Блеск грядущего

IX

Почти у каждого в жизни случаются такие мгновения, которые отпечатываются в сознании с фотографической четкостью. Все окружающее фиксируется камерой мозга, вся сцена как бы застывает в самых ярких цветах, так что спустя какое-то время можно снова и снова, поминутно рассматривать ее в деталях.

Именно такой была и эта сцена.

Орло увидал перед собою небольшую комнату; небольшую только лишь сравнительно с другими помещениями. Но в высоту она была те же пятьдесят футов, что и коридоры.

Часть комнаты занимал стол, накрытый человек на тридцать, а больше ничего крупного в помещении не было.

И здесь же были люди — десятка три.

Понятное дело, что они не все орали, пели или смеялись. Во всяком случае, не все одновременно. Но издаваемые ими звуки творили в результате сущий бедлам.

На несколько секунд увиденное настолько потрясло Орло своей невообразимостью, что юноша, без кровинки на лице, даже не мог сдвинуться с места. В это же время он заметил, что каждый в этой небольшой группе — и почти каждый был источником шума — держал в руках бокал с цветной, прозрачной жидкостью. Ну, слава Богу, теперь-то ясно.

Все эти люди были пьяны.

И еще, здесь находились одни только мужчины. Куда не глянь, ни единой женщины. Прокламируемое равенство обоих полов, установленное законом, в этой комнате силы не имело.

Пьяные! Здесь, в самом сердце всепланетной власти, где каждый мозг обязан быть кристально чистым каждый час, каждый день и год за годом члены Верховного Президиума всей Земли были пьяны в стельку.

Орло узнал знаменитые лица: Мегара, Йоделл, Будун, Калер, Петерсон, Рокуэт, Фафард — представители народа. То один, то другой из этой супер-семерки постоянно делали важные заявления на телевидении. Все, сказанное ими, чиновники рангом поменьше обязаны были заучивать наизусть, потому что с этой минуты эти слова становились линией партии.

В пьяной компании можно было заметить и другие знакомые лица. Но все они на ступень или две стояли ниже первой семерки. Орло посчитал, что каждая такая ступень была шагом к анонимности. Взять хотя бы этого костлявого типа с орлиным носом, орущего какую-то песню: Сосатин? А вот этот толстячок с квадратным подбородком: Домало? Другие имена вообще ускользали из памяти: взять к примеру этого, Кас… Кас… а, черт с ним. Как бы его не звали, сейчас он скрипучим голосом спорил с каким-то мужчиной, ничерта не соображавшим от опьянения и оравшего во все горло.

Генерал потянул юношу за рукав:

— Сюда, мистер Томас.

Ведомый будто автомат этими словами, Орло буквально ввалился в комнату. Он не мог представить, что в его жизни случится такая минута, поэтому даже двигаться нормально не мог. А ведь в мыслях своих, включавших в себя острокритические, даже воинственные намерения, он представлял, что будет вести себя совершенно иначе, что он станет орудием ненависти и гнева.

Теперь же, после нескольких минут неопределенности его привели на эту невообразимую встречу с этой сворой крыс, массовых убийц и величайших преступников. Может его казнят? Подвергнут пыткам? Или тиран просто станет хлестать его по щекам? (А он сам будет только стоять, глотая слезы и ожидать, когда его убьют?) Заговорит ли он со мной или только кивнет и отвернется с безразличным видом?

Лавина событий слишком уж быстро обрушилась на Орло. Еще несколько минут назад, готовясь провести ночь свернувшись калачиком где-то на полу, он даже представить не мог, будто что-то еще способно так потрясти его. Но сейчас он был совершенно сбит с толку.

Его сознание было абсолютно затуманено, он двигался так же неуверенно, как и пьяницы, что находились в этой комнате.

Орло, пошатываясь, шел за генералом, прорезавшим размахивающую руками толпу. Юноша со своим сопровождающим обошли группу горланящих песни мужчин, офицер в блестящей форме впереди, а Орло, шатаясь из стороны в сторону, далеко позади. Они шли, чудом уворачиваясь от размахивающих стаканами рук, направляясь от двух громадных голов пары низкорослых мужчин к третьей, нормального размера голове, сидящей на плечах еще одного маленького ростом человека.

