Благородна и благочестива

Глава 10. Скрытые мотивы

Не все порадовались новой хозяйке. Камилла их понимала и даже сочувствовала, но строго следовала заветам мэма Фаиля: доход первым делом, пожелания рабочих вторым. Иначе прибыльного дела и не построишь.

Мэму Софур наследница Эйросского замка отправила в черновые комнаты — пособить мэме Мартине да заодно присмотреть, всё ли используется по назначению. Знания, даже незначительные, лишними не бывают.

Ллей Корнелиус отказался от командирования отряда воинов на розыски похищенных ллейн Бианки и Одетты, но предложил иной путь: послать гонца во владения Рэдклиффских ллеев, предупредить о разбойничьей банде и по возможности объявить розыск светлейших ллейн.

— Это всё, что мы можем? — полыхая от негодования, высказывала регенту Камилла. — А ллейна Одетта так высоко о вас отзывалась! Выходит, умные трактаты писать легче, чем сделать всё возможное для спасения людей? И кого! Ллейны Бианки и Одетты…

— Мне прекрасно известно, сколь важны прекрасные носительницы магии воздуха, — вздохнул ллей Корнелиус. — Но это действительно всё, что мы можем. Если наш боевой отряд вторгнется во владения ллея Салавата, придётся долго объясняться, светлая ллейна.

— Объяснимся.

— И компенсацию выплатим?

— За что? — поразилась Камилла.

— Как же. Пересечение границ нашими воинами…

— В мирных целях!

— Ллею Салавату этого не докажешь, — грустно улыбнулся умудрённый опытом дворцовый ллей. — А в казне Эйросских ллеев не так уж и густо.

Камилла вовремя удержалась, чтобы не ляпнуть чего дерзкого. Открыла и закрыла рот, задумчиво наматывая медную прядь на палец. Смерила долгим взглядом королевского регента и кивнула.

— Давайте как раз и проверим, ллей Корнелиус. Что там с учётными книгами?

Увлекательное занятие съело большую часть дня, почти до самого вечера. Мэма Софур пыхтела под дверьми, но зайти после веского словца дочери Рыжего барона не решалась: быстро выросла воспитанница, няньку за пояс играючи затыкала! Камилла отправилась на ужин не раньше, чем обошла обожжённое крыло и убедилась, что немногочисленные слуги принялись за уборку. За день даже кое-что успели, так что хоть под ногами не чавкало.

Напоследок Камилла вышла и на крепостную стену, оглядывая родовой замок уже снаружи. На стене лениво прохаживались стражники, а кое-где осыпался камень — однако, без сомнения, Эйросский замок строили когда-то на совесть. А ещё отсюда открывался потрясающий вид — на пышные сине-зелёные леса, примыкавшие к северо-западной стене, и на Фэйерхолд, подбиравшийся вплотную к дороге, ведущей в замок. Город в ущелье оказался не таким уж и мрачным, как ей показалось в день приезда, но солнечного света ему, конечно, не хватало. Потому и фонари здесь горели едва ли не с самого утра.

Зато красиво — словно тысячи светлячков в тумане.

Камилла опёрлась локтями на толстый проём смотрового оконца, вдохнула свежий воздух Эйросских гор. Неправильно всё! Вот и замок, вроде бы, отстояла, и права на наследство не только заявлены, но и утверждены — а внутри всё равно непривычная тревога. И путь в родовом замке не заканчивался, а, верно, только начинался.

А всё батюшка, будь он неладен! Не умчал бы к матушке на Ржавые Острова, да не увлёкся бы местным колоритом — небось теперь и переживать за имущество не пришлось бы, и с ллеем Салаватом быстрее разобрались бы. Хотя, если так рассудить, то и её бы здесь сейчас не стояло.

Старая хижина на Рыжих Островах не шла ни в какое сравнение с целым родовым замком — теперь уж и не верилось, что когда-то она называла убогое жилище домом. Как, верно, обзавидовались бы сплетницы с Островов, если бы поглядели, что оторвала себе дочь Рыжего барона!..

