Боснийский ад

15

Они, одиннадцать мужчин и одна женщина, вышли из города в начале десятого и гуськом двинулись по дороге, идущей из долины на запад. Присутствие Хаджриджи одобрялось не всеми — ее оценка, как бойца, ее товарищами в Сараеве для Рива и его людей была не более чем слухом, и Дохерти, хоть и с неохотой, засвидетельствовал ее компетентность. В конце концов, не хуже же она любого другого в непрофессиональной армии Рива, однако выражение лица Клинка было далеко не радостным.

Последний уже попытался отговорить ее и потерпел фиаско. «Если ты думаешь, что я все эти ночи лежала в постели в ожидании тебя, то ты с ума сошел», — высказала ему Хаджриджа. И теперь, шагая позади нее, Клинок утешал себя мыслью, что о постели и о нем она все-таки не забыла.

Ночному походу двенадцати человек предшествовала серьезная подготовка. Тот факт, что Рив и Крис составили случайно почти одинаковый план действий, может, и отражал общую для сасовцев выучку, но еще и указывал на ограниченность имеющихся в их распоряжении вариантов. На трехсотярдовые склоны напротив города можно было попасть двумя путями: одним очевидным, другим не очень. Но любому отряду атакующих прежде всего приходилось пересечь реку, а здесь выбор и совсем был невелик. После подрыва дорожных мостов близ города оставалась только одна точка, где отряд мог бы перебраться через ледяную воду, и если у сербов оставалось хоть немного здравого смысла, то наверняка они должны были направить свои приборы ночного видения прежде всего на это направление, особенно в первую ночь после начала обстрела.

В общем, обоими этими путями воспользоваться было нельзя. И два организатора порекомендовали четырехмильную прогулку вдоль долины к следующей переправе. Оттуда уже можно выбраться из долины и совершить затяжной обходной маневр с выходом в тыл сербам. Такой маршрут выглядел утомительным, однако и Рив, и Крис сочли, что только таким образом можно воспользоваться элементом внезапности.

К тому же при удаче можно было наткнуться и разрушить дорогу, построенную сербами для подтаскивания орудий наверх. В самом деле, какой смысл уничтожать одно орудие, если враг может подтянуть другое?

Путь был долгим, но не изобиловал событиями. По небу тащились небольшие облачка, а четвертушки месяца вполне хватало для освещения дороги из долины. Когда они выбрались на покатое плато, покрытое снегом, освещение здесь выглядело почти искусственным. С точки зрения Клинка, замыкающего колонну, цепочка черных силуэтов на фоне залитых лунным светом заснеженных холмов выглядела сценой, выхваченной из темноты вспышкой фотоаппарата.

Было почти три часа ночи, когда они оказались у дороги, построенной сербами. На карте Рива она выглядела пешеходной тропинкой, сербы же расширили ее и разровняли, спилив деревья и наведя деревянные переправы там, где в ямах стояла глубокая вода. Судя по отпечаткам колес машин, дорогой пользовались регулярно.

Когда отряд добрался до первого моста, Рив отправил двух своих людей впередсмотрящими. Остальные подождали, пока третий его человек не оснастит мост чехословацкой взрывчаткой «семтекс» — из арсенала в Ливно, на который сделал налет Рив, — и не приладит взрыватель с часовым механизмом. То же самое сделали и у второго моста, и у третьего — пугающей переправы через узкую расщелину. «Судя по тому, что Завик не имел большого военного значения, сербы уж слишком усердствовали, — подумал Дохерти. — Должно быть, кто-то здорово зол — возможно, Рив где-то слегка переборщил. Но просить прощения и искать примирения было поздно».

Один из впередсмотрящих вернулся с известием, что в сотне ярдов дальше, на горе, установлен сторожевой пост. Место выбрано правильно, сказал он: на той стороне моста, перекинутого через очередную расщелину, находятся двое часовых. Несомненно, их можно было бы обойти, но понадобится время, чтобы отыскать этот путь.

— Они там просто стоят? — спросил Рив.

