V

Как только лучи утренней зари осветили блестящие окна и тонкие драпри на стенах спальни Четырнадцатого, возле кровати зажужжал интерком. У Четырнадцатого уже выработалась привычка немедленно просыпаться по первому же звонку, поэтому он, пускай и без особого удовольствия, открыл глаза, приподнялся на постели и произнес:

— Вильямс, сэр.

Это был Третий, звонящий из своей спальни.

— Это Йоделл. Я только что получил запрос от Хозяина.

— Да? — Тревожно.

— Где у вас то оборудование, которое забрали у Хигенрота?

— Я предположил, что его превосходительство захочет иметь его в каком-нибудь близком, безопасном месте. Поэтому я все переправил в Хранилище Y-16 в Подземелье Четыре.

— Вы хотите сказать, прямо здесь, во Дворце?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Я так ему и передам.

Контакт был прерван. Четырнадцатый, сонно зевнув, снова устроился в кровати — но тут интерком зажужжал снова.

Четырнадцатый открыл глаза и увидал, что на дворе уже гораздо светлее. Так что это был не тот вызов, о котором он сразу же подумал… Ну конечно же, он спал.

Как и в прошлый раз, голос из динамика и лицо на экране принадлежали Третьему. Младший по возрасту был удивлен, увидав, что пожилой человек был совершенно одет и, что было гораздо серьезнее, хмур.

— Я хочу сообщить вам, мистер Вильямс, что его превосходительство приказывает вам оставаться в своих апартаментах до тех пор, пока не прояснится вопрос об исчезновении изобретения профессора Хигенрота.

— То есть как… исчезновении? — оцепенел Четырнадцатый.

— Сегодня утром, несколько ранее, когда я проинформировал его превосходительство о вашем сообщении касательно месторасположения взятого у профессора Хигенрота оборудования, он лично пожелал спуститься на четвертый уровень секции Хранилища Y-16. Там он выяснил, что никаких записей о передаче на хранение там не имеется.

Четырнадцатый чуть было не вскрикнул и лишь с огромным трудом подавил в себе желание сделать так.

Третий же напряженным тоном продолжил:

— В данный момент считается, что вы, сэр, каким-то образом были Хигенротом обмануты. И я уверен, что это самое мягкое отношение, на которое вы смели бы надеяться. Это все. Отключаюсь.

Четырнадцатый снова упал в постель. Он побледнел, но был настроен на действие. Ему было ясно значение данного ему определения. Его отнесли к разряду дураков, в котором лучше было и оставаться — мрачно решил он — чем к разряду преступников, к которым его могли отнести за недосмотр.

И вообще, на него могли навесить ярлык вредителя.

Или контр-революционера.

Или орудия академических правых.

Или крайних левых.

Или каких-то других фракций.

Ситуация была слишком серьезной, чтобы после этого осмеливаться нежиться в постели. Значительно позднее до него дошло, что следовало быть настороже после первого же звонка. Четырнадцатый вычислил, что все происшедшее было делом рук Третьего.

Он как можно скорее принял душ, побрился и оделся. Потом стал ждать. После долгих колебаний он решился позвонить, чтобы ему принесли завтрак. Еду доставили с обычной любезностью. Все было приготовлено по его вкусу и подано предупредительными официантами.

Все говорило о том, что его позор пока еще не стал общественным достоянием.

В то время, как утро все тянулось и тянулось, Четырнадцатый решил про себя: «Пока я тут жду, можно заняться и делами своего министерства, которым я пока еще руковожу».

И он занялся делами, пользуясь телефоном и курьерами.

Правда, и это не прибавляло смелости. Все указывало на то, что до сих пор еще не было попыток оспаривать его права как члена Верховного президиума… Ладно, надо просто терпеливо ждать. И сделать по возможности больше дел…

Комитет по расследованию показал: на такой огромной как Земля планете каждый час происходят тысячи событий. Корабли бороздят морские просторы. Самолеты летят в воздухе. Передвигаются поезда, автобусы, автомашины и люди. Опять же, согласно своим расписаниям бесчисленные ракетные системы используются для наблюдений за погодой, для полета к Луне, Марсу, на астероиды, к космическим станциям.

И никто — было высказано Комитетом — никак не может учесть или противостоять всем раздельным проявлениям активности, не говоря уже о контроле за всеми. Никто, даже Хигенрот.

Но какой-то выход в этом всем должен был иметься.

Пойти по указанному пути рекомендовали некоторые неординарные факты. На одном из ракетодромов трое человек умерли, и пропал ракетный корабль.

Была определена целая группа людей, что принимала участие в прилете военного реактивного самолета на этот ракетодром — самолета, на котором прилетел Кротер Вильямс и другие правительственные агенты.

Но вот куда потом исчезла сама ракета? Было установлено, что исчезнувший ракетный корабль действительно стартовал. Комиссия допросила каждого, связанного с этим событием, что находились той ночью на космодроме. В течение двух недель дознания у каждого из членов комиссии на сон оставалось не более чем пара-тройка часов.

