Боги, пиво и дурак

Глава 16. Трое в лодке, не считая девчонки

— Эй, ты там долго еще лежать собрался? — сквозь звон донесся до моего слуха голос Майи. — Тащись сюда, раз уж все-таки пришел.

Я разогнул руку, выпуская ствол. Тряхнул головой — черт, слишком сильно! И поднялся на ноги.

В плече стреляло, щека оказалась ободранной. Красота!

— А что, этот подберезовик вместе с нами заниматься будет? — услышал я удивленный вопрос белого.

— Увы, Бернард, с сегодняшнего дня он такой же первогодка, как и все вы, — ворчливо сообщила Майя. — Сама удивилась, когда сегодня узнала. Но решение магистра — закон, ничего не поделаешь. И не отвлекаемся! Камилла, хватит пытаться вытащить удар только за счет физической силы. Это не сработает. Такими темпами у тебя скоро руки повиснут, и ты этот меч даже поднять не сможешь.

Майя подошла к девушке.

Я навострил уши, пытаясь из ее наставлений другому ученику выцедить пользу и для себя.

— Почему избегаешь использовать магию?

— Я стараюсь, — виновато проговорила девушка.

— Почему тогда я этого не вижу? — сердито нахмурилась Майя. — У тебя задача на уровне адепта. У нас конюхи используют этот навык, чтобы усилить руки и вычистить навоз быстрее. А ты вроде как воином стать собралась, азы демиургики на арене демонстрировала, даже конструкт создала. Куда все делось-то?

— Наверное, потому что после вчерашнего мне боязно переборщить, — еще тише ответила Камилла.

— И что такого случилось вчера? — строго спросила Майя. — Подумаешь, немного не рассчитала. Все же остались живы и здоровы, так чего тут бояться?

Выхватив меч из руки девушки, Майя с легкостью крутанула его кистью. Потом еще раз, уже быстрей.

— Смотри внимательно, — сказала она, покосившись на меня. — Вот так я просто уменьшаю его вес. А теперь смотри, я буду использовать инспиральное усиление…

Меч задвигался быстрее, со свистом рассекая воздух. Его очертания начали размываться, превращаясь в серое облако, а потом это облако начало медленно светиться, а меч отделился от направляющей его руки и продолжал движения в воздухе, будто Майя управляла им, держась за невидимую часть.

— Видишь? Я работаю с магией, я могу дозировать ее, как мне надо. И ты должна этому научиться! Берн, тебя тоже касается, — повернулась она к белому.

Меч замер в ее руке, прекратив свой танец.

— … Я вижу, у тебя получается облегчать вес меча, но ты при этом напрягаешься так, что устаешь в два раза больше, чем если бы махал им, как есть. Это неправильно. Идите к тренажерам, повесьте себе чучела и отработайте удары на них. А потом снова встанете в спарринг. Используйте перенос смелее, не зажимайтесь!

Она отдала Камилле меч, и девушка со своим напарником устало двинулись к куче всякостей за соломенными мешками, поглядывая на меня через плечо.

Майя повернулась ко мне.

— Ну а что делать с тобой, я даже не знаю, — насмешливо протянула она, вскинув голову, как норовистая лошадь. — Фраза «займись инспираторикой» в твой адрес звучит как издевка.

Я усмехнулся.

— Ничего, я привык.

Ее глаза сузились, как у злющей кошки.

— Иди, садись на землю и пытайся вон вместе с графычем свой магический источник узреть, — проговорила она.

— Понял, — сказал я и уселся рядом с нашим аристократом, копируя его позу.

И, вздохнув, добавил:

— Слушай, я хочу извиниться за опоздание. Прости. Больше я ничего не пропущу, обещаю, — искренне извинился я.

Майя фыркнула.

— Да ты и так в в общем-то ничего не пропустил. По крайней мере, ничего для себя полезного, — заявила она и, заложив руки за спину, как надсмотрщик, двинулась к Камилле и Бернарду, которые закрепляли на тренажерах соломенные мешки.

