Большая игра

ЭПИЛОГ

Даже в полдень дороги были переполнены, и поездка на машине отнимала много времени. С другой стороны, особого выбора не имелось. Лимузин вёз их из дворца, соглашения, которые разрешили кризис, наконец подписаны и розданы. На заднем ряду расслабленно сидели сэр Мартин Шарп, сэр Эрик Хаохоа и принцесса, избавляясь от напряжения прошедшего года. Суриётай открыла бар и налила всем. Шарп смотрел из окна, наблюдая городскую толчею, но сэр Эрик явно был чем-то обеспокоен. Наконец он нарушил приятную тишину.

— Что всё это означает, ваше высочество? Чего мы достигли? Столько усилий, столько труда, столько людей погибло… и за что? Несколько мелких изменений на карте? Пара других способов сделать то или иное?

Принцесса выглядела задумчивой.

— С одной стороны, возможно, вы правы. То, чего мы достигли, кажется малым. Но дела никогда не решаются одним блестящим, великолепным гениальным ходом. Только в романах герой достигает великого успеха, решает проблему и всё изменяет навечно. Редко бывает, чтобы подобная ситуация заканчивалась полной победой. И если мы задумаемся о последствиях, то увидим почему. Если бы каждый кризис разрешался окончательно, тогда с ними можно было бы бороться окончательными методами. Германия — наглядный пример ужасного конца на этом пути.

Вместо этого мы работаем шаг за шагом. Мы признаём, что можем закрыть вопрос тем способом, который устраивает всех. Соглашаемся с изменением в равновесии сил, приспосабливая его к внешним проявления власти. Изменения небольшие, немного здесь, немного там. Какие-то позиции потеряны тут, где-то вообще тупик. Но за эти годы мелочи складываются в скачок, который так просто не остановить. История больше любого из нас, сэр Эрик. Исторический импульс столь велик, что один человек редко может иметь большое значение.

Именно поэтому мы называем этот процесс Большой игрой. Самые значимые из нас, те кто в неё играет, могут оставить только мелкую рябь, мелкие изменения на большой реке времени. Своими действиями мы подталкиваем поток истории то тут, то там, и события, постепенно суммируясь, смещают его куда нам надо. Как сейчас. Сегодня Тройственный Союз стал немного сильнее. Мы не просто проливали кровь вместе, мы проливали её друг за друга. Проверили свой характер и увидели, что мы можем опереться на других. Была выявлена и устранена потенциальная слабость в нашей организации. Постоянный Военный Совет гарантирует, что операции будут взвешены и правильно спланированы, прежде чем на них выделят силы. Провидец был прав. Попытки ведения боевых действий без чёткой командной цепочки — залог провала. Мы совершили ошибку, и заплатили за неё. Надо удостовериться, что этого не повторится.

Ещё одна хорошая новость. Неустойчивая часть нашей территории получила поддержку и стала крепче. Я говорю о Бирме. Теперь она независимая, и стала членом нашего союза. Это лучшее из решений. Кроме того, мы немного теснее привязали к себе американцев. Кризис показал, что американцы направили свои вооруженные силы, чтобы поддержать нас. При этом они вынудили Китапонию пойти на попятный. Американские B-60 сломали хребет армии государства Шань, и это дало нам время на восстановление страны и перевод её под твёрдую руку. Как итог, Китапония стала немного слабее. Разногласия между армией и флотом растут, мятежи вызывают всё больше беспокойства. Беспорядки в Индокитае усиливаются с каждым месяцем, а противостоять им бирманскими методами удаётся не очень. Вьетнамская Народно-освободительная армия хорошо укрепилась, и без её выкорчевывания ничего не получится. Откровенно говоря, я сомневаюсь, что Китапония сумеет это сделать. Их ресурсы сильно истощены, а забот больше, чем когда-либо прежде.

Самое главное, планы Масанобу Цудзи потерпели крах и он потерял лицо. Не первый раз, замечу. Его влияние ослаблено, а значит, у более разумных людей есть шанс заставить услышать себя. Мы знаем, что всё больше офицеров в вооруженных силах Китапонии выступает против великих проектов полковника и его грандиозных замыслов. Они считают, что пора обревизовать собственные возможности и ресурсы, и сократить устремления до реально достижимых.