— Нет, они сидят у жаровни, греют руки и рассуждают о том, какой ублюдок их командир.

— Можно к ним подобраться на расстояние точного выстрела? Они с оружием?

— Да и да, — сказал разведчик.

Рив повернулся к Дохерти, который слушал перевод Криса.

— Нам понадобятся ваши бесшумные МР5, — сказал он.

— С какой дистанции придется стрелять? — спросил Дохерти разведчика, а Крис перевел.

— Из укрытия. Ярдов с шестидесяти.

— Далековато, — сказал Дохерти, браня себя за то, что они прихватили лишь один оптический прицел. — Дама, — сказал он, — сможешь снять обоих, прежде чем второй поднимет тревогу?

— Почему бы и нет, — сказал тот. «Вот и еще двое», — подумал он.

Разведчик повел его вверх по расширяющейся тропинке, идущей диагонально по поросшему деревьями склону. Несколько минут спустя они подошли к первому разведчику, пригнувшись, продвинулись вперед и стали осматривать через заснеженное открытое пространство мост, и за ним — двух охранников у жаровни. «Какая нелепая картина, — подумал Дама, — два человека сидят ночью в горах у огня».

Он выпрямился, держась за стволом дерева, выдвинулся в сторону, прижимая винтовку к плечу и вглядываясь в телескопический прицел. Эго оружие было не столь удобно, как «экьюрэси Интернэшнл», но в данной ситуации все решала тишина. Он всмотрелся в лицо правого серба, освещенное оранжевым огнем и достаточно увеличенное, чтобы уверенно прицелиться.

Он перевел прицел влево и обнаружил второе лицо, смеющееся чему-то. Он перевел прицел снова, на первое лицо, отрабатывая необходимое быстрое перемещение прицела. На самом деле он находился слишком близко: если бы отступить ярдов на сто, было бы лучше. С другой стороны, с той дистанции прицельная дальность была бы уже на грани для данного оружия. К тому же ему совершенно не хотелось ползать по снегу.

Он еще раз повел винтовку справа налево и обратно. Навел перекрестье прицела на голову правого человека чуть выше уха. «Целься, не напрягаясь», — сказал он сам себе и на секунду ослабил хватку оружия.

Пора. Он нажал курок, плавно перевел прицел влево, отыскал следующую цель, опять нажал. Опустив оружие, невооруженным глазом посмотрел на картину, в которой мозг уже был уверен. Оба человека были мертвы.

Один из разведчиков уже торопливо пробирался по снегу назад, чтобы позвать остальных. Другой поспешил вперед, чтобы лично убедиться в результатах искусной стрельбы. Дама двинулся за ним, и они оба грели руки у жаровни, пока подходили остальные.

Как только и этот мост заминировали, они продолжили свое восхождение вновь под прикрытием леса. До вершины оставалось рукой подать, но выдвинутые вперед ярдов на пятьдесят разведчики других часовых пока не обнаружили. Зато они наткнулись на большую поляну непосредственно перед выступом вершины. На укрепленном фундаменте, сдвинувшись к краю, стояло то самое орудие, из которого обстреливался город, рядом расположился потрепанный грузовик, который, очевидно, и доставил орудие сюда. У другого края поляны, выстроившись в ряд, стояли три фургона, два погруженных во тьму, а третий слегка освещенный. Из последнего доносилась едва слышная музыка.

На большей части поляны снег был сметен, а в небольшом костровище еще дотлевали красные угольки. Рядом грудой лежала кухонная утварь и котелок, наполненный снегом, очевидно, заготовленный для завтрака артиллеристов.

— Что дальше? — спросил Дохерти, пока они с Ривом осматривали эту сцену из-за близстоящих деревьев.

— Мы не можем себе позволить брать пленных, — сказал Рив таким тоном, словно приготовился к спору.

Дохерти не собирался вступать в пререкания. Эти люди были виновны в том, что в Завике в импровизированном госпитале от боли плакали дети. И за скольких еще детей в прошлом или в будущим они должны понести ответственность, кто знает.

