Болевой синдром

Глава 12

Соседи по даче ни разу не видели Тамару Алексеевну Макарову с посторонним мужчиной. Правда, на дачах они бывали в основном в выходные дни, а Макарова за неделю до гибели ушла в отпуск и проводила его, так сказать, на лоне природы.

Чехотный побывал в конторе, где работала Макарова. Его там многое интересовало. Само собой, производственная характеристика. «Опытный специалист, умелый наставник молодых, опора руководителей…»

О мертвых плохо не говорят, хотя вполне допустимо, что Макарова и обладала всеми перечисленными качествами.

— А как в моральном плане?

— О, это был идеальный человек…

Чехотный мог находить нужных для бесед людей, мог разговорить их. Это только с виду он был сонный, замкнутый, походил на сгорбленного усталого человека, которому ни до чего нет дела, но внешний вид так часто бывает обманчив…

У Тамары были две подружки. Одна очень серьезная, жена работника министерства, другая незамужняя, прошлой осенью справившая свадьбу своей единственной дочери, живущая одна в трехкомнатной квартире, пухляшечка с зазывными серыми глазами.

К ней, Леночке Саламатиной, без труда напросился в гости Чехотный.

Леночка, как и многие люди веселого характера, хоть и не нищенствовала, но жила без лишнего рубля в кармане: дочь студентка, зять инженер — как не помочь? Хорошо, хоть квартира у них есть.

К торту и хорошему вину Леночка отнеслась благосклонно, похоже, именно на это она и рассчитывала, зазывая к себе следователя:

— О жизни говорить за бутылочкой надо, да и не в казенном кабинете…

— А где вы живете?

— Вот так, сразу?.. Хотя приезжайте.

И вот они уже сидят за столом, на Леночке шикарнейший, подчеркивающий все ее прелести халатик, правда, уже с еле заметными точками штопки. Но хочется женщине оставаться молодой и красивой.

— Как же вы умудрились такую взрослую дочь иметь? Вам самой если есть тридцать, то это максимум!

— Мне все так говорят. Обладаю секретом молодости!

— Ну-ка, ну-ка, записываю.

— Записывайте! Надо получать удовольствие от жизни. Вот как тебе хорошо, так и живи. Есть дуры, которые себя диетами мучают, условностями разными. «Ах, я не буду пить вино, муж унюхает…» Зачем держать такого мужа, который тебя на пороге обнюхивать будет, ну скажите? Я была замужем, тоже с этим столкнулась. Сказала ему: «До свидания!» И не жалею. А чего жалеть? Мужчину, если надо, всегда найду…

— Макарова, я слышал, тоже собиралась разводиться?

Леночка, доказывая, что диеты — не для нее, положила в свою тарелку новый кусочек торта:

— У Тамары все по-другому было. Олег, муж, может быть, и идеальным мужиком был, но он же дома не жил! Появится, покрутится недельку — и опять на полгода исчезнет. Что жене делать прикажете — на стенку лезть?

— Ну зачем же на стенку. Можно завести друга.

— Ага, можно! И потом ждать, когда муж вернется и пристрелит обоих?

— Макаров из таких мужей?

— Да я не конкретно о нем, а вообще…

А конкретно Саламатина мало что говорила.

Да, бывало, что они с Тамарой за вечер «уговаривали» бутылочку шампанского, а то и коньяка. Бывали в их компании мужики? А как же: то главный инженер, то замдиректора в гости напросятся, но им не до амурных дел, им горло промочить и к женам бежать.

— А нам с Тамарой спешить некуда…

— Она, судя по фотографиям, тоже молодо выглядела. Значит, не мучилась условностями? Ну хотелось же ей мужчину под боком иметь, на белом джипе с ним проехаться, в театр пойти, и чтоб не самой…

— Джип? Так вы знаете… Ну, в театр они, допустим, не ходили. Тамара сама признавалась, что Леха если чем и интересуется, то только футболом. Прапорщиком где-то служил, потом уволился, охранником в банке работал и деньги на машине специальной возил, на броневичке таком. Потом устроился возить грузы на коммерческих авиарейсах, там очень хорошо платили.

— Так хорошо, что он дорогую машину смог купить.

— Нет, это машина служебная, в рейсы-то он нечасто летает и возит на джипе свое начальство. Он ведь еще и гонщик, на соревнования куда-то даже ездил. В общем, молодец, парень, крутится, этим, наверное, Тамарку и купил.

— Парень, говорите?

