Блага земные

Глава 15

В поисках банка, открытого в пятницу вечером, мы ехали медленно. Оставили позади Перт, миновали один городок, потом еще один. Городишки эти были нанизаны один за другим, как бусы в ожерелье, между ними не было пустого пространства, их соединяли киоски с мороженым, лавчонки с сувенирами из ракушек, кино для автомобилистов на открытом воздухе. Стемнело, и на киноэкране были отчетливо видны лица актеров. А вместо лиц Джейка и Минди я видела лишь золотистую линию, обрамлявшую профиль каждого из них, высвечиваемый порой разноцветными огнями мелькавших мимо неоновых вывесок. Минди наклонилась вперед и, закусив губу, пристально вглядывалась в каждое здание. Джейк съехал на сиденье вниз, словно был болен или избит, и почти не смотрел в окно.

— Может, в этом штате в пятницу вечером все банки закрыты, — сказали Минди.

Джейк молчал.

— Джейк?

Он пошевельнулся.

— Ничего подобного.

— Откуда ты знаешь? Так можно ехать целую ночь, пока не угодишь в океан. Может, лучше остановимся и разменяем чек в каком-нибудь магазине?

— Ну, знаешь, в магазине это сделать гораздо труднее. Волокиты не оберешься, — сказал Джейк. — К тому же им потом будет легко опознать нас.

— Но я устала! У меня свело шею.

Джейк повернул голову, вглядываясь в похожее на банк конторское здание.

— Когда я не поем в шесть часов, мне делается плохо, — сказала Минди. — А сейчас уже почти семь.

— Ну, успокойся, Минди, — рассеянно бросил Джейк.

— Ты же знаешь, что у меня низкий сахар в крови.

— Правда? Так, может, дать тебе сахару?

— Да нет, не хочу.

— Это не проблема, Минди, сахар у меня при себе. — Он стал рыться в карманах куртки, случайно задел меня локтем. — Вот посмотри. В пакетиках, из кафе. — Пакетики были замусоленные, измятые. Он вытащил из карманов две пригоршни. — Видишь, я всегда к твоим услугам.

— Джейк Симмс, — сказала Минди. — Ты в своем уме? Мне не твой сахар нужен, ты что, издеваешься надо мной?

Он опустил руки. Посмотрел на меня:

— Ты кто-нибудь понимаешь?

— Хм…

— У нее низкий сахар в крови, но она не хочет есть сахар.

— Думаю, ей лучше знать, что ей надо.

Он покачал толовой, глядя на пакетики.

— Я тебя просто не понимаю, Минди. Противоречишь сама себе. Какого черта ты цепляешься за меня, если я не могу тебе угодить?

— Это я-то цепляюсь за тебя? — рассердилась Минди. — Ну давай, давай, пили, жалуйся. Вали все на меня. Но только вспомни, что ты говорил мне в прошлом году Четвертого июля. Вспомни-ка.

Он искоса взглянул на меня из-под коротких, словно обрубленных, ресниц.

— Что вы ей говорили? — спросила я.

Он поджал губы и запихнул сахар обратно в карман.

— Говорил, ему ни с кем, кроме меня, не бывает так хорошо и спокойно, — сказала Минди. — Говорил, он сам не знает почему, но это так. В тот день мы устроили загородный пикник. Он тогда проиграл на автородео. И я сказала, черт с ними, с этими гонками. «Для меня, — сказала я, — ты всегда — останешься таким, каким я впервые увидела тебя за рулем: ловким, красивым, в белой джинсовой куртке, которая потом разодралась в клочья во время гонок под Вашингтоном». Вот тогда он и сказал мне эти слова. Спросил, не выйду ли я за него замуж.

— Ничего подобного, — огрызнулся Джейк.

— Но ты же говорил, что когда-нибудь это может случиться.

— Ты все переиначиваешь в своих интересах.

— Нет, Джейк, — сказала она. — Я говорю правду. Это ты все переиначиваешь. Разве ты не видишь, что происходит? Всякий раз ты сначала бросаешь меня, а потом возвращаешься и снова начинаешь бегать за мой навязываешься. Говоришь: «Я твой, Минди. Ты — все, что у меня есть». Торчишь под окном, зовешь меня, ездишь по ночам мимо нашего дома, и я вижу, как свет от фар скользит по потолку. Звонишь мне по телефону и говоришь: «Все на меня нападают, жизнь мне опостылела. Выйди, побудь со мной».

