Блеск грядущего

XX

Уже давным давно экспертами было установлено, что имелись специальные биоритмы, согласно которым, относительно которых и в режиме которых Хигенрот должен был проектировать свое программирование только что соединившихся сперматозоидов и яйцеклетки, которые, возможно, могли стать младенцем, ребенком и юношей.

С родившимся человеком не считались. По умолчанию было принято, что во время младенчества замыслы Хигенрота в нем проявиться не смогут.

Ускоренное изучение того, что уже было известно о биоритмах — а этого действительно было прилично — потребовало массы компьютерного времени.

Окончательное резюме звучало так: Третья из трех программ в полной мере проявит себя между 5:10 и 7:04 утра в день двадцатиоднолетия. Первые две проявят себя, скорее всего, в возрасте одиннадцати и пятнадцати лет.

Естественно, всем принимавшим в исследованиях ученым были предъявлены обвинения. В особенности же диктатор был рад тому, что исследователей можно было обвинить за то, что те указали двухчасовой разброс.

Поэтому членам исследовательского Комитета инсинуировали стремление не указать точное время.

Обвинения же были предъявлены стандартные: серьезные ошибки, недостатки в работе, подозрения в волюнтаризме.

После этого уже ничего не могло их спасти. В самое короткое время все они исчезли.

Только допущенные на самом деле ошибки были даже гораздо серьезнее, чем гласили предъявленные обвинения. Когда Орло было одиннадцать лет — и позднее, когда ему исполнилось пятнадцать — его неоднократно выспрашивали, чтобы выявить появление у него новых мыслей. (При этом выяснялось, в чем заключалось программирование Хигенрота для этих возрастов.)

Хотя опросный метод весьма напоминал промывание мозгов, которому периодически подвергались почти все, Орло со всем этим прекрасно справлялся. В это время было обнаружено, что мысли, поначалу проявляющиеся в туманной форме, через пару часов становились кристально чистыми и ясными.

Вот этот вот двухчасовой период (плюс-минус несколько минут) и сбивал наблюдателей с толку.

Хуже того, они не уловили реальное значение того, что происходило семидесятью двумя часами ранее. Только это не были мысли, а чувство переполнения энергией всего тела. И уж совсем непростительно с их стороны было не отметить еще более раннего проявления программы, начинавшей работу за шесть недель.

Поскольку процессы мышления чрезвычайно комплексны — их можно представить как некую структуру, механизм — всегда следует учитывать как минимум два физико-ментальных фактора. Один фактор — это сам мозг, с его функцией нейронов заранее находить ожидаемые связи. Так человек, пытаясь вспомнить чье-то имя, уже за некоторое время держит это желанное имя в готовности в своих глубинах сознания, прежде чем оно всплывет на поверхность памяти. Оно не может быть извлечено раньше, прямо в память, зато оно может вызвать некие физиологические ассоциации, связанные с человеком, имя которого мы пытаемся вспомнить.

Вторым же фактором, естественно, было само программирование Хигенрота. Шесть недель в готовности, страхе и состоянии сопротивления; семьдесят два часа в готовности, но при этом накапливается энергия, стимулирующая иммунную систему: тело мобилизуется к действию. Находящиеся в подобном состоянии люди, даже специально не тренированные, могут двигаться, не уставая; их глаза блестят, походка пружинистая, мозг работает на все сто. От такого человека как будто исходит блеск. В первый день, во время обеда с учеными, Орло буквально «сиял», удивляя и восхищая всех присутствующих. (Если человек достигал подобной кондиции, он уже никогда не терял ее.)

Члены Комитета, равно как и их хозяин, были настолько параноидальны, что совершенно не заметили — между одиннадцатью и пятнадцатью годами и между пятнадцатью и двадцати одним годом (минус шесть недель) Орло был настроен совершенно мирно, даже был в чем-то конформистом. Как и Величайший — хотя физически и маленький — из Гениев, члены Комитета выдумали то, что назвали «всеприсутствием замаскированных врагов», бывшее на самом деле просто шпиономанией, желая оправдать свои промахи, но это им не помогло.

Естественно, что находясь в промежутках этих особых возрастов, Орло помнил о мыслях, посещавших его в ключевые моменты. Но его уговаривали тем, что система самокритики очищает человека от идей враждебных Народу, и он сам верил в это. В возрасте между одиннадцатью и пятнадцатью годами он быстренько задвинул «старые» идеи в самую глубину памяти, иногда даже стыдясь их. Делать это после пятнадцати было уже труднее, но теперь его «преувеличенная правота» сконцентрировалась на том, как уклониться, если ты молоденький дурачок.

Орло проснулся в темноте. Это не было обычным пробуждением.

— То ли это был сон? Или я что-то услышал?…

В темноте возле кровати почуялось какое-то движение. Кто бы это ни был, могло показаться, что он прекрасно здесь ориентируется. Мелькание теней… И вдруг сильная рука упала на рот Орло и сильно сжала. Что было потом, Орло уже не помнил.

Абсолютный мрак.

Когда он пришел в себя, то лежал уже — все еще совершенно одетый — на диване своего кабинета.

Орло моргнул, когда до него дошло, что уже совершенно светло, и где он сам находится.

Он уселся и увидел… фантастика!..

На каждой пластиковой стене, на каждой стеклянной поверхности были изображения живого Мартина Лильгина.