Благородна и благочестива

Глава 23. Наследство

Отец ругался, не переставая. Камилла сидела у камина в библиотеке и время от времени тушила ладонью призрачные язычки пламени, вспыхивавшие на переплётах.

— Ты! Запретил мне! Жениться! На низкородной! А сам!..

— Не сравнивай! — резко обрывал ллей Тадеуш. — Пэра Эдна благородна, утончённа…

— Низкородна!

— Имею право! — полыхнул хозяин замка.

Полыхнул в прямом смысле, потому что задымился богатый камзол на плечах мага огня, и кожа раскалилась докрасна. — Я долг выполнил! Мой сын рождён от высокой ллейны, и я хранил ей верность долгие годы после смерти! Я любил твою мать, несносный мальчишка! И если и женюсь сейчас, то потому, что заслужил, и теперь уж дурного не случится…

— Ты сейчас всерьёз, отец? — тряхнул рыжими с проседью волосами «несносный мальчишка». — Камеристка моей супруги станет ей свекровью! Я Бианке ещё не говорил…

— Пэра Эдна о положении не забывает, — посуровел ллей Тадеуш. — И я долго её убеждал, что мы никому не помешаем! Я даже зеркало починю — потому что из всех наших женщин она единственная, в ком не течёт колдовской крови, и потому нуждается в защите… Эдна благороднейшая, утончённая, заботливая, а как одевается!..

— Да слышали мы, — поморщился ллей Золтан, падая в кресло. — И ухаживала за тобой, и платья красивые носила — то, от чего ты уже отвык за долгие годы одиночества. В этом твоя беда, отец — одичал без женского общества, клюнул на первую…

Камилла прихлопнула ладонью вспыхнувший свиток.

— Ну, ну, отец, — успокаивающе проговорила она, оглядываясь в поисках других огоньков. — Деда же не на мэме Мартине женится!

— Только потому, что она в тюрьме, — отмахнулся Рыжий барон.

— На исправительных работах, — поправил ллей Тадеуш. — Влюблённая женщина готова на большие глупости, зачем её наказывать ещё сильнее? Поработает до лета, одумается, отпустим с миром. Разумеется, в Фэйерхолд дорога ей заказана, отправлю в дальние поселения…

— А ты бы хоть поддержала! — набросился на дочь Рыжий барон. — Что молчишь?..

— А толку что-то говорить? — удивилась Камилла. — Вы, кажется, оба достаточно сказали. А у меня времени столько нету, чтобы кого-то переубеждать. На ярмарку опаздываю.

Эйросские ллеи переглянулись.

— То есть, тебе всё равно? — нахмурился Рыжий барон.

— То есть, я понимаю, что упрямство ты взял не от покойной бабули, — вздохнула Камилла, поднимаясь и оправляя платье. — И если деда тебя двадцать лет назад не переубедил, то почему ты решил, что у тебя сейчас получится?

— Потому что мы теперь — родственники короны! Что скажет двор?

Ллей Тадеуш только отмахнулся.

— Двор уже привык к сумасбродству Эйросских ллеев — с твоей подачи, сын! Второй неравный брак их уже не так впечатлит. Разговоры утихнут за седмицу.

— То есть, я тебе невольно помог? — не унимался Рыжий барон. — Тем, что дорогу проторил?

— Сам виноват.

— А наследство! — снова вспылил Золтан, не сдавая позиций. — Это что же получится…

— Наследника у нас с Эдной как раз не получится, — посуровел ллей Тадеуш. — К сожалению, моя будущая супруга вышла из возраста деторождения. Я надеюсь на тебя, сын: роду Эйросских ллеев нужен маг огня! И ллейна Бианка всё ещё молода и здорова…

— Так, это уже без меня, — оборвала долгоидущие планы деда Камилла. — Я — на ярмарку. Ллейна Одетта и Рафаэль, верно, заждались.

— Нужна ты им, как телеге пятое колесо, — бесчувственно брякнул Рыжий барон, всё ещё злясь на отца и дочь. — Что? Не кипятись, отец: жарко от тебя. Вместе поедем. Прямо все вместе! — досадливо добавил ллей Золтан, выходя вслед за дочерью.

Камилла не сердилась. В кругу любящей семьи и друзей она внезапно чувствовала себя бесконечно одинокой. Прав был мэм Фаиль, когда говорил, что и у счастья есть своя цена.

