Большой бамбук

Глава 5

Кафетерий в задрипанном торговом комплексе в Бэрбэнке

Парень в бумажном колпаке подметал пол за прилавком.

— Кто бы знал, как я ненавижу бублики!

— Тише! — произнес Форд. — Покупатели!

— Какие еще покупатели? — удивился Марк.

— Те, которые могут сюда войти.

Марк приставил к стене швабру.

— Разве ты не сказал им, что мы закрываемся?

— Им ничего другого не оставалось, как податься к нам.

Форд бросил взгляд на стопку отпечатанных на машинке листов, которые он хранил позади кассового аппарата.

— Терпеть не могу последние минуты, — произнес Марк и посмотрел на часы. Без пятнадцати десять. — Только все уберешь, только-только приготовишься сделать ноги, как всего за минуту до закрытия входит какой-то идиот и начинает тянуть резину, потому не может толком решить, что ему нужно. И, разумеется, в конце концов заказывает что-нибудь сложное.

Форд зачеркнул на листе бумаги слово и поменял его на другое.

— Похоже, нам сегодня крупно повезло.

— Послушай, а где ты научился писать сценарии? — поинтересовался Марк, указав на стопку листов.

— По журналам для начинающих сценаристов. Там полным-полно рекламных объявлений, где говорится, что вам помогут протолкнуть сценарий, после чего примерно пару раз в месяц сдирают с тебя по пятьсот долларов за копирование и почтовые услуги — до тех пор, пока не поймешь, что тебя дурят, как последнего лоха. Но если читать только статьи, то в принципе все нормально.

Марк из-за плеча друга пробежал глазами текст.

— Но здесь одни разговоры.

— А так оно и пишется. Только диалог. Как только уяснишь для себя персонажей, оно само льется рекой. Большинство моих героев — те, кого я хорошо знаю, — пояснил Марк и поправил местоимение. — Каждая страница — примерно минута разговора. Сто страниц — и у вас целый фильм. Нужно лишь решить, где все происходит, добавить бирку, а киношники решат за вас все остальное.

— Бирку? — не понял Марк.

— Допустим, тебе нужна оживленная вечерняя улица. Вот и печатаешь «оживленная вечерняя улица». А уж дело киношников, как все обставить — чтобы гудели клаксонами такси, сверкала неоном реклама, а из пиццерии на тротуар вывалила гурьба юных латинос в белых майках. Все эти подробности нужны продюсеру. Я же просто вешаю бирку.

— А если это космический корабль? — поинтересовался Марк.

— Какая разница, — ответил Форд. — Космический корабль или кафетерий в задрипанном торговом комплексе в Бэрбэнке.

— Что за сокращения такие? НЗП? ТЗ?

— Они означают «на заднем плане» и «точка зрения». Например, герой реагирует на шум НЗП. Или переключиться на ТЗ убийцы.

— Можно взглянуть?

Форд протянул Марку пачку листов, и тот погрузился в чтение.

— Слушай, и впрямь классно! Не читаешь даже, а просто переворачиваешь страницы.

— Все основано на реальных событиях. Большую часть накатал уже по приезде сюда, после того как купил в ломбарде дешевую машинку.

— А это что за значки? Похоже на доллар.

— Просто не работает клавиша S.

— Смотрю, ты и меня включил, только изменил мое имя.

— Из юридических соображений…

— Ты выставил меня идиотом.

— …на случай, если ты решишь подать на меня в суд.

За стеклянной перегородкой возникла группа парней пролетарского вида. Они явно не знали, куда им податься.

— Только не это! — воскликнул Марк.

Часы показывали без одной минуты десять.

— Не паникуй, может, пройдут мимо, — успокоил его Форд.

— Прошу вас, идите дальше, в «Волшебную сказку»! — словно заклинание произнес Марк. — Пожалуйста, куда угодно, только не сюда!

— Видишь? Они прошли мимо, — произнес Форд.

— Они повернули назад! — воскликнул Марк. — Они смотрят на нашу вывеску. Черт, вот подлянка!

Молодые люди направились к прилавку. Форд встал за кассу и улыбнулся.

— Чего желаете?

— Секундочку. — Все дружно подняли взгляд на меню. — Погоди минутку. — Они прочли еще несколько строчек, после чего принялись обсуждать между собой, чего им хочется. Наконец парни приняли решение. Тот, кто был у них за главного, ткнул пальцем куда-то над головой Форда.

