Богатая бедная Лиза

ГЛАВА 13

Их было трое. И, по крайней мере, двоих из них я уже плохо-хорошо знала. Жлоба с зализом набок, который больше других вокруг Максова трупа суетился и предлагал его куда-нибудь завезти, и невысокого жилистого дядьку с полухохляцким выговором. Что касается третьего, то он из себя типичнейшего качка представлял. Ну, вы таких, наверняка, видели. Подбородок, как полка над умывальником, глазки, как пуговки на ширинке, а между бровями и темечком расстояние в пять сантиметров от силы.

Да, начну с того, что ничего нового они нам не продемонстрировали. Влетели со спецназовской прытью, обнюхали все углы и все пути отхода заблокировали. Тоже мне, удивили! Когда мы такие маски-шоу сто раз по телевизору видели и, как минимум, дважды в натуре, а провалами в памяти я пока, слава те, Господи, не страдаю.[7] Так что, если на кого они впечатление и произвели, то только на кота, который при виде посторонних зашипел и выгнул спину. А вот щенок, тот себя не с лучшей стороны показал. Даже не тявкнул, заячья душа! А я, между прочим, знавала одну собачку, простую скромную дворняжку, которая своего хозяина сразу от трех фальшивомонетчиков защитила.

Да, а дальше попервой все довольно традиционно развивалось. На манер психической атаки. Все трое выстроились перед нами с Марго по системе дураков и минут пять чекистскими взорами испепеляли. Еще б немного и от нас бы одни головешки остались, если б жилистый дядька не крякнул, склонив голову к плечу:

— А вот эту, голенастую, я уже, кажись, где-то ба-чил…

Это он так про меня, между прочим!

— Щас, щас, — защелкал он пальцами, мучительно соображая, при каких обстоятельствах наша предыдущая встреча состоялась.

— Операция «Гордая княжна», — глухо подсказала я, потупившись.

— О! Точно! — обрадовался дядька. — Это ж ты была там с этим, как его… Ну, хлопцем из спецслужб и французиком… Щас вспомню, как его!..

— Луи-Филипп, — я осмелела.

— Ага! Луи-Филипп! Он еще с красным знаменем по дурдому бегал! — пришел в восторг жилистый дядька. — От то была знатная драка! Как мы их тогда раскидали, этих супостатив! А то, ишь, вздумали непьющую людыну вывести! [8]

Да, было дело, — с готовностью подхватила я, после чего намечавшийся было разбор наших с Марго полетов плавно в вечер добрых воспоминаний перешел. О тех временах, когда мы с этим главным ликеро-водочным полканом по одну сторону баррикад находились. А в результате вместо того, чтобы катить на меня баллон, начальник ликеро-водочной безопасности участливо поинтересовался, нет ли у меня вестей от француза Луи-Филиппа, который, по всему видать, сильно запал ему в душу.

— Так это ж у вас вести должны быть, — резонно заметила на это я. — Он же все-таки на ваш завод приезжал. Оборудование свое предлагал.

— Ага, якусь линию втуливал! — загыгыкал веселый держиморда. — Только на кой она нам? У нас же все бароновское. Может, и ржавое, зато как часы работает!

И то верно, зачем лишний раз тратиться, когда основатель Кодратовского ликеро-водочного, а также всей прочей кондратовской промышленности барон Штейнгель, унося ноги в восемнадцатом, много всякого добра в спешке побросал? Еще не одному поколению кондратовских олигархов за глаза хватит. И потом, кто там его, это оборудование, видит? То ли дело, гордую княжну в бронзе увековечить и на центральной площади поставить. При большом стечении народа и с надписью «от благодарных потомков» на постаменте.

В общем, слово за слово, и мы так мило разговорились, что Марго уже стала о чае хлопотать. Отчего действие мало-помалу на кухню переместилось. Где мы втроем — веселый глава ликеро-водочной безопасности, я и Марго — уютно расположились. В то время как качок со жлобом, не иначе соблюдая субординацию, остались один у двери в прихожей, другой в гостиной у окна.

Марго еще высказала о них беспокойство, поинтересовавшись у нашего дорогого гостя:

— А… А как же ваши товарищи? А то как-то неудобно…

— Да ничего страшного, — легкомысленно отозвался тот, усиленно на вишневое варенье налегая. — Они на своих боевых постах.

— А, ну тогда, конечно, — не стала спорить Марго, только чаю ему подлила.

Так что, в общем и целом, мы очень даже неплохо время проводили. И даже успели познакомиться. Предводитель ликеро-водочных держиморд представился Пал Палычем, Марго — Маргаритой Софокловной, а я просто Любой. И все же, приговорив примерно полбанки нашего варенья, наш сердечный гость затронул-таки неприятную нам тему.

— Э-э… — издалека завел он речь, — тут такая проблема, девоньки, возникла, что мне нужно с вами разобраться.

Мы с Марго, конечно же, как по команде, сразу серьезные физиономии соорудили. Дескать, мы все внимание.