Отец, в дни бездумного наёмничества на Островах, говорил иначе.

«Герой дело сделал, герой может уходить».

Кажется, и её время пришло.

На улице оказалось темно и морозно, и, если бы не суматоха, носившиеся слуги, запрягавшие экипажи, да яркий свет от десятков фонарей и факелов, Камилла бы тотчас и передумала. Чай, не последняя ярмарка в жизни, а отморозить важные места с такой погодой совсем не хотелось.

— Камилла, — позвала Одетта, оторвавшись от ллея Рафаэля. Подбежала к ней, обняла и тут же отстранилась, разглядывая с искренним восхищением. — До чего же ты хороша! Изумрудные заколки — просто чудо! Причёску тоже пэра Эдна делала? Она и маменьку причесала! И как только всё успевает?

Камилла невесело усмехнулась. Скоро ллейна Одетта узнает, что бывшая камеристка успела ещё больше. Очаровать мага огня, например.

— Рафаэль завтра моей руки попросит, — жарко зашептала Одетта, доверчиво прильнув к Камилле. — У маменьки. И у… ллея Золтана. Это так здорово, правда? Мы теперь и вправду сёстры! Ну, скоро станем…

Камилла улыбнулась уже искренне и обняла белокурую ллейну Ватерлисскую в ответ. За прошедшие седмицы они и впрямь сдружились; жаль и расставаться теперь. А ведь расставание случится непременно…

Слуги запрягали лошадей, ярко горели факелы и фонари, и дорога в Фэйерхолд светилась, будто днём. Выдвигались двумя экипажами, на главную площадь доехали быстро, и угодили как раз к началу гуляний и веселья.

Камилла немного оживилась: на таких ярмарках она раньше и впрямь не бывала! Островам, с их скудными развлечениями в виде кулачных боёв да кто кого перепьёт, такое и не снилось. Чего здесь только не было! Уличные спектакли, игры, выставки рукоделий, толпы праздничного народу, украшений да камешков целые прилавки, а уж снеди и напитков! И даже изворачиваться, как прежде, не приходилось, добывая вначале денег, а уж потом спуская их на развлечения — дед выделил каждой из юных ллейн целый кошель, набитый медью и серебром.

Камилла посмеялась на спектакле, сыграла с Одеттой в камешки, выиграла в выбивании горшков, подстрелила из рогатки горлышко бутылки, и даже сплясала в общем хороводе дикий танец, из которого их с Одеттой вытащила пэра Эдна, попеняв, что светлым ллейнам эдак юбками размахивать неприлично.

Ллейна Одетта послушалась и принялась за восхищённое подбадривание принца Рафаэля, который ввязался в соревнование на скорость: кто быстрей взберётся на деревянный столб и достанет оттуда бутыль лучшего эйросского вина. К вину прилагался букетик для девицы сердца, и охотников оказалось много. На самый верх столба, впрочем, добрался лишь ллей Рафаэль, привычный к тому, чтобы лазить на мачту в любую погоду. Деревянный столб выгодно отличался от мачты хотя бы тем, что не шатался вместе с палубой, так что бывший пират справился с заданием играючи, вновь покорив нежное сердце ллейны Одетты.

Камилла оглядела деда и отца, наблюдавшего за Рафаэлем, глянула на светящуюся от счастья ллейну Одетту в обнимку с ллейной Бианкой, и выскользнула из толпы, ловко избежав бдительного взора пэры Эдны.

Пляски, веселье, снедь и огни пресытили на удивление быстро. Хотелось тишины, уединения и чёткого понимания, куда же двигаться дальше. Верно, сказывалась беспокойная кровь Эйросских ллеев, потому что достигнутая цель больше не манила, и родовой замок потерял былую привлекательность. Конечно, обретённая и собранная воедино семья радовала, вот только и отец оказался прав: она сейчас ровно как пятое колесо в телеге. Даже дед нашёл себе пару! А ей, может, и впрямь не стоило быть такой переборчивой. Приняла бы поспешное предложение наследного принца — и сейчас бы к свадьбе готовилась. Престол, опять же, впридачу. В хозяйстве сгодится. А если не Рафаэль, то и ллей Ленар, на худой конец, подошёл бы. Уж куда-нибудь такого мужа можно и спровадить, главное — замок заполучить, в безраздельное пользование. Рэдклиффский, говорят, красивый, у моря. А ллей Салават всё равно женат на королевстве, дома не появляется.

