, кому ихъ которому поехати: бысть бо ихъ бе-щисленое множество. И рече Игорь: «Се ведаюче, собрахомъ на ся землю всю — Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобича, Колобича, и Етебича и Терьтробича».[575] И тако угадавше, вси соседоша с коний, хотяхуть бо бьющеся доити рекы Донця; молвяхуть бо, оже побегнемь — утечемь сами, а черныя люди оставимъ, то от Бога ны будеть грехъ: сихъ выдавше, поидемь. Но или умремь, или живи будемь на единомь месте». И та рекше, вси соседоша с коней и поидоша бьючеся. И тако Божиимъ попущениемь уязвиша Игоря в руку и умртвиша шюицю его. И бысть печаль велика в полку его. И воеводу имяхуть — тотъ напереди язвенъ бысть. И тако бишася крепко ту днину до вечера, и мнози ранени и мертви быша в полкохъ руских.

Наставши же нощи суботнии, и поидоша бьючися. Бысть же светающе неделе, возмятошася ковуеве в полку, побегоша. Игорь же бяшеть в то время на коне, зане раненъ бяше, поиде к полку ихъ, хотя возворотити к полкомъ. Уразумев же, яко далече шелъ есть от людий, и, соимя шоломъ, погънаше опять к полкомъ, того деля, что быша познали князя и возворотилися быша. И тако не возворотися никтоже, но токмо... Михалко Гюрговичь, познавъ князя, возворотися. Не бяхуть бо добре смялися с ковуи, но мало от простыхъ, или кто от отрокъ боярьскихъ, добри бо вся бьяхуться, идуще пеши, и посреди ихъ Всеволодъ не мало мужьство показа. И яко приближися Игорь к полкомъ своимъ, и переехаша поперекъ и ту яша, единъ перестрелъ одале от полку своего. Держим же Игорь виде брата своего Всеволода крепко борющася, и проси души своей смерти, яко дабы не видилъ падения брата своего. Всеволодъ же толма бившеся, яко и оружья в руку его не доста. И бьяху бо ся, идуще в кругъ при езере.

И тако во день Святаго Воскресения наведе на ня Господь гневъ свой, в радости место наведе на ны плачь, и во веселиа место желю на реце Каялы[576]. Рече бо деи Игорь: «Помянухъ азъ грехы своя пред Господомь Богомъ моимъ, яко много убийство, кровопролитье створихъ в земле крестьяньстей, якоже бо азъ не пощадехъ хрестьянъ, но взяхъ на щитъ городъ Глебовъ у Переяславля.[577] Тогда бо не мало зло подъяша безвиньнии хрестьяни: отлучаеми — отець от рожений своих, братъ от брата, другъ от друга своего, и жены от подружий своихъ, и дщери от материй своихъ, и подруга от подругы своея. И все смятено пленомъ и скорбью тогда бывшюю, живии мертвымъ завидять, а мертвии радовахуся, аки мученици святеи, огнемь от жизни сея искушение приемши. Старце поревахуться, уноты же лютыя и немилостивыя раны подъяша, мужи же пресекаеми и расекаеми бывають, жены же оскверняеми. И та вся створивъ азъ, — рече Игорь, — не достойно ми бяшеть жити! И се ныне вижю отместье от Господа Бога моего: где ныне возлюбленый мой братъ? где ныне брата моего сынъ? где чадо рожения моего? где бояре думающеи? где мужи храборьствующеи? где рядъ полъчный? где кони и оружья многоценьная? Не ото всего ли того обнажихся! И связана преда мя в рукы безаконьнымъ темь. Се возда ми Господь по безаконию моему и по злобе моей на мя, и снидоша днесь греси мои на главу мою. Истиненъ Господь, и прави суди его зело. Азъ же убо не имамъ со живыми части. Се ныне вижю другая мучения веньца приемлюще; почто азъ единъ повиньный не прияхъ страсти за вся си? Но, владыко Господи Боже мой, не отрини мене до конца, но яко воля твоя, Господи, тако и милость намъ, рабомъ твоимъ».

И тогда кончавшюся полку, розведени быша, и поиде кождо во своя вежа. Игоря же бяхуть яли Тарголове, мужь именемь Чилбукъ, а Всеволода, брата его, ялъ Романъ Кзичь, а Святослава Олговича — Елдечюкъ въ Вобурцевичехъ, а Володимера — Копти в Улашевичихъ. Тогда же на полъчищи Кончакъ поручися по свата Игоря,[578] зане бышеть раненъ. От толикихъ же людий мало ихъ избысть некакомъ получениемь, не бяшеть бо лзе ни бегаючимъ утечи, зане, яко стенами силнами, огорожени бяху полкы половецьскими. Но наших руси съ 15 мужь утекши, а ковуемь мнее, а прочии в море истопоша.[579]

В то же время великый князь Всеволодичь Святославъ шелъ бяшеть в Корачевъ и сбирашеть от Верхъних земль[580] вои, хотя ити на половци к Донови на все лето. Яко возворотися Святославъ и бысть у Новагорода Северьского, и слыша о братьи своей, оже шли суть на половци, утаившеся его, и не любо бысть ему. Святослав же идяше в лодьяхъ, и яко приде к Чернигову, и во тъ годъ прибеже Беловолодъ Просовичь, и поведа Святославу бывшее о половцехъ. Святослав же, то слышавъ и вельми воздохнувъ, утеръ слезъ своих и рече: «О, люба моя братья, и сынове и муже земле Руское! Дал ми Богъ притомити поганыя, но не воздержавше уности отвориша ворота на Русьскую землю. Воля Господня да будеть о всемь! Да како жаль ми бяшеть на Игоря, тако ныне жалую болми по Игоре, брате моемь».

Посем же Святославъ посла сына своего Олга и Володимера в Посемье[581]. То бо слышавше, возмятошася городи посемьские, и бысть скорбь и туга люта, якоже николиже не бывала во всемь Посемьи и в Новегороде Северьскомъ и по всей волости Черниговьской: князи изымани и дружина изымана и избита. И мятяхуться, акы в мутви, городи воставахуть, и не мило бяшеть тогда комуждо свое ближнее, но мнозе тогда отрекахуся душь своих, жалующе по князихъ своихъ. Посем же посла Святославъ ко Давыдови Смоленьску, река: «Рекли бяхомъ поити на половци и летовати на Доне, ныне же половци се победиле Игоря и брата его и съ сыномъ, а поеди, брате, постерези земле Рускоие». Давыдъ же приде по Днепру, придоша же ины помочи, и сташа у Треполя,[582] а Ярославъ в Чернигове, совокупивъ вои свои, стояшеть.