— Что такое «Восточный экспресс»?

— Слегка острый. Подается с китайской горчицей.

— А можно взять дополнительный пакетик?

— Можно.

— А «Скалистый остров» что такое?

— С каменной солью, — пояснил Форд. — Она, конечно, никакая не каменная, но нам велено так говорить. Просто соль, только очень крупная.

— А она очень соленая?

— Соленая.

На заднем плане:

— Черт, сколько можно…

Форд на мгновение обернулся:

— Тише.

— А «Центральный вокзал»? — поинтересовался кто-то из компании.

— Это самый большой, — пояснил Форд. — Таким могут наесться двое.

— Ну, я не знаю. — Парень посмотрел на приятелей. — А вы что скажете, пацаны?

— …принесла нелегкая!

Покупатель резко обернулся к прилавку. Форд нервно улыбнулся.

— Ты что-то сказал?

— Я ничего не говорил.

— Не ты. А вон тот чувак за твоей спиной.

— Я ничего не слышал, — произнес Форд. Он уже успел обратить внимание на якорь, вытатуированный на руке у потенциального клиента.

— Зато я слышал. Сказал, еще как сказал. Это он в наш адрес?

— Не обращайте внимания, — заступился задруга Форд. — Просто у него был тяжелый день.

— У меня тоже был тяжелый день. И вот теперь мне захотелось бублика, а кто-то из нас, не показывая пальцем, меня опускает.

— Ты когда-нибудь работал в торговом центре? — огрызнулся Марк и постучал пальцами по циферблату наручных часов. — Мы уже четыре минуты как закрылись. Но нет, мы не имеем права пойти домой, потому что ты никак не можешь выбрать себе гребаный бублик.

Марк решил, что у него галлюцинация: парень буквально с места перепрыгнул через прилавок. Форд, видя, что дело приняло нешуточный оборот, попытался загородить собой друга и даже вскинул руки — мол, сдаемся.

— Мы дадим вам бубликов бесплатно. Тебе и твоим друзьям. Любых, каких только захотите. В любом случае нам их придется выбросить.

— Если только он извинится, — произнес нападающий. Было видно, что он по-прежнему зол.

— Что-что? — переспросил Марк.

— Марк, заткнись, тебя не спрашивают! — рявкнул на него Форд, после чего прошептал себе под нос: — Черт, а ведь я собирался пойти домой и посмотреть «Тренировочный день»!

— «Тренировочный день»?

— Ну да. Прошлой ночью я смотрел «Плохого лейтенанта», и мне хочется узнать, что будет дальше.

— Черт, я, случаем, не ослышался? Повтори, что ты только что сказал!

Форд отскочил назад и снова вскинул над головой руки.

— Только не надо меня бить!

Но нападающий теперь сиял от уха до уха.

— Да ведь это два моих самых любимых фильма!

— Не два, а один.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты посмотри их один за другим. «Плохой лейтенант» — это скромный малобюджетник. А когда снимали «Тренировочный день», продюсер просек, что на сюжете можно срубить хорошие деньги, и просто добавил спецэффектов.

Парень задрал голову куда-то вверх, словно искал на потолке подтверждение, затем кивнул.

— Знаешь, а ты прав, — произнес он и протянул руку. — Педро Хименес.

Форд ответил ему рукопожатием.

— Форд Элмен.

— Обожаю кино! — произнес Педро.

— И я тоже! — ответил Форд.

— Эй! — окликнул их Марк. — Сколько можно тянуть резину?

— Заткни пасть! — огрызнулся Педро. — Я еще не решил, что мне делать с тобой.

Марк взял швабру наперевес, словно штык.

— Тогда почему ты не там? — Педро вновь обратился к Форду.

— Где там?

— В кино! На хрена тебе гнить за прилавком?

— Тебе легко говорить! — возразил Форд. — Можно подумать, мое желание играет какую-то роль.

— Ну, не как ведущий актер, — усмехнулся Педро. — Там ведь миллион самых разных работ. Главное, что ты любишь кино и находишься в киношной столице мира. И при этом продаешь бублики! Вот я, например, работаю в кино.

— Ты?! И что ты делаешь?