— Ну да. Он же лет на восемь моложе Макаровой. Душечка. А что по театрам не ходит… Вы думаете, для нас, баб, это главное — в театр ходить? Пусть и футбол смотрит, лишь бы… — Леночка Саламатина не договорила, печально вздохнула и потянулась к рюмке.

Фамилии Лехи она не знала. И вообще, видела его всего два раза. Один раз сюда заезжал, когда они с Тамарой допоздна засиделись. Тамара позвонила, и он тут же примчался.

Второй раз, издали, Леночка видела Леху на кладбище, в день похорон. Через день он позвонил ей по телефону, интересовался, что говорят о смерти Тамары.

— А что у вас говорили об этом?

— Тамара как-то на работу листовку приносила. Муж грязную форму дома оставил, то ли стирать, то ли выбрасывать, и она в кармане эту листовку нашла. Там его портрет и подпись, что ни ему, ни его семье не жить. Кавказцы Макарову убили, кто же еще?!

— Вы это Лехе и сказали?

— Ну да. А чего скрывать?

— И что он?

— Он сказал, что рассчитается с ними. И вроде как заплакал. Трубку сразу бросил…

Со второй подругой Тамары Алексеевны, госпожой Карандиной, разговор вышел короче. О друге Макаровой она слышала, но ни разу не видела его. Однако посчитала своим долгом выяснить, не проходимец ли он. Выяснила. Это материально независимый человек, энергичный, инициативный. За Макаровой приударял не корысти ради. У Макаровой больших денег никогда и не было. В одежде она себе не отказывала, питалась хорошо, машину купили, дачу… По нынешним меркам, средний достаток.

— Ну, не совсем средний, — попытался возразить ей Чехотный.

— Ее френдбой имел раза в два больше, вот что я хотела сказать.

Найти «френдбоя» после полученной информации оказалось делом техники.

Был он хоть уже и не юноша, но еще и не муж. В том смысле, что не женат.

— Я знал, что вы меня найдете, — сказал при встрече с Чехотным.

— А самому не хотелось со мной встретиться?

Он пожал плечами:

— Зачем? Если бы я хоть что-нибудь знал… А так, что светиться? Дойдет до мужа, Олега Ивановича, ему еще больнее будет. Тамара говорила, что он неплохой, в принципе, человек, так что…

У Лехи была озорная фамилия — Кучерявый. Но все озорство фамилией и заканчивалось. Перед Чехотным сидел человек, сделавший себя с нуля, и это поневоле вызывало уважение.

— Сейчас что человеку надо? Голова и руки. Это есть — он всего достигнет.

Ладони у Кучерявого были широкие, с жесткой, отшлифованной физическим трудом кожей. О баранку машины так ее не сотрешь. Чехотный сказал об этом собеседнику.

— Я в стройбате служил. Там то с бутовым камнем возились, то копали день и ночь. И когда уволился, подрабатывал грузчиком на станции. Это мешки только с виду мягкими кажутся, а так кожу дерут — будь здоров.

— Значит, голова и руки, — повторил формулу Кучерявого следователь.

— Ну, еще чтоб водка и женщины не погубили.

— Не пьешь?

— Пью, но знаю свою норму до капли. Не шатаюсь и по канавам не валяюсь.

— И за руль не садишься?

— Почему? Даже лучше вожу, когда граммов пятьдесят употреблю. Но не больше.

— А как же ГАИ?

— А что, им деньги не нужны? И потом, знакомые почти все.

Перешли на женскую тему.

— Я с ними никогда не баловался, кого угодно спросите. На них же деньги не заработаешь, только разоришься. А я задачу себе поставил, когда пацаном был… Насмотрелся на все в селе, нанищенствовался. Десять кур в хозяйстве было да две яблони — и шесть ртов.

— Ты как, кстати, к детям относишься?

— Ну, как… Очень хотел бы — были бы уже. Но теперь — все. Тамара рожать не может…

— Не могла, — поправил Чехотный.

Кучерявый покраснел так, что, кажется, слезы выступили на глазах.

— Не привыкну никак. Она, если не считать… В общем, она первой женщиной у меня была… Ну с которой я не просто… это самое, а как по-семейному жил. Что-то ей покупал, она мне что-то покупала. По мелочи, конечно. Все-таки замужняя, и сразу попросила, чтоб никаких дорогих подарков я ей не делал.

Кучерявый, наверное, в состоянии делать дорогие подарки. В начале года он купил в столице квартиру. Водятся, значит, денежки. С виду больно простоват, и удивляет, как это московские невесты, у которых нюх на лопухов, не сумели окрутить его. А окрутила женщина, которая почти на десять лет старше.

