Борей

Глава 7 Спасение

Лагерь находился еще далеко, чтоб те самые великаны заметили отряд, но в бинокли можно было увидеть почти все подробности. Это поселение не выглядело как постоянное. Ледяная крепость, виденная Бореем и командой прежде, более напоминала стационарное место жительства. Там были палатки для продовольствия, жилые снежные шатры, сложенные орудия. Тут этого почти не было. Здесь было много жилых палаток, но почти отсутствовали хозяйственные. А посередине лагеря находилось крытое здание из бревен деревьев, растущих вокруг небольшими группами или поодиночке, без окон, но с дверью, которая была заперта тяжелым засовом снаружи. Строение очень напоминало загон для скота.

— Интересно, — не утерпела и молвила Ольга, — в какой из палаток держат наших?

Палатки были большими, под стать самим великанам, в каждой могло разместиться не меньше тридцати штук. Без особого комфорта и в тесноте, но смогли бы.

— Боюсь, что наши в бревенчатом срубе, — проговорил Ньял.

— Нет, — отрицательно покрутила головой девушка, — не может такого быть, это какой-то загон для скота.

— А кто мы для великанов? — спросил Борей. — Дорогие гости?

— Нет, не гости, конечно, — пожала плечами снайперша, — но и не скот же. Пленные, а с ними всегда обходятся хорошо.

— С чего это ты решила, что с пленными обходятся всегда хорошо? — удивился воевода.

— Так всегда в книжках пишут и в фильмах показывают.

— Так то в наших фильмах и книжках, в нашей цивилизации принято с пленными хорошо обходиться, ибо все могут попасть в плен, и тогда тебе припомнят все твои злодеяния! — ответил ей ведун.

— Это варвары каменной эпохи, — проговорил Борей, — судя по книгам, люди в такие времена пленных приносили в дар богам, заставляли работать на себя, а иногда и ели.

— Как так ели? — удивился сказанному Олег.

— А вот так, — ответил Ньял, — прямо с потрохами.

— Но это же… — у Игоря не нашлось дальше слов.

— А что тут такого? — со злорадством продолжил ведун. — Человек — такое же млекопитающее, как и большинство зверей, которых он употребляет в пищу. По крайней мере, если исходить из курса биологии первых колонистов. Там вообще сказано, что все организмы, населяющие их прародину, от одноклеточного вируса до человека и высших приматов, произошли от одного единственного предка. Поэтому люди, можно считать, всю свою жизнь ели своих дальних родственников.

— Но это там, на прародине, — произнесла Ольга, — тут-то совершенно другая ситуация.

— Тут, да, — согласился Ньял, — если я правильно понял Кощея, то получается ситуация немного отличная от той, которую описывают в книгах первых колонистов. Здесь эволюционным путем произошли животные, а псевдов сотворили боги. Каждый творил по своему усмотрению, и их получилось очень большое разнообразие. В конце концов, первые сотворенные, похожие на нас, стали любимцами богов, звали их «роды», а других разномастных существ, которых мы величаем псевдами, величали «ироды».

— А что стало с родами? — спросила Ольга.

Историю мира, рассказанную в свое время Кощеем верхушке лесовиков, знало мало народу. Власти предержащие не считали нужным делиться с обычными людьми этой информацией. А зачем? Что даст обычному лесовику знание истории Кощея и псевдов? Ничего. И незачем этим головы забивать.

— Я не очень хорошо слушал Кощея по этому вопросу, — с сожалением вздохнул Ньял, — кажется, роды усомнились в богах и те вымерли, а потом вымерли роды, и только ироды остались живы благодаря тому, что их после проигрыша Кощея богам, низвели до звериной жизни.

— Так, — прервал ведуна Борей, — историческая пауза закончена, пора двигаться дальше и разведать, где точно находятся наши пленники и как их оттуда вызволить.