Пока она там что-то объясняла нашим отличникам, я чуть наклонился к «графычу» и тихо спросил:

— А чего делать-то надо?

— Войти в храм своей души, отыскать сокровищницу магии, открыть в нее дверь и вызвать наружу несравненное сияние дарованной силы, — ответил он.

Мои брови сами по себе поползли на лоб.

— Чего-чего?..

Графыч не удержался от улыбки.

— И не спрашивай. Как сказали, так я тебе и передал. Дословно.

— Что там за беседы у вас? Заняться нечем? — прикрикнула на нас Майя.

Мы сделали серьезные лица и умолкли, как нашкодившие школьники.

Берн и Камилла начали отрабатывать удары на чучелах. Когда Майя снова отвлеклась на них, я снова тихо спросил:

— И давно ты свою сокровищницу ищешь?..

— Пятнадцатый день, — вздохнул графыч.

— Весь зад, наверное, себе отсидел?

— И не только, — пробормотал тот.

Я фыркнул, сдерживая смех. Зыркнул на Майю. Но та была слишком увлечена обучением инспирационной технике, чтобы это не значило. Выражалось это в раздраженных покрикиваниях на Берна и Камиллу:

— Сильнее бьем! Больше энергии в руки, меньше физических усилий! И еще раз!..

Педагог от бога, итить.

И методология чудная, эффективная.

— Слушай, а в чем разница между инспираторикой и демиургикой? — вполголоса спросил я у аристократа.

Тот с трудом сдержал приступ смеха.

— Ты издеваешься, или правда не знаешь? — спросил он, глядя на меня, как на единорога, причем двухголового.

— Давай мы как будто уже посмеялись на эту тему, и теперь пришло время все-таки ответить на вопрос, — пробормотал я.

— Уровень инспиратора подразумевает навык использования энергии магического источника внутри физического тела, совершенствуя его возможности, — пояснил аристократ. — Уровень демиурга открывает возможность оказывать влияние на внешний мир, создавать явления и предметы с помощью конструктов и все такое. Есть еще такое понятие, как теургика, ею владеют в основном жрецы. Это когда человеческое тело становится проводником божественной силы, и для создания явлений и предметов…

— Вам двоим что, заняться нечем? — прикрикнула на нас Майя, и мы оба умолкли, уставившись в точку прямо перед собой.

Как он там сказал? «Войти в храм души» и отыскать там «скоровищницу магии»?

М-да, Майе бы женские романы писать, с такими-то метафорами. Только разве что нефритового жезла не хватает.

Я закрыл глаза и попытался найти в себе хоть что-нибудь эдакое, но нашел только саднящее чувство голода.

Я ведь так и не перекусил сегодня с утра.

— А тебя как звать-то? — спросил меня вдруг аристократ.

— Даниил, — ответил я, открывая глаза.

В моем животе тоскливо заскулил и заворчал голодный желудок.

— А я, к сожалению, Эрик, — шепотом сказал мне графыч.

— Почему к сожалению? — спросил я, с трудом удержавшись от смеха.

— Потому что разве кто-нибудь в здравом уме захочет так зваться?

Я озадаченно пожал плечами. Как по мне, Эрик так Эрик. Для меня оно звучало немного похоже на Алик или Эдик, но что с того?

— А чего такого-то? Имя как имя.

— Ты что, анекдотов про короля Эрика никогда не слышал? — удивился тот.

— Нет, но теперь ты непременно должен мне их рассказать, — отозвался я.

И тут мне в лицо ударил холод.

Хрусткая изморозь с ледяным скрипом разбежалась в стороны от тренировочных манекенов. Берн взревел, как от боли. Меч в руках Камиллы стал мутным от инея и покрылся блестящими сосульками, а над головой у девушки в голубоватом сиянии закружился маленький смерч из снежинок.

Мы с Эриком разом вскочили на ноги и рванулись подальше от расползающегося ледяного пятна.