У этого третьего типа были такие же моржовые усы как и у равного ему ростом коротышки Ишкрина. Но были и кое-какие отличия. Даже несколько отличий. В усах Ишкрина седые волосы смешались с каштановыми. У этого мужчины усы были черными как смоль. Все лицо Ишкрина было покрыто морщинами, выдающими его почтенный возраст. Лицо Лильгина было совершенно гладкое, кожа мужчины лет тридцати восьми — сорока. Только подобное было абсолютно невозможным.

У Орло не было времени на обдумывание того, насколько это было невероятно, или почему вообще такое было невозможным. Он лишь заметил, что диктатор был разодет будто денди.

В каком-то смысле это поразило юношу даже еще сильнее. Но были и другие потрясения. Он представить не мог, что великий человек настолько мал.

Так вот почему он не покидает Дворец уже двадцать лет…

Элегантность этого мужчины тоже была потрясающей. Он предстал настоящим щеголем. На нем был рыжевато-коричневый костюм самого новейшего покроя, правда, без карманов, но сшитый строго по фигуре.

Черные усы, черные волосы, моложавое, строгое лицо…

Он был красив.

И, наконец, самое большое изумление: этот великолепный низенький мужчина одарил юношу улыбкой, пожал руку и произнес своим знаменитым баритоном, в котором присутствовала мужественная хрипотца:

— Ну вот, с нами единственный на всей планете юноша, который еще достигнет вершин. Да, молодой человек, меня держат в курсе. Мы обязаны заботиться о таких. Но это потом. А сейчас…

Он отпустил руку Орло и хлопнул в ладони.

Гром!

О Боже, подумал Орло, у него в руках, должно быть, имеются какие-то контакты. Соединившись, они и порождают этот грохот из потолочных динамиков.

Последствия не замедлили сказаться. Все песни прекратились. Крики прервались на полуслове. Дикий хохот немедленно сменился тишиной. В мгновение ока пьяная компания превратилась в группу самых обычных гостей, направляющихся к столу.

Малорослый мужчина сказал Орло:

— Садитесь на красный стул прямо напротив меня.

И он указал пальцем. После этого он легонько подтолкнул юношу, и тот, хочешь-не хочешь, помаршировал вокруг всего стола на показанное ему место. Там он остановился, ожидая сигнала. Он стоял, потому что все остальные тоже стояли и ждали.

После этого маленький человечек уселся. Скорее всего, это и было сигналом. После этого в комнате раздавались лишь стук отодвигаемых стульев и пыхтение садящихся мужчин. Но уже после секундной передышки разговоры продолжились.

В этот момент Орло прилагал все усилия, чтобы выйти из состояния шока. Только мало что помогало. Он попросил сидящего справа мужчину передать ему какое-то блюдо, а потом спросил у сидящего слева:

— Здесь присутствует весь Президиум?

Трудно поверить, но, получив ответ, через пару секунд он его уже не мог вспомнить.

Несмотря на попытки вести себя смело, внутренности парня периодически сжимало страхом. Теперь Орло глядел на человека, сидящего во главе стола.

Как это получается, думал он, что одни коротышки становятся Ишкриными — который никогда и мухи не обидит — а другие становятся Лильгиными, чьи пальцы все время лежат на спускном крючке машины убийства.

Потом он попытался включиться в разговор, развернувшийся в ближайшем окружении Лильгина: что-то относительно крупных совхозов и новой политики, касающейся работающих там людей. Сам диктатор, похоже, был за введение на селе широкой автоматизации, но пожилой мужчина с мрачным выражением, будто приросшим к его лицу, настаивал на том, что некоторые индивидуумы, он называл их «Д»-типами, обязаны заниматься только лишь ручным трудом.

— Это вопрос поддержания дисциплины, ваше превосходительство.

— Возможно, вы и правы, — мягко отвечал ему Лильгин. — Но я часто думал и о том, чтобы ввести там более мягкую систему. Вы же знаете, что до сих пор так ничего сделано и не было.