Но не прошло и пяти минут, как в лагере великанов поднялась суета и забурлило движение. Великаны стали вылезать на свет из своих палаток. Причем, видимо, разновозрастные. Когда эвеки пришли нападать на людей, они ростом были все почти одинаковые. Чуть ниже, чуть выше, но в пределах общей нормы. Сейчас же посреди взрослых великанов сновали небольшие особи в половину их среднего роста.

— Дети? — прошептала Ольга.

Великаны бы вряд ли услышали ее с такого расстояния, но девушка автоматически понизила голос.

— Похоже, — кивнул Борей.

Тем временем взрослые великаны вооружились и, открыв дверь в сарай с людьми, вытолкали оттуда шестерых человек. Они не выбирали по полу и возрасту, не разбирались между лесовиком и горожанином. Просто выгнали шестерых первых попавшихся. По странному выбору судьбы, а может, просто вызвались добровольцы, все шестеро были мужчинами. Двое лесовиков и четверо городских. Далее сам Храл отобрал из стаи детей шестерых и дал им лично по маленькому копью. После чего вся эта разномастная группа, включавшая штук сорок великанов, шестерых детей и шестерых людей, двинулась из лагеря вон. В сторону вулкана. В лагере осталось не больше десятка охранников.

— О, там Серега Озерков идет, — шепнул Олег Игорю.

— И правда, — согласился тот.

— Чего вы так развеселились? — спросил Борей у ребят.

— Там среди шестерых выбранных Серега Озерков идет, — пояснил Игорь, — он с нами в одной пятерке был.

— А понятно, — понимающе проговорил воевода.

— Проследим за ними? — спросил Ньял. — Вдруг удастся найти место для засады или найти другой способ освободить пленных.

— Думаю, стоит, — согласился Борей, — по крайней мере, прежде чем предпринимать что-то, нужно изучить местность и обстановку.

Группа Борея двинулась в путь, вслед за великанами и пленниками. Как и предполагалось, великаны шли к вулкану. Дорога эта заняла около трех часов. Вулкан вселял уважение, ужас, трепет и преклонение перед его величием. Это была самая высокая вершина, которую видели люди в своей жизни. По сравнению с ним, замок Кощея казался одинокой, небольшой скалой, не достойной ни трепета, ни уважения. Полнеба над вулканом занимала темная туча пепла, постоянно обновляемая выхлопами изнутри жерла. Из кратера на самом верху брала начало огненная река. Лава, словно вода из водопада, обрушивалась на землю и уже по проторенному руслу двигалась прочь.

— Интересно, — молвил Ньял, — а где она снова под землю уходит?

Вопрос этот не был задан никому из присутствующих, ибо вряд ли кто-то из отряда мог дать вразумительный ответ. Ведун просто произнес свои мысли вслух.

— Почему ты считаешь, что лава должна уходить под землю? — спросил Борей.

Бывают такие вопросы, которые не дают ответов, а, наоборот, порождают новые вопросы.

— В природе не может быть ничего одноразового, — пояснил свои мысли ведун, — все процессы должны быть закольцованы.

— Поясни.

— Ну вот, смотри, — постарался объяснить Ньял, — лава выходит из-под земли, освобождая там полость, если бы дело было на прародине, про которую я учил книжки, то я бы тебе сказал, что она должна затвердеть и превратиться в магматическую породу, а нижние слои литосферы — уйти в магму, там раствориться и занять полость утекшей лавы. Но тут-то получается другой процесс. Лава не твердеет, а течет постоянно, значит, не образует никаких пород, а любое русло, если оно движется, должно куда-то впадать, по аналогии с реками, впадающими в моря и океаны. Если лава уходит из недр и не застывает, но литосферные плиты занимают место магмы и раскаляются, то поверхность планеты должна потихоньку превращаться в жидкую магму, но этого не происходит. Вот мне и интересно, куда впадает эта огненная река и как устроено тут образование пород и магмы.

— Тебе шлем не жмет? — спросила Ольга.

— С чего это он должен? — опешил от вопроса ведун.

— Да мозгов у тебя слишком много, смотрю, — пожала плечами девушка.