Но это действует в обе стороны. Партизанщина в Бирме не закончена. Шаньская армия была зеркалом несоответствия желаний и возможностей. Их оттеснили, проредили, но не уничтожили. Откатившись на начальные позиции, они станут умнее и в следующий раз сделают лучше. А за нами теперь долг перед американцами, и они его взыщут. Надеюсь, раньше, а не позже. Не хочу, чтобы он висел у нас над головой. Китапонцы тоже извлекли выгоду из своей неудачи. Если они послушают тех, кто призывает к сокращению расходов и издержек империи, то смогут стать сильнее. Американцы тоже в выигрыше. Они ещё раз показали — их бомбардировщики способны летать где хотят, и делать, что хотят. Если кто-либо и сомневался, теперь все сомнения рассеялись. Они проверили новые доктрины и оценили новые технологии. Я пыталась уговорить Провидца признаться, почему они помогли нам, но неудачно. Жаль, потому что понимание их интересов могло бы уменьшить наш долг перед ними.

С политической точки зрения они тоже в выигрыше. Трагический несчастный случай с Джоном Кеннеди — а это действительно был несчастный случай — дал президенту ЛеМэю второй срок…

Она ненадолго прервалась. Сэр Эрик считал, что она устроила смерть Кеннеди, хотя на самом деле случилось авария. Слишком быстрая езда на мокрой дороге.

— …ко времени следующих выборов импульс американской политики будет направлен так, что радикальные изменения станут невозможными. Это выгодно всем нам, ясное дело. Миру точно не нужна безвольная или нестабильная Америка. Вот ещё что. Бытовало мнение, будто американцы способны воевать только ядерным оружием, и если создать ситуацию, когда применить его невозможно, США станут беспомощны. Этот расчёт лёг в основу плана полковника Цудзи. Он попытался использовать мятеж, чтобы получить возможность напасть на нас без вмешательства внешних сил. Собственно, пока обстановка оставалась в рамках мятежа, американцы и не лезли. Но когда китапонцы подтянули свои регулярные части, они начали действовать. Сначала отогнали флот, потом уничтожили подразделения Китапонии вокруг Мьичины. Ударив по шаньской армии обычным оружием, они продемонстрировали миру, что уничтожать врагов ядерным оружием было бы быстрее, но если обстановка требует, будет найдено другое решение. Применение ракет «воздух-воздух» с ядерными БЧ показало: нападение на САК всегда вызовет соответствующий ответ. И если в воздухе стратеги, ядерное оружие всегда наготове.

Конечно, главный победитель прошлого года — Россия. Впервые почти за двадцать лет наступил мир. Они вернули свои территории, несмотря на то, что победа в значительной мере омрачена. Экономика разрушена, потери бесчисленны, на восстановление потребуются десятилетия. Жизнь там ещё долго будет тяжёлой, но это, опять же, вопрос подхода и оценки. Ибо там, где есть трудности, есть и великие задачи. Есть прекрасные возможности для тех, кто достаточно мудр, чтобы принять эти вызовы и достаточно силён, чтобы справиться с ними. Уверена, что Россия выйдет из этих испытаний значительно укрепившейся, но не при нашей жизни. Даже сам итог войны остался спорным. Фельдмаршал Модель вывел своих людей в Иран. Это успех, на который стоит равняться многим другим командующим. Его можно ненавидеть, но он чертовски хороший солдат. И он оставил русским проблему беспокойных южных областей.

Также был выявлен наш истинный общий враг. Русские, передав доклад о ситуации в Халифате, оказали всем огромную услугу. Это долг чести, который мы обязаны вернуть. Понимание того, какой мир и какое общество хочет построить Халифат; каково их отношение ко всем, кто не разделяет их верования, очень тревожит. На самом деле большая удача, что мы получили предупреждение за годы до того, как обстановка станет взрывоопасной. Значит, у нас есть срок на планирование действий и начало отклонения истории в нашу пользу. Благодаря запасу времени мы можем всё продумать и вносить небольшие изменения уже сейчас, чтобы они дали эффект в последующие годы. Это позволит позже избежать необходимости действовать резко и опасно. Таков наш приоритет на ближайшие годы. Нельзя позволить Халифату набрать силу. Они уже влезли в Большую игру, и теперь наш ход — выяснить, какие карты у них на руках и как они будут их отыгрывать.