Поганыи же половци, победивъше Игоря с братьею, и взяша гордость велику и скупиша всь языкъ свой на Рускую землю. И бысть у нихъ котора; молвяшеть бо Кончакъ: «Поидемъ на Киевьскую сторону, где суть избита братья наша и великый князь нашь Бонякъ»,[583] а Кза молвяшеть: «Поидем на Семь, где ся остале жены и... дети: готовъ намъ полонъ собранъ, емлем же городы без опаса». И тако разделишася надвое: Кончакъ поиде к Переяславлю и оступи городъ, и бишася ту всь день. Володимеръ же Глебовичь бяше князь в Переяславле, бяше же дерзъ и крепокъ к рати, выеха из города и потче к нимъ. И по немь мало дерьзнувъ дружине. И бися с ними крепко, и обьступиша мнозии половце. Тогда прочии, видивше князя своего крепко бьющеся, выринушася из города и тако отьяша князя своего, язьвена сущи треми копьи. Сий же добрый Володимеръ язвенъ, труденъ въеха во городъ свой, и утре мужественаго поту своего за очину свою... Володимеръ же слашеть ко Святославу и ко Рюрикови и ко Давыдови и рече имъ: «Се половьци у мене, а помозите ми». Святослав же слашеть ко Давыдови, а Давыдъ стояшеть у Треполя со смолняны. Смолняне же почаша вече деяти рекуще: «Мы пошли до Киева, даже бы была рать, билися быхом, намъ ли иное рати искати, то не можемь, уже ся есмы изнемогле». Святослав же съ Рюрикомъ и со инеми помочьми влегоша во Днепрь противу половцемь, а Давыдъ возвратися опять со смолняны. То слышавше половци и возвратишася от Переяславя. Идущи же мимо, приступиша к Римови[584]. Римовичи же затворишася в городе и возлезъше на забороле, и тако Божиимъ судомъ летеста две городници[585] с людми тако к ратнымъ. И на прочая гражаны наиде страх, да котореи же гражане выидоша изъ града и бьяхуться, ходяще по Римьскому болоту, то те и избыша плена, а кто ся осталъ в городе, а те вси взяти быша. Володимеръ же слашеться ко Святославу Всеволодичю и ко Рюрикови Ростиславичю, понуживая ихъ к собе, да быша ему помогле. Он же опоздися, сжидающе Давыда с смолняны. И тако князе руские опоздишася и не заехаша ихъ. Половци же, вземше городъ Римовъ, и ополонишася полона и поидоша восвояси, князи же возворотишася в домы своя, бяхуть бо печални и со сыномъ своимъ Володимеромъ Глебовичемъ, зане бяшеть раненъ велми язвами смертьными, и хрестьянъ плененыхъ от поганыхъ.[586]

И се Богъ, казня ны грехъ ради нашихъ, наведе на ны поганыя, не аки милуя ихъ, но насъ казня и обращая ны к покаянью, да быхом ся востягнули от злыхъ своих делъ. И симъ казнить ны нахожениемь поганыхъ, да некли смирившеся воспомянемься от злаго пути.

А друзии половце идоша по оной стороне к Путивлю. Кза у... силахъ тяжькихъ и повоевавши волости их и села ихъ пожгоша. Пожгоша же и острогъ у Путивля и возвратишася восвояси.

Игорь же Святославличь тотъ годъ бяшеть в Половцехъ, и глаголаше: «Азъ по достоянью моему восприяхъ победу от повеления твоего, владыко Господи, а не поганьская дерзость обломи силу рабъ твоихъ. Не жаль ми есть за свою злобу прияти нужьная вся, ихже есмь приялъ азъ». Половци же, аки стыдящеся воевъдъства его, и не творяхуть ему, но приставиша к нему сторожовъ 15 от сыновъ своихъ, а господичичевъ пять, то техъ всихъ 20, но волю ему даяхуть: где хочеть, ту ездяшеть и ястрябомъ ловяшеть, а своих слугъ съ 5 и съ 6 с нимь ездяшеть. Сторожеве же те слушахуть его и чьстяхуть его, и где послашеть кого — бесъ пря творяхуть повеленое им. Попа же бяшеть привелъ из Руси к собе со святою службою,[587] не ведяшеть бо Божия промысла, но творяшеться тамо и долъго быти. Но избави и́ Господь за молитву хрестьяньску, имже мнозе печаловахуться и проливахуть же слезы своя за него.

Будущю же ему в половцехъ, тамо... налезеся мужь, родомъ половчинъ, именемь Лаворъ.[588] И тотъ приимъ мысль благу и рече: «Поиду с тобою в Русь». Игорь же исперва не имяшеть ему веры, но держаше мысль высоку своея уности, мышляшеть бо, емше мужь, и бежати в Русь,[589] молвяшеть бо: «Азъ славы деля не бежахъ тогда от дружины, и ныне неславнымъ путемь не имамъ поити». С нимъ бо бяшеть тысячского сынъ и конюший его, и та нудяста и глаголюща: «Поиди, княже, в землю Рускую, аще восхощет Богь — избавить тя». И не угодися ему время таково, какого же искашеть. Но якоже преже рекохомъ, возвратишася от Переяславля половци, и рекоша Игореви думци его: «Мысль высоку и не угодну Господеви имеешь в собе: ты ищеши няти мужа и бежати с нимъ, а о семь чему не разгадаешь, оже приедуть половци с войны, а се слышахомъ, оже избити им князя и васъ и всю русь. Да не будеть славы тобе, ни живота». Князь же Игорь приимъ во сердце светъ ихъ, уполошася приезда ихъ, и возиска бежати.

Не бяшеть бо ему лзе бежати в день и в нощь, имъже сторожеве стрежахуть его, но токмо и веремя таково обрете в заходъ солнца. И посла Игорь к Лаврови конюшого своего, река ему: «Перееди на ону сторону Тора[590] с конемь поводнымъ», бяшеть бо свечалъ с Лавромъ бежати в Русь. В то же время половци напилися бяхуть кумыза. А и бы при вечере пришедъ конюший поведа князю своему Игореви, яко ждеть его Лаворъ. Се же вставъ, ужасенъ и трепетенъ, и поклонися образу Божию и кресту честному, глаголя: «Господи сердцевидче! Аще спасеши мя, Владыко, ты недостойнаго!» И возмя на ся крестъ и икону, и подоима стену, и лезе вонъ, сторожем же его играющимъ и веселящимся, а князя творяхуть спяща. Сий же пришедъ ко реце, и перебредъ, и вседе на конь, и тако поидоста сквозе вежа.

Се же избавление створи Господь в пятокъ в вечере. И иде пешь 11 денъ до города Донця,[591] и оттоле иде во свой Новъгородъ, и обрадовашася ему. Из Новагорода иде ко брату Ярославу к Чернигову, помощи прося на Посемье. Ярослав же обрадовася ему и помощь ему... обеща. Игорь же оттоле еха ко Киеву, к великому князю Святославу, и радъ бысть ему Святославъ, такъже и Рюрикъ, сватъ его.