— Прости, приходилось в юности книжки разные читать, — буркнул в ответ Ньял, — мне, кроме как головой, хорошее место в жизни заслужить нечем, я не девушка, чтоб другими органами дорогу в жизни пробивать.

— Ты сейчас на что намекаешь, предатель? — вспыхнула Ольга.

— Так, отставить сориться! — скомандовал Борей. — Нам сейчас как никогда нужно единство в команде, иначе нам не сдюжить.

Тем временем у подножия вулкан началось действие. Людей выстроили полукругом, спинами к вулкану, и на их глазах маленькие великаны начали сражаться меж собой на копьях, выданных им Хралом. Бились не все со всеми, а только двое мальчиков меж собой. Техника их не впечатлила никого из группы Борея. Это было варварское ремесло копейного боя, а не искусство, которому учат горожан и лесовиков учителя фехтования. Тот же Ньял мог бы много сказать про фехтование на копьях и не потому, что использовал в бою посох, а он где-то похож на копье, а по причине чтения многих умных книжек в библиотеке первых колонистов. Но ведун сейчас молчал, наблюдая, за происходящим и никому ничего не хотел говорить.

Не сказал он, что в древние времена, когда на прародине еще не знали пороха и только знакомились с обработкой металла, не было у людей такого понятия, как «фехтование», впрочем, как и рукопашного боя. Люди дрались и на топорах, и на мечах, и на копьях, и голыми руками, но вот именно как искусство это не рассматривали. Это было что угодно, от желания выжить до ремесла, приносящего доход, но никак не искусство. Искусством фехтование станет позже, очень поздно, когда уже будет изобретен порох, когда появляться профессиональные армии. Когда для власти предержащих фехтование перестанет быть ремеслом, а превратиться уже в забаву, теребящую нервы адреналином. Чтоб заниматься искусством нужно много времени. Из крестьян плохо выходят художники и литераторы, ибо у них нет времени учиться и совершенствоваться. Нужно много и качественно работать. Так и для фехтования, как для любого искусства, требуется время, которого нет у солдата, для которого оно ремесло жизненно необходимое. Ведь любой прием нужно оттачивать годами, и годами он может не получаться. У солдата нет столько времени и возможностей, любой не прошедший в бою финт может закончить его грешную жизнь, и искусство так и останется в нем нереализованным. А вот вышедший в отставку солдат, когда фехтование перестает быть ремеслом, может как раз долго тренироваться и изыскивать разные варианты атак и защит, а так же их комбинации. И становится учителем фехтования, передавая свой опыт другим. Расцвет фехтования как искусства обычно выпадал на послевоенные времена, когда много отставных военных приходили домой без медяка в кармане и искали, чем можно было бы заработать, кроме как податься в наемные убийцы. Бывали исключения. В одной восточной стране искусство фехтования зародилось, когда завоеватели запретили населению носить оружие. Нужно было сопротивляться, но было попросту нечем, и тогда начали фехтовать всем, чем можно было, от вееров, до скамеек и тяпок. А также зарождалось искусство рукопашного боя, так как людям с клинком или топором в руках не нужно было думать, как убить людей пустой рукой. А вот когда у них забрали оружие, пришлось учиться бить противника руками и ногами. Зачатки этого были еще в древности, но они были больше как сопутствующие оружейному бою навыки, в отдельное ремесло и далее в искусство они выделились после запрета гражданским людям носить при себе всевозможное оружие. У этих дикарей-великанов не было еще ни искусства фехтования, ни рукопашного боя. Они дрались примитивно, но зато пытались не удивить противника, а именно поразить его.

Первая пара прекратила драться тогда, когда один из малолетних великанов опрокинул своего оппонента и занес над ним копье, обозначая последний «смертельный» удар». Взрослые эвеки заорали, видимо, приветствуя победителя. От полукруга отделился Храл. Он поздравил победителя и за шкирку взял одного из людей. По страшной иронии этим человеком оказалась девушка. Молодая девушка из лесовиков, Борей не раз ее видел, но не помнил, кто она такая и как ее зовут. Вождь подвел к огненному руслу победителя из молодых великанов и девушку, белую от страха.

