Богатая бедная Лиза

ГЛАВА 19

Салон «Мимоза», как и все основные достопримечательности Кондратова, находится на проспекте Демократов. В двух кварталах от барахолки и аккурат супротив бывшей бани с мраморной лестницей, в которой ныне чертова уйма разнообразных контор и конторок, в том числе и «Рабыня Изаура», точнее «Все для вас». Впрочем, я опять отвлеклась. Сейчас ведь речь о «Мимозе».

Так вот, скажу вам по секрету, что несмотря на великие рыночные завоевания, она как была так и осталась занюханной цырюльней, специализирующейся на химических завивках. И в ее пыльных окнах по-прежнему висят обсиженные мухами портреты красоток с прическами, вышедшими из моды еще в те времена, когда проспект Демократов назывался проспектом Коммунаров. Да и внутри там мало что изменилось. Подозреваю, что и сервис особенных перемен не претерпел.

В чем я. собственно говоря, и убедилась, изучив на скорую руку вывешенный при входе «Прейскурант услуг населению», где на первом почетном месте все та же химическая завивка значилась, по цене от восьмидесяти до трехсот рублей за голову. Ну, а уже за нею шли помывка волос за сорок рублей, стрижка «модельная» за сотню и «пенсионная» за полтинник.

Что касается наплыва посетителей, то его в «Мимозе» не наблюдалось. Так, один-единственный дедок в мужском зале. А женский, тот вообще пустовал. Только две парикмахерши от безделья в телик таращились. Правда, с моим появлением они заметно оживились и в четыре глаза теперь уже на меня уставились. Причем, довольно-таки хищно.

— Ну, что будем делать? Химию? — с надеждой в голосе осведомилась плотная брюнетка с творческим беспорядком на голове.

— Э-э… — честно говоря, к такой жертве я готова не была, — я собственно… У вас тут Вика работала…

— Ах, эта! — фыркнула брюнетка и обернулась к своей напарнице, тощей девице с пережженным перекисью мышиным хвостиком: — Слышь, Надюха, тут нашу фифу спрашивают!

— Надо же! — девица посмотрела на меня, как психиатр на пациента-хроника. — Да она давно уволилась…

Я в притворном расстройстве зацокала языком:

— Уволилась? Жалость какая…

Тетка с творческим беспорядком и девица с гидроперитным хвостиком весьма красноречиво переглянулись. Нашла о ком жалеть, без труда читалось в их пренебрежительных взорах.

Так вы чего хотели? — брюнетка, похоже, не оставляла заветной мечты осчастливить меня перманентом.

Ну не могла же я им сказать, что я всего-навсего хотела б посплетничать с ними о той, которую они столь презрительно фифой величали! Притом что они ее белые косточки, небось, по сорок раз на дню перемывают. Только в непринужденной обстановке.

И-эх, была не была! Как говорится, где наша не пропадала!

Да постричься… Немного… — я как в прорубь бросилась.

— Постричься? Это не ко мне. — враз потерявшая ко мне интерес обладательница творческого беспорядка на голове переадресовала меня тощей Надю-хе. Видно, меньше, чем на химическую завивку, размениваться не желала.

— Проходите, садитесь, — кивнула на свое кресло Надюха, и я поплелась в указанном направлении, как вы, наверное, догадываетесь, без всякого энтузиазма. А точнее, как корова на бойню.

— Ну, как будем стричься? — безразлично справилась Надюха, завязывая у меня на загривке тесемки клеенчатого фартука.

— А может… Может, вы меня просто уложите? — запаниковала я при виде ножниц в мозолистых На-дюхиных руках. Уж больно мне не хотелось быть дважды оболваненной в этой «Мимозе».

И тут по шло-поехало. Прежде всего Надюха заявила, что сначала мне нужно вымыть волосы, поскольку они, дескать, грязные, а я ведь только вчера купалась!

Ладно, это я стерпела, прекрасно осознавая, что на самом деле ею движет естественное желание слупить с меня заявленные в прейскуранте сорок рублей за помывку головы. В дополнение к тем, которые она сдерет за укладку. Черт с тобой, подумала я, так уж и быть, наживайся за мой счет, само собой, рассчитывая при этом на благодарность с ее стороны. Состоящую, если не в качестве прически, то, по крайней мере, в элементарном благорасположении.

Только не тут-то было! Намыливая мне голову, Надюха молчала, как партизанка, даже когда я взвыла из-за того, что она меня чуть не крутым кипятком ошпарила. Всего лишь равнодушно осведомилась: «Что, горячо?», покрутила краны и окатила меня теперь уже ледяной водой.

Однако я стоически переносила эти мучения, надеясь таким образом контакт с ней наладить. А эта мымра — чтоб ей пусто было — вместо того, чтобы вовсю трепаться, только мурлыкала себе под нос какой-то фальшивый мотивчик!