Камилла фыркнула собственным мыслям и покачала головой. Кого она дурит? Не замок ей нужен и не выгодный брак. Как там, в старой песне?

«Жаль, что так поздно порой расцветает,

Жаль, что так больно потом вспоминать…»

— Вы бы туда не ходили, светлейшая, — заволновался городской стражник, когда Камилла вывернула к соседней площади — той самой, перед храмом Отца. Храм вычистили да освятили, но новый священник ещё не приехал, так что служб в нём ещё не проводилось. — На дальних улицах ветер поднялся — чисто ураган! Дозорные передали, что видели смерч на окраине. Кажись, стороной прошёл, а всё же лучше не ходите. Я бегу ллею Тадеушу доложиться — он о таком велел сразу сообщать…

— Я осторожненько, — пообещала Камилла, разглядывая кружащие в воздухе листья да улетевшие с торговых улиц флажки и украшения.

Здесь, на отстроенной площади у храма, царил сумрак, разгоняемый лишь городскими фонарями, и тишина, нарушаемая лишь голосами и музыкой с соседних улиц. Камилла прошла к самым ступеням храма, разглядывая двери со свежей резьбой. Пару лун назад она не так сюда приходила. И выходила, кстати, не одна…

Шаги за спиной показались особенно отчётливыми: на гладком камне новой мостовой каждый звук словно в разы усиливался.

Камилла обернулась.

Тёмная фигура, укутанная в плащ, показалась вначале незнакомой. Человек выходил из темноты неосвещённой улицы стремительно и не таясь, но лишь по светящимся глазам, всё ещё голубым после недавнего колдовства, Камилла узнала ллея Патрика Блаунта.

Паладин не шёл — почти бежал к ней. И лицо его сияло так, словно изнутри его освещали все огни праздничного Фэйерхолда.

— Камилла! — сияя, выдохнул маг воздуха, подхватывая её на руки. Закружил так, что Камилла даже заволновалась: как бы смерчем не обернулся. — Родная! Ты здесь! Встречаешь…

Вообще-то просто отошла воздухом подышать, но пусть так и думает. В конце концов, воздух она тоже нашла.

В груди перехватило.

— Может, и не стоило, — сварливо отозвалась Камилла, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не поддаться слабости, не стиснуть любимого в объятиях. Получалось плохо: вроде как сердилась, но глупую улыбку удержать не могла. — Ты бросил меня, Патрик Блаунт! Соврал, будто в орден направился…

— Я и направился.

— Тогда чего ты… как ты… тут…

Камилла шмыгнула носом, и ллей Блаунт осторожно поставил её на землю. Встревоженно заглянул в глаза.

— Что ты, родная? Я действительно вернулся в орден. Доставил братьев-паладинов, кто помогал порталы закрывать, на места службы, убедился, что моя помощь не требуется, пошёл к настоятелю…

— Столько времени от тебя ни единой весточки! — в сердцах притопнула Камилла. — Я решила, что ты уж на новое задание отправился, а мне и не доложился! Что я должна была думать?

— Я… полагал, это очевидно… — запнулся паладин. — Я же люблю тебя, ллейна Камилла! Просто вырваться не мог… А писем быстрее меня всё равно никто не доставит. Да и дед твой, ллей Тадеуш, обещал, что присмотрит. Я думал, он расскажет…

— Что расскажет? — подозрительно сощурилась Камилла.

Патрик замялся, а глаза сменили наконец цвет на привычный, тёпло-карий.

— Я дома был, — признался паладин. — В родовом имении Блаунтов.

— В том, которое в кости проиграл?

Паладин кивнул.

— Жить там, конечно, совершенно невозможно, всё разграбили… Зимой туда перебираться — верная смерть: всё же на севере. По правде, я надеялся, что оно в лучшем состоянии…

— Зачем оно тебе сдалось? — не поняла Камилла. — Ведь не твоё же!

Патрик Блаунт вздохнул.