— Работаю в отделе реквизита на студии «Вистамакс». Через дорогу отсюда, — ответил Педро. — Я там вкалываю не первый месяц и иногда даже замещаю плотника. Собственно говоря, когда-то я этим и занимался — весь день махал молотком под палящим солнцем, забивая гвозди. А теперь строю декорации в студии, где работают кондиционеры. Да и платят не в пример больше. Так что я хотя бы на шаг приблизился к своей мечте.

— И что за мечта?

— Сняться в кино. Мечтаю с тех пор, как посмотрел «Дикаря». Сначала мне хотелось стать серьезным актером. Я даже переехал в Нью-Йорк и начал пробоваться на роли в разных бродвейских театрах. Три-четыре раза в неделю на протяжении полугода. Заучивал реплики, репетировал в тесной квартирке, которую снимал вскладчину с одним парнем, но единственное, чего я достиг — меня пригласили изображать оловянного солдатика в универмаге. Только и эту роль я умудрился профукать.

— А что случилось?

— Все время, пока я работал там, меня не оставляла одна мысль. Не будь неблагодарным, говорил я себе. Ты приехал в Нью-Йорк, чтобы стать актером. Значит, будь им. И я мысленно твердил самому себе: «Ты стойкий оловянный солдатик. Ты стойкий оловянный солдатик». В один прекрасный день я слышу, как охранники кричат: «Держите вора! Держите вора!». И мимо меня пробегает этот парень. Но ведь я солдат, подумал я, и, оставив свое место, как был, в казенной форме, с румяными кругами на щеках, бросился ему вдогонку по Пятой авеню.

— И тебя турнули?

— Нет. Я ведь поймал вора. Веришь мне? Кто бы мог подумать, если учесть, что на мне был высоченный кивер с ремешком под подбородком. Я догнал его и мигом скрутил на углу Пятьдесят седьмой улицы.

— И за это тебя погнали.

— Нет. Просто я играл по системе Станиславского.

— И?

— Я ткнул его штыком. Штык, как ты понимаешь, был бутафорский, резиновый, но желтые газетенки опубликовали снимки, которые сделал какой-то турист. Начальство сказало мне, что это не та слава, какой бы они желали для своего универмага. Вот тогда-то я и приехал сюда, нашел работу в отделе реквизита и со временем дорос до дежурного плотника.

— А что делают дежурные плотники?

— Например, какой-нибудь капризный режиссер вдруг решит, что там, где сейчас окно, ему нужна дверь. Тридцать минут — и дверь готова.

— А звезд тебе приходилось встречать?

— Постоянно. Их тут у нас именуют Талантами. Все остальные — съемочная группа, Команда. Те, кто за обедом обтяпывает разного рода сделки, — это Пиджаки. На съемочной площадке Команде строго-настрого запрещено заговаривать с Талантами. Мой совет — лучше вообще не смотреть в их сторону. Кто знает, какая их муха укусит? Одно словечко от Камерон, и на следующий день на площадке будет новый дежурный плотник.

— Да, похоже, работенка у тебя не подарок.

— В принципе в этом есть свой резон. К Талантам постоянно пристают на улице, вот им и хочется хотя бы на работе тишины и спокойствия. И если ты член съемочной группы, то лучше делай свое дело, как будто их рядом с тобой нет. Перерывы между съемками эпизодов иногда затягиваются, а Таланты тоже люди. Иногда им хочется перекинуться с кем-то словечком. Они могу подойти к тебе и заговорить, и ты отвечаешь на их вопросы «угу» или типа того, а сам тем временем делаешь свое дело, словно это они пристают к тебе и мешают работать.

— То есть в некотором роде, — сделал вывод Форд, — на съемочной площадке актером становится любой.

— Я как-то об этом не думал.

— А можно устроиться к вам в реквизит и бутафорию?

— Без проблем. Сейчас у нас как раз открылась пара временных вакансий, но поскольку текучка кадров большая, сами не заметите, как вам предложат постоянную работу.

— А можно кому-нибудь показать мой сценарий?

Педро рассмеялся.

— Что я такого сказал?

— Покажите в этом городе человека, который бы не носил при себе сценарий.

— Ты серьезно?

Педро засунул руку в задний карман и вытащил оттуда пачку сложенных пополам страниц.

— Вот мой.

Форд взял у него листки и начал читать.