— Обряд инициации, — буркнул Ньял.

— Что это такое? — дрожащим голосом, спросила бледная Ольга.

— Перевод из мальчиков в мужчины путем обряда, — было ей ответом.

— Вопрос только, какое место в этой инициации отведено людям, — прошептал Борей.

— Боюсь малоприятное, — проговорил ведун.

И тут Храл подхватил девушку, как куклу, двумя руками и бросил в русло лавы.

— Нет! — только и успели услышать члены группы Борея голос девушки, который потонул в ее же криках боли, пока она не растворилась в огненной реке под ликующие криками эвеков.

Увидев, что их ждет, остальные пленники рванулись бежать, но были сразу пойманы недремлющими стражами и водворены на место.

— Мать… — поговорил Игорь.

— Вперед, спасть наших! — было рванулся на выручку Олег.

Но Борей остановил его.

— Хочешь быстро и легко сдохнуть?

— Но их же всех так же… — указал на пленных горожанин.

— Да, — согласился с ним Борей, — а если мы туда сейчас побежим, впятером супротив их тридцатки, то и нас, а потом и всех остальных.

— Но что же делать? — в глазах парня был ужас.

— Этих мы уже не спасем…

— Но там Серега! — чуть не крикнул Игорь.

Тем временем Храл приказал войти в лаву победителю и тот, войдя в раскаленное русло, не сгорел, а остался там стоять, и тогда воины эвеков запели какие-то свои песни на берегу.

— Увы, — тихо проговорил воевода, — если побежим спасать этих, как я уже говорил, помрем сами и других не вызволим.

— А что же делать?

— Я предлагаю идти обратно в лагерь и спасать оставшихся, — предложил Борей, — дерутся они подолгу, и еще, судя по всему, после каждого боя идет обряд, так что полчаса или даже час времени у нас есть, если не больше, можно попытаться освободить оставшихся пленных.

— Я с тобой согласен, командир, — кивнул Ньял, — тем более в лагере осталось немного охраны, гораздо меньше, чем тут. Великаны не знают, что мы пришли по их следу, и не ждут атаки на лагерь в их отсутствие.

— Но их же убьют! — со слезами на глазах проговорила Ольга, кивая в сторону вулкана.

— Да, — кивнул Борей, — но если мы ринемся без подготовки их спасать, убьют и их, и нас, и остальных оставшихся в сарае.

— Но можно же подготовиться! — не унимался Олег.

Игорь уже ничего не говорил, он только стиснул зубы и напряг кисти рук, сжимающие рукояти привода, до белизны.

— Сколько тебе дать на подготовку для нападения пяти людей в средних бронекостюмах на тридцать великанов, если еще совсем недавно битва с равным количеством воинов с двух сторон закончилась полным разгромом людей? — прищурившись, смотрел на горожанина Борей. — Ты уверен, что вообще сможешь подготовить хоть какой-то план? И хватит тебе на это одного часа, ибо твой Серега может быть следующим.

— Командир прав, — мрачно проговорил Ньял, — нападением мы и ребят не спасем, и сами головы сложим.

— Тебе легко говорить, предатель! — вырвалось у Олега.

— Легко, — спокойно согласился ведун, не обратив внимания на «предателя», — легко потому что, я знаю, о чем говорю, и моими устами глаголет разум, а не чувства. У медиков есть градация спасения людей. Это почти никогда не разъясняется вслух обычным воинам, но существует в наставлениях по медицине. У вас, горожан, это скорее отражено в каком-нибудь секретном приказе для медицинской службы. Там разъясняется, что по прибытии на место при большом скоплении пострадавших делят их на группы. Смертельно раненые, тяжелораненые и легкораненые. Но первыми госпитализируют не смертельно раненых, как обычно думают все, а тяжело. У тяжелораненых, в отличие от первой категории, есть шанс на выживание. И только потом вывозят смертельно раненых, если они к этому времени не умерли или кто-то не перешел из состояния легкораненого в более тяжкую форму ранения. А знаешь, почему смертельно раненых не госпитализируют первыми?