— Пэр Доминик был прав: сбежать от себя не получится. А теперь, когда я встретил тебя… бегать больше не хочется. Я… люблю тебя… Может, многого я не предложу, и ты достойна лучшего… Но обещаю хранить и беречь тебя, любить и уважать… Приумножать всё, что мы имеем, и становиться лучше. Ради тебя, ради будущих детей…

Камилла вспыхнула и обмерла, впервые не найдя слов, чтобы вставить, куда не следует.

— Окажешь ли мне честь, светлая ллейна Камилла Эйросская? — улыбаясь, спросил Патрик. Опустился на одно колено, протягивая раскрытую ладонь. — Станешь ли моей женой?..

Ярко блеснул в свете фонаря крохотный перстень — аккурат на её руку. Прозрачный, что слеза, сверкающий, ровно вода на солнце, с каплей ярко-красного камня внутри. Камилла протянула руку, завороженная редкой красотой дивного самоцвета, и тотчас отдёрнула, недоверчиво глянув на паладина.

— Как же сила Храма? — дрогнувшим голосом уточнила дочь Рыжего барона. — Ты же потеряешь благодать Отца! И паладином больше не будешь…

— Это кто тебе сказал? — удивился Патрик.

— Ну как же, — шмыгнула носом Камилла. — Рафаэль говорил, что только чистые телом, духом и разумом… а иначе бац — и всё…

— Во-первых, не бац и не всё, — возразил паладин, неуютно поёрзав на одном колене. — Во-вторых, зависит от человека. Некоторые теряют, иные и в брачных узах сохраняют чистоту, даже познав супружескую близость. Не всякая близость лишает чистоты, как и не всякий девственник чист лишь потому, что ещё не поял телесных наслаждений. Меня это уже мало касается: я получил благословение настоятеля на мирскую жизнь. Я послужил Отцу как паладин, теперь продолжу служение как муж и отец. Пэр Доминик сказал, что паладин из меня получался лишь чудом, и что надёжнее мне стать человеком семейным. В служении и смирении, без разницы, Храму или семье, человек верующий не собьётся с пути. Ещё пэр Доминик сказал, что мне нужна… надёжная опора… Что я сам не смогу… Я ведь… как ветер…

Камилла улыбнулась, слабо, неуверенно. Коснулась сияющего перстня. Чудо, как хорош! Таких самоцветов она и в королевском дворце не видела.

— А с имением что? — спросила она.

— Ллей Тадеуш помог, — стойко не теряя равновесия, ответил паладин. — Велел не рассказывать, чтобы выглядело, будто я сам выкупил его обратно. Но я обманывать тебя не собираюсь: без вмешательства ллея Тадеуша ничего бы не вышло. Поэтому я задержался. Сначала дела уладил, братьям-паладинам помог, затем в орден, благословение у настоятеля получил, потом домой, проверить, как там…

— Вы вообще нормальные? — вскинулась Камилла. — Что вы с дедом удумали, в секрете всё хранить? Я тут испереживалась, думала, ты навсегда…

— Я с тобой навсегда, — негромко подтвердил паладин. — Потому что люблю тебя, Камилла Эйросская. И если позволишь, жизнь положу на то, чтобы ты была счастлива.

В горле перехватило, и Камилла не сразу ответила. Только и улыбалась, счастливо и глупо, глядя в тёплые карие глаза. Хотелось, чтобы дивный момент длился вечно. И ощущение, будто паришь в облаках, и жизнь безоблачна и прекрасна…

— Соглашайся, — попросил наконец Патрик. Улыбнулся сдержанно и немного зажато. — Я… колено в последнем задании повредил. Встать очень хочется…

— А ты меня не торопи, — смутилась Камилла. — Я, может, мысленно речь готовлю.

Патрик Блаунт тихо рассмеялся.

— Не поверю, будто у тебя не нашлось слов, — признался паладин. — А мне достаточно только одного.

Камилла вспыхнула от удовольствия, закидывая руки на шею Патрику. Даже про кольцо забыла.

— Да! — торжественно выдала она. — Да, Патрик Блаунт, я стану твоей женой! Потому что тебя без присмотра и впрямь отпускать боязно! Всё добро в имении снова по досточке растащат…

— Как шоколад из мешка? — улыбнулся Патрик.

— Как шоколад из мешка, — не стала отпираться Камилла. — А у меня не забалуют! Слово даю, ллей Блаунт, что сохраню, сберегу, защищу и приумножу! И лучше… тоже постараюсь…

— Мне достаточно просто любви.