— Только давай обойдемся без шума, — сказал он. — На обратном пути могут встретиться другие, и лучше напасть на них врасплох, чем совершать еще один обходной маневр.

— Тогда закладываем взрывчатку под фургоны и орудие, — сказал Рив, словно художник, ставящий декорации на сцене.

— Пятнадцатиминутный запал под фургоны и плюс пару минут на орудие, — предложил Дохерти.

Рив и Дама, как два специалиста подрывного дела, приняли участие в закладке мин. Дама с осторожностью подобрался к слабо освещенному фургону, но два человека внутри спали, не обращая внимания на Тин Лиззи, звучащую в стереоколонках фургона. Даже снаружи, за плотно закрытыми дверцами, ощущался в холодном воздухе запах марихуаны.

Через десять минут минирование было закончено, и отряд из двенадцати человек двинулся обратной дорогой домой, вновь выдвинув вперед двух разведчиков.

Тропа круто уходила вниз меж деревьев, идти было легко, и, судя по протоптанности, последние дни ею регулярно пользовались. Через четырнадцать с половиной минут по часам Рива он остановил колонну, и они застыли в молчании, надеясь, что ничего непредвиденного не произойдет.

Первый разрыв грянул с задержкой лишь в две секунды, выпустив в небо позади них бело-желтый факел. Три почти одновременные вспышки нарисовали перед мысленным взором Дохерти взрывающиеся фургоны, и теперь он так же мысленно глядел через поляну на оставшееся невредимым орудие.

Второй взрыв прозвучал громче первого, но оказался не столь зрелищным. Мрачно улыбаясь, но сохраняя прежние предосторожности, двенадцать человек продолжили спуск. Через десять минут они вышли из-за стены деревьев, и перед ними внизу раскинулся залитый лунным светом город. Возможно, их успокоило это зрелище, а может быть, и то, что все прошло слишком гладко. Тем не менее они уже почти прошли сербскую наблюдательную платформу и только тут поняли, что это такое.

Она была вырыта на склоне горы, откуда сербам открывался панорамный вид на город и долину внизу, а радиосвязь позволяла корректировать огонь артиллеристов. Взрывы вверху разбудили двух находящихся на платформе наблюдателей, а тщетные попытки связаться с находящимися наверху заставили их засуетиться и занервничать. Что это? Может быть, обвал в горах наверху? А может быть, этот сумасшедший англичанин из города что-нибудь придумал?

Так они наблюдали и ждали несколько минут, пока в их поле зрения не появилась первая темная фигура. Один из сербов настолько удивился, что вскрикнул, вместо того чтобы стрелять. Второй оказался шустрее и открыл огонь, убив одного из людей Рита, ранив другого в плечо и устроив Клинку в волосах второй пробор. От шока лондонец осел в снег и распластался на спине.

И в тот же самый момент, похоже, весь отряд открыл ответный огонь, и уже вспоминая об этом событии впоследствии, Дохерти изумлялся, как никто не пострадал от огня своего же соседа. Наблюдательный пункт накрыла туча пуль, способная убить десятерых, не говоря уж об этих двоих. Зато наверняка не осталось ни одного живого серба дальше по тропинке.

У Клинка чертовски болел череп, но крови было немного, и он получил некую компенсацию в лице Хаджриджи, мгновенно оказавшейся рядом. Крис быстро оглядел его и раненого и нашел, что они в состоянии идти дальше. Отряд возобновил спуск. Двое несли тело убитого товарища. Рив и Дохерти шли, ожидая, что разведчики доложат о новых сербах впереди, но если там кто-нибудь и был, то давно уже убрался в сторону. За час до рассвета отряд форсировал реку ниже разрушенного моста и вернулся в город.

Раненых отвели в подземелье замка, где Нена дремала на одном из пустующих матрасов. Когда она вместе с Крисом наложила необходимые повязки, Дохерти отвел ее в сторону и сообщил, что сделал запрос относительно перевозки девятерых раненых детей.

— Почему девятерых? — поинтересовалась она.