Вот только ллейна Бианка и Одетта… А ещё — амулет стихий, который Камилла носила с собой, не доверяя местным слугам да горничным. И дед, не такой уж и безумный, раз понял её раньше, чем она раскрыла рот. Ещё и кровь себе пустил, не задумываясь. И его величество с пустыми надеждами. Где найти пропавшего наследника-то? Если и жив ещё. Батюшка, верно, потащил его сразу во дворец — а туда дорога короткая. С Островов на корабле либо в Старый Сорпигал, либо в Свободную Гавань, а оттуда караваном в столицу — где тут можно затеряться? Даже у неё не получилось, а уж в дикие истории Камилла попадала с незавидным постоянством. Стало быть, искать в самой столице нужно. Или опросить всех караванщиков королевства Айрон. Плёвое дело, в конце концов.

Камилла вздохнула, охватывая взглядом сразу всё: крепостные стены, горы, покрытые сине-зелёными лесами, город, раскинувшийся в ущелье и радовавший необычными подвесными мостами да уходящими ввысь домами. Прислушалась к себе, привыкая к новому статусу местной хозяйки. Ощущение внутрь пробиралось туго, но Камилла упорно переваривала необъятное чувство. Не так она себе представляла желанное наследство, совсем не так! И мягкая постель не радовала, и полежать в ней толком не получалось, требуя у прислуги диковинных фруктов да сладостей на серебряном блюде. Вообще ни единого дня ещё не провалялась дольше рассвета: вскакивала с восходом, чтобы встретить новый день. Столько дел у неё даже в торговый сезон в лавке не бывало. Как тут лежать спокойно?

А ещё же надо подготовиться к принятию престола! Эйросские земли восхитительны, тут пэр Нильс не соврал, но всё королевство Айрон оборачивалось куском, которым недолго и подавиться.

— Нравятся вам будущие владения? — негромко проговорил ллей Корнелиус. Камилла подпрыгнула от неожиданности, нахмурилась и приняла по возможности важный и отстранённый вид. — А ведь вы ещё не проехались по каждой тропинке своих земель, не пообщались с людьми, не влюбились в местные красоты…

— Успеется, ллей Корнелиус, — ёжась от порывов пробирающего ветра, заверила Камилла. — Я здесь надолго.

— Это замечательно, — мягко заметил королевский регент. — Замку нужна твёрдая рука и холодный разум, а в вас я вижу и то, и другое. Каюсь, я немного запустил дворовое хозяйство: разбирался с проблемами в городе, удерживал Тадеуша от разрушения фамильного гнезда, увлёкся новыми исследованиями…

— А что за проблемы в городе? — заинтересовалась Камилла.

— Народ здесь неспокойный, — отозвался ллей Корнелиус, глядя через её плечо вниз, на раскинувшийся в ущелье Фэйерхолд. — Как светлый ллей Тадеуш ударился в чудачества да махнул рукой на хозяйство, тёмный народец на улицы и повылазил. С торговлей тоже тяжело стало. Вы же сами видели доходные книги, дорогая Камилла: я ничего не скрываю. Понадобилось несколько месяцев, чтобы избавиться от долгов. И только теперь Эйросские земли наконец-то стали приносить доход.

Камилле не оставалось ничего другого, кроме как согласиться: судя по записям, ллей Корнелиус и впрямь совершил невозможное, вытянув из запасов деда всё, что мог, для покрытия долга перед короной. Для того и прислугу замковую урезал, и прочие нерадостные меры принял. Зато теперь потихоньку и доход вырастет, и мало-помалу, через несколько месяцев, собственная казна пополнится. Даже торговые караваны снова заглянут.

— Хозяйственные записи впечатляют, — скупо похвалила дочь Рыжего барона. — Вы, ллей Корнелиус, не только в особо крупных масштабах умеете. Всё-таки прочту какие-нибудь из ваших трактатов. До конца, в смысле, — быстро поправилась Камилла.

— В любое время, — пригласил королевский регент, запахивая на груди толстый плащ с серебряной фибулой. — Кажется, в библиотеке у ллея Тадеуша есть кое-что из моих сочинений. Однако если не найдёте нужных, приходите ко мне. Я порекомендую, с чего лучше начать, и выдам нужную книгу.

— Непременно, — согласилась Камилла. Работа на мэма Фаиля, отобравшего у неё наследие матери, научила многому. Хотя бы тому, что учиться можно даже у тех, кого всем сердцем ненавидишь. Так в своё время дочь Районы и Золтана Эйросского проглотила гордость и проработала на вороватого лавочника несколько лет, перенимая от него мудрёную торговую науку.