Губы Камиллы дрогнули, когда она склонилась к лицу паладина. Камилла улыбалась — и когда Патрик потянулся к ней, скрепляя договор бережным поцелуем, и когда поднялся наконец на ноги, оплетая её талию.

Не разрывая поцелуя, ллей Блаунт крепко прижал невесту и закружил — вроде легко, но Камилле показалось, будто она слышит пение ветра в ушах.

На всякий случай Камилла чуть отстранилась и настороженно огляделась: кто знает, куда их уже занесло?..

Патрик только рассмеялся, крепче прижимая к себе невесту. Яркая молния прорезала осеннее небо, освещая городскую площадь ослепительной вспышкой, и следом тотчас грянул гром.

— Прости, — повинился маг воздуха, осторожно ставя Камиллу обратно на мостовую. — Я просто… счастлив… а стихия — она отражает…

Вместо ответа такая же счастливая Камилла снова прижалась к родной груди.

— Вот, светлейший, — донёсся до них взволнованный голос. — Говорю же, буря близится! Вдруг снова… магия? Ну, как в тот день, когда твари набежали?

— Не вдруг, а совершенно точно, — задумчиво подметил ллей Тадеуш. — Эдакая картина на небе сама по себе не случается.

Камилла заинтересовалась, провернула голову, глядя наверх. Слепящие вспышки всё ещё прорезали ночную мглу, выстраивались дивными картинами. Словно художник на небе рисовал.

— Ой, это же бутоны, — раздался со стороны восторженный голосок ллейны Одетты. — Смотрите, как красиво! Цветы и сердце… Молния в форме сердца!

— Ишь, чё вытворяет, — с уважением крякнул ллей Тадеуш, тоже глядя наверх. — А я, когда Феодоре предложение делал, до такого не додумался. Да и с пэрой Эдной всё по-простому получилось…

Камилла, замирая, разглядывала завораживающие картины в небе — дивные бутоны из молний, залпы тысячи огней — когда позади буркнули:

— Выделывается наш ллей Блаунт…

— А ты не завидуй, — тут же осадил наследного принца ллей Золтан. — И не вздумай повторять! Твоя стихия под ногами — рисовать будешь минуту, чинить — целый месяц! И хорошо, если самого выкапывать не придётся.

— Не всем же так везёт, — плохо скрывая зависть, скривился Рафаэль. — Паладин что угодно в небе нарисовать может, а мне что делать?

— А ты только ломать умеешь? — понятливо кивнул ллей Золтан. — Так напрягись и роди хоть один цветочек — чай, и невесте приятно, и сам попрактикуешься!

— Ллей Рафаэль уже подарил мне, — заступилась за бывшего пирата ллейна Одетта. — Мне достаточно.

Камилла повернулась наконец к друзьям, отметив, что и на соседних улицах притихли — никак, тоже дивные картины в небе разглядывали. Сюда, на площадь перед храмом, пришли лишь друзья и городская стража, по зову дозорного.

— Что, ллей Блаунт? — хмыкнул тем временем Рыжий барон. — Отлетал своё?

— В одиночку — да, — не испугался паладин. — Теперь вдвоём летать будем.

Ллей Золтан только головой покачал, то ли сокрушённо, то ли сочувственно.

— А кольцо-то где? — спохватился ллей Тадеуш. — Не приняла предложения внучка?

Паладин нахмурился и огляделся, явно выискивая драгоценный перстень на мостовой, а Камилла молча раскрыла ладонь. В свете молний ярко блеснул дивный прозрачный камень с красной каплей в середине.

— Хозяйствовать в имении я буду, — ровно проронила дочь Рыжего барона. — И слуг нанимать тоже. Ты за ценными вещами напрочь не следишь, ллей Блаунт, даже воровать неловко. Как колдовать начал, так кольцо и выпустил…

— Зачем воровать? Имение и так твоё, — мягко улыбнулся ллей Блаунт, забирая перстень.

Взял невесту за руку, надел кольцо. Склонился, скрепляя нехитрое действо поцелуем. Со стороны захлопали — обе ллейны Ватерлисские, пэра Эдна и принц Рафаэль. Последний даже свистнул пару раз, пока его Рыжий барон не одёрнул.

