Борьба

4

Аббатисоно очнулся от странного ощущения в своём теле. Оно казалось тяжелым.

— Тяжёлым!? — Вдруг осознал ангел и открыл глаза, наполненные ужасом.

— Не ори. — Тут же раздался рядом тихий голос Елисоно.

Аббатисоно постарался совладать с собой, но чувство тяжести не покидало его. Он медленно открыл глаза и не смог сдержаться из-за увиденного. Ангел засиял всеми цветами радуги обуреваемый самыми разными чувствами. Любимая планета лежала в руинах. Сады поломаны деревья вестики и басталии поломаны, а многие и вовсе вырваны с корнем.

— О Вечность всемогущая, что с нами приключилось? — Взмолился ангел, посылая световой сигнал бедствия.

— Смотрю, пока не стало поздно, ты не спохватился, брат. — Язвительно сказал Елисоно. — А я ведь трижды предупреждал вас, о том, что грядёт несчастье. Но ни один из вас не прислушался ко мне. Конечно, кто я, чтобы меня слушать. Всего лишь, блёклый брат сиятельного Аббатисоно. Теперь пожинайте плоды своего неверия.

Ангельская братия, тускло сияя, летала над планетой, по которой прошло энергетическое цунами, изменившее облик ухоженного мира. Они отыскивали своих сородичей, помогали им выбраться из-под завалов.

И всё это время Елисоно злобно торжествовал, выкрикивая упрёки и обвинения.

— Прекрати брат! — Не выдержал Аббатисоно. — Прекрати и посмотри лучше, что с тобой происходит.

— А что со мной происходит? — Язвительно спросил Елисоно. — Я прекрасен и сияние моё лучезарно как всегда.

— Всё верно. С уважаемым Елисоно всё в порядке. — Сказал Жалионо ангел из второго поколения. — Он единственный из нас предвидел бедствие и поэтому меньше всех пострадал. В отличие от нас, тех, кто прислушался к вам Аббатисоно.

Аббатисоно опешил. Мало того, что его световое тело обуревало не понятно что, так ещё и младшие ангелы впервые отнеслись к нему с недоверием.

— Откройте же глаза, братья. — Вновь обратился Аббатисоно к группе ангелов сгрудившихся вокруг Елисоно. — Сияние и свет Елисоно изменились. От него не веет теплом дарящим жизнь. Он источает холод.

— О, наконец-то, мой брат сие заметил. — Надменно сказал Елисоно. — Я уж несколько дней сияю холодным светом, с того момента как впервые собрал вас на совет, и пытался предупредить.

— Аббатисоно. — Тихо подлетев, обратился Гасоно. — С ними бесполезно разговаривать.

Первородный ангел взглянул на младшего.

— Мы несколько часов пытались уговорить его помочь нам привести вас в чувства, но он отказывался. Затем мы просили его указать нам на то, что мы должны делать, дабы вернуть всё на круги своя, но он отказался. — Шептал Гасоно.

— Можешь не шептать. Я всё равно всё слышу. — Усмехнулся Елисоно.

— Тогда почему, вы отказались помогать нам? — Возмущённо спросил Госоно.

— Потому, что те, кто не верит мне, не достойны моей помощи. Так что пусть Аббатисоно, наконец, покажет, на что способен в действительности. Пусть руководит вами, а я посмотрю, что из этого выйдет. Я вот честно могу признаться, что крайне растерян и понятия не имею, как дальше действовать. — Надменно говорил Елисоно. — Моё предназначение — только уход за садами. А что делать в подобной ситуации — я не знаю.

— Я тоже, не знаю. — Перебил его Аббатисоно. — Но я не буду следовать твоему примеру, и стоять бездействовать. Лучше призову на помощь тех, кто всё знает. Ракариев. Они дадут совет и скажут, как правильно поступить, дабы не навредить великому древу.