— Эта цифра показалась мне убедительной. Правда, я все равно не верю, что они пойдут на это, но, если пойдут, кто нам помешает убедить их забрать столько, сколько ты сочтешь нужным?

— Да, насчет девятерых придумано неплохо, — сказала она, осматриваясь.

Дохерти отметил, как покраснели от усталости ее глаза. Надо думать, у него такие же.

— Если они не пойдут на это, дети могут умереть, — тихо сказала она.

Когда Дохерти возвращался в гостиницу, начинало светать. Сейчас большинство жителей города, наверное, уже сидят в подвалах, ожидая возобновления обстрела. Что ж, они от него избавлены, по крайней мере на тот срок, который уйдет у сербов на ремонт дороги, смену личного состава и поиск нового орудия. На это уйдет несколько недель, по его прикидкам. Л затем Рив вновь поднимется в горы и уничтожит новую огневую позицию.

«Чем еще отличается эта война, — подумал Дохерти, — так это отсутствием авиации». Должно быть, это была первая война в Европе со времен первой мировой, где авиация не играла решающей роли. Может быть, поэтому от всей ситуации здесь отдавало средневековьем.

Хотя все равно это обстоятельство не объясняло всех страданий.

Придя в гостиницу, он обнаружил, что все уже лежат в постелях, пытаясь хоть частично наверстать упущенное время сна. Дохерти заварил чаю и, усевшись, задумался о детях, задавая себе вопрос, что будут думать они о жизни отца, когда вырастут и поймут. «Особенно если поймут», — подумал он хмуро. Чем старше он становился, тем больше недоумевал. Это признак мудрости, сказал бы Лиэм Макколл.

Без пяти восемь он взял PRC 319, поднялся повыше на холм, чтобы приступить к приему. Точно в 8.00 по центральноевропейскому времени на крошечном экранчике высветились слова: «Черчхилл вызывает Тито». «Тито на приеме», — отпечатал Дохерти и стал ждать, весь превратившись в надежду.

«Группа Тито как можно быстрее возвращается на базу. Пауза. Необходимо прихватить и Друга. Пауза. Воздушная помощь невозможна. Связь заканчиваем».

— Ублюдки, — пробормотал Дохерти.

Он свернул рацию, отнес ее в гостиницу, а затем направился к замку сообщить Нене плохие новости. Она восприняла их более стоически, чем он ожидал, но потом он понял, что за месяцы работы в сараевском госпитале она уже привыкла к новостям такого рода. Вернувшись в гостиницу, он установил будильник на полдень и погрузился в сон усталого человека.

Почти мгновенно, как ему показалось, часы его разбудили. Солнце вовсю светило в лицо, и было слышно, как на улице разговаривают люди. Из окна он увидел, как неторопливо вдоль улицы прошли две женщины, словно обстрел дня предыдущего был лишь дурным сном.

Он отправился будить остальных, но их комнаты были уже пусты. Крис и Клинок сидели на первом этаже и попивали чаек в ожидании командира. Оба подчеркнуто посмотрели на часы, когда он появился.

Дохерти налил себе чашечку и подсел к ним.

— У меня плохие новости, — начал он.

— Мы знаем, босс, — сказал Клинок. — Нена нам уже сообщила. Но вот у Рива есть мысль.

— Звучит пугающе, — пробормотал Дохерти, и в этот момент на лестнице появился сам Рив, а за ним и Дама.

— Вроде бы все о’кей, — сказал Дама. — Правда, оба стекла в кабине выбиты, так что придется немного померзнуть...

— Что о’кей? — спросил Дохерти.

— Мы говорим о сигаретном грузовике, — пояснил Рив. — О том самом, на котором вы отвезете ребятишек в Сплит.

Дохерти посмотрел на Клинка, который со своей перевязанной головой походил на неудачливого пирата.

— Единственный способ, босс. Если мы не можем вывезти ребятишек по воздуху, то вывезем на грузовике. Всего-навсего.

«Что ж, мысль вполне здравая», — подумал Дохерти.

