Боец 6: лихие 90-е

Глава 25

Всё-таки, как ни крути, даже самым суровым бойцам ничто человеческое не чуждо. Бой — это азарт, это концентрация всех умений, навыков, напряжённая работа всего тела. А когда все позади, то можно и расслабиться. Только, разумеется, в меру. А то некоторые, бывает, начинают расслабляться и потом никак не могут закончить. Но мне это было неинтересно. А просто посидеть за столом с друзьями, обсудить прошедшие события и планы на будущее — почему нет? Да и не только планы, некоторые вопросы стояли особо остро.

Поэтому когда Степаныч предложил отметить окончание турнира в хорошем ресторане (это и была та самая программка, о которой он чуть ранее упомянул), я не видел причин отказываться. Конечно, формально у турнира не было победителей — в этом Глеб был прав. Но кто сейчас думал о формальностях? Тем более, не исключаю, что на этой встрече решится вопрос по деньгам и моем… то есть не совсем моему долгу. Я то, по крайней мере, этот вопрос подниму обязательно.

Под празднование было решено снять ресторан целиком, чтобы зеваки и прочие малоприятные персонажи не могли помешать нашему застолью. Тем более, что гостей оказалось много. Я-то был знаком только с теми, кто сидел рядом — Степаныч, Танк (поражаюсь его чугунному котелку, но после удара он был не в одном глазу), спортсмены, ринг-анонсер, работавший на турнире. А дальше разместились ребята с телевидения, сотрудники Степаныча, принимавшие участие в операции… короче ресторан набился под завязку.

— Если уж праздник, то для всех, кто был рядом — все отлично поработали, все заслужили, — сказал по этому поводу Степаныч, и я был с ним абсолютно согласен.

Блюда были изысканными, напитки — разнообразными, музыканты на сцене играли приятные фоновые мелодии. Словом, праздновали на широкую ногу.

И только два обстоятельства портило мне настроение — финансовый вопрос и отсутствие Алины. Ни за одним столиком я не мог разглядеть Алину. Может быть, она на каком-то новом задании? Но странный тогда подход у ее начальства: уж ради такого-то случая можно было сделать исключение и дать ей передышку! С другой стороны, красивым женщинам, кем бы они ни работали, часто свойственно опаздывать…

Я решил подождать какое-то время, и, если Алина так и не появится, спросить об этом Степаныча. Выяснять что-то сразу не хотелось, потому что один подвешенный вопрос у меня до сих пор был. А по Алине, положа руку на сердце, мне было не очень приятно, когда кто-то давал мне понять, что в курсе наших отношений с ней. Выглядело это всегда так, как будто учителя разгадали тайный роман одноклассников и начинали давать советы перед всем классом. Смешно, конечно — какие мы школьники? Да и окружающие — не учителя. Но все же хотелось, чтобы такие разговоры звучали пореже.

Вопрос денег я решил поднять сам, подошел к Степану, сел и посмотрел ему в глаза.

— Слушай, Степаныч, — начал я, когда все расселись, пару раз выпили и приступили к основной трапезе. — А что там наш телемагнат?

— Да что телемагнат, — пожал плечами Степаныч. — Много интересного нам рассказывает.

— Рассказывает — уже хорошо, — заметил я.

— А ты чего ждал? — рассмеялся Степаныч. — На его месте знаешь какие «крутые» раскалывались? А этот-то… тьфу! — он махнул рукой. — Ты же видел, как он поплыл сразу, как мы подъехали. Три раза за пять минут тактику поменял. А уж у нас-то…

— Да я догадываюсь, — кивнул я. — Но всё-таки — у него это запланировано было или случился, так сказать, порыв души?

— А тебе-то теперь какая разница? — поинтересовался Степаныч.

— Интересно всё-таки, по бабкам у меня по прежнему понимания нет, — объяснил я.

Степаныч кашлянул в кулак и продолжил говорить про Глеба, мой вопрос как будто мимо ушей пропустил.

— Запомни: в нынешней России ни одно дело не получится организовать без нужных контактов и покровительства. А тем более телеканал. Пусть этот канал не первый и не второй, и не во всех городах пока вещает — а все равно свою аудиторию имеет. А аудиторией пренебрегать нельзя. Какое-никакое, а влияние на массы.

