Божественные головоломки, или Война за любовь

Глава 8. Разговор по душам

Снова в зале в пределах видимости остались лишь боги и мебель, добытая или материализованная из ниоткуда силой мысли Прорицателя Рока. Герцог смерил непроницаемый туман кислым взглядом, демона лысого по такому прогуляешься, и полез за камешками-душами в карман.

— Элия, ты знаешь, как их освободить?

— Вызвать души из камня и кликнуть Служителя Смерти, — пожала плечами принцесса с легким удивлением. Настолько элементарным ей показался вопрос.

— Вызвать? Заклятьем? — переспросил герцог, почти приготовившись терпеть лекцию на заданную тему. Если уж о воскрешении писали так муторно да заумно, то и вызволение душ из заключения вряд ли могло сойти за простенькое развлечение.

— Можно и заклинаниями, но куда проще направить на камешки луч божественной силы, — ответила принцесса. — Тюрьма душ — не клетка, а скорее лабиринт, именно поэтому для заточения часто выбирают драгоценные камни. Плененные просто не могут найти дороги наружу, нить силы выводит их подобно тропинке. Ты же Покровитель Странников. Укажи заблудившимся путь. Придерживай камни рукой и действуй, только не переборщи с количеством силы, а то разнесешь узилище на куски вместе с пленниками. Нет, не смотри на меня с такой надеждой, я не буду работать вместо тебя. Камешки ты выиграл, некая связь между тобой и пленниками уже закрепилась. Действуй! Разрушение не единственный твой конек! Тонкую работу по дереву неуклюжий не осилит.

— Это совсем другое, — заупрямился герцог.

— Один хрен, — трезво возразила Элия. — Способен правильно в нужную точку с нужной интенсивностью прикладывать силу физическую, значит, и с магией справишься.

Абсолютная уверенность тона принцессы и некоторая грубоватость окончательно убедила Элегора. Умела все-таки леди Ведьма как круто обломать, так и подбодрить. Прав был Связист насчет летающей черепахи, если у кого такой фокус и мог прокатить, так только у богини.

Элегор сосредоточился и легонько погладил пару камней подушечками пальцем, погружая в западню душ нить личной силы. Поначалу бог не ощутил ничего, кроме легкой щекотки, потом пронесся порыв холодного ветра и над ладонью, с каждой секундой формируясь все быстрее, повисло два светлых дымка.

— Отлично вышло! Теперь положи камешки на стол, разлей вокруг побольше свободной силы. Подождем визуализации и вокализации, — дала инструкцию принцесса. Побеседуем с ними немного. Мы же с тобой вроде как заперты. Идти поперек воли Злата призывая и тем самым открывая в зал доступ Служителям Смерти, пока не стоит.

Прошло всего несколько минут, дымки, искупавшись в силе Элегора, обрели некоторую плотность. Над столом зависло два бледных, просвечивающих насквозь силуэта: девушка и юноша. Еще не было видно четко тел и черт лица, но контуры фигур явственно намекали на молодость «выигрыша» герцога. Кому как ни ему, скульптору и графику, схватывавшему одним росчерком карандаша весь силуэт, было знать.

— Вряд ли они вызывали Прорицателя Рока, — обойдя парочку призраков по периметру, хмыкнул бог. Бледные тени никак не походили на ужасных колдунов, знакомых с кровавым жертвенным ритуалом.

— Конечно нет, — не трогаясь с места, деловито согласилась принцесса. — Тени светлы, использовавший вызов демона не смог бы сохранить душу в такой чистоте. Девушка, скорее всего, была приманкой, для круга она слишком хрупка, а вот юноше, похоже, пришлось посидеть с чашей в жертвенном ряду.

— Посидеть с чашей? — нахмурившись, переспросил Элегор.

— Жертвы располагаются в определенном порядке, симметрично замыкая ключевые узлы начерченного заклятья. Они обездвижены, опоены специальным зельем, замедляющим ток крови. Собственно ритуал вызова начинается с того, что жертвам наносится небольшая рана под сердцем и вручается в руки чаша, куда стекает кровь. Пока обреченные живы, явившийся демон отвечает на вопросы мага.

— Откуда такие подробности? — неприятно удивился герцог, никогда не баловавшийся настолько мерзкой магией. — Неужто пробовала?

— Читала много. Меня интересует все, что касается пророчеств, — спокойно ответила богиня. — В отличие от вас герцог, я предпочитаю получать опасную информацию из источников, не связанных напрямую с испытанием своей шкуры на прочность. А теперь внимание, кажется, ваш выигрыш готов к разговору. Божественная сила помогла материализации. Начинайте разговор с имянаречения, это придаст духам силы и восстановит память.