В общем, сэр Эрик, год заканчивается для нас довольно неплохо. Чуть-чуть там, чуть-чуть здесь, но в целом мы в большом выигрыше. В каком именно, станет очевидно, когда эта история будет написана. Мы хорошо сыграли эту партию, и равновесие сил в мире на нашей стороне. Но по правде говоря, никто не победил и не проиграл окончательно. Появился ещё один игрок, и мы должны подождать, чтобы увидеть, какие карты он придержал для нас. Большая игра никогда не заканчивается, друзья мои. Она шла задолго до нашего рождения и продолжится ещё долго после того, как вы умрёте.

Сэр Эрик, сэр Мартин, могу я кое-что предложить? Мы сейчас во внутреннем дворе здания Генштаба. Хотя должность председателя Постоянного Военного Совета большая честь, она означает, что есть дела, которые не могут ждать. Может, вы сходите в наш Национальный музей? Там много сокровищ и исторических экспозиций. Гости нашей страны редко в нём бывают, так как материал выставок пока только на тайском языке, но экскурсоводы будут рады помочь вам и расскажут об увиденном.

— Почему нет, ваше высочество? Похоже, это отличный вариант провести день.

Принцесса вышла из автомобиля и, прежде чем исчезнуть в здании, кратко поговорила с водителем. Служебный лимузин вскоре остановился возле музея. Внутри было прохладно и спокойно, в воздухе царил едва уловимый, но безошибочный аромат старых, бережно сохранённых вещей. Оба посетителя быстро потеряли счёт времени, блуждая среди стендов.

В отличие от большинства музеев, этот не сосредотачивался на жизни богатых и властителей, но показывал и предметы простых людей. Инструменты ремесленников, одежда, которую они носили, свидетельства их повседневного быта. Всегда появлялся кто-нибудь и обстоятельно рассказывал, о чём эта экспозиция, каковая её предыстория. Гиды были студентами. Они вели в музее исследовательскую работу и попутно выручали редких посетителей. Им не хватало гладкости речи профессиональных экскурсоводов, но всё восполнял неподдельный интерес к предмету и желание поделиться знаниями с другими людьми, разделявшими этот интерес.

Их поглотило богатство истории страны, которую они едва. Музей был построен так, чтобы на главном пути гости постепенно знакомились с различными аспектами жизни на разных исторических этапах. Отойдя немного в сторону, можно было ближе изучить какую-то определённую сторону общества в разрезе веков. В конце концов они добрались до художественной галереи, полной картин королей, королев и придворных. Полотна различались по качеству, но некоторые выглядели чрезвычайно живыми, как будто фигуры готовы выйти с холста и заполнить комнату.

— Эрик, гляньте-ка, — в тоне сэра Мартина звучало нетерпение. Шарп подошёл к большой картине, одной из самых больших в на выставке. Как и на прочих, всё было сосредоточено вокруг короля и королевы, ниже расположились придворные. Но на этой за троном короля стояла женщина, положив руку на спинку. Символика говорила сама за себя, ясно показывая важность и статус этой дамы. Присмотревшись, сэр Эрик понял, что это госпожа посол. Художник превосходно передал внешность, и даже то, что независимо от выражения на лице, никто не сможет понять, о чём она думает. Жест, поза — живописец поймал всё. Картина была пугающе живой, настолько, чтобы Шарп ощутил — заговори он с ней, услышит в ответ знакомое контральто.

— Не узнаю короля. Наверное, это Ананда[121]. Он умер в 1946-м. Какая прекрасная работа…

— Я могу чем-нибудь помочь вам, господа? — одна студентка заметила их интерес и подошла.

— Мы просто восхищались этой превосходной живописью и дамой на заднем плане.

— О, сэр, это личный посол короля, очень известный человек в нашей стране. О её блестящих успехах как дипломата и воина ходят легенды. Она вдохновляет всех женщин нашей страны.

— Простите моё невежество, но я не узнаю его предобрейшее величество. Это король Ананда?

Девушка звонко засмеялась, как будто пролетел порыв вечернего бриза.

— Извините, сэр, но нет. Это король Рамахамхёнг. Картине больше трёхсот лет.