Боги, пиво и дурак

Глава 13. Природу, вашу мать, нужно защищать!

Дежурная стража ощерилась копьями и мечами у ворот, ученики вместе со старшими воинами поспешили к въезду.

— Уберите оружие в ножны, господа! — угрожающе гаркнул во все горло один из старших. — Это законная военная школа, и по закону ее территория является…

Он не успел договорить. Мощная волна невидимой силы плеснула сторону ворот, поднимая за собой густое облако дорожной пыли и обрывков зелени. От удара створки загудели, завибрировали, будто состояли не из металлических прутьев, а натянутых струн. А потом с неестественным хрустом и треском распахнулись, вспыхнув золотистым свечением. Сильный ветер, смешанный с пылью, грязью и мелкими камешками хлестнул меня по лицу и груди.

Я сощурился, спасая глаза.

— А ничо так, интересненько дела повернули… — протянул у меня за спиной Та’ки.

— Пошел прочь с дороги! — между тем орал рыцарь, взмахнув над головой обнаженным мечом. — Именем графа Дарела Оживляющего!

— Это нападение!!! — выкрикнул самый старший из воинов, побелев от гнева. — Занять боевой порядок!

Ученики, окончательно утратив всяческую самодовольную бравурность, засуетились, пытаясь исполнить распоряжение и как-то выстроиться. Что именно они пытались сделать, сказать было сложно, потому что по факту выходило что-то несуразное и щербатое.

— … Приготовиться к атаке!.. — не дожидаясь окончания построения, прогудел над их головами следующий приказ.

Воздух вокруг поплыл маревом, а на земле вокруг школы по периметру вспыхнуло золотистое сияние.

Войско чужаков остановилось у сверкающей границы, вытаптывая траву кружащими на месте и хрипящими от нетерпения конями.

— Граф Дарелл Оживляющий требует через свое посольство, чтобы школа Грифа немедленно выдала ему его сына, Эрика Альфреда Эразмуса, сиятельного принца Артонского и наследника бронзового престола, которого вы смеете удерживать на своей земле! — раздался хриплый крик сквозь ржание разгоряченных лошадей и топот. — Граф Дарелл Оживляющий предупреждает…

— По закону золотой печати все военные школы подчиняются только королю! — раздался вдруг голос Та’ки.

Медведь выдвинулся у меня из-за спины, все еще придерживая невкусный стебель — все такой же зеленый и помятый. Но его вопль перекрыл сразу весь остальной шум, он прогромыхал над землей, как истинный божественный глас, сошедший с небес! Это было так пафосно и красиво…

— …Так что пусть ваш великий сюзерен граф Дарелл идет в жопу!.. — неожиданно закончил Та’ки свою мысль все тем же божественным голосом.

От неожиданности я даже вздрогнул.

И в ту же секунду я увидел, как со стороны разъяренного войска будто на замедленном воспроизведении отделилось нечто, похожее на черную размытую птицу. Оно вонзилось в золотистое свечение, обрамлявшее территорию школы, и вспыхнуло угрожающе-красным…

Не знаю, о чем я думал в этот момент.

Мне кажется, я даже не успел понять, что это летит короткое копье, и что оно явно зачаровано какой-то нехилой магией и обрезку навроде меня поймать такое своим телом — это как со скалы прыгнуть. Разбежавшись.

Но я, как последний придурок, рванулся вправо, чтобы встать между ним и Та’ки.

Почему?

Я понятия не имею. Просто что-то опасное летело в пьяную зеленую панду. И я инстинктивно бросился на защиту. Разум в это время вышел покурить.

А в следующее мгновение я увидел прямо перед собой пылающее жало копья…

И тут из-за моей спины вытянулась огромная человеческая рука, окруженная зеленым сиянием. Ладонь крепко сомкнулась на древке между кроваво-красным наконечником и плоским круглым ограничителем, и копье застыло в воздухе в десятке сантиметров от моего вмиг пропотевшего и несчастного тела!

Моргнув на копье, я обернулся — и обомлел.

Это действительно был Та’ки.

Но не тот наш привычный увалень-медведь, которого я знал до сих пор. А совершенно новая панда!

Неповоротливая туша зверя увеличилась раза в два и стала прозрачной, как бутылка из зеленого стекла.