— Как думаешь, Алексей: Макаров не догадывался о твоем существовании? И вообще, Тамара Алексеевна не говорила: он ревнивым был?

Леха на все вопросы отвечал не задумываясь. Такие собеседники нравились Чехотному: все, что на уме, напрямую на язык идет. Пусть слова порой нескладными выходят, зато — искренними. Иногда, правда, актеры попадаются, вызубривают тексты заранее, но Кучерявый на таких не похож.

— Вы так спрашиваете… Думаете, он мог убить? Подговорить кого-то? Нет, такого не может быть. У них же к разводу дело шло, Тамара сама говорила.

— Развод хотела она?

— Оба, наверное, хотели.

— И что было бы потом?

— Мне трудно сказать. Если б она согласилась, я бы на следующий день отвез ее в свою квартиру, оформили бы все по закону. Но тут были сложности.

Чехотный удивился:

— Какие же сложности? Юридически никаких препятствий для вашего воссоединения не намечалось. Или вы имеете в виду сложности по разделу имущества Макаровых?

Леха даже вздрогнул:

— Какой раздел? Я же говорю: квартира есть… Ни рубля бы не взяли, все бы Олегу Ивановичу досталось. Я другое имел в виду. Тамара не хотела оформлять наши отношения. — Он попытался дословно процитировать ее слова. — «Неловко, ты такой молодой, скажут, старая баба женила на себе». Так что после развода, я думаю, она бы некоторое время выждала, но потом все равно бы я ее перевез к себе.

— Выждала — это как? Снимала бы квартиру?

— Может, и снимала бы, я бы платил. Но муж ее все равно долго в городе не задержался бы, на Кавказ опять уехал. Так что могла Тамара остаться и в своем доме.

Да, подумал Чехотный, обстоятельный мужик этот Кучерявый. Все у него продумано, просчитано, все подчинено логике здравого смысла. Молодая девка эти качества, может быть, и не оценила, а вот зрелой женщине они наверняка пришлись бы по душе. Рациональная хватка и нечерствая душа.

— Я слышал, Алексей, ты каждый месяц на кладбище ходишь?

— Да чего об этом… Пока хожу, а скоро приезжать буду, пореже, конечно. Все, наелся я столицы. Куплю дом где-нибудь в маленьком городке, где автоклуб есть и работа по душе.

— А московская квартира?

— А чего московская? Я ее обшарпанной купил, задешево. Все своими руками там так сделал — никакого евроремонта не нужно. Найду покупателя и хорошие деньги за нее возьму.

Чехотный тоже устал от суетной Москвы. Он часто, как Манилов, мечтал о маленьком городе, тихой речке, огурцах на грядках… Но он знал также, что никогда и никуда не уедет отсюда: не хватит духу.

А вот у Кучерявого — хватит.

— Последний вопрос, Алексей. Где ты был в ночь, когда погибла Тамара?

— У нас сборы были, у автогонщиков, четырехдневные. Меня с работы без звука отпустили. Я вернулся на второй день после ее смерти.

Когда Кучерявый ушел, следователь полистал телефонный справочник, нашел нужный номер, позвонил:

— Девочки, в конце мая на базе вашего клуба сборы автогонщиков были. В связи с этим у меня два вопроса. Посмотрите в списках всех спортсменов на букву «К» и назовите точно числа, когда начались сборы и когда закончились.

Было слышно, как девочки переговаривались, хохотали, жевали бутерброды, запивали их чем-то, потом молодой и веселый голос спросил:

— Вы записываете? Значит, так. На «К» три фамилии: Котлов С., Котлов Н. и Кучерявый А. А числа на другом документе… Сейчас посмотрю…

Сборы были действительно четырехдневные, и действительно в дни, которые назвал Леха.

«А ты что, на другое рассчитывал?» — спросил себя Чехотный.

Могло быть все.

С Тамарой Алексеевной Макаровой мог расправиться муж. Нанять для этой цели кого угодно, тех же кавказцев.

Мог убить любовницу и Леха Кучерявый, пусть даже не своими руками.

Но в обоих случаях отсутствует такая штука, как мотивация.

Чехотный выгуливает на пустыре у дома уже пожилого и такого же сутулого, как хозяин, афганца, специально выбирает места, где можно ступать по опавшей шуршащей листве, дымит «Явой» и щурится на ранний серп луны, выскочивший из-за плотной дымчатой тучи.