В конце концов, я не выдержала:

— Гм-гм… А эта… Вика, она, не знаете, где сейчас работает?..

— Да нигде! — отрезала Надюха раздраженно, и мне почему-то показалось, что на ликеро-водочную королеву у нее зуб имеется.

Правда, тут на мое счастье у ее подружки с фантазийным беспорядком язычок развязался.

— А зачем ей работать? Она же у нас теперь богатая! язвительно заметила она.

— Ага, — недовольно буркнула Надюха, которая, оборачивая мне голову, так орудовала полотенцем, как будто с манекеном дело имела, — богатая… А полтыщи мне так и не вернула! Зараза!

— Не тебе одной! — с готовностью подхватила Надюхина напарница. — У меня она тоже стольник брала. На какие-то таблетки для похудания. А я, дура, дала. А толку-то, она, как была бомбовоз, так и осталась!

— Зато кошельки у нас похудели! — фыркнула Надюха и врубила фен, который взревел, как взлетающий «Боинг», а потому попытки развить наклюнувшуюся, было, непринужденную беседу о Вике Москалец мне пришлось приостановить до лучших времен.

А они наступили нескоро. Минут через двадцать примерно. А до тех пор мне пришлось скрежетать зубами из-за того, что эта фефела со своим феном в самый неподходящий момент встряла. Когда речь о таблетках о похудания зашла, от которых логический мостик к Кире сам собой перекидывался, поскольку как раз таки она этим добром Викторию Москалец и снабжала.

В результате я так изнемогла в ожидании, когда прекратится рычание фена, что совсем уже от процесса укладки отвлеклась. А зря, потому что… Потому что, взглянув ненароком в зеркало, потеряла дар речи. Хотя фен наконец заглох, и вроде можно было бы уже и рот раскрыть.

Нравится? — спросила Надюха, заметившая, как я в лице переменилась.

— М-м-м… — исторгла я из себя невнятное мычание, в смятении всматриваясь в свое отражение, не будучи при этом полностью уверенной, что оно действительное мое.

— Вам очень идет, — заверила меня Надюха и для пущей убедительности поддержкой со стороны напарницы заручилась: — Правда, Кать, ей идет?

Та, с трудом оторвавшись от телика и что-то жуя на ходу, подгребла к нам поближе. Затем склонила голову к плечу, скрестила руки на груди и авторитетно заявила:

— На двадцать лет помолодела!

— Кто? — не поняла я.

— Ну, вы, конечно, не я же, — апатично прогнусавила Катя и вернулась к ящику.

Естественно, после таких утверждений я опять посмотрелась в зеркало и пришла к выводу, что, если б я действительно на двадцать лет помолодела, то должна бы выглядеть юной школьницей с бантиками. А в данном случае я напротив свою бывшую классную руководительницу Клавдию Васильевну напоминала. Еще б очки в позолоченной оправе, указку в руки и классный журнал под мышку — и вообще одно лицо было бы. Того и гляди, с языка сорвется что-то типа: «Воробьева, а ты юбку покороче надеть не могла?»

Но, несмотря на то что меня так и подмывало устроить небольшой скандальчик, как и в прошлый раз, когда меня под ножницы Виктории Васильевны угодить угораздило, я выдавила из себя фальшивую улыбку и невнятно проблеяла:

— Да-а… Пожалуй, в этом что-то есть…

— Тогда с вас сто пятьдесят, — немилосердно добила меня Надюха и развязала тесемки фартука на моей шее.

— За что?! — воскликнула я возмущенно, но быстро взяла себя в руки и полезла в сумку за кошельком. — Э-э… Я только хотела спросить… Вы тут про средства для похудания обмолвились, так вот, а Вика не говорила, у кого она их приобретала? А то я тоже этим делом увлекаюсь…

— Кать! — Надюха окликнула прикипевшую к телевизору специалистку по перманенту. — Ты не знаешь, у кого наша фифа таблетки покупала?

— Да у какой-то Киры, что ли, — не отрываясь от телика, отозвалась Катя. — Но я ее ни разу не видела. Знаю только, что она ей регулярно названивала и часами зудела. Однажды даже одна клиентка через эту Кирку чуть было не облезла. Ну, фифа-то наша ей завивку делала, намазала, короче, составом — и к телефону с этой своей подружкой лясы точить. В общем, пока она ля-ля, клиентка уже дымиться начала!

Собственно говоря, на этой печальной, если не сказать, жуткой ноте все откровения и закончились. Я поняла, что ничего более конкретного о Кире у Надюхи и Катюхи мне при всем желании не выудить, и медленно сползла с парикмахерского кресла, краем глаза наблюдая, как Надюха сгребла мои кровные и нарочито небрежно в ящик под зеркалом зашвырнула. Наверняка, сочла меня крохоборкой из-за того, что я ей ни копейки сверху не отвалила. И по-своему, имела на это право. Я ж ведь все-таки не облезла. Хотя и могла бы.