— Самое главное, не лезть напролом, — посоветовал Педро. — Когда окажешься в нужном месте, притворись, будто читаешь что-то совершенно потрясающее, чтобы в них проснулось любопытство. Если попросят показать, что читаешь, отвечай, что это еще нельзя показывать. Вот так все устроено в нашем бизнесе.

— Мне еще придется многому научиться, — ответил Форд. Он перелистал сценарий Педро назад и посмотрел на заглавие, написанное крупным жирным шрифтом: «Застукали!». — И о чем он?

— Один симпатичный дежурный плотник получает от режиссера приглашение сыграть главную роль — дело в том, что знаменитый актер, который играл ее до него, погибает во время съемок. И представляешь, наш плотник показал на что способен! На первый взгляд фантастика, но ведь именно так Харрисон Форд получил свою первую крупную роль. С той разницей, что тогда никто не погибал. Правда, у меня тут есть один сюжетный ход, который слегка портит дело. Оказывается, плотник подпилил подъемный мост, которым убило знаменитого актера!

— Мне понравилось заглавие.

— Работает сразу на нескольких уровнях, — согласился Педро. — Во-первых, в нем содержится прямой намек на плотницкое дело, затем на то, как погиб первоначальный актер, и, наконец, плотник получает заветную роль, хотя его могли в два счета застукать. Как, по-твоему, не слишком заумно?

— Кто-то ведь должен заниматься просвещением зрителей.

— Вот и я того же мнения, — поддакнул Педро.

Форд вернул ему сценарий.

— И кто-нибудь заинтересовался?

— Еще как. Народ на вечеринках говорит, что просто тащится от него. Но я не готов его серьезно кому-то предлагать, пока мне самому не предложат главную роль. Это будет что-то вроде моей «Добровольной охоты».

— Звучит заманчиво.

— Ты на самом деле так думаешь? Впрочем, ты ведь сам пишешь сценарии, так что тебе можно верить. Все, кто читает мой сценарий на вечеринках, удивляются, почему еще никто не заграбастал его. Это потому, что на самом деле их никто не читает, так, пробегут глазами первые пару-тройку страниц, как и ты, а остальное я рассказываю сам, пока они жуют свои сандвичи. Видишь, следы жирных пальцев? Зато все приходят от него в жуткий восторг!

— Есть только одна вещь… — начал было Форд.

— Он тебе не понравился. Я так и знал! Как и народу на вечеринках. Они говорят, что просто без ума от него, но потом мне передают, что говорилось за моей спиной. В этом гребаном городе…

— Нет, ты меня не понял. Все дело в…

— В чем все дело?

— Твоему плотнику недостает сочувствия.

— Ты на что намекаешь?

— Пока что он ведет себя как круглый идиот. Зрители наверняка займут сторону погибшего актера независимо от того, наделен талантом твой плотник или нет. Помяни мое слово, уже через неделю зритель проголосует ногами, причем не в пользу твоего фильма.

— И что мне теперь делать?

— Чтобы расположить зрителя к твоему плотнику, надо что-то добавить про то, что погибшая знаменитость — омерзительная личность. Вот тогда народ будет только рад тому, как твой плотник подпиливает мост. Это будет своего рода месть за какую-то гадость, которую когда-то подстроил ему исполнитель главное роли. Единственное, чтобы оправдать убийство, это должно быть что-то по-настоящему серьезное. Например, что-то такое, связанное с семьей.

— А может, его вообще лучше не убивать? Пусть просто вывихнет себе ногу, упав с моста в ров?

— Можно и так.

Педро быстро набросал несколько строк на салфетке.

— Спасибо тебе, дружище.

— Могу я попросить об одной услуге?

— Валяй.

— Ты только что говорил про временную работу. Как, по-твоему, мой друг Марк…

— Я так и знал, что ты меня об этом попросишь, — произнес Педро. Сложив салфетку, он засунул ее в карман. — Почему бы нет? Ты ведь помог мне со сценарием.

Два человека в темных костюмах и тонких темных галстуках сидели в ряду № 34. Большинство пассажиров дремало. Самолет летел над океаном.

Один из двоих поднял руку и включил свет. Два человека в темных костюмах принялись рассматривать сделанную скрытой камерой фотографию двух молодых людей, покинувших Огайо и не оставивших нового адреса.

— Интересно, куда они скрылись?