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В то же лето[592] Богъ вложи... в сердце княземъ русскымъ; ходиша бо князи русстии вси на половци: Святославъ Всеволодичь, Рюрикъ Ростиславичь,[593] Володимеръ Глебовичь,[594] Святославичь Глебъ, Гюргевичь Глебъ Туровьскый, Романовичь Мстиславъ, Давыдовичь Изяславъ, Всеволодъ Мстиславичь и галичьская помочь и володимерьская и лучьская.[595] И поидоша к ним вкупе вси, и, перешедше Уголъ реку,[596] 5 дний искаша ихъ. Володимеръ же Глебовичь, внукъ Юргевъ,[597] ездяше напереду в сторожих с переяславци, и берендеевъ было съ нимь 2000 и 100.

Половци же услышавше русь, оже пришли на них, ради быша, надеющеся на силу, рекоша: «Се Богъ вдалъ есть князи русские и полкы ихъ в руце наши». Устремишася на бой, не ведуще глаголемаго, яко: «Несть мужьства, ни есть думы противу Богови». Поидоша противу Володимеру, кличючи, яко пожрети хотяще. Володимеръ же Божьею помочью и святое Богородици и деда своего святою молитвою укрепляем и отца своего, поиде противу им. Испросилъся бяше у Святослава, рекъ: «Моя волость пуста от половець; пусти мя, отче Святославе, напередъ с сторожи». Князи же русстии не утягли бяху с Володимеромъ. Половци же, узревше полкъ Володимерь крепко идущь на них, побегоша гоними гневомъ Божьимъ и святое Богородици.

Наши же погнаша, секуше я, 7 тысячь руками изъимаша ихъ, князий одинехъ было половецкихъ 400 и 17: Кобяка руками яша, Осолука, Барака, Тарга, Данила, Башкърта, Тарсука, Изу, Глеба Тирьевича, Ексна, Алака и Толгыя, Давыдовича тести, с сыном, Тетия с сыном, Кобякова тьсти Турундая. И поможе Богъ и святая Богородиця Володимеру месяца иуля въ 31 день в понеделник, на память святаго Евдокима Новаго.

Сдея Господь спасенье велико нашим князем и воемъ ихъ надъ врагы нашими, побежени быша иноплеменьници... кумани, рекше половци. И рече Володимеръ: «Сь день, иже створи Господь, възрадуемся и възвеселимся в онь, яко Господь избавил ны есть от врагъ наших и покори врагы наша под нозе наши, и скруши главы змиевыя». И бысть радость велика: дружина ополонишася и колодникы поведоша, оружья добыша и конь, и възвратишася домовь, славяще Бога и святую Богородицю, скорую помощницю роду хрестьяньску.

В лето 6694. Месяца мая въ 1 день на память святаго пророка Иеремия, в середу на вечерни бы знаменье въ солнци[598], и морочно бысть велми, яко и звезды видети человекомъ, въ очью, яко зелено бяше, и въ солнци учинися яко месяць, из рогъ его яко угль жаровъ исхожаше. Страшно бе видети человекомъ знаменье Божье.

В то же лето, того же месяца мая въ 18 день на память святаго мученика Потапья в суботу родися сынъ у великаго князя Всеволода[599] и нарекоша имя ему в святемь крещении Костянтинъ.

Того же лета здумаша Олгови внуци на половци, занеже бяху не ходили томь лете со всею князьею, но сами поидоша о собе, рекуще: «Мы есмы ци не князи же? Такыже собе хвалы добудем!». И сняшася у Переяславля Игорь съ двема сынома[600] из Новагорода Северьскаго, ис Трубеча Всеволодъ, братъ его, Олговичь Святославъ из Рыльска[601] и черниговьская помочь. И внидоша в землю ихъ. Половьци же, услышавше, поидоша, рекуще: «Братья наша избита и отци наши, а друзии изъимани, а се ноне на нас идут». Послашася по всей земли своей, а сами поидоша к симъ, и ждаша дружины своея, а си к ним идуть, к вежамъ ихъ. Они же не пустячи в веже, сретоша ихъ, а дружины не дождавъше и сступишася. И побежени бывше половци, и биша и до вежь, множество полона взяша, жены и дети, и стояша на вежах 3 дни веселяся, а рекуще: «Братья наша ходили с Святославомъ, великим князем, и билися с ними, зря на Переяславль[602], а они сами к ним пришли, а в землю ихъ не смели по них ити. А мы в земли их есмы, и самехъ избили, а жены их полонены, и дети у насъ. А ноне поидемъ по них за Донъ[603] и до конця избьемъ ихъ. Оже ны будет ту победа, идем по них и луку моря, гдеже не ходили ни деди наши, а возмем до конца свою славу и честь». А не ведуще Божья строенья.

А остатокъ бьеных тех бежаша дружине своей, где бяху переже весть послали, и сказаша имъ свою погыбель. Они же, слышавше, поидоша к ним, а по друзи послаша. И сняшася с ними стрелци, и бишася 3 дни стрелци, а копьи ся не снимали, а дружины ожидаючи, а к воде не дадуче имъ ити.

И приспе к ним дружина вся, многое множство. Наши же, видевше ихъ, ужасошася, и величанья своего отпадоша, не ведуще глаголемаго пророкомъ: «Несть человеку мудрости, ни есть мужства, ни есть думы противу Господеви». Изнемогли бо ся бяху безводьемь и кони и сами, в знои и в тузе, и поступиша мало к воде, по 3 дни бо не пустили бяху ихъ к воде. Видевше ратнии, устремишася на нь, и притиснуша и к воде, и бишася с ними крепко и бысть сеча зла велми. Друзии коне пустиша к нимъ съседше, и кони бо бяху под ними изнемогли, и побежени быша наши гневом Божьимъ. Князи вси изъимани быша, а боляре и велможа и вся дружина избита, а другая изъимана и та язвена. И възвратишася с победою великою половци, а о наших не бысть кто и весть принеса за наше согрешенье.

Где бо бяше в нас радость — ноне же въздыханье и плачь распространися! Исайя бо пророкъ глаголеть: «Господи, в печали помянухом тя», и прочая.

И поиде путем гость, они же казаша, рекуще: «Поидете по свою братью, али мы идем по свою братью к вам». Князем же всем слышавше таку погыбель о братье своей и до бояръ, возпиша вси, и бысть плачь и стенанье: овемъ бо братья избита и изъимана, а другымъ отци и ближикы. А князь Святославъ посла по сыны свое и по все князи. И собрашася к нему г Кыеву и выступиша г Каневу.[604] Половци же, услышавше всю землю Русскую идуще, бежаша за Донъ. Святослав же, слышавъ ихъ бежавших, възвратися г Кыеву со всею князьею, и разидошася в страны своя.

Половци же, услышавше ихъ отшедших, гнаша отай к Переяславлю, и взяша все городы по Суле, и у Переяславля бишася весь день. Володимеръ же Глебовичь, виде острогъ взимаем, выеха из города к ним в мале дружине, и потче к ним, и бишася с ними крепко, и обиступиша князя зле. И видевше горожане изнемагающа своих и выринушася из города и бишася, одва изотяша князя, боденаго треми копьи. А дружины много избьено. И вбегоша в городъ и затворишася. А они възвратишася со многым полоном в веже.