— Почему? — буркнул поникший Олег.

— Потому что он может умереть по дороге, а тот тяжелораненый, оставшийся без госпитализации, может умереть, пока будет ждать, когда машина вернется за ним. Участь первых уже предрешена, а у вторых есть еще шансы, поэтому их госпитализируют первыми.

— И что ты этим хочешь сказать?

— То, что у этих ребят шансов нет. Они смертельно больные, а вот у оставшихся в лагере они есть. Но если мы будем заниматься этими и погибнем, у тех в лагере шансы также закончатся. Нужно спасать, кого можем.

— Я согласна с Ньялом, — тихо произнесла Ольга, было видно, что ей тяжело это говорить, — меня когда-то в школе учили, что нужно решать сначала легкую задачку, которую точно успеешь закончить к концу экзамена, тогда хоть она будет в наличии и это уже не отрицательный результат. А со сложной можно закопаться и в конечном итоге не решить ничего.

— Хватит, — чуть не вскричал Олег, — я уже понял, что мы не идем спасать Костика, тогда чего мы тут сидим и умные фразу друг другу рассказываем?

— А что нужно делать? — удивился такой резкой перемене Борей.

— Как что? Спасать тех, кто в лагере!

К лагерю они вернулись быстро. Возвращаешься по знакомой уже дороге всегда быстрее, чем шел в неизвестном тебе направлении. Бывают, правда, исключения, но редко. Лагерь хранил молчание. А чего его нарушать? Люди еще не знали своей участи и ждали, боясь разгневать сторожей своим бурным поведением. Охранники, наоборот, знали, но им было все равно, что думают об этом мелкие инородцы, пришедшие в их края. Ничего не говорило о намечающейся трагедии. На этих землях, отапливаемых вулканом и являющимися оазисом среди заснеженной пустыни, пели птички, стрекотали насекомые, зеленела под ногами меж камней редкая малорослая зеленая травка. Ни тебе грозовых туч с громом и молнией, ни тебе неба, укутанного в темную шаль исторгаемого безудержно пепла. Все чинно и благородно, словно никакой трагедии и не предвещалось. А какая, собственно, трагедия? Убийство тридцати людей, потомков первых колонистов, прибывших двести лет назад на эту планету? Так какая трагедия для планеты в этом? Сами прибыли — сами виноваты. У их предков на прародине была поговорка: «Пошла девочка в лес — сама виновата». Да и если бы они были плоть от плоти этого мира, планете все равно на это было бы начихать. Сам род не вымрет и то хорошо, а тридцатью из них больше или меньше — это неважно. Да и хоть весь род вымрет, его место просто займет кто-то другой, свято место пусто не бывает, а также ниша в эволюции мира.

— Ольга, — позвал Борей девушку, когда они укрылись за вершиной холма над лагерем великанов, с которого было все видно почти как на ладони, — у тебя оптика лучше встроенного бинокля, посчитай оставшихся охранников.

— Семеро, — ответила девушка, — я уже посчитала.

— Их семеро, нас пятеро, — задумался воевода, — при обычном планировании атаки я бы подумал, стоит ли атаковать превосходящие силы противника, тем более спрятавшегося за стенами.

— Боевой устав Города предписывает идти в атаку, если осаждающих минимум в два раза больше защищающихся, — вставил Игорь.

— Вот меня тоже учили, что даже при равных на стены бросаться не стоит, — вздохнул Борей, — а тут меньшинство.

— Бросим и этих ребят как смертельно больных? — со злостью спросил Олег.

— Зачем бросать, — пожал плечами Борей, — тут у нас хоть время есть подумать, да и впятером против семи, это никак не пять супротив тридцати. Небольшая, конечно, но разница есть.

— Какие есть предложения, командир? — спросил Ньял.