Мужчина с хмурым лицом обратил его внимание на то, что подобная система, возможно, будет хороша для других работников, но только не для категории «Д».

Орло неспешно ел. И с каждым проглоченным куском приходили все новые и новые мысли:

Что я здесь делаю? Что произойдет потом? Ведь это же просто невозможно, что я сижу за столом человека, которого ненавижу больше всего на свете, и слушаю его замечания, в то время, как другие кровопийцы требуют все новых и новых репрессий. Неужели Лильгин даст себя уговорить?

А вместе с этими размышлениями в его голове копошились и другие:

Вдруг в самом конце ужина меня прикажут казнить? Скомандуют — он даже живо представил себе — встать к стенке… Куда можно сбежать, если такое случится?

Орло уже заметил, что в столовый зал вели четыре двери: громадная входная дверь из коридора, через которую его самого привели сюда, и три двери поменьше, метра два высотой. Двумя из них пользовались официанты для своего быстрого появления и ухода. Так что для бегства, пришло в голову Орло, можно будет выбрать между кухонными проходами и неизвестной, четвертой дверью.

Понятно, рассчитывать на успешное бегство было бы глупо. Но ведь и у него самого не было ни малейшей причины находиться здесь, вот почему он так и фантазировал. В своих горячечных мечтаниях Орло уже видел, как он вырывается из столовой и мчится в глубины Дворца. Но там поисковые отряды быстро загонят его в угол…

Орло был совершенно поглощен своими невеселыми размышлениями, когда совершенно неожиданно четвертая дверь распахнулась и оттуда появился одутловатый мужчина самого невероятного, фантастического вида.

Чужак был даже не совсем одет. На нем были красные шаровары и растянутая лиловая майка. У него было круглое лицо с коричневыми в пятнышках глазами.

— Эй, мужики, — громогласно заявил он. — Вот и я! Всем внимание!

После этих в чем-то даже оскорбительных слов сидящие за столом засуетились — за исключением разве что Лильгина, который не только не повернулся и не глянул на вошедшего, но даже не перестал жевать.

Незваный гость то ли наскочил, то ли навалился на стол справа от Орло. Драматическим жестом он поднял руку, устремив палец в диктатора, и совершенно бесцеремонно заявил:

— Эй, Лильгин, и что ты станешь делать с тем, про что я только что узнал?

Перестав что-либо соображать, Орло уставился на мужчину. Потом поглядел на сидящих за столом. После первых шевелений все уже совершенно успокоились, хотя, возможно, и были несколько раздражены. У одного из них на лице вообще читалось отвращение, но только у одного.

В конце концов уже Лильгин решил разобраться с ситуацией и покончить с ней. Какое-то время он еще посидел, ничем не выдавая своих чувств, а потом неуверенно сказал:

— Ну…

— Говори, давай, — скомандовал новоприбывший. — И нечего жевать усы.

— Кроско, я тут как раз уже собирался сказать, — начал Лильгин, — что кое в чем я, наверное, виноват. Только вот в чем, не знаю. Может ты подскажешь?

Орло расслабился. Внезапно он представил все происходящее как сцену из театральной постановки. Саму даже реплику Лильгина он, вроде бы, слышал раньше.

— Валяй, валяй! — не терпящим глупостей тоном настаивал Кроско. — Если надо будет подстегнуть твою память, у нас тут имеются подходящие инструментики…

Кому-то из сидящих за столом это показалось смешным, то тут, то там раздались взрывы хохота.

Кроско не обратил на них внимания.

— Так как там с сельхозмашинами для категории «Д»? — изъязвлялся он. Ты же не собираешься позволить этим правильным господам перещеголять самих себя в ложной уверенности, будто ты все делаешь на благо народа. Не собираешься же ты позволить им остановить себя в стремлении свершить правое дело?

— Должен сказать, — как бы защищаясь, ответил Лильгин, — что я чего-то не понял. Я всего лишь социальный инженер, делающий свое дело. Вот и все!

— Но ты, — упорствовал Кроско, — позволяешь этим палачам переубедить себя в правильном отношении к категории «Д».