И по малых днехъ ускочи Игорь князь у половець — не оставить бо Господь праведнаго в руку грешничю: очи бо Господни на боящаяся его, а уши его в молитву ихъ! Гониша бо по нем и не обретоша, якоже и Саулъ гони Давыда[605], но Богъ избави и́, тако и сего Богь избави из руку поганых. А они вси держими бяху твердо, и стрегоми, и потвержаеми многими железы и казньми.

Се же... здеяся грех ради наших, зане умножишася греси наши и неправды. Богъ бо казнить рабы своя напастьми различьными, огнемь и водою и ратью, и иными различными казньми, хрестьяномъ бо многыми напастьми внити въ царство небесное. Согрешихом — казними есмы, яко створихом, тако и прияхом, но кажет ны добре Господь нашь, но да никтоже можеть рещи, яко ненавидит нас Богь — не буди такого! Тако любить, якоже ны възлюбилъ е, и страсть приятъ, нас ради, да ны избавить от неприязни.

ИЗ ИПАТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В год 6691 (1183). Месяца февраля в двадцать третий день, в первую неделю поста, измаилтяне, безбожные половцы, пришли войной на Русь, к Дмитрову, с окаянным Колчаком и с Глебом Тириевичем, но по Божьему заступничеству не принесли они беды. Князь же Святослав Всеволодич посоветовался со сватом своим Рюриком, и пошли они против половцев и остановились у Олжич, поджидая Ярослава из Чернигова. Встретил их Ярослав и сказал им: «Сейчас, братья, не ходите, но, сговорившись о времени, если Бог даст, пойдем на них летом». Святослав же и Рюрик, послушавшись его, возвратились. Святослав послал сыновей своих с полками своими степью к Игорю, велев ему ехать вместо себя, Рюрик же послал со своими полками Владимира Глебовича. А Владимир Глебович послал к Игорю, испрашивая у него разрешения выйти вперед со своим полком, ибо князья русские поручали ему передовые полки в Русской земле. Но Игорь не разрешил ему этого. Разгневался Владимир и возвратился. И идя оттуда, напал на города северские и захватил в них большую добычу. Игорь же повернул назад киевские полки и поставил над ними Олега и племянника своего Святослава, чтобы довели они войско без потерь, а сам поехал, взяв с собой брата своего Всеволода и Всеволода Святославича, и Андрея с Романом, и некоторое число воинов из черных клобуков с Кулдюрем и с Кунтувдеем, и пришли они к реке Хоролу. И было в ту ночь тепло, шел сильный дождь, и поднялась вода, и не удалось им найти брода, а половцы, которые успели переправиться со своими шатрами — те спаслись, а какие не успели — тех взяли в плен; говорили, что во время этого похода и бегства их от русских немало шатров, и коней, и скота утонуло в реке Хороле. <...>

В том же году побудил Бог Святослава, князя киевского, и великого князя Рюрика Ростиславича пойти войной на половцев. И послали они к соседним князьям, и собрались к ним Мстислав и Глеб Святославичи, и Владимир Глебович из Переяславля, Всеволод Ярославич из Лучьска с братом Мстиславом, Мстислав Романович, Изяслав Давидович и Мстислав Городенский, Ярослав, князь пинский с братом Глебом, и из Галича пришла помощь от Ярослава, а свои братья не пришли, говоря: «Далеко нам идти к низовьям Днепра, не можем свою землю оставить без защиты, но если пойдешь через Переяславль, то встретимся с тобой на Суле». Святослав же, рассердившись на братьев своих, поспешно отправился в путь, побуждаемый Божественным промыслом; потому-то старшие сыновья его и не поспели из Черниговщины. Двинулся он вдоль Днепра и достиг того места, которое называется Инжир-бродом, и тут перешел на вражеский берег Днепра и пять дней искал половцев. Тогда отправил младших князей перед своими полками: послал Владимира Переяславского, и Глеба, и Мстислава, сына своего, и Мстислава Романовича, и Глеба Юрьевича, князя дубровицкого, и Мстислава Владимировича, и берендеев было с ним две тысячи сто. А половцы, увидев отряд Владимира, смело идущий им навстречу, побежали, гонимые гневом Божьим и святой Богородицы. Русские, погнавшись за ними, не догнали, возвратились и остановились на месте, называемом Орель, которое на Руси зовется Угол.

Половецкий же князь Кобяк, решив, что это и есть все русское войско, возвратился и стал преследовать его. Когда половцы, преследуя, увидели полки русские, то начали перестреливаться через реку и старались обойти друг друга, и так продолжалось немалое время. Узнав об этом, Святослав и Рюрик отправили им на помощь основные силы, а сами спешно двинулись следом. Когда же половцы увидели полки, пришедшие на помощь, то решили, что с ними и Святослав и Рюрик, и тотчас же повернули назад. Русские же, укрепившись Божьей помощью, прорвали их строй и начали их сечь и пленить. И так проявил Господь милость свою христианам, в тот день возвеличил Бог Святослава и Рюрика за благочестие их.

И взяли в плен тогда Кобяка Карлыевича с двумя сыновьями, Билюковича Изая, и Товлыя с сыном, и брата его Бокмиша, Осалука, Барака, Тарха, Данила и Содвака Кулобичского также пленили, и Корязя Калотановича тут убили и Тарсука, а прочих — без счета. Даровал Бог победу эту месяца июля в тридцатый день, в понедельник, в день памяти святого Ивана Воиника. А великий князь Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич, получив от Бога победу над погаными, возвратились по домам со славой и с честью великой.

В это же время Игорь Святославич, услышав, что Святослав отправился на половцев, призвал к себе брата своего Всеволода, и племянника Святослава, и сына своего Владимира и обратился к братии своей и ко всей дружине: «Половцы выступили против русских князей, и мы без них попытаемся напасть на их вежи». И когда переправились за Мерлу, встретились с половцами — ехал Обовлы Костукович с четырехстами воинами воевать на Русь, и тут помчались им навстречу на конях. Половцы же, по повелению Божьему, обратились в бегство, и русские погнались за ними, и победили их тут, и возвратились восвояси.