— Я сам вас хотел спросить об этом, — пожал плечами воевода.

— Предлагать вломиться на удачу, я думаю, не стоит? — спросил ведун.

— Не стоит.

— Я бы предложила расстрелять охрану отсюда, — проговорила Ольга, — но, памятуя о прошлом бое у нас на базе, не буду этого делать, ибо моя винтовка их не пробивает, только в глаз, а столько очей быстро я не отстрелю. А если станем лупить из всех орудий, то поднимем шум, так что у вулкана слышно будет, и тогда великаны быстро получат подкрепление.

Горожане в обсуждение участия не принимали. Они вообще не понимали, как можно советовать командиру тактику и стратегию будущего боя. Их дело услышать приказ и выполнить его согласно уставу.

— Я понимаю, парни из Города нам не помогут с идеей? — обратился к ним Борей.

— Мы воины, а не богатыри, наше дело услышать приказ, а потом его исполнить.

— Понятно, — кивнул воевода, для него эти слова не стали откровением, он ожидал их услышать, — скажи мне, Ньял, а ты умеешь отводить глаза?

— Умею.

— Скольких людей в бронекостюмах ты сможешь укрыть этим своим колдовством?

— Небольшую армию, если надо, четыре пятерки точно смогу.

— Отлично, — улыбнулся Борей, — тогда план будет такой: мы все отвлекаем великанов, ты отводишь глаза и выводишь из плена людей.

— А вы справитесь вчетвером-то?

— А у нас есть какие-нибудь другие варианты? Твое дело побыстрее, не мешкая, вывести людей, наше — отвлечь.

— Но если вас уничтожат, нам тоже потом не выжить.

— По-другому не получится, — пожал плечами Борей, — так хоть какие-то шансы есть, при других раскладах их нет совсем.

— А куда их вести-то?

— Я думаю, к тому проходу под лавовой рекой.

— Но там же птицы со стальными перьями! — возразил Ньял.

— А куда еще? — поинтересовался Борей. — У нас много карт этой местности? Ты какие-то другие пути до базы знаешь?

На это ведуну возразить было нечем.

— Если все согласны, — командир не спрашивал, а констатировал, — то приступаем. Ольга, ты останешься здесь и выцеливаешь глаза великанов. Мы с Олегом и Игорем выдвигаемся к основным воротам и медленно идем их штурмовать во весь рост. Как только эвеки отвлекутся на нас, Ньял, ты отводишь им глаза и выводишь людей. План всем понятен? Если возражений нет, тогда вперед, исполнять.

Через пять минут Борей и два горожанина встали во весь рост метров за четыреста до ворот и медленно пошли в сторону великанов.

— Огонь открываем только по моей команде, — по радиосвязи говорил воевода, — помним уроки прошлого сражения и стараемся бить четко. У вас, парни, тяжелое вооружение, на вас вся надежда. Только не шмаляйте по площадям, осколочно-фугасные их не трогают, бейте бронебойными с близкой дистанции и точно.

— Сделаем, командир! — хором ответили горожане.

Оружия дальнего боя у великанов Борей в прошлый раз не заметил, поэтому его план был рассчитан на их пешую атаку. В принципе так и получилось. Когда эвеки заметили людей, они начали переговариваться между собой. Чем дальше продвигался маленький отряд Борея, тем громче становились голоса великанов, тем суетливее было их поведение. Если бы у эвеков были луки, способные добить на этой дистанции, то они бы уже истыкали своих противников стелами, но, увы, эти псевды еще не додумались до этого грозного оружия. Люди шли медленно, но неотвратимо. Весь расчет Борея был основан на желании великанов поразить их лично. А значит, им придется открыть для этого ворота, куда нырнет Ньял и откуда выведет пленников. Но эвеки не собирались выходить из своего лагеря. Возможно, это был приказ Храла. И вот когда люди перешли определенную черту, в них полетел дротик. Он воткнулся в лед прямо перед ногами Борея, шедшего посередине.