Майя взмахнула руками в стороны, точно в каждой из них было по кнуту, и Камилла с Берном разлетелись в разные стороны площадки. Меч, вывалившись из руки девушки, с неожиданным звоном ударился о замороженную траву.

Шлепнувшись на землю, белый неловко приложился спиной об столбик. Со стоном выругавшись, он сдернул с ног сапоги и принялся растирать посиневшие стопы.

— Дура! — проорал он на Камиллу.

— Прости, я не хотела! — воскликнула девушка, сгорбившись под своим столбиком. — Не хотела… Я старалась, честно!

— Да ты чуть ноги мне не отморозила!

Белые снежинки, только что кружившие перед тренажером, медленно опустились на землю.

— А ну успокоились оба! — заявила Майя.

Она двинулась со своего места, и только сейчас я заметил. что лед не тронул земли под ее ногами. Ледяная трава жалобно заскрипела и захрустела под подошвами мягких сапожек.

— Значит так, вы трое пока позанимайтесь здесь, как умеете, — покосилась она на нас с Эриком. — А я отвезу Камиллу в колодец Гарута.

— Что?.. — испугалась девушка. — Но я же не хотела, правда! Ты же сама сказала — сильней, больше!

— Колодец — это не наказание, глупая, — снисходительно объяснила Майя своей подопечной. — Наоборот, я хочу тебе помочь. Твой главный враг сейчас — это твой страх, понимаешь? А колодец Гарута — это специальный тренажер, где пол и стены зачарованы таким образом, что вся энергия, выплеснувшаяся наружу, тут же ими поглощается. Там ты можешь не опасаться убить кого-нибудь или убиться самой.

— А сразу нельзя было этого сделать? — проворчал Берн, все еще растирая свои ноги.

— Тебя не спросила! — огрызнулась на него Майя. — Вас вон сколько у школы, а колодец Гарута — всего один! Камилла, заканчивай хныкать. Поехали. И Берн, постарайся в мое отсутствие не убить этих двоих… искателей сокровищ.

Тут наша наставница бросила взгляд на меня, горделиво тряхнула светлыми волосами и направилась к лошадям.

И хотя я был тем учеником, которому для тренировок совершенно точно не нужен колодец, поглощающий слишком сильную магию, в груди у меня зашевелился неприятный червячок зависти и обиды.

И, судя по долгому взгляду Берна, устремленному в спины всадницам, не только у меня.

— Женская солидарность, — вздохнул я.

— Ты даже не представляешь, насколько, — проговорил белый, засовывая ноги обратно в сапоги. — Если бы я такое во второй раз учудил, она бы меня живьем в землю закопала. А девке все можно! Даже отдельный тренировочный колодец.

— Меня, кстати, Даниил зовут, — представился я белому.

Тот кивнул. Мол, принято. Встал, подобрал свой меч, валявшийся в стороне, и направился к тренажерам.

Под палящим солнцем лед уже стал прозрачным, и вся площадка, зачарованная Камиллой, теперь казалась сделанной из цветного стекла.

Я хмыкнул. Как-то пренебрежительно все это выглядело. Но, с другой стороны, чуть раньше мы вроде нормально обменялись парой реплик, и потому я все-таки спросил:

— Слушай, Берн, а тебе-то как удалось найти в себе «сокровищницу магии»? У нас вот с Эриком проблемы с этим.

Белый фыркнул и обернулся на нас.

— Ну, с тобой-то все ясно. Твоя проблема у тебя на лбу написана, — заявил он, покачивая тяжеленным мечом в руке. — А вот почему наш Графыч застрял, как телега в болоте, я ума не приложу. Такие чудеса на арене показывал, я аж обзавидовался. И магия-то у него редкая, и сила большая — прямо готовый мастер меча! А на тренировке сдулся — и куда чего подевалось, он один только и знает…

Я видел, как Эрик стиснул челюсти, чтобы не ответить Берну что-нибудь резкое. Его руки непроизвольно сжались — маленькие, белые, холеные такие ручки с широкой отметиной на указательном пальце от кольца. Наверное, раньше здесь сиял какой-нибудь родовой перстень или печать.