Камилла залюбовалась дивным блеском чудо-камня, а потому не сразу сообразила. Обернулась к жениху, нахмурилась:

— Как ты сказал? Почему это имение — моё?

— Ллей Тадеуш пожелал, чтобы имение отошло тебе, как приданое, — мягко усмехнулся Патрик Блаунт. — В наследство. Потому и бумаги оформил на имя светлой ллейны Камиллы Эйросской. А мне велел сказать, что это я так решил. Но я бы действительно так и сделал…

— Дед!!! — рявкнула Камилла совсем уж непочтительно, разворачиваясь к ллею Тадеушу. — Это что такое?! Мало того, что дурить меня вздумал, мало, что в секрете всё держал, так ещё и чужое имущество непрошенным подарком подсовываешь!..

— Не чужое, — поправил Патрик, явно выгораживая мага огня. — Наше.

— Это что же получается, — разошлась Камилла, благополучно прослушав жениха, — ты вынудил Патрика жениться на мне, иначе бы он родовых земель не дождался?!

— Будто бы ты за него и без земель не вышла, — отмахнулся ллей Тадеуш, не выказывая ни капли угрызений совести. — А так — не с пустыми руками идёшь! Да что ты, внучка? Чем плохо?

— Да тем, что и Патрика таким подарком размазал, и мне товар с душком суёшь! — не унималась ллейна Эйросская. — Давай-ка я у тебя замок заберу, а потом няньке подарю, чтоб ты на ней женился! А?! Каково? Нет, молчи! — вскипела ещё больше Камилла. — Дед, ты бы хоть немного подумал! Это же самодурство какое-то!

— А ты думаешь, я от хорошей жизни сбежал? — хмыкнул Рыжий барон.

В воздухе запахло гарью.

— Камилла, — первым очнулся паладин. — Родная. Это не имеет значения… Если ты рядом — то какая разница? А без тебя мне ничего не нужно.

— Вот, — шумно выдохнув дым через нос, процедил ллей Тадеуш. — Единственный рассудительный молодой человек…

— …потому что тебе не перечит, — вставил ллей Золтан.

Снова потянуло гарью.

— А ты, я смотрю, с побрякушками вернулся, — вдруг вставил принц Рафаэль, вклиниваясь между огненными ллеями. С любопытством присмотрелся к висящему на груди Патрика ордену. — Это тебе за какие заслуги?

Ллей Блаунт видимо смутился.

— Я… да в общем-то, ничего особенного…

— Да-да, — выдохнув сноп искр и немного расслабившись, заулыбался ллей Тадеуш. — Такие награды дают лишь особо отличившимся из ордена Храма. Славный у меня зять!

— Это у меня славный зять, — поправил Рыжий барон.

Камилла закатила глаза и ухватила Патрика под локоть, утаскивая прочь с городской площади.

— Вот как с ними жить? — пожаловалась она жениху. — Они же ругаются с утра до ночи! Нет, у меня нрав тоже не сахарный, но эти небось и родовой замок спалят дотла, как только я уеду!

— Я не позволю, — мягко вклинилась ллейна Бианка, цепляя Камиллу за руку. — И помни: Эйросские земли и твои тоже. Тебя здесь любят и ждут. И вас, ллей Блаунт, — улыбнулась ллейна Ватерлисская. — Мы вам всегда рады, и это ваш дом.

— Ой, а когда же свадьба? — присоединилась к тесной компании ллейна Одетта. — Может, вы с Патриком первыми и откроете брачный сезон? В столице только осенью начинают…

— Вернёмся в замок, — громогласно решил ллей Тадеуш, шагая под руку с пэрой Эдной. — Там и обсудим!

Шумная компания двинулась через городскую площадь обратно к экипажам, и Камилла уже предвкушала праздничный вечер с бурными обсуждениями масштабных планов. Настроение улучшилось разительно: совсем не то, что до прилёта любимого! Теперь Камилла была в ладу со всем миром, и почти смеялась над прежним унынием да — себя не обманешь — тихой завистью.

— Деда я, пожалуй, не обгоню, — улыбалась дочь Рыжего барона сразу на все стороны. — Но в первые же дни весны — непременно! Не хватало ещё, чтобы меня собственная нянька обскакала… Ой, — вдруг спохватилась Камилла. Обернулась к Патрику, торопливо подёргала за рукав. — Только чтоб день был безветренный, ладно?