— Ты любишь преувеличивать.

— Ты сам сказал: «Похоже, в один прекрасный день мы поженимся».

— Если я и говорил такое, я этого не помню.

— Ты сказал: «Если ты вдруг забеременеешь или что-нибудь в этом роде…»

Наступило молчание.

— Ты сказал: «Какого черта я мечусь взад-вперед? Почему бы мне в конце концов не сдаться».

На лицо Джейка вдруг упал отсвет неоновой рекламы, и оно показалось мне бледным, болезненным, под глазами синяки.

— Разве не правда? — спросила Минди.

— Замолчи. Кажется, это банк. Подъезжай к обочине.

Она резко затормозила — мы качнулись вперед — и тут же свернула на стоянку. Джейк вытянул руку, чтобы удержаться на месте.

— Хотел о чем-то спросить, — медленно проговорил он. — Но из-за этой идиотской болтовни все вылетело из головы.

Мы молча ждали.

Наконец его лицо прояснилось.

— Сколько у тебя денег? — спросил он у Минди.

— Ни о чем другом ты не думаешь?

— Я спрашиваю на тот случай, если тебе захочется съесть сосиску с булкой или еще чего-нибудь, пока мы с Шарлоттой будем в банке.

— Вот оно что, — сказала Минди. — Ну, на это у меня хватит.

— Видишь забегаловку? Встретимся там минут через пять-десять.

— Вам что-нибудь заказать?

— Нет, — ответил Джейк.

— Разве вы не проголодались?

— Нет, почему же, — сказал он. — Просто ты пока замори червячка, Минди. А как получим деньги, поедем в какое-нибудь приличное место. Правда, Шарлотта? Шарлотта?

— Где подают хорошие бифштексы, — сказала Минди.

— Бифштексы или что другое, мне все равно, — сказал он. — Пошевеливайся.

Минди открыла дверцу и с трудом выбралась наружу. Мы последовали за ней. Джейк дотронулся пальцем до ее руки:

— До скорого.

— До скорого, — ответила она и пошла, размахивая своей сумкой-сердечком.

Вечер был теплый, в воздухе толклась мошкара, пахло ирисками. Улицы были пустынны. Справа возвышался кирпичный куб бежевого цвета. На фасаде — алюминиевые буквы вывески: ВТОРОЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ БАНК. Мы поднялись по лестнице, прошли через вращающуюся дверь. От внезапного холодка лицо у меня стало напряженным. В глаза ударил режущий белый свет, и мы зажмурились. Звук шагов тонул в мягком ковре.

Я заняла очередь за мужчиной в строгом деловом костюме.

— Зачем ты встала в эту очередь? — спросил Джейк. — Она же самая длинная.

Я собиралась расстаться с ними и решила не торопить события.

— Чтобы никаких глупостей, ясно?

Я чуть не рассмеялась. Интересно, что он вообразил?

Что я перепрыгну через решетку кассы? Сделаю какую-нибудь подозрительную подпись под аккредитивом, вроде: ШАРЛОТТА ЭМОРИ, ЗАЛОЖНИЦА. Кассирша и бровью не поведет. Равнодушно взглянет на эту подпись, как будто я написала что-то самое обыкновенное, что-то оговорила или указала свою профессию. О, теперь-то я уже знала: рассчитывать на постороннюю помощь бесполезно.

— Ну что за ерунда, — сказала я Джейку.

Он, видно, понял, что я ничего не выкину, и отступил. Нейлоновая куртка зашуршала. Мужчина в строгом деловом костюме отошел от кассы, складывая пачку банкнотов.

— Мне надо получить по аккредитиву, — обратилась я к кассирше. — Лицо ее выражало скуку. Я расписалась шариковой ручкой прикрепленной к окошку кассы, и просунула через решетку аккредитив. Взамен кассирша отсчитала сто долларов двадцатидолларовыми бумажками. Я пересчитала их и отошла в сторону, уступив место рыжеволосой женщине, которая прикладывала к носу гигиеническую салфетку.

— Не так страшен черт, как его малюют, — сказал Джейк, когда мы вышли на улицу.

— Вот именно, — сказала я.

— Проще простого.