А вот мнения о ллее Корнелиусе она так и не составила, и это тревожило. Несомненно, присланный регент и, пожалуй, умнейший человек в королевстве знал своё дело. И на дурном его подловить не получалось. Возможно, что это она предвзята? Как же — на её наследство покусились! Второй, между прочим, раз.

— Я отправлюсь в город, на вечернюю службу, — мягко просветил её тем временем ллей Корнелиус. — В городской храм. Если понадоблюсь — найдёте меня там. Вы, ллейна Камилла, дом Отца часто навещаете?

— Последний раз — на Островах, — рассеянно отозвалась Камилла, вспоминая второго учителя, пэра Никласа. Спившийся духовник, на удивление, успел многое: и обучить грамоте дочь единственного прихожанина, и дать духовные наставления из тех, что сам ещё не забыл.

— Верно, не до того было, — понятливо кивнул ллей Корнелиус. — А я пойду. Вернусь поздно, дорогая Камилла: отужинаете без меня.

— За это не переживайте, — кивнула будущая хозяйка замка. — Мэма Софур никому не даст помереть с голоду.

— Прелестная женщина, — вдруг рассмеялся ллей Корнелиус. — Передавайте ей моё почтение.

— Обязательно, — скривилась Камилла, провожая взглядом прямую фигуру королевского регента. — Как только от кухни оторву.

Нянька и впрямь пристрастилась к отведённому ей делу: кажется, и не вылезала из складов, разнюхивая, где и что лежит. Камилла по вечерам тщательно обнюхивала мэму Софур, но вином от неё пока не разило. Небесный Отец свидетель, если примется за старое — мигом пойдёт прочь! Сил её больше нету.

Пэр Нильс, по приглашению Камиллы и на радость Софур, остался в замке гостем и собирался в родной Очаг через пару седмиц. Пэра Эдна же подошла к отведённой ей миссии со всей серьёзностью: помимо содержания гардероба единственной ллейны в замке, камеристка ллейны Бианки согласилась на должность сиделки при ллее Тадеуше. Ллей Корнелиус такому решению не обрадовался, хмурился и говорил, что жалованье ещё одному лицу в замке они платить не могут, и без того добавилось народу, но Камилла осталась непреклонна. Ещё и намекнула, что и мэму Софур неплохо бы обеспечить доходом. Королевский регент ещё больше помрачнел, но спорить не стал.

О своём решении покинуть вскорости Эйросские земли Камилла пока говорить не стала. Ни к чему будоражить ллея Корнелиуса да подкидывать ему ненужных мыслей.

Ужин, обыкновенно, они вкушали вместе с ллеем Корнелиусом, в малой столовой. Пэра Эдна по такому случаю даже переодевала недовольную Камиллу. Наследница Эйросского замка хмурилась: красота красотой, но это сколько же времени теряется!

— Ллей Корнелиус — человек, который ценит утончённость, — не согласилась с ней камеристка. — Рядом с ним даже самые изысканные ллейны почувствуют себя неуютно.

— А мне нормально, — без запала возразила Камилла, позволяя уложить растрепавшиеся за день волосы. — От того, что вы прикрутите корове седло, пэра Эдна, животина стройнее не станет.

— Во-во, — поддакнула из угла нянька: в тот день она опрокинула стаканчик вина и близко к воспитаннице не подходила, опасаясь возмездия. — Мужичок, который так себя вылизывает, точно не в порядке, дорогая Эдна! Либо не по женщинам, либо ещё какая хворь в нём водится. Взять покойного… ох ты ж мне… то есть, дорогого хозяина моего, Рыжего барона! Уж до чего светлый Золтан был собою хорош, а всё же рожу бальзамами не мастил, космы по три раза на дню не расчёсывал, и благовониями не обливался. А вот регент энтот…

— У ллея Корнелиуса есть сын, насколько мне известно, — помолчав, проронила камеристка. — Ллейна Бианка как-то упоминала. Сказала ещё, что он им совсем не занимается, и что нам это аукнется.

— Один сын — так себе доказательство, — подняла палец мудрая нянька. — Один раз с женщиной и последний мужеложец сумеет. А вот…

— Мэма Софур! — не выдержала пэра Эдна. — При ллейне Камилле!..