— Он говорил, что там серьезные люди стоят…

— Ну да, серьезные. А когда работаешь под серьезными людьми и постоянно видишь, как они ворочают большими деньгами — рано или поздно появляется соблазн. Тем более когда в какой-то момент крупная сумма возникает прямо у тебя перед носом.

— Ага, — поддакнул я.

— Вот и наш Глебушка так подумал своей не самой светлой головушкой. Только тут вот ведь какая штука. Многие на это замахиваются, но не рассчитывают свои силы на этот замах.

— Он своих хозяев кинуть решил? — напрямую спросил я.

— И не только их. Но и всех вообще, с кем имел дело. С тобой, как он думал, проблем не возникнет — в самом крайнем случае можно пообещать тебе хорошую долю, а потом все равно кинуть. Но он и тут просчитался. А главное — его, кгхм, спонсоры и доброжелатели — не из тех людей, которые подобную самодеятельность оставляют без внимания. Не прощают там такого, понимаешь? Это он так думает, дурачок, что он спокойно улетел бы на свой Кипр и отдыхал там с кальвадосом и местными шлюхами. Да он бы даже до трапа самолёта не дошел. Его уже в аэропорту ждали. Читали бы мы все потом в новостях что-нибудь типа «В туалете международного аэропорта обнаружено тело известного телепродюсера»… Наивный. Мало ли таких уже было.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — философски заметил я и решил спросить в лоб. — Бабки когда будут? Мне долг не менее серьезным людям отдавать.

Степаныч вздохнул и во второй раз как будто мой вопрос не заметил. Ну или решил начать отвечать на него уж очень издалека. Я перебивать не стал.

— Ты имей в виду, что я здесь ненадолго. Ты отмечай сколько захочешь, ресторан снят до утра, отдыхай, общайся — заслужил. Тебе, как говорится, олл инклюзив. А меня ещё служба ждёт. Поэтому давай как поднимем тост! Ну что, Боец, — Степаныч наполнил рюмку, постучал по ней ножиком, привлекая всеобщее внимание и встал, чтобы произнести речь. — За последние недели ты показал, что ты действительно боец. Столько испытаний, сколько выпало тебе за этот период, не каждому достается и за все время службы. Ты с честью выдержал каждое из них и доказал, что ты крепкий спортсмен, хороший организатор, а главное — верный и надёжный товарищ, на которого можно положиться в любой ситуации. Так что — за тебя, дорогой!

Все застучали рюмками. После того, как мы выпили и хорошо закусили.

— Степаныч, ты от вопроса не уходи… — начал я.

— А кто уходит, Боец, — улыбнулся Степаныч, отрезая ножом кусок бифштекса. — Я все помню, и от своих слов не отказываюсь. Люди с тебя будут спрашивать действительно серьезные, но поскольку это наше общее дело, то я тебе помогу. Не финансами, бабки эти не вернуть, по крайней мере сейчас. Слишком много на них завязано. Поэтому я помогу тебе немножечко по другому, но тоже надежно. В конце концов, я тебе кое-что обещал — там, в резиденции. Так что будем считать, что ты совместишь приятное с полезным.

Кстати, водитель-грузин Сосо тоже был здесь и с добрым отеческим прищуром поглядывал на меня из-за столика неподалеку. Я превратился во внимание.

— Ты можешь реализовывать свои спортивные проекты, какие посчитаешь нужным. Я не буду препятствовать проведению твоих турниров, ну и вообще легализации силового спорта. Более того, замолвлю за тебя словечко перед кем надо, чтобы у тебя все совсем уж гладко пошло. В точки зрения пристального внимания, так сказать. Но сейчас… сейчас тебе надо на время залечь на дно, дорогой. Без отрыва от производства, но залечь. Вернее тебе надо оказаться там, где дотянуться до тебя будет сложнее, чем здесь.

— Это как?

Степаныч вытащил из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и положил на стол прямо передо мной.

— Что это?

— Так, одна информация по твоему делу. Думаю, тебе будет интересно. Потом прочитаешь, когда один останешься. Ну а мне, извини, всё-таки пора. Служба есть служба. Ещё раз поздравляю, Боец!