Инструктаж герцог выслушал без типичных для него возражений и даже, что еще более удивительно, решил руководствоваться советом леди Ведьмы в своих действиях.

— Привет, — подойдя к столу поближе, начал Элегор, поскольку желать призракам «прекрасного дня» показалось ему сущим издевательством из разряда Энтиоровых пакостей. Назовите свои имена.

— Ли… Лиесса… Лиесcоль а Иль из рода Леграль, лордесса земель Буалон, — к девушке память вернулась первой. Едва слышный шепот раздался прямо в сознании богов.

— Дин… Дингорт ан Иль из рода Леграль, лорд земель Буалон, — прошелестел второй дух.

— Вы родственники? — не задумываясь, выпалил герцог.

— Брат…Сестра… — ответили освобожденные души.

— А из какого мира?

— Мы родом с Киалона, — назвал Дингорт.

— Отлично! Герцог — ты умница! — неожиданно радостно похвалила Элегора принцесса. Он едва не подавился воздухом от неожиданности. Без иронии и издевки богиня отпускала комплименты настолько редко, что мужчина еще не научился на них достойно реагировать. Терялся больше, чем от привычных подколок. — Кажется, мы нашли лучшие образцы для личин! Судя по основным характеристикам, они расстались с оболочками телесными не долее нескольких десятидневок назад! Свеженькие! — кровожадно прибавила Элия и поторопила:

— Продолжай, пожалуйста, расспросы.

— Как же вас угораздило попасться в лапы демона? — поскольку «наставница» не выдала списка нужных тем, бог решил спрашивать о том, что интересно и может оказаться полезно ему самому, да и леди Ведьме заодно.

Души охотно продолжили отвечать на вопрос спасителя и по мере того, как родственники говорили, не перебивая, но дополняя друг друга, все явственнее проступали симпатичные черты молодых лиц, появлялись краски.

Девушка оказалась изящной, полной свежей прелести юности, как полураспустившийся бутон розы, яркой брюнеткой. В изумительно синих глазах точно танцевали белые лучики, а уголок пухлых алых губок украшала очаровательная родинка. Водопад темных гладких волос был собран в конский хвост и небрежно переброшен через плечо.

«Лиессоль. Красавица, кокетка и умница. Подходит просто идеально!» — довольно резюмировала Элия, разглядывая свою будущую маску, перевела оценивающий взгляд на Дина и сочла, что и Элегору повезло.

Юноша темноволосый, как сестра, но стриженый коротко, до середины плеч, вероятно, был чуть младше Ли. В фигуре сохранилось больше гибкой хрупкости и легкой угловатости, но решительный излом бровей, твердые очертания рта, мужественный подбородок говорили о сильном характере и отваге. А то, что скулы паренька готовы были вот-вот прорвать кожу, так Элегору не впервой будет их царапать.

— Мы возвращались домой из Умбарийской академии после семи лет обучения, Ли с отличием закончила курс боевой целительницы, а я боевого мага-лучника, — без утайки рассказывала жертва демона.

— Дин был лучшим в трех группах! Тетя Ильвана, наша опекунша, через связующий кристалл говорила, что в Киалоне стало неспокойно, вот мы и поторопились. Решили вдвоем, не дожидаясь охранного эскорта, отправиться домой, а по пути завернуть к Скалистому Источнику Безумия. Нашему миру пригодились бы маги, обладающие его силой, — продолжила девушка.

— Вечером в лесу, неподалеку от Источника, мы въехали в густую тень и внезапно оказались совсем в другом месте, его не было на карте… — подхватил нить повествования Дин, когда Лиессоль запнулась. — Там находились демоны, много. Они набросились на нас, схватили, но не убили сразу, хотя мы прикончили пятерых из их шайки. Нас утащили в черный замок и совершили ужасный ритуал. Они вызвали другого, омерзительного, жуткого монстра. Он явился. Настала жуткая, бесконечная боль и тьма.

— Вы помните, о чем ваши мучители спрашивали демона? — неожиданно для себя самого спросил Элегор и в очередной раз удивился краем сознания: богиня поощрительно кивала.

— Помним все произошедшее очень смутно, как в тумане или во сне. Эти твари говорили на каком-то своем языке, рычании, скрежете, стонах, — в замешательстве признал юноша и замолчал, по всему видать, очень неловко чувствовал себя в качестве призрака, без хорошего лука и фаерболов под рукой.