— Точно.

Мы прошли мимо запертого обувного магазина с освещенной витриной, миновали цветочный магазин — за стеклом причудливо светились тропические растения. Дошли до забегаловки в железнодорожном вагончике, обнесенном забором из штакетника. В широком грязном окне мы увидели Минди: она сидела за стойкой спиной к нам, расставив локти, и лениво поворачивалась на вращающемся табурете, юбка ее вздымалась пузырем. Мы стояли и смотрели на нее, словно нам некуда было идти, нечего делать.

Вдруг Джейк резко вздохнул:

— А ведь я собирался ее бросить. — Я кивнула. — Но не могу. Она пожалуй права. Что-то привязывает меня к ней.

Минди подняла руку с сосиской в булке. Она вытирала согнутой рукой лицо, и рука эта казалась хрупкой, словно прутик или цветочная былинка.

— Кончится тем, что я на ней женюсь, правда, Шарлотта?

— Может так но и будет, Джейк.

— Связал себя по рукам и ногам. Точно? Всю жизнь буду тянуть эту лямку, плясать под ее дудку.

Я посмотрела на него.

— Золотистые и оливковые, — сказал Джейк. — Занавески «патриция». Младенцы. Видишь, до чего я докатился. Что ты на меня уставилась?

— Ничего, — сказала я. — Вот. Возьмите.

— Что это?

Он конечно, видел, что я протягиваю ему деньги. Пять новых купюр по двадцать долларов каждая. Пришлось вложить их ему в руку и зажать ее в кулак.

— Шарлотта.

— Я ухожу, — сказала я.

От удивления он раскрыл рот.

— Не могу же я быть привязанной к вам навсегда, Джейк. Вы же знали, что когда-нибудь нам придется расстаться.

— Нет, подожди. — Голос его стал резким, скрипучим.

— Передайте привет Минди.

— Но, Шарлотта, послушай… Я еще не могу без тебя. Понимаешь? У меня на руках беременная женщина и все эти… Шарлотта, пока ты с нами, мне все-таки легче, пойми. Тебе все по плечу, как будто так и должно быть. Ты все время чуть улыбаешься. Ведь мы уже знаем друг друга, Шарлотта, правда?

— Правда, — согласилась я.

— А вообще-то… — Джейк вдруг вздернул подбородок. Засунул деньги в карман и выпрямился, слегка покачиваясь взад-вперед, — Непонятно, чего это я так тебя уговариваю, ты же все равно не можешь уйти; твои деньги у меня.

— Можете оставить их себе, — сказала я.

— Как же ты поедешь, объясни.

— Ну, обращусь в благотворительное агентство.

— А твой значок?

— Что?

— Наверное, захочешь получить его обратно?

— Значок? Ах да, зна…

— Так вот, ты его не получишь. Значок я оставляю себе.

— На здоровье.

Я протянула ему руку: не хотела уйти просто так, не попрощавшись. Но Джейк отказался пожать ее. Подбородок его все еще был вздернут, глаза устремлены на меня. В конце концов пришлось оставить эту мысль.

— Что ж, до свидания, — сказала я. Повернулась и пошла в ту сторону, откуда мы приехали и где, скорее всего, была автостанция.

— Шарлотта, — сказал Джейк.

Я остановилась.

— Если ты сделаешь еще один шаг, я буду стрелять, Шарлотта.

Я пошла дальше.

— Прицеливаюсь. Слышишь? Спускаю предохранитель. Пистолет заряжен. Я целюсь тебе прямо в сердце.

Мои шаги звучали ровно, размеренно, как дождь.

— Шарлотта!

Я шла вперед, уже ощущая дыру в спине. Обогнала пожилую пару в вечерних туалетах. Выстрела все не было. И теперь наверняка не будет. Наконец я перевела дух, удивляясь своей выносливости: сколько опасностей осталось позади, и из всех испытаний я вышла невредимой. С легким сердцем, спокойно и плавно я обогнула ребенка, прошла мимо женщины, сидящей в стеклянной коробке — кассе кинотеатра. Дошла до конца квартала и оглянулась. Он все стоял на том же месте, на удивление маленький, и смотрел мне вслед. Воротник поднят, плечи опущены. Руки глубоко засунуты в карманы. И все-таки нет, не такой уж невредимой вышла я из этой истории.