А внутри этой бутылки вместо кораблика виднелся человек.

Он был высоким и худощавым. Из одежды на нем имелись только льняные штаны на шнурке, — точно такие же, как у меня. Удлиненное лицо покрывал густой слой белой краски. А на руках, на изрезанном шрамами торсе и вдоль линии глаз виднелись густые мазки красно-коричневого цвета, похожие на запекшуюся кровь.

Человек положил вторую руку мне на плечо.

— Напрасно. Но трогательно, — негромко сказал он.

Мягко сдвинув меня немного в сторону, человек ловко перехватил копье и швырнул обратно.

Оружие блеснуло в воздухе, как синяя молния, и вонзилось одному из посланников в грудь.

Говорливый рыцарь не успел даже дернуться или вскрикнуть. От удара копья его вырвало из седла и отшвырнуло далеко назад. Его насаженное на древко тело грузно свалилось в траву и еще немного проскользило назад.

Вся школа обернулась на нас с Та’ки. Один из дежурных у ворот схватился за голову.

Кони посланников графа испуганно заржали, отпрянув в стороны.

— Свое забирайте с собой — нам чужого добра не надобно! — крикнул Та’ки.

Отряд посланцев попятился назад. Ученики наконец-то смогли выстроиться ровным полукругом, и над их головами возникло уже знакомое мне марево.

Но сейчас меня куда больше занимал наш местный бог.

Обернувшись, я уставился на Та’ки, но он уже принял привычный медвежий облик.

И тут из главного здания, весь почерневший и мрачный, как грозовая туча, вышел Янус в сопровождении молодого аристократа, которого только что привезла Майя.

— Смотрите сюда, посланники хреновы! — хриплым и злым голосом крикнул Ян. — Вот он, ваш Эрик Альфред Эразмус, принц Артона и наследник бронзового престола! Вчера он по доброй воле вышел на большую арену, а сегодня — ступил на землю моей школы согласно закону! И если хоть одна тварь попробует войти сюда и забрать его силой, или метнет через барьер какую-нибудь хрень, я воспользуюсь правом защиты королевского имущества! Потому что со вчерашнего вечера этот юноша — собственность короля и мой воспитанник!..

Я удивленно покосился на парня. Графский отпрыск?.. Так это из-за него вся эта кутерьма?

А тот стоял рядом с Янусом, не в силах сдержать довольной улыбки.

Я вдруг разозлился на него. Вот ведь придурок. Он папаше рад досадить, а я чуть от копья не помер!

— Вы убили второго адъютанта графа Дарелла! — выкрикнул кто-то из числа посланцев. — И это вам с рук не сойдет!..

— А вы напали на военную школу его величества и пытались убить божественную сущность и нашего покровителя! Так что если хотите обратиться с жалобой в суд, желаю попутного ветра, — выкрикнул Ян и брезгливо сплюнул в сторону. И негромко добавил:

— И тогда мы и поглядим, кто из нас голой жопой на жаровне окажется.

Посланцы еще немного потоптались у ворот, обсуждая что-то промеж собой. А потом кавалькада нехотя двинулась прочь, прихватив своего мертвеца.

Между тем ученики так и остались стоять в боевом построении и смотрели им вслед, не решаясь расходиться.

— А ну че встали! — гаркнул на них Ян. — На тренировочную площадку все, быстро! И больше никаких отпусков для старших, заниматься всем до кровавого пота, ясно?! В конце лета сам экзаменовать буду, кто не справится — пойдет нахрен отсюда! Позорники… Обережный щит они выставили… Да чтоб вам спины в последнем бою таким щитом прикрывали! Бездари…

Ученики бросились со всех ног исполнять приказ. Ян, развернувшись, сделал шаг к дверям, но тут ему на глаза попался я.

— А твое геройство — вообще дурь несусветная! И что ты здесь делаешь вообще? На кухне работы не осталось? Чего так удивленно моргаешь, окна в холле не только для света сделаны. А ну исчез с глаз моих!

Спорить с ним я не стал — честно говоря, после всего случившегося я и сам был не прочь вернуться на кухню и куда-нибудь присесть.

Так что я послушно поплелся во владения Леандра.

Не успел я переступить порог, как ко мне метнулась Ника, пристально заглядывая в глаза. Леандр оттолкнул свое кресло от окна и обернулся.