Ангелы одобрительно зашушукали. Ракарии были здесь в почёте. Их авторитет в ангельских глазах не пререкаем.

Аббатисоно воссиял, излучая во все стороны свет такой чарующей красоты, какой никто ещё не видывал. Это было сияние, предназначенное для экстренных ситуаций. Сияние, что служило призывам для ракариев.

— Хм. Посмотрим, как быстро великий разум откликнется на зов нашего всезнайки. — Съязвил Елисоно.

— Со скоростью мысли. — Раздался ответ над головами ангелов, так быстро, что заставил сияющих созданий в испуге разбежаться.

— Куда же вы? Не бойтесь. Это я — первозданный разум. — Ответил большой энергетический сгусток, спускающийся к подножью исковерканного сада.

— А кто рядом с вами? — Осторожно, с опаской поинтересовался Аббатисоно, видя, что ракарий пришел не один.

— Это младшие разумы, мои порожденья. — Последовал ответ. — А вы кто? Представьтесь и объясните, зачем призвали нас на Анегу.

— О великий разум. Я Аббатисоно, ангел первого поколения, призванный взращивать великие сады Анеги, молю тебя о помощи. Нас постигло несчастье. Неведомая волна чуждой энергии прошла по планете, разрушая сады. Помоги нам. Дай ответ, что это было и как нам теперь вернуть всё на круги своя.

— Что же. Вы приняли верное решение, призвав нас сюда. Ибо то, что случилось, стало новой вехой, началом отсчёта новых времён. — Величественно сказал Первый. — Поэтому прошу вас смериться с тем, что больше никто и не что не будет как прежде. Всё изменилось. Не выйдет вернуться на круги своя. Пришла пора, идти дальше.

К этому времени все пять ангельских поколений собрались вокруг ракариев, дабы внимать каждому их слову. А Первый только этого и ждал.

— Ангелы, созданные из света, веками жили на Анеге не зная ни горя не бед. Вы добросовестно выполняли своё предназначение, поэтому древесные плоды озарены теплом и светом. — Начал издалека пояснять Первый. — Но настала пора измениться.

— Это ещё зачем? — Возмутился Елисоно.

— Такова воля древа. Ибо вы, ангелы за столь долгое время так и не научились эволюционировать. — Указал на ошибку Первый. — Вы какими были такими и остались. Какой была ваша планета, такой и осталась. Да. Вас создали совершенствами. Но как давно ваше совершенство и красота привлекали внимание Вечности? Правильно уже очень давно этого не происходило. И всё почему? Да потому, что вы изо дня в день, из года в год, из века в век делаете одну и ту же работу и ни к чему не стремитесь. Вы даже не удосужились подумать о том, что можно разнообразить растительный мир собственной планеты.

— Но разве плохо то, что мы ответственно выполняем порученную работу. — Возразил Елисоно, видя, что Аббатисоно так растерялся, что не может собраться с мыслями.

— Мы изо дня в день, не покладая трудимся, дабы осветить тьму вселенскую. А вы упрекаете нас в том, что мы не привлекаем внимание Вечности. Да нам просто некогда подобной ерундой заниматься. — Добавил возмущённый ангел.

— Да как ты смеешь! — Угрожающе сказал Первый. — Анега, самое безмятежное место в нашей вселенной, где вы жили едва ли перетруждаясь. Большую часть своих совершенных жизней вы проводили, восседая на облаках в праздном самолюбовании. И не говори мне, что тратил много энергии, ухаживая всего за двумя видами растений. Ибо в этом мире просто нет иных.

Первый перестал гневно менять свою форму, успокоился и продолжил.

— За то, что вы не стремились к разнообразию. За то, что не жаждали познать окружающий мир, мы по воле древа обрушили на вас цунами чувств. — Холодно заговорил Первый. — Пришел конец былому бессмертию ангелов. Отныне та тяжесть чувств, что бурлит в вас, станет началом чего-то нового. И помните. Нет придела совершенству.