— Оля, — проговорил по рации воевода, — как увидишь, что кто-то из них поднял дротик и хочет кинуть его, выбей ему глаз. Пожалуйста!

— Сделаю, командир, — ответила снайперша, пристально вглядываясь в оптический прицел.

— Игорь, — обратился Борей к горожанину, вооруженному ракетницей, — будь другом, не пожалей один выстрел и вдарь по воротам.

— Есть, — ответил парень и вскинул орудие.

Не прошло и пяти секунд, как ракета с бронебойным снарядом полетела в цель. И тут же выстрел снайпера выбил глаз одному из великанов на стене. Ворота были у крепкими и их пробить обычным носимым человеческим орудием было нельзя, но даже они имеют петли, а это всего-навсего маленькая пластина, пусть даже из очень крепкого волотана. Дверь не открылась, но покорежилась изрядно.

— Второго выстрела точно хватит, чтоб сломать! — обрадовался Борей.

Но он не успел отдать приказ о втором выстреле, как великаны сами открыли ворота. Видимо, посчитав, что в поле, лицом к лицу, они точно одолеют людей. И семерка ледяных великанов, вооруженных своими копьями, бросилась на врага. А Ньял, «укрывшись» отведением глаз, тихонько прошел в крепость. Оставалось только выстоять до того момента, как ведун выведет людей из плена, но это было нелегко сделать.

— Олег, бей по ногам, заставь их снизить скорость! — командовал Борей. — Игорь, не стреляй просто так, береги снаряды, бей с близкой дистанции наверняка!

— Есть, командир! — хором ответили горожане.

— Оля, я понимаю, они к тебе сейчас спиной, но бей по глазам и не обнаруживай себя, если что, вы с Ньялом вдвоем проведете людей до базы!

— Поняла, Борей, — тихо ответила девушка, вглядываясь в свой оптический прицел.

Привод с великанами был бессмысленным. Одиночный привод. С пятью стволами можно было бы одолеть одного, но одиночный привод в руках командира ничего сейчас не даст. Он уступает по мощности и дальности тяжелому приводу Олега и не может оказать ему помощь, и куда как уступает в убойности ракетнице Игоря. Борей чуток пострелял по приближающимся противникам, пока те не подошли слишком близко, а потом достал свой меч и щит и бросился на врага. Расчет был простой. От такой наглой атаки одиночки, великаны придут в изумление и сосредоточатся на нем. А в это время Олег и Игорь будут их расстреливать с близкого расстояния.

Не сказать, что воевода влетел в толпу великанов битком в кучку бильярдных шаров, но эффект произвел должный. Эвеки не ожидали такой наглости и, как предполагал командир людей, сосредоточились на нем, не стараясь пройти дальше и завалить стреляющих по ним горожан. Силища великанов была ошеломительная, и поэтому Борею приходилось крутиться волчком, не давая возможности ударить противника прицельно. Это на соревнованиях по рубке мечом, чтоб вложиться в удар спортсмены долго стоят, сосредотачиваются и только потом выдают рекордный результат. В бою нет возможности сконцентрироваться, принять нужную позу, вывести руку на замах, и поэтому рекордных по силе ударов почти не бывает. Есть умельцы, которые ухитряются и в бою выдать почти феноменальный результат, но их немного, это профессионалы высшей пробы, а таких в том же войске Китежа по пальцам можно пересчитать. Великаны такими точно не были, и поэтому на Борея сыпался град чувствительных, страшных, но не ужасающих ударов. Но принимать их жестко воевода не стремился, он старался подставить свой щит и меч под углом, чтоб удары сливались по ним по касательной и вся сила, вложенная в удар псевдами, пролетала мимо него. Великаны не ведали еще такого сопротивления, ибо до встречи с людьми они воевали, видимо, только с такими же, как они сами, а в основном охотились. Финтить они не умели, основы фехтования им были незнакомы, обманками они не пользовались. Единственное их преимущество было в силе и непробиваемости их тел. С силой Борей пытался справиться, сливая все удары противников и уходя телом. По законам ратного искусства, атаковать одного удобнее всего компанией до четырех. Тогда у них есть свой подход к телу, и они не перекрывают жертву для других. Семеро великанов, пытаясь лично убить человечешку, мешали друг другу настолько, что Борей их готов был считать союзниками более чем противниками. А вот с непробиваемостью их ледяного покрова приходилось мириться и горько об этом сожалеть. Непробиваемость не была беспросветной, просто меч, врезающийся в лед, прорубал его только немного. Теоретически, если попадать в одно место постоянно, можно наколошматить там лед и все же дотянуться до замороженного «ливера» великанов. Но это теоретически, так как никто в бою не сможет попадать в одну точку каждый раз. Да и энергозатратен такой процесс.