А теперь какой-то левый парень грубиянит ему в лицо, а графский отпрыск, похоже, то ли не был обучен давать отпор на словах, то ли боялся это делать. В любом случае он молча сжимал кулаки и прятал взгляд, что было как-то странновато для паренька местной «золотой молодежи».

Тем временем Берн поднял меч, легко крутанул его в руке, словно оценивая вес. А потом демонстративно ударил с разворота по соломенному мешку.

Оранжевое пламя узким ореолом вдруг вспыхнуло вокруг обоюдоострого клинка. Мешок полыхнул, как спичка. Дерюга вся почернела, от соломы повалил едкий дым.

Берн с самодовольной ухмылкой обернулся к нам.

Да, по сравнению с ним мы оба, похоже, выглядели несколько убогонько, и мешок горел действительно красиво…

Вместе с большим деревянным тренажерным комплексом.

— Мешок снимай! — крикнул я, бросившись к секции, загоревшейся вместе с болтающимся на цепи мешком.

Берн недовольно повернулся ко мне — по всей видимости, он не сразу понял, в чем причина моего неуважительного отношения к его мешку.

А когда понял, охнул и, ругаясь на чем свет стоит, бросился на помощь ко мне.

— Отойди в сторону! — рявкнул он мне, замахиваясь мечом.

Я едва успел отскочить. Берн с размаху умело и ловко ударил по мешку, и целый фейерверк горящих искр посыпался в стороны, опаляя траву.

Но разрубить мешок или сорвать его с цепи у него не получилось — лезвие тренировочного меча было предусмотрительно незаточено.

Трогательная забота о безопасности учеников, если учесть, что они и без заточенного лезвия способны друг друга или заморозить насмерть, или сжечь к чертям собачьим.

— Дай сюда!

Я выхватил у Берна оружие, схватился за нижнюю часть тяжеленного лезвия и, как крючком, зацепил верх мешка и рванул на себя. Дерюга с треском оборвалась, и в траву вывалилась почерневшая и тлеющая солома. Пока Берн затаптывал ее сапогами, на помощь подоспел Эрик с ведром воды.

Наконец, нам маленький пожар был побежден. От почерневшей перекладины все еще тянулся едва заметный дымок, но это уже была агония.

— Ну вот и все, — сказал я, отступая назад. — Еще немного потлеет, конечно…

— Командирша будет в ярости, — мрачно проговорил Берн, глядя на обгоревший тренажер.

— Да не так уж все страшно, — подбодрил я его. — Не половину же площадки спалил. Думаю, они к этому готовы, не зря ведь первогодок не тренируют на территории школы.

Как ни в чем не бывало, я вернулся к тому месту, где Майя усаживала нас медитировать. Стащил с себя сапоги и устроился поудобней на траве, подобрав под себя ноги, как истинный японец.

Как там было сказано? Войти в храм своей души?

Интересно, какой такой храм у неверующего человека?

Хотя…

Не такой уж я теперь неверующий. Зеленая панда и женщина-арахна были для меня абсолютно реальны, так что, наверное, теперь по вероисповеданию я — язычник?..

Ладно, пусть так.

Попробую представить свою душу в виде святилища Арахны.

Закрыв глаза, я медленно выдохнул и попытался сосредоточиться на воображаемой картинке.

— Зря стараешься, — подал голос Берн. — Медитации у тебя все равно не получится.

Он подошел ко мне и, вытерев рукавом разгоряченный и почему-то испачканный в саже лоб, сел рядом и продолжил:

— Нельзя найти черную курицу в темном сарае, особенно если из нее еще вчера суп сварили. Я источник-то в тебе едва различаю — какая уж там сокровищница?