— Ладно.

— И в небе ни облачка!

— Хорошо.

— А когда я брошу свадебный букет — вот так! — чтобы дунул лёгкий ветерок и немного приподнял мне локоны. Волной так, чтоб красиво. И когда будем отъезжать в открытой карете, чтобы ветерок всё ещё развевал мне волосы. Легонько, самые кончики! Но только не на лицо, а за спину.

— Как скажешь, — обреченно согласился маг воздуха.

И вынужденно обернулся, когда его осторожно похлопали по плечу. Увлечённая Камилла не сразу заметила, как жениха на миг выкрали, продолжая описание идеальной свадьбы улыбающимся ллейнам Ватерлисским.

— Спасибо, друг! — жарко прошептал принц Рафаэль, сотрясая обеими ладонями накрепко зажатую руку ллея Блаунта. — Как подумаю, что это могло мне достаться… Младенцем выжить в открытом море — ерунда, а вот избежать подобной участи — настоящая удача! Какое счастье, что кузина Камилла ответила мне отказом! Какая радость, что ты, благородный ллей Блаунт, принял удар на себя!

— Вы — храбрый человек, ллей Блаунт, — поддакнул ллей Золтан, подступая к будущему зятю с другой стороны. — Безрассудно храбрый! Только безумец выживет с подобной женщиной! Поверьте опыту: сам когда-то вступил. Впрочем, верю, что дети лучше родителей, и что уж вы-то не заслужили подобных мучений. Бедный мальчик…

— Слушай, а не жалко? — вдруг шепнул принц Рафаэль, мельком оглянувшись на ллейн. — Ну, с силой света расставаться? Ведь ты Храму присягал… себе не принадлежал…

— Я и сейчас не буду, — улыбнулся Патрик.

— Да-да, — отмахнулся бывший пират. — Но одно дело — жить по-геройски, ловить восхищённые взгляды, оставаться недоступным… И совсем другое — скатиться в быт и застрять в нём же. Высокие паладинские цели, идеалы — и скучный быт. Каково, а?

— Мне кажется, ллей Рафаэль, что вы сейчас не обо мне говорите, — проницательно заметил паладин. — Мой наставник, мэм Гаррет, сказал однажды: делаешь — не бойся, боишься — не делай. Или супружеская жизнь страшит вас больше разбойничьей?

— Я не трус! — вспыхнул уязвлённый Рафаэль. — И с супружеством справлюсь! Да что там — и с королевством тоже! Вот увидишь, ллей Блаунт! — пригрозил наследник престола. Рыжий барон непристойно фыркнул, но принц не сдавался. — Я, может, искренне интересуюсь! Вот ты так долго жил отшельником при Храме, питаясь лишь высшими идеалами… Жизнь земная в обмен на жизнь небесную… Я человек не шибко духовный, но это я понимаю. Так в чём же теперь будет главный смысл твоей жизни, паладин?

Патрик Блаунт коротко улыбнулся. Взгляд тёплых карих глаз остановился на Камилле, которая в эту минуту взахлёб рассказывала смеющимся ллейнам Ватерлисским, как именно приумножит доход с родовых земель Блаунтов. Камилла уже и сметы прикинула, и про карты для торговых караванов упомянула, и — ах, да — торговые лавки открыть непременно, потому как прежде всего надо людей достатком обеспечить, ну и себя не обидеть…

— Сделать её счастливой.

Принц Рафаэль запнулся, неверяще уставившись на друга, а ллей Золтан восхищённо покачал головой. Против обыкновения, даже не сказал ничего.

— Проклятье, — выдохнул бывший пират. Посмотрел на ллейну Одетту, такую прекрасную и неземную в свете городских фонарей. — Так просто…

— С тобой — просто не будет, — отрезвил замечтавшегося принца Рыжий барон. — Бедная Одетта ещё намучается. И только попробуй обидеть!

— Я?! — оскорбился будущий король.

Патрик Блаунт уже не слушал. Вырвавшись вперёд, маг воздуха обнял раскрасневшуюся Камиллу за плечи, коротко поцеловал в висок. Ллейна Эйросская ответила счастливой улыбкой и крепко прижалась к жениху, пользуясь тем, что ллейны Ватерлисские деликатно отступили.