— А то она не знает? — поразилась Софур. — Это у вас в королевстве закон строгий да Храм Отца за приличиями зорко следит, а на Рыжих Островах нравы-то посвободнее. И в таверне любой живой товар на выбор, для ночных услаждений, и на нашей улице…

— Ну хватит, няня, — прервала Камилла. — Нам-то какое дело до чужих предпочтений?

— Знание лишним не будет, — не согласилась Софур, благоразумно умолкая.

В этот раз, впрочем, ллей Корнелиус в замке отсутствовал, так что Камилла, пэр Нильс, мэма Софур и пэра Эдна собирались отужинать в малой столовой без королевского регента. Кухарка, мэма Дофна, готовила для ллеев и заодно на всю прислугу, а прислуживал при столе немолодой слуга, хмурый и мрачный. То и дело он поглядывал на новую хозяйку, словно прикидывая, можно ли верить рыжей девице, но так ни разу и не заговорил с будущей хозяйкой.

— Ллею Тадеушу ужин подали? — привычно поинтересовалась Камилла, присаживаясь во главе стола. Это ллей Корнелиус разъяснил, где у стола глава, и почему наследница Эйросских земель должна там сидеть.

— Лично проследила, — подтвердила пэра Эдна, оглядываясь. — А где мэма Софур?

Чтобы нянька и пропустила ужин — такого ещё не случалось. Камилла обеспокоилась, попросив, чтобы слуга проверил. Тот от стола не отошёл, но вызвал молодую горничную, отправив в западное крыло.

— Мэма Софур дверей не отперла, — запыхавшись, возвестила та, вернувшись в малую столовую. — Велела только оставить ей чего повкуснее, да вас, светлейшая ллейна, просила в покои поторопиться: дело у неё какое-то.

Камилла застыла, обдумывая непривычное послание няньки. Успокаивало только одно: точно из уст мэмы Софур исходило, раз про ужин няня не забыла. Быстро дожевав сочный кусок мяса, Камилла поднялась, извинилась перед пэром Нильсом и пэрой Эдной, и поспешила в свои покои.

По пути даже порадовалась на царящий в западном крыле порядок: таки отскребли и стены, и даже потолок, а часть коридора даже и выбелили. Ещё бы цветов сюда каких, или картин, скажем… небось сыщутся у деда-то? Кстати, и библиотеку бы проверить…

— Кто там? — насторожено отозвались из-за двери.

— Я, няня, — нетерпеливо постучала Камилла, оглядываясь. Отсюда она не видела ни покоев ллея Тадеуша, ни покоев регента, однако намеревалась вскорости проверить — и как стражники пост держат, и к деду перед сном заглянуть. Ллей Тадеуш в последние дни казался подавленным и отстранённым, смотрел сквозь внучку, не узнавая, и не откликался ни на один вопрос.

— Одна, что ль?

— А тебе мало? — вскипела Камилла. — Открывай, говорю! Что там у тебя?

Дверь опасливо приоткрылась — ровно настолько, чтобы Камилла с трудом протиснулась внутрь, втянув живот вместе с недоеденным ужином. И замерла на пороге.

— Няня… — в ужасе выдохнула дочь Рыжего барона. — Ты что творишь?

— Я-то? — обмахиваясь заслонкой от камина, уточнила Софур. — Я бдю, ллейна Камилла! Живота не жалеючи, за вами, Эйросскими ллеями, приглядываю. А вобла эта сушёная мне сразу не понравилась!

Камилла не двинулась с места, безмолвно глядя на связанную бельевыми верёвками мэму Мартину. Старшая горничная сидела прямо на полу, на сбившемся ковре, а запыхавшаяся и потная мэма Софур глядела на соперницу с ликованием победительницы.

— Что, змея? — бесцеремонно ткнула распорядительницу Софур, получив в ответ лишь умоляющее мычание: нянька завязала бедолаге рот, соорудив кляп из носовых платков. — Не удался коварный план? У-у, ведьма! Я таких, как ты, хорошо знаю… Жрёшь и не толстеешь — как есть ведьма!

— Няня, — слабым голосом позвала Камилла, — или ты объясняешь, что здесь происходит, или…

— Что? — вскинулась Софур. — Отпустишь ту, которая деда твоего потравила?

Камилла побледнела. Не оборачиваясь, заперла двери за спиной, зябко повела плечами.