Я разозлился.

— И что мне теперь, пойти утопиться с горя? Все ученики медитируют. Я — ученик. Следовательно, я тоже могу медитировать.

Берн пожал плечами.

— Ученик-то ты, конечно, ученик… — протянул он, щурясь в яркое летнее небо. — Вот только я никак не пойму, каким таким образом ты вдруг из кухни на тренировочную площадку попал? Это магистр так над тобой глумится, или над нами издевается?

Я медленно повернулся к нему.

— Тебе места на площадке не хватает, или я тебе солнце загораживаю?

Берн фыркнул.

— Слушай, я в целом против тебя ничего не имею. Но смотри, какая картина получается. Вот у нас Графыч, скажем. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять — там источник размером с Торский водопад. И пусть у него чего-то там не получается пока…

— Да вообще ничего не получается, — тихо проговорил Эрик.

— Да начхать! — зыркнул на него Берн. — Получится рано или поздно. Камилла тоже хоть и дура, но девка талантливая. Я — пиромант, так что вообще из высшей лиги. А ты — местный юродивый с веревкой репок на шее. Обрезок. Так какого хрена ты — такой же ученик, как и все мы? Что с тобой не так?

В первое мгновение мне захотелось просто дать ему в морду.

Но — нафиг. Я и так уже напортачил с опозданием, хватит себе карму портить. Тем более, что она у меня и так не ягодная.

— Если ты не доволен решением школы, можешь пойти к магистру Янусу и поделиться с ним своими соображениями, — сказал я, стараясь дышать ровнее и глубже. — Если, конечно, тебе острых ощущений не хватает. До меня-то ты чего докопался?

— Я вообще-то тебе вопрос задал, — с затаенной злостью не сказал, а прямо таки выплюнул мне в лицо Берн.

— И в честь этого события я непременно отмечу красным сегодняшний день в своем календаре, — так же злобно ответил я. — Но позже. А сейчас я буду искать свою сваренную в супе черную курицу.

Берн презрительно фыркнул.

— Вот дур-рак…

— Дурак-не дурак, а божественный Та’ки почему-то тренирует его, а не тебя, — не без удовольствия подковырнул Берна Эрик, усаживаясь рядом со мной.

Белый расхохотался, поднимаясь с земли.

— Пьяная зеленая панда? Ты серьезно? Вот уж в самом деле повод для зависти! Магистр Янус подобрал его где-то в дурманной роще из жалости, и теперь этот ваш божественный Та’ки только и делает, что жрет и блюет…

И вот где-то примерно на этих словах мое терпение лопнуло.

Я долго держался, и в принципе готов был еще очень многое пропустить мимо ушей, лишь бы не испортить того, что заполучил с таким трудом.

Но поливать дерьмом Та’ки?!

Меня будто током шибануло. Кровь ударила в виски, в глазах потемнело и я одним рывком вдруг поднялся на ноги и впечатал кулак под челюсть Берну, еще не успевшему до конца выпрямиться.

Тот охнул и отпрянул от меня, подхватив с земли меч.

— Охренел, что ли?! — рявкнул он на меня.

— Не позволю, — низким голосом прохрипел я. — Глумиться над Та’ки — не позволю!..

— Эй, ты че? — с какой-то растерянностью в голосе воскликнул Берн. — Че нарываешься-то? Я же покалечу тебя или случайно спалю к хренам!..

Вот тут он был прав. Конечно, если все разумно взвесить, конфликт стоило бы как-то замять и сдуть…

Но из моей глотки как-то мимо мозгов уже рвался выкрик:

— Так попробуй!!! Посмотрим еще, кто кого покалечит…

Даня, надо бы по тормозам. По тормозам бы, Даня, ну зачем тебе лишний геморрой на ровном месте?..

Но «дапохер» внутри меня уже слишком высоко поднял голову, чтобы я прислушивался к голосу разума.

— …Говно заносчивое! — с сердцем закончил я свою реплику.