Сказав это, Первый стал величественно удаляться, а за ним последовали остальные ракарии. Все, кроме одного.

— Я смилуюсь над вами. — Снисходительно сказал он.

— Что значит смилуюсь? — Возмущённо спросил Елисоло. — Натворили тут дел. Приговорили нас к смерти, а теперь смилуется он. А ты подумал, умник, а нужна ли нам твоя милость?

— Если вам моя милость не нужна. — Снисходительно произнёс Седьмой. — Тогда вы, ангелы, обречены на вымирание. Не пройдёт и тысячелетия, как вы сгинете в небытие. От вас останутся одни лишь воспоминания. Но кто будет помнить их? Только мы — ракарии. Помнить о том, что когда то на просторах нашей вселенной обитали существа, сотканные из света и обладающие разумом, но не способные на самостоятельное размножение. Так ведь, Елисоно.

— Что значит не способные на размножение? Ты, наверное, молодой и глупый разум, Седьмой. Посмотри и посчитай, нас тут тысячи. — Возражал Елисоно, злясь с каждым словом. — И если мы захотим, то нас станет ещё больше. Что, по-твоему, нам мешает взрастить больше древ вестики, дающих нам начало.

— Что же. Можете, конечно. Но вы будете, как и сейчас — все на одно лицо. Да и вестики взрастить вы больше не сможете. Нет больше у древа жизни сил, питать Анегу своими соками. Теперь Анеге пришла пора отдавать свои. А это означает лишь одно. Так же как Анега дала жизнь вам, так она её и заберёт, дабы уравновесить древо жизни. С каждым годом, вестика будет расти всё хуже. С каждым годом, ангельских спор будет появляться меньше. И наступит день, когда не будет озарять своим сиянием новорождённый ангел тьму нашей вселенной. А когда, увянет последнее древо вестики, покинет этот мир и последний ангел. — Пояснил Седьмой.

И так жутко стало ангелам, что они не сдержали эмоций и стали наперебой высказывать свои мнения. Ужас пред исчезновением в пустоте обуял их.

— Седьмой мудрец. — Уняв дрожащее в страхе сияние, обратился Аббатисоно. — Смилуйся над нами. Мы поняли свои ошибки и просим о спасении.

— И я дарую вам шанс на бедующее. — Великодушно ответил знаток жизни. — Я Седьмой мудрец, пожертвую часть себя, дабы ангельский род мог начать свой путь во временах. Но и вы пожертвуете частицу себя.

Ангелы согласились без лишних возражений и раздумий. И в тот же миг ангельская братия впервые познала истинную боль, ибо Седьмой отобрал частицу каждого, и смешал со своей энергией жизни.

— Отошли от боли. — Сделав дело, констатировал факт Седьмой. — А теперь вознесите мольбы к небесам и ловите то, что упадёт с них в руки каждого. Смотрите. Ибо это падает ваше будущее. Кто не поймает, отправится в мир мёртвых.

Ангелы переполошились. Такого им ещё не приходилось делать. Как ловить то, что падает с небес, если ты просто сгусток разумного света. А поймать надо было. В этот миг небеса разверзлись и впервые с момента сотворения Анеги, над ней показалась тьма. Словно кто-то неведомой рукой разорвал пелену света и в темные дыры всыпал неведомой рукой зёрна жизни.

Небольшие зёрнышки, сияли разными цветами и величественно спускались с небес. Началась невообразимая суета. Каждый ангел нутром чувствовал зёрнышко предназначенное только ему одному. Только в его руках, оно сможет дать росток новой жизни.

— Ловите сошедших с небес, когда познакомитесь с ним, истина откроется вам. И тогда, ангелы смогут жить вечно. Жить, как и прежде, в заботах о садах басталии. — Говорил Седьмой удаляясь, но перепуганные ангелы слушали его в пол уха.