— Мы пока всего лишь разговариваем, — оправдывался Лильгин. — Пока еще никакие решения не приняты. Были представлены самые разные взгляды…

— Ну ладно, а кто сегодня ожидает, что его пришлепнут? — продолжил Кроско. — Ведь каждый тут считает, что его. Вот он, самый главный вопрос… — Впервые он поднял голову и обвел взглядом всех сидящих за столом. На его лице появилась самодовольная ухмылка. — Что, господа, вы согласны со мной, что именно это самое главное? Кто из вас готов мчаться отсюда, будто крыса?

Орло почувствовал озноб. Эти слова тут же заставили его вспомнить о своих фантазиях, про то, как его казнят здесь, на месте, сразу же после окончания пира. Но на него никто не глядел, во всяком случае, ничего подобного он не замечал. Тогда он наклонился к сидящему справа мужчине и прошептал:

— Кто такой Кроско?

Спрошенный даже не повернул головы, одними только губами он сказал то, что посчитал достаточным:

— Придворный шут.

Орло облегченно вздохнул. У него были довольно-таки туманные представления о том, кем в истории были придворные шуты. Но то, что он увидал здесь своими ясными голубыми глазами и еще более ясным своим умом было невообразимо! В условиях диктатуры Кроско был возможностью сказать вслух истинные мысли простых людей. Бессмертный Дурак осмеливался сказать такое, за что в иных условиях кто-то обязательно потерял бы голову.

Эти мысли все еще крутились в голове у Орло, когда комическое представление закончилось так же внезапно, как и началось. Лильгин хлопнул в ладоши. Эхо великанского хлопка скатилось сверху громом.

Кроско застыл на месте, потом начал клониться вперед. Его тело как бы одеревенело, глаза закрылись. Он вытянул руки вперед, как обычно представляют лунатиков. Потом повернулся на месте и, как лунатик или загипнотизированный человек, прошел к двери, из которой перед тем появился. Двигаясь будто робот, он толкнул дверь, прошел дальше и скрылся из глаз. Дверь захлопнулась.

Все поднялись… Ужин закончился, подумал Орло и тоже начал вставать с места. Ему стало легче…

Но мысль ушла, не успев толком оформиться. Рука правого мужчины придержала его за плечо, не позволяя встать.

— Сейчас будет произнесен тост за вас, — пробормотал этот мужчина, среднего возраста и с довольно знакомым лицом. По видимому, Орло мог видать его по телевизору как представителя правительства. Неясно было лишь как он смог дожить здесь до такого возраста.

Орло лишь удивленно моргнул. Мозги были окутаны какой-то пеленой. Он продолжал сидеть, как ему и было сказано.

Удивительный миг. Все лица повернулись к нему. Лильгин, сразу же напротив, тоже поднялся. Так вот зачем он сказал мне сесть именно здесь — черные глаза диктатора, уставившись прямо на Орло, горели каким-то внутренним огнем. Пышные усы Лильгина пошевелились, а щербина рта под ними сложилась в улыбку.

Потом рот раскрылся шире и всем известный голос сообщил:

— Этот тост я поднимаю за нового члена Верховного Президиума, носящего звание Ученого Интеллектуала, и который будет отвечать за все в области науки и технологии. Его штаб-квартирой станет Коммуникационный городок. Я представляю вам… Орло Томаса!

И снова улыбка. Потом к губам прижался бокал. Как увидал окаменевший Орло, все тоже выпили и поглядели на него. Кто-то из них воскликнул:

— Слушаем, слушаем!

— Ну, — пробормотал стоящий рядом с Орло мужчина. — Отвечайте.

Те несколько секунд, в течение которых присутствующие пили за него, для Орло означали завершение многотысячечасовой подготовки к единственной цели, которой он уже давным-давно посвятил себя — восстанию.

Поднимаясь из-за стола Орло постарался осознать, что это всего лишь часть игры, но он собирался играть честно, пусть даже сама игра будет продолжаться сутки или только час.

Самой гранью сознания Орло понимал, что данное предложение уже нельзя отвергнуть, потому что сейчас, пусть теоретически, но у него появилась возможность хоть как-то умножить те силы, что помогли бы в свержении режима.