Мы обнялись. Степаныч пообещал всегда быть на связи, снова заверил, что я могу рассчитывать на его помощь и поддержку в любой ситуации и удалился, забрав с собой несколько своих сотрудников. Я понимал, что бабки, которые были конфискованы больше не увижу. И на самом деле плевать — перейдут эти бабки кому-то в карман, или будут храниться, как вещдок. Это неважно, потому что это не изменить. Но посмотрим, что будет в конверте, который Степаныч мне оставил.

Праздник шел своим чередом. Танк рассказывал кому-то про свои боевые подвиги, ринг-анонсер вспоминал самые громкие турниры, которые он вел, телевизионщики обсуждали задержание Глеба — оказывается, некоторые из них давно ожидали чего-то подобного… «Наконец-то мы сидим и общаемся в простой человеческой обстановке. Даже отдаленно на нормальную жизнь похоже», — невольно подумалось мне.

Я уставился на конверт. Что же там могло быть такого суперсекретного, что Степаныч не захотел сообщать в разговоре? Или у него уже началась профдеформация и игра в секретные донесения по поводу и без? Я взял конверт в руки и стал оглядывать зал — не смотрит ли кто на меня в этот момент. Потом одернул сам себя — «шпионские игры ещё и заразны!» — хотел уже разорвать конверт, и вдруг в углу зала напротив увидел Алину.

Она сидела одна за дальним столиком, на котором был только бокал вина. Голова ее была опущена, плечи подрагивали — Алина явно была не в настроении. Я подскочил и, чуть не снеся от волнения свой стол, направился к ней. Пол конверт ненадолго забыл.

— Алина, — заговорил я, присев рядом с ней и взяв ее руку посмотрел в глаза. — Спасибо, ты…

Я осекся. Только теперь я понял, что она плачет. А плакала Алина редко, но если уж начинала, то делала это навзрыд, отчаянно, так, что с трудом могла говорить. В такие моменты успокоить ее было очень сложно. Такой уж она была человек — если играла железную леди, то превращалась почти в робота, если плакала — то как наказанная маленькая девочка, если любила, то забывая обо всем и подчиняя всю остальную жизнь своему чувству. Ее максимализм иногда доходил до крайностей, но что уж было поделать.

— Серёженька, ты прости меня, — она подняла на меня заплаканные глаза и провела рукой по моему лицу. — Прости, что я там, на турнире… я как увидела потом, что этот на тебя с ножом… какая я была дура! — и ее голос снова утонул в рыданиях.

— Ну что ты, — я поцеловал ее руку. — Перестань. Я уже и забыл сто лет как. На турнире мы все перенервничали, нанесли друг другу всякой ерунды. Не переживай!

— Я тебя очень люблю, Серёженька, — вдруг сказала Алина и посмотрела мне в глаза, как будто умоляла меня о чем-то. — Очень. Правда. Я никогда ни к кому ничего подобного не испытывала. Но жизнь… Наверное, судьба у нас с тобой такая… Видимо, нам с тобой не суждено…

Я не дал ей договорить и накрыл ее губы своими.

Чуть позже, в постели номера гостиницы, мы оба упали на подушки, чтобы отдышаться. Мне показалось, что это как раз удобный момент, чтобы начать тот разговор, который я уже долгое время откладывал. К тому же сегодня я получил от Степаныча дополнительные основания для своей просьбы.

— Алина, я думаю, что тебе лучше всего уволиться со службы. Работа эта нервная, себе ты полностью не принадлежишь… Да и вообще, я хочу оставшуюся жизнь провести вместе с тобой. И не думать каждый день о том, что с тобой на очередном задании может что-нибудь случиться.

— Эх, Сережа, если бы это было так просто, — вздохнула Алина и повернула голову в сторону окна. — Это ведь тебе не из-за прилавка магазина уволиться. Ты понимаешь, что такое спецслужбы? Там на каждый твой чих столько проверок… Я до конца расслабиться, наверное, только в ванной могу. И то не уверена.

— Так я тебе как раз и предлагаю раз и навсегда избавиться от этого всевидящего ока, — возразил я. — Конечно, какие-то проверки придется пройти, это понятно. Зато потом будешь жить нормальной обычной жизнью, как все женщины.