— Что там такое случилось-то?.. — обеспокоенно спросил меня наш шеф-повар. — От магии аж душно стало! Крики, топот — я уж решил, на нас напали!..

— Ну, на самом деле примерно так было, но не до конца, — кивнул я, усаживаясь на лавку. Коленки у меня противно подрагивали.

— Что не до конца?! Ты по-человечески объяснить можешь?!

Я вытер ладонью припотевший лоб. Поморщившись, повертел укушенной рукой.

Ника, покраснев, опустила голову.

— Да посланцы приезжали от какого-то графа, — пояснил я Леандру. — Орали много, требовали выдать им одного из новичков. Погрозили, чем могли, и уехали восвояси. В общем, нормально все…

— Вот ведь, — вздохнул Леандр. — Вот вечно поналезет на арену всякая шушера, а потом школам разбираться!

Я не стал ему говорить, что вообще-то в таком случае та самая шушера, о которой он говорит, это вовсе не тот парень, а я. И молча принялся чистить овощи.

Старик покряхтел, но тоже вернулся к своим делам. Ворчливым голосом он принялся рассказывать мне и Нике, как три года назад в одну из школ умудрился поступить наемный убийца, который таким образом пытался уйти от суда.

Я за его рассказом не следил. В моей памяти то и дело вставала картинка — рука Та’ки и наконечник копья, метящий мне в грудь.

Все-таки каким бы невезучим я не был, смерть меня щадила. В который раз пристально посмотрела в глаза — и обошла стороной.

— Слушай, а медвежье обличье у Та’ки — это иллюзия? — спросил я вдруг у Леандра. — Или какая-то особая форма?

Старик изумленно посмотрел на меня — похоже, я как-то совсем не вовремя вклинился со своим вопросом.

— В смысле? — проговорил он, наконец. — А твои руки и ноги — это тоже особая форма, или какая-то другая?

— Нет, ну я-то — обычный человек…

— А он — обычное божество. И он — медведь. Еще какие вопросы?

Я открыл было рот, чтобы возразить ему… и тут же закрыл его обратно.

Леандр явно не знал о человеке, скрывающемся внутри зеленой туши.

И это было странно, ведь сегодня все ученики смотрели на Та’ки в таком «двойном» облике и явно ничему не удивлялись. Как такое может быть, что все ученики и даже кое-кто из обслуги знают такие вещи, а Леандр — нет? Ведь он уже давно живет при школе.

Неужели все в школе настолько сторонятся старика-воина, работающего на кухне?

Или же…

Или дело было в другом.

— Я пойду воды принесу, — пробормотал я, отложив картошку и нож.

— Зачем?.. — удивился Леандр, но я уже схватил ведро и направился к выходу.

— Я сейчас, я быстро, — буркнул я и скрылся в дверях. — Мне нужно про корм сказать…

Я должен был узнать это прямо сейчас. Я должен! Или мое любопытство насмерть сожрало бы меня изнутри.

С гремящим ведром я поспешил мимо занятых спаррингом учеников к дежурным у ворот.

Те активно шептались — видимо, обменивались впечатлениями от всего случившегося. При виде меня они недовольно умолкли.

— Чего надо? — спросил тот, что после броска нашего медведя хватался за голову.

— Да я это… Просто корм у Та’ки несвежий был с утра… Хотел напомнить… — проговорил я, чтобы как-то начать разговор.

Дежурные скривились.

— Хочешь сказать, это типа мы работы своей не знаем, так что ли? — угрожающе проговорил второй.

Похоже, начало я выбрал не самое удачное.

— Да нет, просто он попросил, — улыбнулся я попридурковатей. — А я и забыл совсем.

— Не боись, уже все давно выдали согласно предписаниям, — брезгливо бросил мне первый.

— А, ну окей, — кивнул я.

— Чего?.. — не понял тот.

— В смысле, хорошо, — еще придурковатей улыбнулся я. — А вообще, я прям впечатлен нашим божеством. Я думал, он просто медведь, а он такой… И маска такая!.. — сказал я, стараясь выбирать самые удачные формулировки.

— Пфф, этот дурак, похоже, никогда панду не видел!.. — заржал второй.