Зато Ли неуверенно прибавила:

— Я тоже не знала языка тварей, но каким-то образом понимала, о чем речь. Только почти ничего не запомнила или так захотела забыть, что забыла. Теперь жалею, мне кажется, это важно. Они спрашивали того, кто пришел, о Великом Пожинающем Господине, о том, как его возродить и вернуть Эпоху Теней. А тот ужасный пришелец, терзающий меня, отвечал о сокрытых темных граалях и великих потрясениях, о крови и боли, он упоминал, я точно помню, Киалон. Якобы поле для жатвы Темного Господина имеет какое-то отношение к нашему миру, — душа девушки окончила рассказ и спросила, устремив на герцога молящий взгляд:

— Вы освободили нас из западни, боги, спасли от боли и страданий. Что будет с нами и Киалоном? Вы поможете?

— Вы уже мертвы, — неловко заметил Элегор, почти жалея, что не обладает даром воскрешения. — Мы не может вернуть плоть и жизнь таким душам. Скоро придет Служитель Смерти и заберет вас.

— Но может статься, мы будем неподалеку от Киалона и попробуем разобраться, чего добивались демоны и какая опасность грозит миру, — вкрадчиво вставила Элия. — В ваших силах помочь этому.

— Как? — на сей раз оба призрака выкрикнули вопрос с одинаковой горячностью.

— В истинных обличиях нам не следует приближаться к мирам вашего региона, а действовать скрытно сложно из-за недостатка информации. Однако если в нашем распоряжении окажется слепок памяти душ коренных киалонцев, обстоятельства изменятся, — деловито ответила богиня.

— Что нужно сделать? — духи переглянулись, и Дин задал вопрос.

— Дать разрешение на произнесение заклинания, это не больно и никакого урона душам не нанесет, — чуть иронично ответила принцесса, дивясь жертвенной готовности юных идеалистов. Неужели и она когда-то была такой же наивной глупышкой или все-таки никогда не была, заразившись циничностью и расчетливостью от старших родственников еще в колыбели?

— Конечно! Мы готовы! Пожалуйста! — пылко изъявили согласие киалонцы.

— Герцог, возьми камень паренька, мне останется сапфир, полностью освободите один из верхних пластов мышления, — предложила Элия, справедливо полагая Элегора полным профаном в сфере снятия матриц душ. Философская магия и магия тонких структур не были сильными сторонами порывистого бога. Мужчина без споров отдал богине руководящую роль в творении заклинания, взял камешек-тюрьму Дина и сжал в кулаке. Принцесса кивнула и предложила душам:

— Переместитесь так, чтобы ваши призрачные обличья вошли в наши физические тела.

Дин и Ли последовали приказу богини. Дождавшись, когда все займут нужное положение в пространстве, богиня перебросила Элегору готовое плетение заклятья-матрицы и велела:

— Настройся так, будто совершаешь эмоциональный обмен между Дином и чистым пластом мышления, повторяй за мной ключевые слова чар. Плетение само обретет нужную форму.

Четкие и ясные, совершенно не похожие на временами головоломные лекции принцессы, инструкции, задали нужное построение заклинания. Молодой бог даже краем сознания подумал, а не нарочно ли подруга впадает временами в заумь, чтобы поиздеваться над собеседниками? С нее сталось бы! Повторив вместе с Элией несколько слов, смысла которых не постиг, даже обратившись к магическому кольцу-переводчику из звездного набора, герцог ощутил, как расправляется сеть чар. Оно накрывало покрывалом его, богиню и души киалонцев.

А потом Элегор на несколько секунд почувствовал себя юным идеалистом Дином, так старавшимся быть храбрым защитником сестры и Киалона, так гордившимся своими успехами в академии и столь бесславно погибшим от лап демонов. Ощущение общности схлынуло, оставляя четкий отпечаток в бывшем прежде свободным пласте сознания. Теперь, коль придется, лоулендец мог не столько даже подражать, сколько быть Дингортом, поступать и реагировать в точности, как он. Похоже, заклятье сработало!

— Вы все сделали правильно, спасибо, более ничто не должно удерживать вас на грани, — похвалила Элия то ли Дина и Ли, то ли самого Элегора, и сдула с ладони пыль, в которую превратился сапфир. Герцог отряхнул с руки мельчайшие осколки шантаря, намусорив в приемном покое Повелителя Межуровнья. Первым он был в этом черном деле или нет, сказать сложно, туманная изумрудность скрывала все грехи.

— А Служитель Смерти страшный? — неуверенно вопросила Лиессоль.

— Нет, вовсе нет, — неожиданно мягко улыбнулась и покачала головой богиня. — Он ваш проводник, помощник и путь. Не стоит бояться. Служитель не монстр, он воплощение абсолютного спокойствия. Думаю, не стоит тянуть и мучить вас ожиданием, мы позовем его прямо сейчас.

— Ты же сказала, Злат закрыл зал, — удивленно напомнил Элегор.