— Нормальной — это какой? — ехидно поинтересовалась Алина, посмотрев мне в глаза. — Считать, хватит ли мне зарплаты на килограмм картошки, если цены опять начнут скакать каждый день? И трястись, не дадут ли мне сзади по голове, когда я одна захожу в темный подъезд? Или у тебя открылись суперперспективы и ты можешь предложить какие-то другие варианты?

— Открылись, могу, — подтвердил я. — В ресторане Степаныч передал мне один конверт, и пока ты была в душе, я его распечатал.

— Ну и что там оказалось? — заинтересовалась Алина.

— Предложение организовать подобный турнир за границей, в Америке, — сказал я. — Мы, видишь ли, нашумели в международном масштабе. И, несмотря на нашу аферу с Джимом, который на самом деле не Джим, их спортивные воротилы впечатлены размахом и уровнем мероприятия. Хотят посотрудничать и обменяться опытом, так сказать, на своей территории. И я намерен это предложение принять! Конечно, нужно будет ещё немного подтянуть язык, но главное я тебе уже сейчас по-английски сказать могу. Вот смотри: Алина, ай лав ю! Би уиз ми, плиз! — я широко улыбнулся, как будто на рекламном плакате.

— Ну, прямо полиглот. Ты же вроде хвастался, что хочешь отечественный спорт поднимать, — насмешливо напомнила Алина. — «Я хочу забрать пацанов с улиц», «Они должны знать, что можно зарабатывать без криминала»… Все, пыл угас?

Я помолчал. На самом деле все было не так просто, как хотелось бы. Степаныч, не в силах обеспечить мне нужную безопасность в России, попросту отправлял меня за бугор, но Алине об этом знать ни к чему. По крайней мере пока. Не хотелось портить впечатление о нашем примирении, да и грузить женщину мужскими проблемами тоже неправильно. Тем более Степаныч действительно давал понять, что к турниру на Западе возник интерес и я ехал не просто так, а по рабочей визе, которая уже была готова. И Алину я хотел видеть рядом с собой за океаном; девяностые — сложное время, женщинам в органах в это время делать нечего. Да и знал я, что если выдать Алине реальный расклад, то она может полезть туда, куда лезть не следует по определению.

— Ничего не угас, — возразил я после некоторой паузы. — Но на западе такие мероприятия организуют уже не один десяток лет. Если поработать там какое-то время, то можно перенять много чего полезного. Опыт-то будет бесценный! Раскрутка спортсменов, правильная реклама, привлечение спонсоров, продажа платных трансляций… Ведь это же — целая огромная индустрия! И если ты начинаешь осваиваться в каком-то деле — тем более в том, которым до тебя здесь никто толком не занимался — то глупо упускать возможность поучиться у тех, кто на нем уже собаку съел!

— Ага. Главное только — не подавиться этой собакой, — язвительно заметила Алина.

— Ну откуда в тебе столько сарказма?

— Как-то слишком фантастически все звучит, — призналась она. — Ты уверен, что справишься? Всё-таки организовывать турнир в чужой незнакомой стране и в одиночку…

— Да почему в одиночку-то? — возразил я. — Где наша не пропадала? К тому же тамошние ребята — не в пустыню же они нас зовут! Там же что написано? «Партнёрское сотрудничество»! Ну уж введут нас в курс дела, я думаю, а нам только направление показать. Это же официальные организации, а не подпольные конторы какого-нибудь дяди Яши с Брайтон-Бич. Составим договор, все легально. Пока такие возможности есть — надо ими пользоваться! И потом, знаешь, — я привстал в постели для убедительности и горделиво поднял подбородок вверх, — я, между прочим, за это время тоже кое-чему научился. Не Дон Кинг, конечно, но и быть им я так-то не собираюсь! У нас свой путь.

Алина не выдержала и прыснула со смеху.

— Что я смешного сказал? — улыбнулся я.

— Да нет, ничего, — хихикнула она. — Ты бы себя сейчас видел! Полководец, завёрнутый в одеяло!

Тут уж рассмеялась мы оба. А потом я прилёг обратно рядом с Алиной, приобнял ее за плечи, и нежно, но твердо сказал:

— В общем, решено и обжалованию не подлежит. Мы с тобой едем за границу!

Следующий том «Боец-7»: https://author.today/work/348384