После напряженного труда было напечатано такое вот заключение:

Военный реактивный самолет NA-6-23-J-271-D поздно вечером 19 августа 2231 года по приказу члена Президиума Кротера Вильямса прилетел к дому профессора Дана Хигенрота. Самолет сел на профессорском газоне сразу же после полуночи и оставался на месте, пока в него не загрузили неизвестное, недостаточно полно описанное оборудование. Затем самолет отправился на ракетную базу, известную правительственным чиновникам под кодовым наименованием «Хинкса» (публично же известную как Центр Космических Полетов 18). Здесь, все так же плохо описанное и не подсчитанное оборудование было перегружено на космодромные грузовые машины Н-851 и Н-327 и переправлено на загрузочную платформу ракетного корабля многоразового пользования A-J-A-60901. Грузчики Малькольм Руде и Свели Груден подняли оборудование в грузовой отсек G-8-T ракеты и складировали его там. Проинформированные о немедленном взлете ракеты, двое рабочих поставили грузовую платформу в ее подземное хранилище.

В кабине управления пилоты Дэл Ашер (впоследствии убитый) и Яну Харлиц (впоследствии убитый) были проинформированы о цели и направлении полета и стартовали, используя программирующие системы, а затем программу полета стерли. Единственный другой человек, знавший о направлении и цели полета, Мэтью Эронди (впоследствии убитый), эксперт по навигации, полетный диспетчер в эту ночь, скорее всего похитил или уничтожил эти записи.

Согласно показаний множества свидетелей член Президиума Кротер Вильямс был последним, кто видел этих троих (впоследствии убитых) живыми.

Независимо друг от друга свидетели доложили, что член Президиума Вильямс вернулся на военный реактивный самолет NA-6, который, в свою очередь, стартовал и приземлился на Дворцовском аэродроме. Там он оставался до нескольких минут десятого следующего утра, когда член Президиума Вильямс приказал лететь на Акколаду, где было совершено отсечение головы профессора Дана Хигенрота.

Все передвижения самолета надлежащим образом фиксировались, но Комиссии по расследованию эти данные не были предоставлены.

Комиссия по расследованию неоднократно просила разрешения заслушать члена Президиума Кротера Вильямса, но тот не проявил желания встретиться с членами Комитета.

Вильямс (Четырнадцатый) получил копию этого рапорта в своей дворцовой канцелярии. Когда он прочитал его, то побледнел, но храбро позвонил Третьему и сказал просто:

— Не помню, чтобы я был на космодроме. Могу лишь предположить, что все это произошло в связи с исчезновением изобретения Хигенрота. Делая дальнейшие умозаключения, могу предположить, что все те, что были той ночью в доме Хигенрота, каким-то невероятным образом или с помощью какой-то техники были загипнотизированы. И только лишь потому я мог покинуть Дворец и принимать участие в совершенно неизвестных мне событиях, направленных, вполне возможно, против его превосходительства. Надеюсь, что меня слишком спешно не снимут с моего поста, пока я могу быть полезным в поисках. Я желаю, чтобы меня загипнотизировали в самом полном объеме для возможности получения всей информации из моего подсознания. Согласно этого желания, я полностью передаюсь в распоряжение его превосходительства или же ваше.

Голос Третьего в интеркоме звучал холодно, но его нельзя было назвать враждебным.

— Я записал, — сообщил он, — все то, что вы только что сказали. Должно быть вам интересно знать, что подобное желание высказал мне и Хозяин, когда прочитал рапорт комиссии. Я могу рекомендовать вам следующее: Не покидайте Дворца. Не посещайте заседания Президиума. В дневное время вы можете находиться в своей канцелярии для занятий текущими делами и в личных апартаментах в вечерние и ночные часы. Если по каким-то обстоятельствам ваши обязанности вынудят вас покинуть Дворец, спросите разрешение у меня, и тогда этим вопросом займется полиция. Вам же самому будет позволено отбыть только лишь после особого разрешения.

— Вы будете подвергнуты, — продолжал Третий, — интенсивному гипнотическому внушению с целью получению от вас информации. Впоследствии, когда миссис Хигенрот родит ребенка от профессора, начнет действовать другой план, в котором вы тоже задействованы. В настоящий момент эта женщина срочно вышла замуж за доктора Глюкена, так что у него имеется постоянная возможность следить за нею. И в заключение…

Он прервал свою речь, и Четырнадцатый, заискивающе, спросил:

— Да?

— Понятно, что в свете произошедшего следует проявить особенную осторожность. Но — позвольте мне отметить особо — поводов для беспокойства пока еще не имеется. При случае Хозяин сам скажет вам об этом по интеркому. Если подобный разговор будет иметь место, при условии, что сами вы о нем никому не расскажете, включая и меня, он лично проинструктирует вас о том, что вам следует будет предпринять. Понятно?

— Совершенно!

Напоминание о вдове Хигенрота заставило Четырнадцатого вспомнить о студентах, которых он приказал переправить в Твердыню Десять. Он даже просветлел лицом, когда сообщил об этом Третьему.

— Ведь после всего, — взволнованно сказал он, — один козырь у нас еще имеется. Ведь все данные о Всепроникающей Теории и практическом ее использовании будут и в их головах.

На другом конце повисло гробовое молчание. На лице Третьего, видимом на экране, появилось своеобразное выражение. И только сейчас до Вильямса кое-что начало доходить. Несмотря на весь его утонченный ум, он сморозил капитальную чушь.

Свою ошибку он понял гораздо позднее. Просто он верил в пользу отсечения головы на Акколаде, что этот метод и вправду гарантировал передачу информации из одного мозга в другой и был проверен всеми научными светилами.

Четырнадцатый внутренне сжался, когда до него дошло, что означает выражение на лице пожилого его коллеги.

— Придурок! — зло фыркнул Йоделл (Третий) и прервал связь.

Загрузка...