— Закрыл. Для демонов и иных тварей. А Служитель — создание вне категорий, он является всюду. Нет таких дверей и замков, за которыми можно укрыться от смерти. Он волен войти и в обитель Повелителя Межуровнья. А уж коль его пригласят, тогда все запреты и вовсе утратят силу. Если Злат решит обидеться, я извинюсь. Зови! — объяснила и предложила Элия.

— Как? Просто Служитель Смерти приди, тут для тебя работенка имеется? — насмешливо фыркнул Элегор.

Сам, сталкиваясь в мирах с явлением этого создания, герцог воспринимал его скорее как противника. Хоть и признавал, что Служитель действует не по природной вредности, а потому, что создан таким для своей миссии — изъятия и перемещения душ из физической оболочки. Но когда у тебя из-под носа уволакивают душу того, или той, кого ты собирался воскресить, все разумные доводы теряют смысл, остается лишь злая ярость на Творца, Судьбу и их проклятого работничка.

— Отлично исполнено, — кивнула Элия, глядя куда-то за спину герцогу, да тот уже и сам почуял чуждое присутствие создания в темно-сером плаще с глубоким, скрывающим черты лица капюшоном.

Обыкновенного хладного дуновения, каким всегда ощущался визит Служителя Смерти в миры, боги не ощутили. Очевидно потому, что Служитель не перемещался между мирами, по слышимому лишь ему одному зову отделяющейся от тела души, распахивая двери своей потусторонней силой. Он, как и лоулендцы, находился в Межуровнье изначально. В резиденции Злата боги оказались способны не только чувствовать присутствие, но и явственно видеть Служителя. Впрочем, особой разницы ни Элегор, ни Элия не заметили. Зримая оболочка — бесформенный серый балахон — не давала никакого представления о внутреннем содержимом, она не выглядела стильным элементом «униформы», как у Жнецов, скорее одеяние казалось частью тела создания. Фигура его так маскировалась в складках, что определись на глаз мужчина, женщина или чудовище таится внутри, не было никакой возможности.

Пусть внешности Служителя Смерти недоставало зловещей импозантности, свою миссию он исполнял безукоризненно четко. Будучи призван, он обернулся к двум душам, освобожденным богами из плена демона, и в молчаливом призыве простер конечности. Дин и Ли послушно поплыли к нему. Лица их выражали трепет перед происходящим и ожидание с примесью светлой надежды. Ведь боги обещали, что все будет хорошо, да и Служитель вовсе не выглядел страшным, скорее каким-то смутно знакомым и обычным.

Одна за другой юные души пришли в объятия Служителя, он свел руки, взмахивая широкими рукавами, а когда развел, киалонцев в обители Злата уже не было.

— А куда они подевались? — полюбопытствовал Элегор, совершенно уверенный в осведомленности богини по этой части. Она вполне оправдала его ожидания, ответив:

— Прошли через Врата Смерти, — пожала плечами Элия. — Куда? Об этом знает только он, — богиня кивнула на замершую и почему-то не исчезнувшую вслед за переправленными душами фигуру, — но не скажет. Ибо не дано о том знать живым без особого дозволения Сил Смерти, вынесших вердикт, через своего ставленника. Могу предположить, что Дин и Ли отправлены либо в сферы свободно витающих душ, где окончательно освободятся от бремени воспоминаний плоти, либо вновь помещены в новорожденные материальные оболочки.

— То есть, когда ты говорила киалонцам, что Служитель — проводник и дорога, то именно это и имела в виду, — подивился Элегор.

— Вообще-то, герцог, чаще всего я говорю именно то, что имею в виду, а если кто-то в силу личной природной извращенности умудряется найти в обыкновенных словах десяток потаенных смыслов, так разве это моя вина? — раскрыла приятелю богиня «страшный секрет». Вернувшись к теме Служителя Смерти, Элия спокойно изрекла:

— Проводник и дорога в одном лице — такова уникальная природа Служителей, именно потому одним из главных отличий созданий этой категории является беспристрастность. Души их особенны в своем плетении. Никакие эмоции не должны искажать суждений и влиять на исполнение воли Сил Смерти.

— Ясно. Кстати, почему он по-прежнему тут? Мы ему какой-нибудь отчет о приемке-передаче душ должны подписать? — пошутил бог, нахватавшийся всяких забавных терминов в урбо-мирах. Там он шлялся вместе с педантичным Леймом, по возможности соблюдавшим все официальные бюрократические процедуры и ловившим кайф от сего извращенного действа. Столь странным образом принц изучал причудливый мир людей техники методом вживания в образ. Наверное, даже границу урбо-мира бог предпочел бы пересечь с выставлением штампа в паспорте, да вот беда межмировых таможен в техномирах пока не придумали!