— Подробнее, — устало попросила наследница Эйросского замка.

— Я щас тебе кляп выну, — предупредила мэма Софур поверженную Мартину, — а ты и повторишь, чего мне только что говорила.

Мартина торопливо закивала, с ужасом глядя на островитянку. Даже не закричала, когда Софур и впрямь вытащила кляп, присев на топчан сразу за её спиной.

— Всё расскажу, — хрипло выдохнула старшая горничная. Всхлипнула. — Только жабу эту уберите!

Камилла потёрла занывшие виски.

— Кто б говорил, пиявка недостойная, — скривилась Софур. — Пиявка, потому как к деду твоему присосалась, — веско пояснила нянька, обращаясь уже к воспитаннице. — А недостойная, потому как честной платы ей вдруг стало мало, видите ли! Это как если б я на Рыжего барона заглядывалась! Тьфу, срамота…

— Да объясни ты толком, няня! — не выдержала Камилла, проходя в спальню.

— И объясню, — изволила Софур. — Я за этой гадюкой с первого дня наблюдаю. То она, значит, моему пэру Нильсу глазки строит да против меня гадости говорит, то под дверьми уши развешивает, а то и трётся постоянно у покоев ллея Тадеуша и ллея Корнелиуса. Вертихвостка! — сурово припечатала нянька, с презрением глядя на старшую горничную.

— Неправда, — всхлипнула мэма Мартина. — Не нужен мне ллей Корнелиус! Да и пэр Нильс не нужен!

— Ага, а блинами на кухне ты его по старой дружбе кормила! — вскипела Софур, сжимая пудовые кулаки.

— Няня!!! — выкрикнула Камилла. В сердцах даже швырнула в камин первый же попавшийся предмет. Огонь удивлённо полыхнул, выпуская сноп искр, а Софур с сожалением поглядела на забрызганное кляксами платье: предмет оказался чернильницей.

Соискательницы мужских сердец присмирели.

— Я за ней уж третий день слежу, — уже спокойно, обмахиваясь забрызганным подолом, заговорила мэма Софур. — Ведь подносы с едой для ллея Тадеуша она лично приносит. Пэра Эдна и говорит: отравы в блюдах не чую, но проверить бы не мешало. Опытная она, Эдна-то! Ну, а сегодня мы с ней условились: она из покоев ллея Тадеуша уходит да стражу отвлекает, а я, значит, ужом проскальзываю за двери и остаюсь внутри.

— Ужом! — шёпотом фыркнула мэма Мартина, безуспешно дёрнувшись в крепких путах. — Скорее, питоном, проглотившим кита!

Нянька на комплимент мужественно не среагировала.

— Ллей Тадеуш в последнее время словно мёртвый сидит, — вздохнула нянька. — На меня даже не повернулся. Я шкаф-то чутка сдвинула да притаилась, как умела. Недолго ждала: приходит гадюка эта. И прямо в постель к хозяину садится!

Камилла молча смотрела то на покрасневшую Мартину, то на няньку. Присела наконец на краешек ложа, не сводя блестящих глаз со старшей горничной.

— И давай ему ласковые словечки нашёптывать! И ладошкой лик его небритый пригладит, и космы-то потеребит… Так в лицо его безучастное и сказала, злыдня: недолго ждать уже! Ллей Корнелиус сказал: уж скоро, вот-вот воссоединимся! Ты прости, мол, что пришлось тебя опаивать да разума на время лишить… Зато теперь-то я тебя счастливым сделаю! И ты без меня жизни не представишь. Приготовит ллей Корнелиус новое зелье, и очнёшься от дурмана, любовь моя! Словно чистый лист очнёшься. Сочтёмся честным союзом да глотнём наконец счастья… Я ли, мол, не заслужила? Я ли не лечила раны твои сердечные? И после смерти супруги, и после бегства опального Золтана… А ты всё сквозь меня смотрел, любви не замечая…

Камилла побледнела, сцепляя руки замком на колене. Разомкнула сухие губы:

— Это правда?

— Как есть правда, — не дождавшись ответа от красной Мартины, подтвердила мэма Софур. — Над пропастью не лгут. А что? — пожала плечами нянька в ответ на вопросительный взгляд Камиллы. — Я её маленько встряхнула да за окошко выставила. Тут высоко, сразу пробирает. Да и недолго вобла эта провисела: сразу все секреты проорала да плакать начала. Ну, я ж не изверг какой, назад втащила…

— Выходит, это ты… деда травила, — медленно уточнила Камилла, не сводя глаз с Мартины. — С самого начала? Это была ты?

