Большое Крыло. Притча

6 Август и его сомнения

— А ведь и правда, все вокруг меняется, — услышал Гомер у себя над ухом. Оглянувшись, он увидел своего старого друга Августа — Гомер и не заметил, как тот подошел. Август выглядел опечаленным.

— Я собираюсь остаться здесь на зиму, — сказал он. — Не может все быть так уж плохо. Я наверняка сумею здесь прокормиться, когда все остальные улетят. А укрыться смогу вон в той старой охотничьей хижине, — добавил он вполголоса.

Гомера охватило уныние. Он знал, что Август собирается остаться, — друзья говорили ему об этом — и ему было страшно за приятеля.

— Я просто уверен, что все эти разговоры о долгом перелете, Большом Крыле и Сознании Стаи — сущая чепуха, — вывел его из задумчивости голос Августа. — До сих пор мне всегда удавалось найти себе пищу, я никогда не мерз, так что я остаюсь.

— Но ведь никому из тех, кто оставался, не удалось пережить зиму! — донесся до Гомера собственный умоляющий голос.

— Гомер, я не верю, что смогу проникнуться Сознанием Стаи и лететь в строю, — с грустью признался его старый друг. — Я пытался много раз, но у меня ничего не выходило.

— Но, Август, — возразил Гомер, — говорят, что такие вещи не делаются в одиночку, что это может получиться, только если тренироваться вместе с кем-то, кто до конца в тебя верит.

— Я знаю, но такой уж я стеснительный, к тому же я боюсь, что у меня ничего не выйдет, даже если я попытаюсь. Мне действительно нужно как-то собраться с духом, тогда, я, может быть, и найду в себе силы просить о помощи, — удрученно сказал Август.

— Не нужно стесняться просить о помощи.

Как только Гомер это сказал, у него перед глазами возник Великая Казарка, произносящий в точности те же слова перед собравшимися на тренировку.

— Интересно, почему это настолько важно? — пробормотал Гомер, вспоминая один за другим случаи, когда ему приходилось слышать эту фразу. Его мысли вернулись к Августу. Раз Август не способен попросить о помощи, значит он не сможет совершить длительный перелет. Он знал, что грядут большие перемены, и Августу, вне всякого сомнения, придется столкнуться с огромными, представляющими прямую угрозу его жизни трудностями. Приближались морозы. Все растения, да и само озеро, замерзнут. Наступит страшный голод, и все окажется погребено под снегом. Гомер не до конца понимал смысл этих угроз, но звучали они устрашающе.

Стоило ему об этом подумать, как он заметил, что на горизонте появились серые тучи, а в воздухе то тут, то там закружились одинокие снежинки. В свое время его чокнутый дядюшка Эрнест пытался объяснить, почему подобные явления можно смело считать предвестниками перемены погоды. «Поначалу это длится всего несколько минут, — говорил он, — но потом, когда мы улетим, снег будет падать целыми днями».

Но тут Август заговорил, и внимание Гомера переключилось на него.

— Послушай, Гомер, я не верю, что нам это по силам…

В этих его словах прозвучала такая удрученность, что Гомер ощутил ее почти физически.

— Вот не верю, и все. А еще я боюсь. И всякий раз, когда я это говорю, у меня возникает ощущение, что друзья начинают меня сторониться.

И Август рассказал о том, что молодые казарки, собравшиеся для тренировки, буквально разбегаются, когда он начинает делиться с ними своими страхами. Никто, кроме разве что нескольких старых диких гусей, не хочет даже слышать о его сомнениях. Вслед за этим Август посетовал:

— Да и старики эти толком меня не слушают. Они разносят в пух и прах мои доводы и отказываются принимать во внимание мои особые обстоятельства.

Гомера пробрала дрожь. Он спросил себя, нет ли у него самого каких-нибудь особых обстоятельств, которые помешали бы ему удерживать Сознание Стаи и лететь в составе длинного крыла. Внезапно ему стало так одиноко, что он испугался. Ему подумалось, что он просто-напросто не тренировался как следует, а раз так, то кто станет вникать в истинные причины его нежелания участвовать в большом перелете.

— Никто даже не подозревает о том, что со мной творится, — продолжал Август. — Я-то, конечно, буду тренироваться, но я не верю, что они поймут, как мне это трудно.

Гомер соглашался с ним и чувствовал, как силы понемногу покидают его. Речи Августа пугали его, и ему хотелось поскорее от него отделаться. Он принялся подпрыгивать, потом вразвалку двинулся к берегу, жестом приглашая приятеля следовать за ним. Он знал, что, если станет вести себя беспечно, Август прекратит с ним разговаривать и уйдет. Это-то ему было и нужно.

«Они будут оказывать тебе поддержку, ободрять тебя, и наконец в твоей жизни настанет время, когда ты поймешь, что не в состоянии больше слушать тех казарок, которые не верят в твои способности и не чувствуют при этом ужасной боли внутри», — эхом отдались у него в голове слова Великой Казарки. Да полноте, с ним ли это происходит? Неужели это и вправду та самая внутренняя перемена, а он наблюдает за ней как бы извне?

Ему пришлось остановиться и как следует поразмыслить о прошедшей тренировке. Затем он снова ощутил на себе дуновение холодного ветра и обратил внимание, как странно выглядит вечером осеннее небо. Всякий раз, когда он останавливался, чтобы подумать, Природа мягко подталкивала его вперед.

Все вокруг красноречиво говорило о том, что лето кончилось и пора готовиться к большому перелету.