— Еще расскажите об оформлении счет-фактур и товарных накладных, — съязвила принцесса, щегольнув осведомленностью в столь специализированной сфере. Соблюдать формальности богиня никогда не стремилась, но знать о них считала нужным, полагая любое знание — преимуществом. Затем честно призналась:

— Я не знаю, почему Служитель не ушел. Говорить с нами он не будет ни при каких условиях, кроме угрозы прямого нарушения Закона Равновесия, значит, придется догадаться. А то Злат нас не поблагодарит за новую неэстетичную статую в своей обители.

— Что если он не хочет туда-обратно мотаться? Вот и дожидается, пока ты свой выигрыш освободишь и ему с рук на руки сдашь! — выпалил Элегор, не столько потому, что считал, будто Служителю страсть как нужны именно три души из камешков богини, но потому, что умирал от любопытства, так хотелось глянуть на добычу принцессы. Если ему такие замечательные и полезные ребята попались, то что же выпало Элии?

— Не исключено, — неожиданно для бога согласилась собеседница, подарила почти уважительным взглядом и обратилась к Служителю: — Мы знаем о запрете на беседу с живыми, наложенном на подобные тебе создания, и не будем просить ответа, но если ты ждешь именно этого, кивни.

Балахон качнулся в однозначном и весьма энергичном жесте согласия.

— Пока Туолиса нет, почему бы не попробовать. Приступим! — решила Элия.

Присев в кресло, богиня выложила на столешницу три камешка, отданные Прорицателем Рока. Рука прошлась над ними, легчайшим перышком погладила божественной силой темницы душ, приглашая их на свободу. Камешки туманно замерцали и только.

— Они что пустые или выходить боятся? — разочаровано протянул Элегор, подойдя поближе к месту эксперимента. Нетерпеливый бог всегда жаждал мгновенного эффекта.

— Нет, энергии хватает и души здесь, только мой выигрыш постарше твоего, Гор. Дай срок, чтобы пленники ощутили путь к свободе и смогли им воспользоваться, — ответила принцесса.

Она оказалась права. Прошло всего несколько минут, боги и Служитель терпеливо ждали. Первым, резко распрямившейся пружиной, джином из бутылки, взметнулся темно-темно серый столб дыма из черно-алого алмаза. С существенным отставанием два грязных бледно-серых хилых дымка, покачиваясь, как перебравшие пьянчужки, потянулись из гианата и зинтара.

Насыщаясь разлитой в пространстве силой лоулендских богов (с нужной дозой для своих пленников Элегор, разумеется, «малость» переборщил) три призрачных дымных силуэта обретали четкость. Проступали черты лиц и обводы тел, души принимали обличья прежних телесных оболочек. Кстати сказать, смутно знакомых Элии и герцогу оболочек.

— Блин, — первой выругалась богиня и добавила еще несколько словечек покрепче.

Элегор никогда не слыхал их прежде из уст подруги, а вот от Связиста частенько. А у вдохновенно поющих во славу Дивной Розы Лоуленда трепетных менестрелей, подслушай они хоть одно, и вовсе, небось, случился бы продолжительный творческий кризис, а уши навсегда обрели форму скрученного листа.

Впрочем, герцогу было не до эстетической оценки выражений богини. Он совершенно точно узнал призрак, явившийся первым. Лица истинных врагов Элегор не привык стирать из памяти, была на то воля Сила или нет. Бог от всего сердца пораженно согласился с принцессой:

— И впрямь блин….! Чтоб мне провалиться, коль это не ублюдок-узурпатор, которого мы заклятьем прикончили в Альвионе, и его детишки!

— Они самые. Кальтис, Алентис и Кальм, — процедила богиня. Сами души, высвобожденные из камней после долгих лет заточения, безмолвствовали, заново осознавая себя в реальности, отличной от запутанных туманов темницы. Они еще не обрели способности связно мыслить.

— Ну, первый-то черный маг, ты говорила. Он точно с какими только демонами не знался, потому стал после смерти добычей Прорицателя Рока. А щенки? Неужто тоже ворожили, как папенька? — машинально удивился Элегор, вспоминая рассказ принцессы об альвионской эскападе, состоявшейся несколькими уровнями выше Лоуленда.

Тогда Элия и Джей были тайно посланы королем Лимбером на верхний Уровень, чтобы выяснить, откуда и почему пришли души членов семьи в Лоуленд. Богам удалось разузнать подробности. Прошлая инкарнация родственников, да и самого Элегора тоже, прошла в Мире Узла — Альвионе. Королевство было атаковано громадным войском Бога Черной Магии Кальтиса. Родственники Элии, она сама, да и герцог, лишенные возможности выбраться из западни, предпочли смерть от рук друзей и родных бесчестию и позорной казни, ибо таковой была бы «милость» победителя. Принцесса и ее брат не смогли вернуться в Лоуленд, не отомстив, они ухитрились под личинами сказителей пробраться в замок, были приближены к семье врага, но тут объявился Элегор и тем самым сорвал план богов. Только чудом и помощью старого любовника Элии — Дариса им всем удалось уцелеть в темнице, обрести свободу и отомстить. Наложенное принцессой, Джеем и Гором заклятье Пламя Троих сожгло Кальтиса заживо.