Юноша почувствовал, что силы, а вместе с ними и решимость, вернулись к нему. Он улыбнулся, поднял свой бокал и сказал так:

— Господа, одна из самых сложных в этом мире проблем — это трудность выявить и сказать правду. По каким-то, не вполне ясным для меня самого поводам, я чувствую настоятельную потребность говорить то, во что я верю сам. В настоящий момент я просто ошеломлен оказанной мне честью. Надеюсь, что те, кто удостоил меня этой чести, всегда будут готовы выслушать мою информацию в любой другой ситуации. Но пусть они знают, что я стану высказывать свое мнение лишь тогда, когда меня об этом спросят и лишь в ответ на специальные вопросы. Благодарю вас.

Он еще раз поднял бокал и коснулся губами его края. Потом улыбнулся и спросил:

— Хотелось бы знать, так где же я буду спать сегодня ночью?

Лильгин рассмеялся. Это стало знаком для всеобщего веселья. Волна хохота прокатилась вдоль всего стола. Когда она возвратилась туда, откуда началась, диктатор объявил, самым сердечным тоном:

— Мой юный друг и коллега, я поручил генералу Хентнеллу проводить вас в ваши новые апартаменты.

Он огляделся по сторонам.

— Все хорошо, господа. Жду всех вас завтра к ужину.

После этих слов задвигались стулья, и гости стали выходить из-за стола. Открылись громадные двери, и начался массовый уход. Орло глянул на свои часы: было 9:22.

Он и сам медленно направился к двери, высматривая Лильгина. Но диктатора уже нигде не было видно.

Не успел он удивиться этому обстоятельству, как чьи-то пальцы коснулись его плеча:

— Сюда, мистер Томас.

Орло обернулся. Это был тот самый молодой генерал, что привел его сюда.

— Это вы, э-э… — Орло задумался, — э-э… Хинтнелл?

— Да, сэр.

— Вы проводите меня до апартаментов?

— Ключ со мной. И, если можно так сказать, сэр, примите мои поздравления.

— Спасибо.

— Я проведу вас, — сообщил генерал Хинтнелл, — только до дверей. Такие я получил указания. Войдете сами и вступать во владения будете самостоятельно.

Как-то странно он об этом говорил. Во время всего пути вдоль по коридорам Орло молча переваривал его слова… «Черт подери, — думал он, снова он заставляет меня быть не в своей тарелке. Что там такого в этих апартаментах, что следует принимать во владение?»

Он продолжал молчать, пока они на лифте подымались на третий этаж и пока по широкому коридору не добрались до двери с золотыми знаками: С 28.

Мрачнолицый генерал остановился, и какое-то время они оба стояли, не двигаясь.

«Два молодых человека, — думал Орло, — практически одного возраста, но Хинтнелл уже генерал, а я член Президиума.»

Похоже, что подобная мысль в голову генералу не приходила.

— Дальше я уже не пойду, — сказал он и вытащил два маленьких металлических стержня, соединенных цепочкой серебристого цвета. Орло узнал в них электронные устройства определенного типа, которые сопрягались с индивидуально настроенными электромагнитными полями, с которыми мог действовать только лишь владелец подобного «ключика». — Это дубликаты, сообщил генерал. — Один где-нибудь спрячьте, а второй носите всегда с собой. Второй комплект достать будет непросто.

До Орло дошло значение этого замечания. Он понял, что ключи от этих апартаментов выданы самим Лильгиным, и что великий человек будет критически настроен к члену Президиума, теряющему такую мелочь как ключи.

Генерал повернулся. Его хмурое лицо оставалось таким же таинственным. Серые его глаза ни разу не моргнули. Крепкое тело держалось неестественно прямо. Без всякого предупреждения он отдал салют, развернулся на месте и помаршировал вдоль по пустому коридору.

Орло подождал, пока фигура в мундире не исчезнет за поворотом, нажал штифт сопряжения на одном из ключей и отпер замок.

Дверь же он приоткрыл ногой, очень и очень осторожно.