— Не хочу больше ждать, — тихо признался паладин, склоняясь к уху Камиллы. — Стоит ли медлить до самой весны?

— Дед взбунтуется, — вздохнула Камилла. Обвила рукой талию жениха, забыв о приличиях. — Да и отец говорил, что хочет пышных празднеств. Чтобы, мол, все узнали, что Рыжий барон и его дочь вернулись в Эйросский замок.

— Я поговорю с ним, — пообещал Патрик. — Пэр Доминик скоро прибудет с новым духовником в храм Фэйерхолда. Могли бы сразу и провести обряд. Зачем тянуть?

Камилла помолчала, слушая переругивания отца и наследного принца за спиной, перемежаемые тихими увещеваниями ллейн Бианки и Одетты. Ллей Тадеуш время от времени призывал молодых ллеев к порядку, но большей частью тихо переговаривался с пэрой Эдной. Бывшая камеристка держалась и впрямь скромно: за целый вечер едва ли слово вымолвила. Прав был дед, когда говорил, что пэра Эдна переживает не меньше прочих. Не за себя — за ллейну Бианку, о которой тоже, небось, пересуды пойдут. Как же, не уследила! Её камеристка свёкра окрутила! Позор…

Впрочем, Эйросские ллеи столь часто пренебрегали мнением двора, что новая выходка едва ли заинтересовала бы их больше прежних. Что отец, что сын — стоили друг друга. И ни один из них не одобрял выбора другого.

Вот только по сравнению с Патриком Блаунтом, ллеем куда более низшего происхождения, нежели род магов огня, последние казались неотёсанными разбойниками с Островов. И она, пожалуй, недалеко ушла от родственников.

— За что ты меня любишь? — вздохнув, поинтересовалась Камилла.

Паладин вопросу не удивился, но и ответ не сразу выдал. Помолчал, разглядывая праздничные украшения на улицах. Они приближались к торговой площади, и шум голосов становился громче и чётче.

— Помнишь, я говорил, что мне с тобой тепло?

Камилла кивнула.

— Пожалуй, я был не совсем прав, — медленно, словно прислушиваясь к себе, проронил Патрик. — Мне с тобой тепло, это правда. Но правда и в том, что рядом с тобой тепла и не надо. Мне просто… хорошо. Как дома. Словно весь мир сосредоточился в одном человеке. В тебе… Прости. Я, наверное, непонятно говорю…

— Я понимаю, — ответила Камилла.

Патрик улыбнулся.

— Правда?

Камилла кивнула, крепче переплетая их пальцы. Конечно, правда. И поняла она это гораздо раньше. Примерно в тот миг, как они встретились в караване. И когда отцовское наследие вдруг потеряло былую привлекательность. И хотеться стало совсем другого…

— Я тебя с первой встречи узнал, — обронил счастливый маг воздуха. — Но пэр Доминик сказал, что ещё не время, и чтобы я набрался терпения. Самые долгие месяцы в моей жизни…

— А впереди — долгие годы? — с улыбкой поинтересовалась Камилла. Прошлым жить больше не хотелось; будущее пьянило, влекло и обещало жизнь такую прекрасную, какую она и не представляла, покидая старый дом на Ржавых Островах.

— Промелькнут, как мгновение, — с улыбкой пообещал Патрик Блаунт. — И я сделаю его счастливым, ллейна Камилла. Веришь ли?..

Камилла верила. Так же решительно, как покидала когда-то старый дом ради нового, и так же уверенно, как шла к собственному наследству, не зная, что найдёт куда больше, чем замок, деньги и сытая, спокойная жизнь. Камилла верила, даже столкнувшись с силой, много превосходящей скудный арсенал бывшей нищенки с Островов, и тем более верила сейчас, рядом с обретённой семьёй, верными друзьями и человеком, с которым готовилась к новой и лучшей жизни.

Камилла верила, потому что у бывшей сироты без денег и связей не оставалось ничего, кроме веры. Камилла верила, потому что честь семьи внезапно оказалась не пустым звуком даже для той, что благородной звалась лишь по праву рождения.

И лишь спустя годы светлая ллейна Камилла Блаунт поймёт, что именно вера спасла её тогда, когда не оставалось ничего другого.

КОНЕЦ