— Нет, детишки на черную магию столь высокой ступени способны не были. Полагаю, предусмотрительный папаша, опасаясь покушений, настолько плотно сцепил их нити жизни со своей, что когда демон потянул его после смерти в свои владения, ублюдки угодили в ту же ловушку, — презрительно фыркнула Элия.

— И что ты будешь делать? — спросил герцог.

— Дети Кальтиса за все небольшие вины пред нами рассчитались с лихвой, — кивнув на камешки, ответила богиня. — Я не желаю им зла, как не желаю и иметь с ними ничего общего. Пусть Служитель Смерти забирает их душонки. Препятствовать не стану. Кальтис же, за то, что сотворил с моей семьей, никакой смертью и муками не расплатится. Но терзать сволочь, марая свою душу, я не намерена и вам, буде такое желание вспыхнет, не позволю. Он не стоит того. Пусть получает приговор Сил Судьбы, Смерти и Великого Равновесия, уготовленный по жребию инкарнаций.

Пока Элия говорила, Служитель Смерти проделал тот же трюк, что и раньше, поманив свободные души. Серыми, то и дело расплывающимися фигурами, так и не восстановившими стабильно-четких очертаний, нырнули под руки призывающего те, что при жизни носили имена Кальм и Алентис. Сложно было сказать, вспомнили ли узники себя. Скорее всего, нет, только истинно цельная душа с сильной волей и целью жизни могла бы хранить память и суть столь долго. Однако, свои дерзость, жестокость и глупость принцы, не успевшие натворить многого за недолгую жизнь, страданиями в заточении искупили.

Темная фигура короля Кальтиса не подчинилась призыву. Покуда Элегор и Элия следили за работой Служителя, душа Бога Черной Магии успела обрести плотность и краски, став для непосвященного наблюдателя практически неотличимой от живого создания. Темноволосый, суровый мужчина с надменным ликом, широким разворотом плеч, мощной фигурой, одетый в черное и серебро. Он почти не изменился с той последней встречи в темнице, когда пришел просить Элию стать его супругой и получил отказ. Только новый отпечаток не злости, но застарелой муки лег на чело Кальтиса, муки и жадного упования.

— Элина…. Элия…. моя богиня…. - прошептал дух, шагнув по своей воле не к Служителю, но к принцессе, и благоговейно преклонил колени. — Ты освободила меня.

— Случайно. Ведай я, кто заточен в камне, оставила бы все как есть, — процедила принцесса, яростно сверкнув глазами. Серебро звезд превратилось в хладный блеск смертоносной стали.

«А ведь демон знал, кого выиграла леди Ведьма, и забавлялся», — припомнил Элегор слова Прорицателя Рока: «О да, они твои». — «Неужто ему достаются не только души жертв, но и их воспоминания?»

— Все бесконечные века, блуждая в лабиринтах страданий, я жил надеждой увидеть тебя вновь и умолять о прощении… — глухо признался Кальтис, низко склонив голову.

— Я не дам его тебе, погубитель семьи. Уходи, прими приговор, — категорично отрезала Элия и мотнула головой на Служителя Смерти.

Лицо жестокосердного бога исказила гримаса безмерного страдания.

— Не могу, — обреченно и почти смиренно ответил бывший король Альвиона: — Не могу уйти и потерять тебя вновь навсегда, зная, что остался врагом. Пока у меня есть цель, превыше пути инкарнаций, Служитель не властен надо мной, богиня. Смотри сама!

Проклятый колдун оказался прав. Невзрачный балахон Служителя качнулся, развел руками, признавая истинность речи Кальтиса, и исчез из залы. Неприкаянная душа черного мага осталась в полной власти богов.

— Демоны тебя побери, скотина, — процедила принцесса вне себя от ярости.

— Он у них уже был, вернулся, а теперь, похоже, его передали тебе на поруки тем самым Высшим Судом Сил Судьбы, Смерти и Великого Равновесия, на который ты так уповала, — заложив руки в карманы, не без юмора резюмировал Элегор. Ужасно интересно было оставаться в кои-то веки почти спокойным, когда бесилась принцесса. — А может, они не смогли придумать достаточно жестокого приговора и решили положиться на твою фантазию? Что будешь делать?

— Найду где-нибудь Пожирателя Душ и скормлю ему эту мразь! — мрачно пошутила принцесса, пронзив Кальтиса взглядом, и откровенно признала: — Пока не знаю.