— Он сказал, что дурного не случится, — судорожно не то вздохнула, не то всхлипнула старшая горничная. — Что всего год — и ллей Тадеуш забудет прежнюю жизнь. И со мной останется…

— Дура, — веско вставила Софур. — Вот правду про таких говорят: старая, а ума не нажила.

— И ты поверила, Мартина? — тихо спросила Камилла. — Что ллей Корнелиус позволит низкорожденной женить на себе ллея Тадеуша? Что оставит вам замок?..

— Мне не нужен замок, — вспыхнула мэма Мартина. — Мне только он, он нужен!

— И как долго ты травила его, Мартина? — так же негромко продолжила Камилла.

— Уже год, — судорожно вздохнула старшая горничная. — Светлый мой Тадеуш уж с первых недель разум потерял да чудить начал. Но он так и предупреждал… Что, мол, пусть вначале признают безумным, а потом приедет маг посильнее и подскажет, как заполучить моего возлюбленного. Ну а чтобы слух пронёсся, так сперва ллей Ленар к нему вроде как в гости заглянул и в безумии убедился. А уж через месяц и королевский регент пожаловал…

— Стой, — очнулась Камилла. — Здесь был ллей Ленар?

Бледнолицый племянник светлого ллея Савалата не показался ей похожим на человека, склонного к долгим путешествиям и посещениям пожилых соседей. Какого себа он забыл в Эйросском замке?

— Да-да, — с гримасой подтвердила мэма Мартина. — Этот любитель дурманных зелий. Молодой ллей тут пару часов только и пробыл, а с моим Тадеушем и словом не перекинулся: глянул на него со стороны, усмехнулся да тотчас отбыл.

— Мужеложцы, торчки да влюблённые дуры, — вздохнула мэма Софур. — Не дивно, что нормальные мужики умом трогаются.

— Кто он? — помолчав, уцепилась за последнюю неясность Камилла. — Кто дал тебе зелье? Кто наобещал небылиц?

— Ллей Салават, конечно, — вздохнула уж совсем обессиленная мэма Мартина. — Я потому и поверила: знаю наших соседей. Маги воды в зельях разбираются получше алхимиков. Да и не проходимец же, в конце концов, не раз к хозяину заезжал…

— Маг посильнее, — вдруг эхом повторила Камилла. Вскочила, подлетая к горничной. — Ллей Корнелиус — маг? Отвечай! Это он — маг посильнее?..

— Конечно, — даже испугалась Мартина. — Как бы он мне зелья-то иначе варил? Маг воды, как есть. И похлеще ллея Салавата — от его зелий мой бедный Тадеуш прямо в беспамятство впал. Но ллей Корнелиус обещал, что это ненадолго, и что уж скоро…

— Тварь, — вскипела мэма Софур, приподнимаясь с топчана.

Камилла вцепилась в драгоценную сумочку, оглаживая её под накидкой. Амулет стихий слабо переливался тремя цветами и явно заждался крови мага воздуха. Вот только… как же теперь оставлять Эйросский замок на откуп врагам?..

— Запри её в своей спальне, — быстро заговорила Камилла, кивая на застывшую Мартину. — И следи, как за зеницей ока! Нет — как за последней бутылью вина! — разгорячилась дочь Рыжего барона, чувствуя, как кровь бросается в лицо. — Из покоев только в отхожее место вытаскивай, да и то на поводке. Мне несколько дней понадобится, чтобы вернуться. Но я должна, слышишь, няня?! Должна уехать. Если бы только знать, что дед придёт в себя!..

Спальня няньки располагалась сразу за опочивальней Камиллы, и из одной комнаты в другую вела смежная дверца — так что и выходить из покоев не требовалось.

— Ужин-то принесут? — деловито поинтересовалась мэма Софур, ловко затыкая рот пикнувшей Мартине. — Я ж теперь отсюда ни ногой.

— Скажу, что ты захворала, — решила Камилла. — Еду пэра Эдна приносить станет. Больше никому не доверяй!