— И мы еще кое-что приготовили показать тебе, — сказал Рив.

Они все вышли на улицу.

Перед грузовиком стоял примитивного вида броневик, настолько устаревший, что, должно быть, он еще послужил корпусу Роммеля. Пушка у него, очевидно, исчезла уже давно, но в целом он выглядел настолько крепким, что пережил бы и падение в Ниагарский водопад. Но, что самое удивительное, несмотря на возраст, на борту этого белого автомобиля были выведены буквы ООН.

— Мы его уже покрасили в белый цвет для зимней маскировки, — добавил Рив, — а вот надпись совсем свежая.

Дохерти оглядел их.

— Постойте, дайте сообразить. Вы собираетесь использовать эту развалину для сопровождения грузовика с детьми до Сплита, всерьез рассчитывая по дороге миновать по крайней мере один КПП, не говоря уж о нескольких?

— Примерно так, — согласился Рив.

Дохерти покачал головой и улыбнулся.

— Симпатичная мысль.

— Мы так и знали, что тебе понравится, — сказал Клинок.

— И надо полагать, горючего в достатке?

— Вполне.

— И кто же собирается принять участие в этой увеселительной прогулке?

Ответил Рив.

— Восемь детей и двое взрослых — муж и жена, им уже за семьдесят. Потолок подвала рухнул на них вчера. С вами хочет поехать и Хаджриджа. Она полагает, что до Сараева из Сплита добраться легче.

— А Нена?

— Она остается здесь, говорит, что уже ничем не может помочь пострадавшим, которых вы забираете, к тому же у вас есть на этот случай Крис и Клинок. В Завике она нужнее.

«Как нужнее она тебе и детям», — подумал Дохерти. Он обрадовался, что у этой пары появилась возможность попробовать начать все сначала.

— Когда мы едем? — спросил он.

— Так ведь ты же босс, — сказал Клинок.

«Ночью или днем?» — задумался Дохерти.

Ему уже смертельно надоела тьма.

— Завтра на рассвете, — решил он.

Вечером Дохерти навестил Нену в доме ее родителей. Она забежала сюда, чтобы урвать несколько часов сна, и выглядела теперь более похожей на ту женщину, которую он знал не один год и готовую даже рассмеяться. Неудивительно, что дети не отходили от своей матери, не давая возможности двум взрослым серьезно поговорить.

Но все-таки одну вещь Дохерти должен был сказать.

— Если ты решишься отправить детей отсюда, а сама не сможешь или не захочешь уезжать, — сказал он, — мы будем рады присмотреть за ними.

— Я даже помыслить не могу, как еще раз с ними расстаться, — сказала она, — но все равно спасибо тебе.

— Что же касается Рива, — сказал Дохерти, — ты ведь его знаешь лучше, чем я...

—Я думаю, что мы его знаем с разных сторон.

— Угу, может быть. Но я знаю, что он скучает по тебе, и это он мне сам сказал. Я хочу сказать... — Он пожал плечами. — Просто мне хотелось поделиться с тобой этой мыслью.

Она искренне улыбнулась ему.

— Посмотрим, — сказала она, и в этот момент ее сынишка протиснулся между ними и о чем-то затрещал без умолку.

Час спустя Дохерти и Рив, сидя в кафе «Рене», пили за здоровье друг друга.

— Разве Лондон не упомянул обо мне? — поинтересовался Рив.

— О, еще как упомянул. «Необходимо прихватить и Друга». Друг — это ты.

— А как, по их мнению, ты должен сделать это? Связать меня и принести, закинув на плечо?

— Да Бог их знает. Кого это волнует?

— И что ты собираешься им сказать?

Дохерти фыркнул.

— Что ты здесь нужнее, чем где бы то ни было. И что они могут пойти к такой-то матери.

Рив усмехнулся.

— Знаешь, вот уж не думал, что с возрастом ты начнешь проявлять неуважение к субординации. А ты, смотри-ка, управился и с этим. — Он поднял бокал. — За вашу поездку.