В это же время Владимир Ярославич Галицкий, шурин Игорев, находился у Игоря, так как был изгнан отцом своим из Галича. Тот Владимир прежде всего отправился во Владимир к Роману, но Роман, боясь его отца, не разрешил ему поселиться у себя. Оттуда направился к Ингварю в Дорогобуж, и тот, из страха перед отцом его, не принял Владимира. И он оттуда поехал в Туров, к Святополку, и тот также не пустил его, к Давиду в Смоленск — и Давыд его не пустил, в Суздаль к Всеволоду, дяде своему, но и там Владимир Галицкий не обрел покоя и пришел в Путивль, к зятю своему Игорю Святославичу. Тот же встретил его радушно и с честью великою и два года держал у себя, а на третий год примирил его с отцом и послал с ним сына своего, зятя Рюрикова, Святослава. <...>

В год 6692 (1184). Двинулся окаянный и безбожный и трижды проклятый Кончак с бесчисленными полками половецкими на Русь, надеясь захватить и пожечь огнем города русские, ибо нашел он некоего мужа басурманина, который стрелял живым огнем. Были у них и луки-самострелы, едва пятьдесят человек могли натянуть у них тетиву. Но всемилостивый Господь Бог противится гордецам и козни их разрушает. Кончак же, придя, стал на Хороле и послал с хитростью к Ярославу Всеволодичу, предлагая ему мир. Ярослав же, не подозревая обмана, направил к половцам мужа своего Ольстина Олексича. А Святослав Всеволодич послал к Ярославу, говоря ему: «Брат мой, не верь им и своего мужа не посылай, я на них войной иду». Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич со всеми полками своими без промедления двинулись на половцев. Рюрик и Святослав отрядили Владимира Глебовича в передовой полк и Мстислава Романовича с ним, а сами Рюрик и Святослав двинулись следом за ними. Когда они были в пути, встретились им купцы, шедшие навстречу из Половецкой земли, и сказали, что половцы стоят на Хороле. Святослав и Рюрик, услышав об этом, обрадовались и направились туда. А Владимир и Мстислав, узнав об этом, пришли на место, указанное купцами. Но когда пришли туда, где стояли половцы, то не увидели никого, ибо те перешли на другое место на берегу Хорола. Передовой же полк, переправившись через Хорол, поднялся на холм, чтобы оттуда заметить врага. А Кончак стоял в долине. И ехавшие по холмам миновали его, а другие полки половецкие — увидели и напали на них. Кончак же за их спиной бежал на ту сторону дороги, и лишь наложницу его захватили и того басурманина, у которого был живой огонь. И привели его к Святославу со всем устройством, а прочих воинов их кого перебили, а кого взяли в плен, с конями и со множеством всякого оружия.

В год 6693 (1185). Даровал Господь избавление — дал победу русским князьям, Святославу Всеволодичу и великому князю Рюрику Ростиславичу, месяца марта в первый день. Узнав о бегстве Кончака, послали за ним следом Кунтугдыя с шестью тысячами воинов. Но тот, преследуя, не смог его догнать, ибо помешала распутица за Хоролом. Святослав же и великий князь Рюрик одержали победу по молитвам святых мучеников Бориса и Глеба и пошли каждый восвояси, славя Бога в Троице — Отца и Сына и Святого Духа.

А князь Ярослав Черниговский не пошел с братом своим Святославом, говоря так: «Я послал к половцам мужа своего Ольстина Олексича и не могу пойти войной на своего мужа»; этим и оправдался перед братом своим Святославом. Игорь же отвечал Святославову мужу: «Не дай Бог отказаться от похода на поганых: поганые всем нам общий враг!» Потом стал совещаться Игорь с дружиной: каким путем поехать, чтобы соединиться с полками Святослава. Отвечала ему дружина: «Князь наш, не сможешь ты перелететь, как птица: вот приехал к тебе муж от Святослава в четверг, а сам он идет из Киева в воскресенье, то как же ты сможешь, князь, догнать его?» Игорю не по душе пришлись эти слова дружины, хотел он ехать по степи прямиком, по берегу Сулы. Но была распутица, так что войско за целый день не смогло бы преодолеть и поля от края и до края, поэтому Игорь и не мог выступить со Святославом.

А на ту же весну князь Святослав послал Романа Нездиловича с берендеями на поганых половцев. С Божьей помощью захватили вежи половецкие, много пленных и коней, двадцать первого апреля, на самый Великий день. В ту пору князь Святослав отправился по своим делам в землю вятичей, к Корачеву.

А в это время Игорь Святославич, внук Олегов, выступил из Новгорода месяца апреля в двадцать третий день, во вторник, позвав с собой брата Всеволода из Трубчевска, и Святослава Ольговича, племянника своего, из Рыльска, и Владимира, сына своего, из Путивля. И у Ярослава попросил на помощь Ольстина Олексича, Прохорова внука, с ковуями черниговскими. И так двинулись они медленно, на раскормленных конях, собирая войско свое. Когда подходили они к реке Донцу в вечерний час, Игорь, взглянув на небо, увидел, что солнце стоит словно месяц. И сказал боярам своим и дружине своей: «Видите ли? Что значит знамение это?» Они же все посмотрели, и увидели, и понурили головы, и сказали мужи: «Князь наш! Не сулит нам добра это знамение!» Игорь же отвечал: «Братья и дружина! Тайны Божественной никто не ведает, а знамение творит Бог, как и весь мир свой. А что нам дарует Бог — на благо или на горе нам, — это мы увидим».

И, сказав так, переправился через Донец, и пришел к Осколу, и ждал там два дня брата своего Всеволода: тот шел другой дорогой из Курска. И оттуда пришли к Сальнице. Здесь приехали к ним разведчики, которых посылали ловить языка, и сказали, приехав: «Видели врагов, враги наши во всем вооружении ездят, так что либо поезжайте без промедления, либо возвратимся домой: не удачное сейчас для нас время». Игорь же обратился к братии своей: «Если нам придется без битвы вернуться, то позор нам будет хуже смерти; так будет же так, как нам Бог даст». И, так порешив, ехали всю ночь.

Наутро же, в пятницу, в обеденное время, встретились с полками половецкими; успели подготовиться половцы: вежи свои отправили назад, а сами, собравшись от мала до велика, стали на противоположном берегу реки Сюурлий. А наши построились в шесть полков: Игорев полк посередине, а по правую руку — полк брата его Всеволода, по левую — Святослава, племянника его, перед этими полками — полк сына его Владимира и другой полк, Ярославов, — ковуи с Ольстином, а третий полк впереди — стрелки, собранные от всех князей. И так построили полки свои. И обратился Игорь к братии своей: «Братья! Этого мы искали, так дерзнем же!» И двинулись на половцев, возложив на Бога надежды свои. И когда приблизились к реке Сюурлию, то выехали из половецких полков стрелки и, пустив по стреле на русских, ускакали. Еще не успели русские переправиться через реку Сюурлий, как обратились в бегство и те половецкие полки, которые стояли поодаль за рекой.