— Цэ ж вы «Мозги и ноги», чи не? — Пал Палыч стал катать по столу косточки из варенья.

— Ну, мы, — дружно потупились мы с Марго.

— Да-а, нехорошо, нехорошо, — укоризненно зацокал языком мой старинный знакомец. — Цэ ж шо получается? Что вы на нашу территорию без нашего разрешения вторглись! А можно узнать, чего вы там шукали?

И пока я собиралась с мыслями, как бы мне половчее свою миссию во дворце ликеро-водочного короля обрисовать, Марго меня опередила.

— Извините, недоразумение вышло, — сложила она губки бантиком. — Одна наша клиентка нас невольно в заблуждение ввела, и мы несколько превысили свои полномочия.

— Кхм! — откашлялся в кулак мой бывший соратник по памятной операции «Гордая княжна».— Превысили! Это сильно мягко сказано!

— Да понимаете, как получилось, — я решила, что мне будет проще все объяснить, но Марго меня перебила:

— Видите ли, всему виной одна романтическая особа. Такая несовременная идеалистка. Которая не может снести позора и грозится на себя руки наложить. А мы с Любой женщины сердобольные…

— Что-то я не очень понимаю. Романтическая особа какая-то, — нахмурился глава ликеро-водочной безопасности. — А поконкретней нельзя?

Я во второй раз попыталась потянуть одеяло на себя и рассеять Пал Палычевы сомнения, но Марго опять не дала мне и рта раскрыть.

— Ну, хорошо, — сказала она, — речь идет о Денисе и девушке-горничной. Они из-за чего-то не поладили, и он подбросил ей в карман деньги. А ее потом в краже обвинили и уволили. Ну а поскольку девушка очень сильно из-за этого переживала, мы решили ей помочь и восстановить справедливость.

— И что, восстановили? — Пал Палыча заметно перекосило.

— Да, кивнула Марго. — Да вы можете обо всем у Дениса спросить. Тем более он осознал свой поступок.

— Однако! — присвистнул Павел Палыч. — Это ж надо, восстанавливать справедливость на нашей территории и без нашего ведома! А почему вы ко мне не обратились?

— Ну, извините, затмение нашло, — виновато промямлила я, совсем как Лиза в процессе раскаяния в своих многочисленных грехах. — А кроме того, вас же не было в Кондратове, — воспользовалась я подсказкой Мишки Косоротова.

— Да, я действительно отъезжал ненадолго, — признал факт своего отсутствия на вверенной территории глава ликеро-водочной безопасности. — И все равно это вас не оправдывает. Нет, но вы хотя бы понимаете, на что замахнулись?

— Понимаем, еще как понимаем, — молитвенно сложила я руки на груди, а Марго снова предложила ему чаю.

Пал Палыч подумал с полминуты и согласился, признавшись, что очень уж вишневое варенье уважает. А еще поинтересовался, не Марго ли его варила.

— А то кто ж еще? — радостно удовлетворила я его здоровое любопытство.

После чего Павел Иваныч не преминул, заметить, что это даже по вкусу чувствуется, и этак многозначительно на Марго посмотрел.

— Да вы кушайте, кушайте, — расцвела Марго, выгружая в вазочку остатки варенья из банки.

— Не откажусь, — смачно причмокнул губами Павел Иваныч и тут же запустил в вазочку ложку, не сводя с Марго своих хитрющих прищуренных глаз. Как будто она ему удовольствия не меньше, чем вишневое варенье, доставляла. А уж когда оставшиеся полбанки прикончил, довольно погладил себя по животу и назидательно изрек: — Вот и занимались бы вы, чем вам положено, вареньем, соленьем, а то в сыщицы подались. Где это видано? Дети у вас опять же, а вы себе приключения ищете. Ну, совсем одурели бабы!

Мы с Марго, хотя, как вы понимаете, и имели по данному вопросу отличную точку зрения, предпочли отмолчаться. Чтобы, как говорится, не нагнетать. И не зря, потому что такое наше смирение произвело на Пал Палыча столь же умиротворяющее воздействие, как и вишневое варенье.

Ну, хорошо, — удовлетворенно оглядел он горку вишневых косточек на столе, — вижу, вы все осознали…

— Осознали, осознали, еще как осознали! — хором заорали мы с Марго.

— Вот и молодцы, — похвалил нас с Марго заметно подобревший глава ликеро-водочной безопасности. — Так что, на первый раз, думаю, выговором обойдемся. Только вот еще что… Этот мужик, что шею себе свернул, он вам случайно не знаком?

— Да откуда же? — вытаращилась я на него, как таракан из-за плинтуса. — Ну, вы сами-то прикиньте, я ведь в доме всего-то за два часа до него объявилась, а, может, и того меньше. К тому же его подружка вашей хозяйки привела, а я с ним даже словом не обмолвилась. Да вы у нее, у Киры этой, про него спросите, если вам надо…

— И у нее спросим, а як же ж, — бодро заверил нас с Марго Пал Палыч. — И еще у многих. Не допустим, чтоб нашего хозяина всякие там мордували!