— Ну, для пьяной панды он, надо сказать, копье бросает мощно… — мрачно отозвался его напарник.

— Так он жеж бог все-таки! — фыркнул второй.

— Да… — проговорил я, внимательно разглядывая их лица. — Это да, это правда…

Да!

И правда заключалась в том, что для них Та’ки по-прежнему оставался зеленой пандой!

А я видел его лицо.

Черт меня побери, кажется, я смог подсмотреть его истинное обличье! Или же он сам показал мне его.

Почему-то от этой мысли у меня на душе стало так тепло и радостно, что я даже забыл попрощаться с дежурными и с улыбкой отправился к колодцу.

По пути меня за плечо поймал один из старших воинов в темных доспехах.

— Пошел вон с передней территории! — рыкнул он на меня. — Обслуга с ведрами и прочим своим добром даже носа сюда не должна показывать!..

— Понял, — с готовностью кивнул я и повернул к внутреннему двору.

Мой жестяной компаньон обиженно громыхнул у меня в руке.

— Замечу еще раз — прикажу высечь! — прикрикнул старший мне вслед.

Я прибавил шагу. И, позабыв набрать воды, так и вернулся на кухню ни с чем.

До самого вечера я думал о зеленом медведе. В руках картошка сменялась луком, лук — грязными котлами и тарелками, а я все думал и думал…

Когда, наконец, моя работа закончилась, я взял в кладовке крупную редьку и веревку с шилом и отправился в сумерках искать укромное место, где можно было бы потренироваться.

Нет, ну а что? В кино у этих парней всегда получалось отлично поднимать себе силу и ловкость на всяких там природных снарядах. А я чем хуже?

Присмотрев хорошее тенистое дерево за баней, я решил попробовать укрыться под ним.

Я проткнул мою бедную редьку, привязал ее к веревке и подвесил на ветку дерева. Качнул. Попытался юркнуть под ней к дереву и обратно. Получил редькой в лоб, выругался. И, чувствуя себя идиотом, попытался повторить процедуру.

Через пять минут я понял, что мой псевдотренажер — это отчаянно бестолковая хрень.

Нельзя научиться тому, чего не умеешь, изобретая из редьки напарника.

Во всем должна присутствовать какая-то система и логика. И система оценки. Грубо говоря, вот штанга, сегодня я ее поднял пять раз, а неделю назад — только один, да и то еле-еле. Но как тренировать в одиночестве ловкость? Разве что придумать самому какую-то полосу препятствий. Что-то в духе прыжок вправо-прыжок влево, под веревку — на пенек. Но ведь ее не выучить нужно, как танец, а научиться реагировать на реальные изменения. Как же это сделать?..

С грустью глядя на покачивающийся на веревке овощ, я закурил.

— Эх, тоска… — выдохнул я вместе с дымом.

— Так вот от чего репа повесилась? От тоски? — икнул у меня за спиной знакомый пьяный голос.

Я обернулся.

— Та’ки?..

Зеленый медведь шумно обнюхал очень длинный и толстый стебель, который держал у себя в лапах.

— Типа того. Хотя я сам себе сейчас кажусь бабочкой…

— Тогда не удивительно, что ты репу с редькой спутал, — заметил я.

— Ну, эт тебе виднее, — протянул медведь. — С другой стороны, если повешены на дереве, какая к хренам разница? Редька, репа, тыква… Зато репа вкусная. И красивая. — он почесал себе пузо когтистой лапой. — Можно как бусы носить.

Я рассмеялся.

— Это ж кем надо быть, чтоб носить на себе репу, как бусы?

— Может, парнем, который от отчаянья бьется головой об корнеплод? — неожиданно трезвым голосом ответил медведь. — Но есть способ это исправить. К примеру, вместо корнеплода взять в наставники зеленую панду. Или, вернее, дать зеленой панде взять тебя в качестве своего корнеплода. Чтоб головой биться. И ждать, пока созреешь.

Стебель в его лапах вдруг свистнул прямо над моей макушкой и ударил в плечо — не сильно больно, но ощутимо.

— Если в спарринге ни разу не увернешься — надеваешь одну репу. Увернешься хоть раз — одну снимаешь. А если откажешься носить — больше не приду. Договорились?