Один из великанов резко бросился на Борея сбоку, и только хорошая реакция спасла воеводу, он наклонился и превратился для нападающего из мишени в бугорок под ногами, через который эвек совершил красивый кульбит. Но не успел он встать, как ноги ему обожгла очередь из тяжелого привода, а в грудь влетела ракета, выпущенная Игорем с близкого расстояния. Какая бы кожа непробиваемая ни была, а супротив ракеты с пяти шагов прямо в грудь, ей не выстоять. Великан остался лежать на земле с огромной дыркой в груди. В этот момент атаковавшие Борея великаны поняли, от кого исходит главная угроза, и бросились на двух парней с тяжелым вооружением. Не все, но четверо из оставшихся шести. Один был занят боем с воеводой, а второму прилетела снайперская пуля в глаз, а через секунду еще одна — уже в другой. Слепой великан взревел раненым зверем и начал крутить свое копье вокруг себя.

— Вывел, — прозвучал в эфире голос Ньяла.

— Всё, парни, — выдохнул Борей, — дело сделано, можно и помирать.

Но помирать никто не собирался. Олег лупил по ногам великанов, не давая им сделать и шагу, откалывая от их ног кусочки льда, а Игорь бил с близкого расстояния из ракетницы прямо в центр груди. Уже два великана валялись с раздробленными грудными клетками. Возможно, они были тяжело ранены, а не мертвы, кто знает их возможности, но для дела это был уже результат. Это не считая самого первого и слепого. На ногах осталось трое великанов, а людей — все еще пятеро.

Борей бросился в атаку на одного из великанов. Тот не ожидал такой наглости и позволил провести связку ударов командиру людей. Но от волнения вместо удара лезвием по шее противника, воевода ударил плашмя по морде. И обомлел от полученного эффекта. Лицо великана от вибрации клинка пошло трещинами. Эвек взревел от боли, а Борей рефлекторно рубанул по морде уже клинком и в одно мгновение разнес голову противника на мелкие осколки.

— Командир, берегись! — крикнула Ольга и выстрелила в глаз приближающемуся к воеводе противнику.

Великан крикнул от боли в глазу и тут же получил по морде мечом плашмя, а потом и лезвием вдогонку. В этот раз удар плашмя не был столь сильным и трещинами пошла только половина головы, какая и разлетелась после удара лезвием, но этого хватило, чтоб ледяной великан рухнул подкошенным на лед. С последним великаном разобрались горожане своим методом.

— Итить-колотить, — выпалил Борей, заканчивая свой танец с мечом и щитом и осматриваясь вокруг, — мы их сделали!

— Ура! — хором устало прокричали Игорь с Олегом.

— Мальчики, вы крутые! — передала по рации Ольга радостным тоном.

Ну и как обычно, в любой бочке с медом должна быть остужающая ложка дегтя.

— Я сильно извиняюсь, — прозвучал по радио голос Ньяла, — но если вы так будете сильно долго радоваться победе, то другие великаны не замедлят тут появиться и обратить вашу радость в наше общее горе.

Наступила секундная пауза.

— Согласен! — произнес Борей. — Праздновать будем потом, а сейчас ноги в руки и ходу подальше отсюда. Ньял, кидай мне пеленг, где вы укрылись, мы идем к вам!