А что, — переглянулись мы с Марго, — его кто-нибудь разве мордует?

— А то нет! — по гладкой физиономии Пал Палыча тень промелькнула. Как черная туча по летнему небу. — Вы что, не знаете, что в стране творится? Каково сейчас олигархам приходится?

— Это да, — цокнула языком Марго, — что есть, то есть. Олигарха любой обидеть норовит.

— Вот то-то же, — завздыхал Пал Палыч. — Чуть что, раз и в кутузку. По малейшему поводу. А потому пошла у них такая тема… Короче, стали они, ну олигархи в смысле, вклад в государство вносить. Ну, кто чего. А наш-то недавно был в Лондоне и уже совсем было к каким-то там яйцам приценился. Почем, типа, за десяток. И тут, откуда ни возьмись, какой-то хмырь московский и прямо перед носом эти яйца и увел. Не дал вклад внести, собака!

— Да вы что! — возмущенно грюкнула чашками убиравшая со стола Марго.

— Точно говорю, — крякнул в сердцах глава ликеро-водочной безопасности. — А поскольку вклад вносить, хочешь-не хочешь, а надо, наш задумал памятник гордой княжне установить. А че, нормальная затея! Чего б нам свою национальную героиню не увековечить? Которая хазарам не продалась. Чтобы молодежь с нее пример брала! И с прочих своих предков, которые головы всякой нечисти рубили. А то у нас теперь, понимаешь, и идеалов нет. И гордости опять же не осталось! Что не так, скажете? — Не на шутку разгорячившийся Павел Палыч рубил ладонью воздух, почти как наши славные предки головы хазарам.

— Так, так! — синхронно закивали мы с Марго.

— Да, а памятник княжне будет какой-то важный мужик делать, у которого этих статуй немерено. Ну, столько, что в Москве уже места под них не хватает. Хоть одну на другую ставь, — объевшийся дармового варенья Пал Палыч громко икнул. — А у нас-то в Кондратове, слава Богу, есть где развернуться. Просторы, будь здоров. Жалко только подходящую кандидатуру для того, чтобы княжну с нее лепить, теперь не найти. Вон, как конкурс объявили, девки валом валят, а княжны среди них и нетути. Все такие квазиморды, прости Господи, ни глянуть, ни подержаться. Худые, как цапли. Никакой тебе русской стати!

— Да уж, измельчал народишко, ничего не скажешь, — поддержала я Пал Палыча, чтобы приятное ему сделать. — Буквально подчистую.

А он вдруг мне возразил:

— Ну почему же сразу и подчистую? Отдельные экземпляры еще остались. Вот у Маргариты Со-фокловны стати как раз оченно для народной героини подходящие!

— У меня? — Марго зарделась, как красна девица на выданье.

— Конечно, — Пал Палыч был полон энтузиазма. — Такой и должна быть настоящая русская женщина.

— Но я как бы… Не совсем русская, — пришла в замешательство Марго, — честно говоря, мои предки греками были…

— Ну и что? — родословная Марго предводителя ликеро-водочной безопасности не смутила. — Главное, лишь бы не хазары. И потом, греки они наши, православные. Я вон тоже наполовину хохол, наполовину татарин, а душа у меня русская. Шир-рокая! Так что, вы, Маргарита Софокловна, не сумлевай-тесь и смело на конкурс идите. Как минимум, приз зрительских симпатий получите!

— Вы так считаете? — похоже, Марго заколебалась. — Но дело в том, что имеются некоторые препятствия…

— Муж, что ли; ревнивый? — хохотнул явно запавший на Марго Пал Палыч.

— Да нет, тут причины иного свойства, — Марго замялась. — Просто я никогда не выхожу из дому.

— Никогда-никогда? — переспросил Пал Палыч, судя по всему, как и все прочие, принявший принципиальную позицию Марго за какое-то чудачество… — Ну, а если, к примеру, увидеться с кем-то надо?

— Ну, в таком случае я придерживаюсь правила: если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, — выкрутилась не в меру начитанная Марго.

— А, ну если так, тогда конечно, — покрутил головой Пал Палыч, у которого, видимо, тоже с абстрактным мышлением не очень-то было, потянулся и вылез из-за стола.

— Что, уже уходите? — разом огорчились мы с Марго. — А то посидели бы еще!

— Да я бы с удовольствием, — почесал загривок предводитель ликеро-водочной дружины, — но дела не ждут.

И размеренным шагом удалился в прихожую, перед этим взяв с нас с Марго слово, что впредь мы никогда не будем посягать «на его территорию» без предварительного уведомления.

После чего я, довольная тем, что мы, вопреки страшным предсказаниям Косоротова, так легко отделались, осталась на кухне, а Марго, та нашего дорогого гостя заботливо до двери проводила. И даже пригласила его при случае заглянуть на огонек.

— А як же! заржал на прощанье Пал Палыч. — Рази ж мы хуже какого-то Магомета!