— Я желаю служить тебе, богиня, прошу, не гони, будь сколь угодно жестока, ибо я заслужил все муки Бездны, но не гони! Я призрак, да, но не бесплодная тень. Большая часть силы магической, божественное могущество и знания остались при мне. Используй мою душу! Если ненавистен сам облик мой, так заключи ее в оружие или амулет! Я стану защищать тебя, Элия, клянусь! Даже если ты никогда не простишь, по крайней мере, я попытаюсь быть полезен той, о которой грезил века и так бездарно распорядился счастливейшим шансом, увидев наяву! — Кальтис говорил с горячечной страстью, так, что даже выискивающим ловушки и притворство недоверчивым лоулендцам было ясно: душа черного бога магии не лжет.

— Амулет или оружие? — неожиданно усмехнулась принцесса, она приняла решение. — Ну уж нет, слишком высока честь! Я сделаю тебя ковриком в прихожей своих апартаментов. Ты получишь ту самую счастливую возможность, о какой просил — защищать меня и быть рядом.

— Отличная идея! Теперь перед визитом к тебе, Леди Ведьма я специально буду выискивать самую непролазную грязь! — осклабился Элегор, восторгаясь изобретательностью принцессы. Да уж, всей семьей вытирать ноги о злейшего врага — такая милая шутка могла прийти в голову только Элии.

— Будто бы ты и раньше этим не занимался, — кисло заметила богиня, припоминая многочисленные прегрешения герцога на ниве загрязнения личных апартаментов ее высочества кровью, грязью и прочими субстанциями, несовместимыми с чистотой помещений.

— Теперь буду стараться вдвойне, — пылко пообещал бог. Впрочем, былых заслуг отрицать не стал.

— Пусть будет по выбору твоему, Светлая Богиня, — покорно склонился Кальтис, радуясь уже тому, что не отвергнут, и пылко пообещал: — Бдительнейшим из стражей стану я у твоего порога! Ни один злоумышленник не минует меня!

Элия брезгливо фыркнула и, воспользовавшись силой Звездного Тоннеля, сотворила магическое зеркало-окно в покои с видом на прихожую. Оттуда она вытянула изящную, плетеную в пять эльфийских нитей ковровую дорожку с вытканными на ней белыми и красными розами, оттененными темной зеленью листьев.

— Можешь принести клятву подчинения и вселяться, — высокомерно предложила принцесса духу, даже не думая помогать в создании чар, сливающих нематериальную сущность с предметом вещного мира. Если уж Кальтис самоуверенно полагал личное могущество столь великим, то должен был доказать его действием.

— Душой и сутью моей клянусь служить тебе, Богиня Любви, Элия, исполнить любое повеление или все силы приложить к исполнению оного. Хранить твой покой и безопасность, ставя их превыше самой души своей, — молвил дух.

Вокруг темного ореола его фигуры белым просверком молнии блеснула энергия сказанной и засвидетельствованной клятвы. Кальтис не осмелился протянуть к принцессе рук, как сделал бы любой вассал, приступающий к служению. Не считал себя достойным даже призрачного касания богини. Блуждания и страдания во мраке темницы демона многое перевернули в темной, почти черной душе бога. Вынашиваемая веками безнадежная любовь, началом которой стал случайный взгляд, брошенный на портрет мертвой принцессы, а продолжением века тщетных поисков, безумных снов и тоски, сделалась единственным якорем, сохранившим рассудок в целости. Кальтис все сильнее и сильнее любил ее, перебирал как величайшие сокровища память о драгоценных минутах, когда мог касаться живой богини. Даже мгновения смерти, когда горела плоть, и король Альвиона чувствовал холодную, кристально четкую ярость Элии, наложившей смертельное заклятье, он вспоминал как священный дар, лишь сильнее связавший его с любимой. Он поддерживал себя надеждой вырваться из темницы и найти богиню, завладевшую его сердцем, найти и сделать все, чтобы из ее души ушла ненависть.

Завершив клятву, связавшую его дух прочнее цепей, Кальтис умиротворенно улыбнулся и шепнул еще несколько слов заклятья. Никакой подготовки, времени на составление чар и их проверку или накопление энергии темному богу не потребовалось. Сила магическая его в считанные мгновения сплелась сетью чар и увлекла душу в назначенное хранилище. Перед богами осталась лишь изысканная дорожка для прихожей в модном илуанском стиле. Мистическое же ее содержимое почти не ощущалось. Слабые отголоски мастерски сплетенного заклятья затухали, подобно кругам на воде от ушедшего в глубину камня.