— Куда ж ты? — удивилась нянька, когда воспитанница вихрем вырвалась за двери, плотно притворив их за собой.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда она подбежала к покоям ллея Корнелиуса. Стражники у соседних дверей, в опочивальню хозяина замка, подобрались и насторожились.

— Ллей Корнелиус обещал мне книгу, — запыхавшись, выдохнула Камилла. — Да запамятовал, в город ушёл. Идём со мной, — ткнула она пальцем в ближайшего воина. — Неприлично одной.

Да плевать ей на приличия! Зато ей не нашлись, что возразить, а Камилле подошло даже замешательство. Дочь Золтана Эйросского рванула створки дверей с такой силой, что те едва не треснули её по любопытному лицу.

— Ллей Корнелиус покоев не запирает, — смилостивился один из стражников. — Говорит, мол, и так узнает, если кто побывал.

Камилла замерла всего на миг, затем решительно шагнула внутрь. Сама бы не объяснила, что ищет, но искала тщательно, заглядывая на каждую полку.

— Сказал, что оставит на столике, — пожаловалась она удивлённому стражнику. — Трактат о военном деле. А здесь только о хозяйственности лежит…

Она разочарованно поникла, развернувшись спиной к воину, и быстро прошерстила бумаги на столе. Аккуратный почерк, мелкие заметки на полях, схемы, рисунки. Сразу видно учёного человека! Что-то об энергетических — чего?.. — потоках, порталах, магических элементах и точках кон-цен-тра-ции…

Вникать в мудрёные слова Камилла не стала: ей и десятка лет не хватит, чтобы разобраться. Да ещё и буквы мелкие. Нет, грамота — это определённо не к ней! А вот карты — это за милую душу, тем более одна такая среди бумаг нашлась. Карта Фэйерхолда. С пометками и замысловатыми линиями поверх схематичных домов. Разноцветные линии пересекались в одной точке — над городским храмом.

— Не нашли? — вежливо поинтересовался стражник.

— Нет, — сгорбившись, уныло отозвалась Камилла, проворно складывая карту и впихивая её под рукав. Да что за безумие тут творится? Ллей Салават, ллей Ленар, ллей Корнелиус… Эйросский замок, Фэйерхолд… — Что ж… придётся ждать, пока ллей Корнелиус из города не вернётся.

Не будет она ждать! Кровь уже кипела, выла в уши, травила непривычным страхом. Глупость она совершила, большую глупость! Ллей Корнелиус с ней справится играючи, если замыслит дурное, а заступников у неё — преданная нянька, чопорная камеристка да престарелый учитель покойного папаши!

Нет уж, прямо отсюда — бегом в спальню, собирать вещи, забирать верных слуг, и бегом к королю! Ну, не прямо сразу, конечно. Ещё же маг воздуха, вот будь он неладен… и дед… Его на поводке не потащишь, а тронуться умом за целый год опаивания он и взаправду мог. Безумие мага огня убивало. Пусть не её, но окружающих — с лёгкостью.

— Прикройте двери, — выбегая из покоев ллея Корнелиуса, милостиво разрешила Камилла. — Чтобы холоду в покои не напускать.

Далеко она не убежала: из-за угла вылетела молоденькая горничная, едва не врезавшись в хозяйку, ойкнула и схватилась за сердце.

— Там… там…

— Скорее, — взмолилась Камилла, ожидая худшего. Хотя откуда? Ллей Корнелиус ещё не вернулся, мэма Мартина из-под нянькиного глаза и тяжёлой руки не сбежит…

— Гости прибыли, — выдохнула наконец горничная. — Ллей Корнелиус в городе, так я к вам…

— Что за гости? — едва не застонала Камилла. Не вовремя, ох, как не вовремя! Бежать бы им без оглядки уже сейчас, пока Корнелиус не хватился пропажи пустоголовой помощницы, карты и заодно амулета стихий. О котором, хвала Отцу, пока не подозревает.

Себ их разберёт с этими магическими разборками, но амулет его величеству она всё же доставит! Потому как Эйросские ллеи, если слово дают, то вроде держат.

— Воин молодой, собой пригожий, а с ним девица благородная, виду благочестивого. Как же бишь… представилась-то? Пока бежала, всё из головы прочь… А! Ллейна Одетта Ватерлисская, просит светлейшую ллейну Камиллу Эйросскую принять в кратчайшие сроки…