Святослав же Ольгович, и Владимир Игоревич, и Ольстин с ковуями-стрелками бросились их преследовать, а Игорь и Всеволод двигались медленно, держа строй своих полков. Передовые полки русских избивали половцев и хватали пленных. Половцы пробежали через вежи свои, а русские, достигнув веж, захватили там большой полон. Некоторые с захваченными пленниками лишь ночью вернулись к своим полкам. И когда собрались все полки, обратился Игорь к братии своей и к мужам своим: «Вот Бог силой своей обрек врагов наших на поражение, а нам даровал честь и славу. Но видим мы бесчисленные полки половецкие — чуть ли не все половцы тут собрались. Так поедем же сейчас, ночью, а кто утром пустится преследовать нас, то разве все смогут: лишь лучшие из половецких конников переправятся, а нам самим — уж как Бог даст». Но сказал Святослав Ольгович дядьям своим: «Далеко гнался я за половцами, и кони мои изнемогли; если мне сейчас ехать, то отстану по дороге». Согласился с ним Всеволод и предложил заночевать здесь. И сказал Игорь: «Не удивительно, братья, все обдумав, нам и смерть будет принять». И заночевали на том месте.

Когда же занялся рассвет субботнего дня, то начали подходить полки половецкие, словно лес. И не знали князья русские, кому из них против кого ехать — так много было половцев. И сказал Игорь: «Вот думаю, что собрали мы на себя всю землю Половецкую — Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобича, Колобича, и Етебича, и Тертробича». И тогда, посоветовавшись, все сошли с коней, решив, сражаясь, дойти до реки Донца, ибо говорили: «Если поскачем — спасемся сами, а простых людей оставим, а это будет нам перед Богом грех: предав их, уйдем. Но либо умрем, либо все вместе живы останемся». И сказав так, сошли с коней и двинулись с боем. Тогда по Божьей воле ранили Игоря в руку, и омертвела его левая рука. И опечалились все в полку его: был у них воевода, и ранили его прежде других. И так ожесточенно сражались весь день до вечера, и многие были ранены и убиты в русских полках.

Когда же настала ночь субботняя, все еще шли они сражаясь. На рассвете же в воскресение вышли из повиновения ковуи и обратились в бегство. Игорь же в это время был на коне, так как был ранен, и поспешил к ним, пытаясь возвратить их к остальным полкам. Но заметив, что слишком отдалился он от своих, сняв шлем, поскакал назад к своему полку, ибо уже узнали бежавшие князя и должны были вернуться. Но так никто и не возвратился, только Михалко Юрьевич, узнав князя, вернулся. А с ковуями не бежал никто из бояр, только небольшое число простых воинов да кое-кто из дружинников боярских, а все бояре сражались в пешем строю, и среди них Всеволод, показавший немало мужества. Когда уже приблизился Игорь к своим полкам, половцы, помчавшись ему наперерез, захватили его на расстоянии одного перестрела от воинов его. И уже схваченный, Игорь видел брата своего Всеволода, ожесточенно бьющегося, и молил он у Бога смерти, чтобы не увидеть гибели брата своего. Всеволод же так яростно бился, что и оружия ему не хватало. И сражались, обходя вокруг озеро.

И так в день Святого Воскресения низвел на нас Господь гнев свой, вместо радости обрек нас на плач и вместо веселья — на горе на реке Каялы. Воскликнул тогда, говорят, Игорь: «Вспомнил я о грехах своих перед Господом Богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской: как не пощадил я христиан, а предал разграблению город Глебов у Переяславля. Тогда немало бед испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жены с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. И все были в смятении: тогда были полон и скорбь, живые мертвым завидовали, а мертвые радовались, что они, как святые мученики, в огне очистились от скверны этой жизни. Старцев пинали, юные страдали от жестоких и немилостивых побоев, мужей убивали и рассекали, женщин оскверняли. И все это сделал я, — воскликнул Игорь, — и не достоин я остаться жить! И вот теперь вижу отмщение от Господа Бога моего: где ныне возлюбленный мой брат? где ныне брата моего сын? где чадо, мною рожденное? где бояре, советники мои? где мужи-воители? где строй полков? где кони и оружие драгоценное? Не всего ли этого лишен я теперь! И связанного передал меня Бог в руки беззаконникам. Это все воздал мне Господь за беззакония мои и за жестокость мою, и обрушились содеянные мною грехи на мою же голову. Неподкупен Господь, и всегда справедлив суд его. И я не должен разделить участи живых. Но ныне вижу, что другие принимают венец мученичества, так почему же я — один виноватый — не претерпел страданий за все это? Но, владыка Господи Боже мой, не отвергни меня навсегда, но какова будет воля твоя, Господи, такова и милость нам, рабам твоим».

И тогда окончилась битва, и разлучены были пленники, и пошли половцы каждый к своим вежам. Игоря же взял в плен муж именем Чилбук из Тарголовцев, а Всеволода, брата его, захватил Роман Кзич, а Святослава Ольговича — Елдечук из Вобурцевичей, а Владимира — Копти из Улашевичей. Тогда же на поле битвы Кончак поручился за свата своего Игоря, ибо тот был ранен. И из стольких людей мало кто смог по счастливой случайности спастись, невозможно было скрыться беглецам — словно крепкими стенами окружены были полками половецкими. Но наших русских мужей пятнадцать убежало, а ковуев и того меньше, а остальные в море утонули.

В это время великий князь Святослав Всеволодич отправился в Карачев и собирал в Верхних землях воинов, намереваясь на все лето идти на половцев к Дону. Когда уже на обратном пути оказался Святослав у Новгорода-Северского, то услышал о братьях своих, что пошли они втайне от него на половцев, и был он этим очень раздосадован. Святослав в то время плыл в ладьях; когда же прибыл он в Чернигов, прибежал туда Беловолод Просович и поведал Святославу о случившемся в Половецкой земле. Святослав, узнав об этом, вздохнул тяжело и сказал, утирая слезы: «О дорогая моя братия, и сыновья, и мужи земли Русской! Даровал мне Бог победу над погаными, а вы, не сдержав пыла молодости, отворили ворота на Русскую землю. Воля Господня да будет во всем! И как я только что досадовал на Игоря, так теперь оплакиваю его, брата своего».

После этого послал Святослав сына своего Олега и Владимира в Посемье. Узнав о случившемся, пришли в смятение города посемские, и охватила их скорбь и печаль великая, какой никогда не бывало во всем Посемье, и в Новгороде-Северском, и во всей земле Черниговской: князья в плену, и дружина пленена или перебита. И метались люди в смятении, в городах брожение началось, и не милы были тогда никому свои близкие, но многие забывали и о душе своей, печалясь о своих князьях. Затем послал Святослав к Давыду в Смоленск, со словами: «Сговаривались мы пойти на половцев и лето провести на берегах Дона, а теперь половцы победили Игоря, и брата его, и сына; так приезжай же, брат, охранять землю Русскую». Давыд же приплыл по Днепру, пришли и другие на помощь, и расположились у Треполя, а Ярослав с полками своими стоял в Чернигове.

