Блеск грядущего

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА

В средине января 1972 года мне позвонил мой супер-талантливый приятель Сэм Лок и сообщил таинственным шепотом:

— Мне только что звякнул один тип, мой старый школьный приятель, пропавший из виду еще в 1947 году.

Сам Сэм писал сценарии для телевидения и кино, его пьесы шли на Бродвее, к тому же он был соавтором пяти бродвейских мюзиклов. Его давным-давно потерянный дружок был чем-то вроде армейского курьеза. Он обучался разговорному китайскому языку, а его, естественно, послали во Францию.

Все изменилось, когда в 1947 году он решил посетить Китай. В Шанхае парень женился на китаянке и оставался там, пока в 1949 году к власти не пришли коммунисты.

В 1971 году он сопровождал миссию от Красного Китая в ООН. Понятное дело, ему захотелось разыскать старых друзей, хотелось убраться из Нью Йорка и «снова пообедать тем, что так славно готовит твоя мама». Встреча должна была произойти в семейном тесном кругу. Но вот после обеда Сэм хотел пригласить нескольких человек, чтобы те повстречались с его старым школьным приятелем, посему (как сам он сказал):

— Хоть мне известно, что в глубине души ты республиканец, пусть даже регистрируешься как демократ, но не хотел бы ты стать одним из гостей?

(К слову, сам я умеренный либерал, без единой вправо- или влевозакрученной косточки. И я прекрасно понимаю, что это значит.)

На эти слова я ответил:

— Сэм, да я один из тех, кто обязательно должен присутствовать на твоей вечеринке, поскольку являюсь экспертом-интеллектуалом по Красному Китаю. К тому же я написал проблемную книгу по данному вопросу.

Если вы недоумеваете, зачем я рассказываю здесь этот анекдот, сообщу, что диктатор из «БЛЕСКА ГРЯДУЩЕГО» — это повторяющая историю и характер русского деспота Иосифа Сталина параллель, живущая в XXIII веке. Элементы быта этого государства будущего взяты мною из Китая времен Мао Цзедуна. Только сейчас мне хотелось бы определиться, что я понимаю под параллелью.

Моя книга о Красном Китае — «НАСИЛЬНИК» (The Violent Man) — совершенно не SF, была опубликована издательством «Фаррар, Строс и Жиро» в 1962 году и выдержала целых пять изданий в мягкой обложке. Я писал ее восемь лет. Чтобы написать ее, я прочел и перечел около сотни книг о Китае и коммунизме. В это же время я обучал студентов, совершенно не умеющих конспектировать самые важные места в лекциях. Сейчас же, готовясь к написанию «БЛЕСКА ГРЯДУЩЕГО», я прочел и законспектировал «Воспоминания» Хрущева, «Пускай рассудит история» Медведева и, в качестве иллюстрации пребывания ученых в тюрьме, «В круге первом» Солженицина.

Ну, так как же помогла мне вся эта работа на вечеринке у Сэма Лока? Так сложилось, что Сэмовы «несколько человек» превратились в более дюжины индивидуумов, большая часть из которых тут же сгрудилась вокруг почетного гостя. Он уселся на диване, и все места поблизости тут же были заняты. Тогда я воспользовался методикой, которую давно разработал. Я уселся в кресле в самом дальнем уголке. Как только кто-нибудь из других гостей вставал — за выпивкой или чем-нибудь еще — я тут же занимал освободившийся стул, а если кто-то занимал его первым, я пересаживался на его место. Действуя таким образом, где-то через час я уже сидел рядом с единственным белым человеком, сопровождавшим миссию Красного Китая в ООН.

Здесь я зацепился почти на час и, несмотря на то, что нас перебивали, задал свои вопросы. Они были такого рода:

— Как сегодня в Пекине обстоит ситуация с пылью? («Проблема уже решена», — ответил он тогда.)

— Плюют ли китайцы до сих пор на тротуары, в железнодорожных вагонах, везде где угодно? («Нет. Проблема с плевками решена введением миллионов плевательниц и психологическим давлением. Вместе с этим исчезло и национальное бедствие — вечные простуды.»)

— Какой уровень взаимоотношений разрешен сейчас между юношами и девушками? («Тут ситуация ужасная, — отвечал гость. — Из-за угрозы перенаселения они теперь даже не осмеливаются заговорить друг с другом».)

Вы можете спросить, верил ли я тогда его ответам? Была ли проблема пыли в Пекине решена в действительности? (Лет уже семьдесят пять Пекин был самым пыльным городом во всем мире. Зимой здесь даже «снежило» пылью. Ветер приносил песок из пустыни Гоби и засыпал несчастный город. Коммунисты решили эту проблему насаждением деревьев в стратегических точках, во всяком случае, так рассказывал прибывший оттуда джентльмен. Когда Никсон посетил Пекин с визитом, я видел деревья повсюду.)

Мы должны помнить о том, что диктаторы часто могут решать свои проблемы с помощью указов. Мой диктатор (в «БЛЕСКЕ ГРЯДУЩЕГО») создавал «совершенный» мир. Так что вам самим решать, можно ли платить такую цену за решение всех проблем.

Потом, уже вечером, когда я собирался попрощаться с приятелем Сэма, тот сказал:

— Вы единственный человек, из встреченных мною в Штатах, кто имеет хоть какое-то понятие про Китай. Почему бы вам не приехать и не навестить меня в Пекине теперь, когда отношения между Китаем и США нормализовались?

Понятное дело, это было слишком сильно сказано. Да, в этой стране работали академические эксперты, журналисты, дипломаты; были даже такие люди (как, впоследствии, Генри Льюис, что даже родились в Китае. Многие из них, включая одну русскую даму, с которой я познакомился в Орегоне, даже свободно изъяснялись по-китайски.

Но в то время я был экспертом-интеллектуалом. Это такой писатель, чья работа заключается в том, чтобы трудолюбиво выстроить по порядку кучу фактов.

Вот откуда в «БЛЕСКЕ ГРЯДУЩЕГО» появились все ссылки на коммунистических деятелей, а также их психологические портреты в разных главах книги, взятые из действительности, либо парафразированные. Антикоммунисты, что представляют старых русских и китайских лидеров бандой полуграмотных громил с большой дороги, будут изумлены, открыв, что те были интеллектуалами, имеющими свою собственную пространную терминологию, которую сами они понимали в совершенстве. В моем романе она используется с изменением, самое большее, отдельных букв.

Для того, чтобы драматизировать идею того, к чему может привести «нагнетание сюжета», я решился на самые причудливые посылки, продолжив их затем самым невероятным образом. Результатом же стал далекий от реальности фантастический роман без заметных следов интеллекта.

Только он в книге имеется.