И все же настроение у меня, когда я из проклятой «Мимозы» вывалилась, было хуже некуда. Да сами прикиньте, какие потери я понесла, а все ради чего? Чтобы печальную историю частично облезшей клиентки выслушать? Обидно, честное слово, обидно!

Но это еще пустяки. Потому что видели бы вы, как я в родную «пятеру» со своим новым причесо-ном втискивалась! Уверяю вас, картина была не для слабонервных. Ибо усилиями Надюхи моя голова не только увеличилась в размерах раза в три, как минимум, но и приняла такую причудливую форму, что перестала проходить в дверцу. И я здорово намучилась, прежде чем все-таки просунула ее в салон и то боком, и предварительно втянув в плечи. А уже потом, в машине, она так уперлась в потолок, что я стала опасаться, как бы у моей бедной «пяте-ры» крышу не подняло.

Да и без ДТП. можно сказать, только чудом и обошлось. Во-первых, из-за того, что будучи не в состоянии поворачивать голову, я полностью лишилась боковою обзора. А во-вторых, из-за вызванной моим экзотическим видом аварийной обстановки. Конкретно выразившейся в том, что водители встречного транспорта вместо того, чтобы внимательно следить за дорогой, как по команде, шеи в мою сторону вытягивали. А какие у них при этом глаза были! Ну, почти как у нашего кота, когда Ян с Туськой на него очередную облаву устраивают.

Однако первые жертвы моей красоты случились уже после того, как я к дому Марго подъехала. И стали ими Костя-Подводник с сантехником Прокофьичем, на свою беду о чем-то оживленно переговаривавшиеся у подъезда. И я даже догадываюсь о чем, все о той же «Гордой княжне». А, впрочем, все по порядку.

В общем, зарулила я на стоянку, чин-чинарем припарковалась и стала вылезать из машины, а это, как вы понимаете, далось мне не без усилий, хотя и с меньшими, чем те, что мне пришлось приложить возле парикмахерской. Оно и понятно, все-таки я уже как-то приноровилась да и тактику правильную выбрала. А именно стала задом пятиться и таким образом уже практически целиком наружу выбралась, а затем постепенно, буквально миллиметр за миллиметром, и голову вызволила. Ну и пошла себе к подъезду, возле которого та самая историческая встреча с Костей и Прокофьи-чем, о которой я уже обмолвилась ранее, и произошла.

Первым пал Костя. Потому что стоял ко мне лицом.

— Ой! — сказал он и присел на ступеньку крыльца.

А уж потом и Прокофьич обернулся. Так медленно-медленно. Скользнул по мне застывшим взглядом и пробормотал растерянно:

— Вроде как «белочка»!.. А мы, считай, с утра не в одном глазу…

Так ничего и не сказав, я величаво проследовало мимо остолбеневших приятелей, злонамеренно оставив их в заблуждении относительно собственной природы. А пусть думают, что я галлюцинация какая-нибудь. Глядишь, бухать меньше будут.

А вот с Зойкой, соседкой Марго по лестничной клетке и ярой поклонницей творчества Ульяны Дунайцевой, обойтись столь же немилосердно я уже не смогла. А иначе бы она себе шею свернула, точь-в-точь как Макс, небезызвестный специалист по патогенным зонам.

— Ой! — схватилась она за сердце, а потом отпрянула и несколько на правый борт накренилась.

— Не бойся, Зойка, это я, Люба! — поспешила я ее успокоить и на всякий случай под локоток подхватить.

— А чего это с тобой? — Зойка вглядывалась мне в лицо, похоже, все еще сомневаясь, я это или не я.

А вы думали, это вам шутки, на двадцать лет за раз помолодеть!

Хорошо еще, что Зойка быстро очухалась, а то она, хотя по объемам и уступает Марго, но тоже будь здоров какая увесистая. И случись с ней припадок, мне ох как несладко пришлось бы. Поскольку на лестнице не больно-то увернешься. Да и брать на себя второй труп опять же неохота.

И все бы ничего, если б пережитое Зойкой потрясение на ее и без того скромных умственных способностях не отразилось. Потому что она сначала пришла в нездоровое веселье, а потом совершенную несуразицу понесла. Ну, к примеру, как вам такое понравится?

— Как хорошо, — говорит, — что ты мне попалась! А то я как раз зайти к вам собиралась. Небольшую сумму одолжить.

Ну, точно в уме повредилась! Да разве ж мы с Марго похожи на тех, у кого деньги водятся?

А эта дурында вместо того, чтобы идти себе куда шла, схватила меня за пуговицу и проникновенно заканючила:

— Ну, Любочка, ну, солнышко, ну, выручите вы меня, пожалуйста, а я вам с зарплаты верну. Мне очень нужно. На одно очень хорошее импортное средство для похудания.