Поганые же половцы, победив Игоря с братией, немало возгордились и собрали всех людей своих, чтобы пойти на Русскую землю. И начался у них спор; говорил Кончак: «Пойдем к Киеву, где была перебита братия наша и великий князь наш Боняк»; а Гза говорил: «Пойдем на Сейм, где остались их жены и дети: там для нас готовый полон собран, будем города забирать, никого не опасаясь». И так разделились надвое: Кончак пошел к Переяславлю, и окружил город, и бился там весь день. Владимир же Глебович, князь Переяславля, был храбр и силен в бою, выехал он из города и напал на врагов. И лишь немногие из дружины решились ехать за ним. Жестоко бился он и окружен был множеством половцев. Тогда остальные переяславцы, видя, как мужественно бьется их князь, выскочили из города и выручили князя своего, раненного тремя копьями. А славный воин тот, Владимир, тяжело раненный, въехал в город свой и утер мужественный пот за отчину свою. И послал Владимир к Святославу, и к Рюрику, и к Давыду, с просьбой: «Половцы у меня, так помогите же мне». Святослав послал к Давыду, а Давыд стоял у Треполя со смоленцами. Смоленцы же начали совещаться и сказали так: «Мы пришли к Киеву, если бы была там сеча — сражались бы, но зачем нам другой битвы искать, не можем — устали уже». А Святослав с Рюриком и с другими, пришедшими на помощь, пошли по Днепру против половцев, Давыд же возвратился назад со своими смоленцами. Половцы, услышав об этом, отступили от Переяславля. И, проходя мимо Римова, осадили его. Римовичи затворились в городе и заполнили все заборолы, и, по воле Божьей, рухнули две городницы с людьми на сторону осаждавших. На остальных же горожан напал страх, кто из них выбежал из города и бился в болотах подле Римова, те и спаслись от плена, а кто остался в городе — тех всех пленили. Владимир же посылал к Святославу Всеволодичу и к Рюрику Ростиславичу, призывая их к себе на помощь. Но Святослав задержался, ожидая Давыда со смоленцами. И так опоздали князья русские и не догнали половцев. Половцы же, взяв город Римов, с полоном отправились восвояси, а князья вернулись по своим домам, печалясь о сыне своем Владимире Глебовиче, получившем тяжелые смертельные раны, и о христианах, взятых в полон погаными.

Вот так Бог, казня нас за грехи наши, привел на нас поганых не для того, чтобы порадовать их, а нас наказывая и призывая к покаянию, чтобы мы отрешились от своих дурных деяний. И наказывает нас набегами поганых, чтобы мы, смирившись, опомнились и сошли с пагубного своего пути.

А иные половцы двинулись по другой стороне Сулы к Путивлю. Гза с большим войском разорил окрестности его и села пожег. Сожгли половцы и острог у Путивля и вернулись восвояси.

Игорь же Святославич в то время находился у половцев, и говорил он постоянно: «Я по делам своим заслужил поражение и по воле твоей, владыка Господь мой, а не доблесть поганых сломила силу рабов твоих. Не стою я жалости, ибо за злодеяния свои обрек себя на несчастия, которые я и испытал». Половцы же, словно стыдясь доблести его, не чинили ему никакого зла, но приставили к нему пятнадцать стражей из числа своих соплеменников и пять сыновей людей именитых, и всего их было двадцать, но не ограничивали его свободы: куда хотел, туда ездил и с ястребом охотился, а своих слуг пять или шесть также ездило с ним. Те стражи его слушались и почитали, а если посылал он кого-либо куда-нибудь, то беспрекословно исполняли его желания. И попа привел из Руси к себе для святой службы, не зная еще Божественного промысла, но рассчитывая, что еще долго там пробудет. Однако избавил его Господь по молитвам христиан, ибо многие печалились о нем и проливали слезы.

Когда же был он у половцев, то нашелся там некий муж, родом половец, по имени Лавр. И пришла тому мысль благая, и сказал он Игорю: «Пойду с тобою в Русь». Игорь же сначала не поверил ему, к тому же лелеял он дерзкую надежду, как это свойственно юности, замышляя бежать в Русь вместе со своими мужами, и говорил: «Я, страшась бесчестия, не бросил тогда дружину свою, и теперь не могу бежать бесславным путем». С Игорем же были сын тысяцкого и конюший его, и те убеждали князя, говоря: «Беги, князь, в землю Русскую, если будет на то Божья воля — спасешься». Но все не находилось удобного времени, какого он ждал. Однако, как говорили мы прежде, возвратились половцы из-под Переяславля, и сказали Игорю советчики его: «Не угоден Богу твой дерзкий замысел: ты ищешь случая бежать вместе с мужами своими, а что же об этом не подумаешь: вот приедут половцы из похода, и, как слышали мы, собираются они перебить и тебя, князь, и мужей твоих, и всех русских. И не будет тебе ни славы, ни самой жизни». Запал князю Игорю в сердце совет их; испугавшись возвращения половцев, решил он бежать.

Но нельзя ему было бежать ни днем, ни ночью, потому что стерегли его стражи, но показалось ему самым удобным время на заходе солнца. И послал Игорь к Лавру конюшего своего, веля передать: «Переезжай на тот берег Тора с конем поводным», ибо решился он бежать с Лавром в Русь. Половцы же в это время напились кумыса. Когда стало смеркаться, пришел конюший и доложил князю своему Игорю, что ждет его Лавр. Встал Игорь в страхе и в смятении, поклонился образу Божьему и кресту честному, говоря: «Господи, в сердцах читающий! О, если бы ты спас меня, Владыка, недостойного!» И, взяв с собой крест и икону, поднял стену шатра и вылез из него, а стражи тем временем забавлялись и веселились, думая, что князь спит. Он же, подойдя к реке, перебрался на другой берег, сел на коня, и так поехали они с Лавром через вежи.

Принес ему Господь избавление это в пятницу вечером. И шел Игорь пешком до города Донца одиннадцать дней, а оттуда — в свой Новгород, и все обрадовались ему. Из Новгорода отправился он к брату своему Ярославу в Чернигов, прося помочь ему в обороне Посемья. Обрадовался Игорю Ярослав и обещал помощь. Оттуда направился Игорь в Киев, к великому князю Святославу, и рад был Игорю Святослав, а также и Рюрик, сват его.

ИЗ ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ ЛЕТОПИСИ

В то лето Бог вложил в сердце русским князьям мысль — ходили все князья русские на половцев: Святослав Всеволодич, Рюрик Ростиславич, Владимир Глебович, Глеб Святославич, Глеб Юрьевич Туровский, Мстислав Романович, Изяслав Давыдович, Всеволод Мстиславич и помощь из Галича, Владимира и Лучьска. И пошли все вместе на половцев, и перешли реку Угол, и пять дней искали их. Владимир же Глебович, внук Юрия, ездил впереди в сторожевом полку с переяславцами, и берендеев было с ним две тысячи сто.