— Договорились!!! — с готовностью выпалил я в десять раз громче, чем рассчитывал, потому что сердце мое возликовало и запело!

У меня появился учитель. У меня появился учитель!! И это было просто оххудача!

— Вот только… Репа-то зачем?

— Репа будет показателем твоей полезности для местного сообщества, — хмыкнул панда. — Слушай, я ведь буду на тебя свое сонное время тратить, должно же мне быть хотя бы весело?

Я улыбнулся.

— Ладно, пусть будет весело!

— Тогда погнали, — мой зеленый наставник зубасто зевнул и…

Удары посыпались на мои плечи, точно сверху забарабанил град. Курево вывалилось из моего рта.

— Эй-эй, погоди! Давай для начала без магии? — предложил я, затаптывая вспыхнувший на земле красный огонек.

— Магии? Какой еще магии? — удивился Та’ки. — Магия есть у зеленого медведя. А у маленькой бабочки никакой магии нет. Но если будешь стоять, как столб, я начну бить больно, и не по плечам, а по голове.

Я отскочил от него, но Та’ки сделал выпад вперед и стебель толкнулся мне в плечо.

— Слишком длинное оружие. Слишком длинные руки. А ты прыгаешь слишком слабо, и стоишь слишком прямо.

Та’ки ткнул меня стеблем в живот, и я согнулся в три погибели, хотя удар был несильным. Просто он пришелся в очень правильное место.

— Тебя что, насадили на вертел на твоей кухне? На завтрак будет жареный человек? — издевательски протянул Та’ки.

— Нет, больше похоже на отбивную из человека, — сдавленным голосом проговорил я.

— Не преувеличивай, а то сейчас вместо стебля дубину возьму, — отозвался Та’ки. — Двигайся, шире шаг, смелей движения!

Его стебель принялся охаживать меня по плечам, но теперь я действительно изо всех сил старался увернуться. Вправо, влево, еще раз влево…

Я рванулся так яростно, что был уверен в успехе!..

Пока не сполз по древесному стволу, в который с размаху врезался.

— Твою маать!.. — простонал я, скорчившись у корней.

— Всегда держи в голове общую картину, — мой наставник легонько постучал стеблем мне по макушке. — Ямы, камни, стволы. Куча говна на дороге, вилы у забора, песок в тележке. Кто знает, что из этого может спасти тебе жизнь. Понял?

— Уггу… — промычал я, пытаясь встать.

Та’ки протянул мне руку.

Не мохнатую когтистую лапу, а именно руку, даже без зеленого свечения вокруг.

— А еще у тебя слабое тело, — сказал он, помогая своему горе-ученику подняться.

Рука бога оказалась жесткой и шершавой.

— Бегай с мешком гороха на плечах и полными ведрами. Напросись косить траву для коней на лугу. Это сделает твое тело сильнее.

— Понял, — с готовностью ответил я.

— Теперь отработка. Еще раз. Прямой удар. Бить буду одинаково, с каждым разом все ниже. Уходи от удара, как можешь.

Я кивнул.

— Готов.

И мы как два призрака закружили в лунном свете, укрытые черными облаками раскидистых крон. Время от времени в тишине слышались русский мат, крики и резкие замечания моего наставника.

— Быстрей. Еще быстрей. Колени тоже могут гнуться! Вот так. Теперь снова начну сверху, но быстрей. Готов?

Умом я понимал, что это все тот же Та’ки, но в голове все равно не укладывалось, что вечно пьяный зеленый медведь в образе человека становится вдруг серьезным, трезвым и жестким.

Через час занятий я уже с трудом переводил дыхание, шумно хватая воздух ртом.

— Хватит с тебя на сегодня, — сказал, наконец, Та’ки.

Вокруг его фигуры появилось зеленоватое свечение в форме медведя, и через мгновение передо мной уже стояла зеленая панда.

— До завтра, ученик, — насмешливо протянул он и поковылял прочь, неловко переваливаясь с лапы на лапу.

— Эй, Та’ки! — окликнул я его, тяжело дыша и упираясь ладонями в колени.

— Ну? — остановился медведь.

— Спасибо.

— Посмотрим, что ты через неделю скажешь, — он с хрустом вгрызся в стебель, который до сих пор выполнял роль оружия.

А мне под ноги плюхнулась небольшая желтая репка.