— Силен. Вот теперь у тебя есть личный цепной коврик, если пожелаешь прибить нас, просто прикажешь этой сволочи прогуляться, — впечатлился Элегор, чуть-чуть завидуя мастерству души бога.

Элия повернулась к приятелю и, не размахиваясь, отвесила ему увесистую оплеуху.

— Охренела? — обиженно удивился герцог, едва сдерживая закономерное желание съездить подруге по уху в ответ. Не с обалдевшим от влюбленности поклонником или извращенцем вроде Нрэна связалась!

— Я временно не в состоянии адекватно воспринимать шутки такого рода, герцог, — подчеркнуто спокойно объяснила принцесса и, отвернувшись, отошла в зеленый туман залы.

— Ты из-за Альвиона так вскинулась? — мало-помалу начала доходить до мужчины причина бешеной вспышки Элии, а вместе со знанием заглянул редчайший гость — стыд.

— Это для тебя, малыш, те события только история, рассказанная пару-тройку сотен лет назад и почти забытая. А я тогда вспомнила заново и никогда уже не забуду, как вы уходили у меня на глазах, как я отравила тебя, дала яд отцу, Лейму, заколола Джея… — Элия замолчала, качнув головой.

— Прости, пожалуйста, ты же знаешь, я частенько веду себя как конченый идиот, ляпнул, не подумав, — даже не оскорбившись на «малыша», очень серьезно попросил Элегор и подошел к принцессе. Обыкновенно герцог терпеть не мог извиняться, но сейчас не извиниться не мог. Не столько потому, что понимал логически — виноват, но и потому, что чувствовал внутреннюю потребность принести извинения. Просто на секунду герцог представил, каково это было бы помочь уйти из миров Лейму, Кэлеру или той же Элии. Неуютно, горько и пусто стало на душе, в комок сжалось сердце.

Богиня внимательно посмотрела в виноватый серебристый туман глаз Элегора, кивнула и заметила:

— А вы стали взрослее, герцог. Умение признавать ошибки и отвечать за них — признак зрелости.

— Это ты и Лейм на меня так вредно влияете, — улыбнулся герцог с искренним облегчением.

Принцесса не стала злиться на совершенный проступок. Удивительно, но Элегор в эти мгновения даже не беспокоился о возможных сиюминутных последствиях обиды, о том, не решит ли богиня послав его в Лоуленд, оправиться в стан к Нрэну в одиночку. Все предстоящие забавы казались такими незначительными по сравнению с отношением принцессы к нему. И вовсе не потому, что леди Ведьма, коль верить карте безумного Либастьяна, хранящейся у Злата, была Джокером. Просто герцог вынуждено признался самому себе, что ее мнение о нем, как мудрой женщины и подруги, было важным.

Элия вернула мужчине улыбку и заметила:

— Не ошибается только тот, кто не живет. А уж о тебе такого не скажешь, авантюрист! Более полную идей, насыщенную сумасшедшими приключениями и энергичную жизнь представить себе сложно. Хотя, пожалуй, возможно, если заглянуть в ночной кошмар Источника Лоуленда.

— Не перехвали, зазнаюсь, — тряхнул головой герцог, ткнул ногой в подвергнувшуюся апгрейду, как сказал бы Лейм, дорожку и спросил: — А что дальше с этим делать думаешь? Вернешь домой или для начала кому-нибудь расскажешь?

— Нет, сдам Злату на хранение, пока мы с тобой гуляем в мирах, — решила богиня. — После возвращения в Лоуленд заберу, и пусть работает. Родичам знать ничего не следует во избежание лишних вопросов, дополнительных проверок на прочность, открытых провокаций и привлечения внимания Сил. На нас и так уже скоро вся иерархия Абсолюта косо поглядывать будет. Мне осталось только подцепить сверху свои контрольные чары.

— Чары? Опасаешься подвоха? — насторожился Элегор, в общем-то признавая за принцессой право на тайну. Положа руку на сердце, герцог не знал, как отреагирует даже друг Лейм на дорожку с дополнением в виде души врага и поклонника в одном лице. Что уж говорить про других принцев. К тому же разделять секрет с леди Ведьмой, зная, что никто другой об этом ведать не будет, оказалось ужасно приятно!

— Кальтис поклялся. Однако рамки клятвы не включали гарантий безопасности для моих непомерно вспыльчивых родных. Поэтому я внесу дополнения в охранные чары, которым дух, принесший обет верности, обязан будет подчиниться. Смотри, — пригласила Элия, занявшись наложением заклятья на дорожку для прихожей.

Отныне с любым врагом, вторгшимся с недобрыми намерениями в покои богини, Кальтис волен был поступать сообразно степени недобрых помыслов, как и предусматривали чары. Но родичей госпожи «цепной коврик» мог только обездвижить, целиком оставляя право карать или миловать принцессе.