Пусть даже Олег Иванович Макаров озверел в непрерывных кровавых боях, идущих на Кавказе, но на кой черт ему убивать нелюбимую женщину? Даже если представить, что какой-нибудь доброхот как-то известил Макарова о неверности Тамары, то зачем ему идти на крайние меры, когда вопрос о разводе уже, можно сказать, решен? О нем сама Тамара говорила и тетке, и подругам, и дружку.

Макаров не был Отелло, не был ревнивцем. Даже когда жена задерживалась, он упрекал ее только за нетрезвый вид, и не больше. Конечно, люди со временем меняются и не всегда логично ведут себя в экстремальных ситуациях. А на Кавказе ситуация в этом плане экстремальная. Дело даже не в боях, а в оторванности от семьи, от женского пола. Душевное равновесие нарушается, и тогда можно сотворить несусветную глупость…

Но мысли Макарова в последние чеченские дни были заняты не женой, а сыном и Лесей Котенковой. Жена, теперь Чехотный уже понял это, не создавала никаких помех таким мыслям.

Так, дальше деревца заканчиваются, земля голая, некрасивая и топать по ней не больно хочется. Это понимает даже афганец, поворачивает назад.

Пора порассуждать о Лехе Кучерявом.

А что тут рассуждать? Ему-то зачем гибель Тамары? Меркантильные интересы отпадают сразу. Будь он в то время в Москве, можно было бы хотя бы теоретически предположить, что убийство совершено им в состоянии аффекта. Ну наехало что-то на парня, ярость слепая обуяла.

Но Кучерявый в это время гонял машину по буеракам, или по чему они там гоняют машины…

Процесс убийства Макаровой — это спектакль пусть с запутанным, но все же сюжетом. Готовилось убийство, не наспех произошло. Иначе бы не везли тело в багажнике, а бросили его в первом лесном овраге. Не гнали бы машину Макаровой к карьеру — она сама к тому времени уже была мертвой и, естественно, сидела не за баранкой. Не поджигали бы тело и «Жигули». Не делали бы уже ненужные выстрелы.

Убийство было плановым.

Или он, Чехотный, чего-то недоглядел, не понял, не усек, или Кучерявый и Макаров не имеют никакого отношения к гибели Тамары Алексеевны.

Нет мотивации.

Значит, остается кавказский след.

В пятницу в столицу из Германии прилетает Рамазан. Его бизнес достиг уже международных уровней, более того, замешен на высокой политике. Он член какой-то там торговой комиссии, он за руку здоровается с государственными мужами…

Нет, дело совсем не в том, что Чехотный трус и боится тянуть за ниточку этого клубка. В другом дело. Пусть даже Рамазан большой бандит с большой дороги, но ведь большой же! Зачем ему убивать женщину? Это не добавит ни славы, ни денег, это чревато потерей не только свободы, но и высокого положения в обществе, которым так дорожат кавказцы.

Тут напрашивается одно предположение. Макаров и Рамазан встретились в Чечне, и разговор их носил такой характер, касался таких тем, что даже такая игра, как убийство, стоила свеч. В этом случае убийство — прямое предупреждение самому Макарову: мы не шутим, с тобой будет то же самое…

Так о чем же мог быть разговор? Не о политике, Макаров — вояка, он далек от нее. О деньгах? Об очень больших деньгах?

Тогда, может, не случайно и то, что полковник Макаров попал в засаду? В лесопарке обстреляли не просто очередной российский БТР — в деревьях сидели и ждали именно Макарова?

Знать бы, о чем при последней встрече говорили Рамазан и спецназовец с полковничьими погонами. Может быть, о луне и поэзии, и тогда все эти догадки летят к черту.

Нет, не о луне. Макаров еще в госпитале, на прогулке, сказал, что знает, кто убил жену, — кавказцы. Тогда же всплыло имя Рамазана.

Знает ли о его приезде в Москву Макаров? Не захочет ли встретиться? Интересной может быть эта встреча. Надо тут поработать, чтоб глупостей не вышло. Поговорить с Макаровым надо. Не в лоб, конечно. Если настолько серьезным был у него разговор с Рамазаном, то он о нем ничего не скажет.

Повод для встречи с Олегом Ивановичем у Чехотного есть. Мелковатый повод, но все же…

Надо поинтересоваться у Макарова, не пропало ли у него что из квартиры. В сумочке Макаровой лежало много разной ерунды, но не было ключей от квартиры. Именно в этой сумочке она их носила. Они, конечно, могли потеряться, но если их взяли убийцы, то зачем?