Половцы же, услышав, что русские пришли на них, обрадовались, надеясь на силу свою, и сказали: «Вот Бог отдал князей русских и полки их в руки наши». Бросились в битву, не ведая, что говорится: «Тщетно мужество и умысел, если Бог противится». Пошли они против Владимира, с кликами, словно пожрать его хотели. А Владимир, с помощью Божьей и святой Богородицы и укрепляем молитвой деда своего и отца своего, пошел им навстречу. Он упросил Святослава, говоря: «Волость моя опустошена половцами, пусти меня, отец мой Святослав, с передовым сторожевым полком». А князья русские не поспели за Владимиром. Половцы же, увидев полк Владимира, храбро на них идущий, побежали, гонимые гневом Божиим и святой Богородицы.

Наши же погнали их, и рубили их, и семь тысяч взяли в полон, одних князей половецких было четыреста семнадцать, и Кобяка схватили, Осолука, Барака, Тарга, Данилу, Башкорта, Тарсука, Изу, Глеба Тириевича, Ексна, Алака и Толгыя, тестя Давыдова, с сыном, Тетия с сыном, Кобякова тестя Турундая. И помог Бог и святая Богородица Владимиру месяца июля в тридцать первый день, в понедельник, в день памяти святого Евдокима Нового.

Даровал Господь победу великую нашим князьям и воинам их над врагами нашими, побеждены были иноплеменники куманы, или половцы. И сказал Владимир: «В этот день, дарованный нам Господом, возрадуемся и возвеселимся, ибо Господь избавил нас от врагов наших и поверг врагов наших под ноги наши, и сокрушил головы змиевы». И была радость великая: дружина обогатилась пленниками, и колодников повели, оружье добыли и коней, и возвратились домой, славя Бога и святую Богородицу, скорую на помощь роду христианскому.

В год 6694 (1186). Месяца мая в первый день, в день памяти святаго пророка Иеремии, в среду, под вечер было знаменье на солнце, и так сильно потемнело, что можно было людям увидеть звезды, и в глазах все позеленело, а солнце превратилось как бы в месяц, а в рогах его словно горящие угли. Страшно было видеть людям знамение Божие.

В тот же год, того же месяца в восемнадцатый день, в день памяти святого мученика Потапия, в субботу, родился сын у великого князя Всеволода, и нарекли имя ему в святом крещении Константин.

В том же году надумали внуки Ольговы пойти на половцев, так как не ходили в прошлом году со всеми князьями, но сами по себе пошли, говоря: «А что, мы разве не князья? Такую же себе славу добудем!» И встретились у Переяславля Игорь с двумя сыновьями из Новгорода-Северского, брат его Всеволод из Трубчевска, Святослав Ольгович из Рыльска и пришедшие на помощь к ним из Чернигова. И вошли в землю половцев. Те же, услышав, пошли навстречу, говоря: «Братия наша перебита и отцы наши, а другие в плену, а теперь вот на нас идут». Послали весть по всей земле своей, а сами пошли навстречу и поджидали войска свои, а наши к ним идут, к вежам их. Половцы встретили их, не подпустив к вежам, и, не дожидаясь остальных войск, сошлись в битве. И побеждены были половцы, и гнали их до веж, и взяли русские полон — жен и детей, и стояли три дня в вежах их, веселясь и говоря: «Братия наша ходила со Святославом, великим князем, и бились с половцами на виду у Переяславля, те сами к ним пришли, а в землю Половецкую не посмели за ними пойти. А мы в земле их, и самих перебили, и жены их полонены, и дети их у нас. А теперь пойдем следом за ними за Дон и перебьем их всех без остатка. Если же и тут одержим победу, то пойдем вслед за ними и до лукоморья, куда не ходили и деды наши, а славу и честь свою всю возьмем до конца». Но не знали о предначертании Божьем.

А остатки разбитых половцев бежали к войску своему, куда прежде весть посылали, и рассказали им о своем поражении. Те же, услышав, пришли к ним на помощь и за другими послали. И сошлись с русскими стрельцы, и бились три дня стрельцы, а в копийном бою не сходились, ожидая свою дружину, а к воде не дали им подойти.

А подошло к ним войско все, бесчисленное множество. Наши же, увидев их, ужаснулись и забыли о похвальбе своей, ибо не ведали сказанного пророком: «Тщетны человеку и мудрость, и мужество, и замысел, если Бог противится». Изнемогли от безводия и кони и сами, в жаре и в муках, и наконец пробились к воде, а то три дня не подпускали их к воде. Видев это, враги устремились на них, и прижали их к воде, и яростно бились с ними, и лютая была битва. Сменили половцы коней своих, а у наших кони изнемогли, и были побеждены наши гневом Божьим. Князей всех в плен взяли, а из бояр и вельмож и дружины всей, — кто убит, другие в плен взяты или ранены. И возвратились с победой великой половцы, а о наших не ведомо кто и весть принес, а все за грехи наши.

Где же радость наша — теперь вздохи и плач повсюду! Исайя же пророк говорит: «Господи, в печали вспомнил тебя», и прочее.

Шел своей дорогой купец, и половцы приказали ему передать: «Идите за своей братией, или мы идем за своей братией к вам». Князья же все, услышав о таком несчастии с братией своей и с боярами, застенали все, и повсюду был плач и рыдания: у одних братья погибли или в плен попали, у других отцы или близкие. А князь Святослав послал за сыновьями своими и за всеми князьями. И собрались к нему в Киев, и выступили к Каневу. Половцы же, услышав, что вся земля Русская идет против них, бежали за Дон. Святослав же, узнав, что они бежали, возвратился со всеми князьями к Киеву, и разошлись все по своим землям.

А половцы, услышав, что они отошли, внезапно напали на Переяславль, и взяли все города по Суле, и у Переяславля бились весь день. Владимир же Глебович, видя, что они сейчас захватят острог, выехал из города с небольшой дружиной, и напал на них, и смело сразился с ними, они же, на беду, окружили князя. Но горожане, видя, что свои изнемогают в бою, выскочили из города и в бою едва отняли князя, раненного тремя копьями. А из дружины его многие погибли. И поспешили в город, и затворились в нем. А половцы возвратились с большим полоном в вежи.

Вскоре бежал Игорь от половцев — ибо Господь не оставит праведника в руках грешников: взирает Господь на тех, кто боится его, и прислушивается к молитвам их! Гнались за ним и не догнали; как Саул преследовал Давида, но Бог избавил того, так и Игоря Бог избавил от рук поганых половцев. А остальных держали строго и сторожили, угрожая цепями и муками.

Все это свершилось из-за грехов наших, так как умножились грехи наши и преступления. Бог ведь казнит рабов своих различными напастями, и огнем, и водой, и войной, и иными различными бедами; христианам, многое перенесшим, суждено будет войти в царство небесное. Согрешили и казнимы, как поступали, за то и получили, но наказывает нас справедливо Господь наш, и пусть никто не посмеет сказать, что ненавидит нас Бог — не будет этого! Так любит, как возлюбил нас, когда муки принял нас ради, чтобы избавить нас от дьявола.