Босс

Глава 43

Любые отношения оставляют отпечаток на жизни, и я долго пытался понять, какой тип отпечатка оставила она. В течение нескольких недель мнение постоянно менялось: сначала винил её во всех грехах, во всех проблемах, что случились с нами, затем всё поворачивалось другой стороной: грусть от того, что она не рядом. Казалось, что Джессика стала лучшей частью моей прошлой жизни, ведь, вспоминая её сейчас, думаю одну вещь: было что-то в ней притягательное. Возможно это действовало только на меня. Но я старался верить в то, что эту красоту, женскую такую, никто не смог разглядеть, кроме меня и Лео.

И вот здесь вступила конкуренция. Да, он так легко протянул ей самую сладкую конфетку в мире, пообещал то, что я ни за что не смог бы дать. Грезил о любви, но не вдавался в подробности. Спустя пару месяцев наступило осознание, насколько сильны были чувства, насколько сильны будут всегда, но человек просил, не понимая этого сам, отпустить, больше не держать. Она показала вроде всем видом, что пора прощаться, отрубила те канаты, что связывали нас, да, канаты, а не обычные тонкие ниточки, рушимые даже плохо наточенным ножом. Только те глаза, что хранили мою любовь, сердце и душу, были потеряны. Джессика была потеряна, не знаю, в каких ориентирах, но это не ускользнуло от моего внимания.

Только она попросила отпустить, и понимание того, что больше нельзя действовать силой, с ней запугивание и давление не проходят, легче гору сдвинуть с места, чем вдолбить в голову Джессике, что я сделаю для неё всё. Но в какой-то момент, наверное, спустя месяца три я просто перестал искать её светлую макушку среди прохожих на тротуаре, пока ехал на работу всё в тот же офис. Было решено с того момента, что жизнь официально может быть продолжена. Она ведь уже замужняя девушка, отдыхающая где-нибудь далеко-далеко. И самое не эгоистичное, в дискомфорт себе, я сделал это: почувствовал себя свободным, зная одну вещь — Джессика счастлива. Это стало важным для меня за то время, пока мы были вместе.

— Зои, доброе утро… Давно хотел тебе сказать, что мне необходим ассистент. Это должен быть профессионал, со свободным графиком, и никаких девушек. — С того момента стало ясно: офисных романов не должно быть.

На передний план вышла одна задача — стать, или хотя бы стремиться к этому, самым крупным бизнесменом в Лондоне, затем в стране, а после и покорить мир. Я был готов выходить на арену с другими влиятельными людьми, чтобы побороться за ярчайшее место под солнцем. Жизнь продолжилась, но направление поменялось. Контракт за контрактом. Несколько перелётов за сутки. Одна страна. Затем другая на противоположном полушарии. Помню, как мы с партнёрами решили немного отдохнуть, дать волю своим душам, и махнули в Рио на несколько дней. Мир крутился вокруг. Люди. Лица. Цвета переливались, как и мои эмоции.

— Не пью, — вытянув руку вперёд, сразу отказался от предложенной текилы. Мои глаза блуждали по небольшой улочке, уже освещённой разноцветными лучами прожекторов. Народ веселился. Танцевал. Приносил этот аромат латинского духа.

— Девочки здесь очень красивые, — довольно проговорил один из партнёров, и только после сказанных слов я позволил себе опустить взгляд на бёдра одной из танцующих. Она была поистине красивой, и, как жаль, знала это.

Так странно было ощущать себя: в душе была она, имя которой всегда на устах, а внизу, под пляжными шортами, говорило мужское начало. И я не должен был, не хотел, не мог и не стал останавливать себя от прекрасного, несмотря на то что искал в чертах бразильянки своё родное. Дал себе шанс, что могу вырастить в себе другого человека, отключил ту манеру поведения, присущую только Гарри Стайлсу, и просто познакомился с ней. Вслушиваясь в её ломаный английский, пытался полюбить. Делал всё так, как хотела она, никакого напора, искренняя романтика, но каждый раз скручивало от боли. Слова Джеммы крутились в голове. Точнее ключевая мысль: изменив имя, внутри не вырастет человек с другим характером.

Чувство опустошённости было мной, я олицетворял холод и безразличие. Был со своей бразильянкой, Сесилией, но по ночам, когда она засыпала рядом, выходил на балкон своей Лондонской квартиры, и позволял выкурить сигарету. Горький табак раздражал, но эти крепкие сигареты появились от бразильской «девчонки», которая так страстно любила всё самое плохое. Раз любила всё плохое, то и в какой-то степени я олицетворяю всё самое плохое. Опустошённый плохой человек.

— Я думала, ты меня познакомишь с Сесилией. — Возмущённо произнесла мама, когда я наконец смог выбраться из череды постоянных перелётов и переездов к ней на ужин, — Надеюсь, с ней всё в порядке? — вновь отозвалась мягко.

— Мы расстались, — с лёгкой ноткой грусти тогда оповестил я всех собравшихся.

— Вы же так долго встречались! Что случилось? — непонимающе мама развела руки и скорее потянулась успокаивать якобы горюющую душу сына. На деле — я был просто отягощён мыслями, но не горем расставания.

— Мы встречались два месяца, и наши отношения никуда не шли.

— Гарри, так нельзя. Почему ты так холоден к противоположному полу? — услышав этот крайне забавный вопрос, я сдержал улыбку. Ведь правда заключается в том, что холоден я был только к привязыванию, но не к женской красоте. Мне нравились их тела, нравился аромат, нравилось поведение, нравилось всё то, что замечается в физическом проявлении с помощью органов восприятия. Иметь женщину одно — связать с ней жизнь… Такой не появилось за прошедший год после Джессики, — Тебе уже тридцать один год, пора жениться и заводить детей. Или ты не хочешь детей?

— Хочу, — задумчиво ответил, действительно ощущая потребность в ком-то, кто будет любить меня бескорыстно. Хм… Всё свелось к ней. Она любила. И я верю до сих пор, что любовь была невинной, такой чистой, но впоследствии запятнанной моими лапищами. Думаю, есть ещё на планете такая особа, которая будет «Джессикой».

— Тогда в чём проблема? — заглядывая в мои глаза, интересовалась она.

— Проблема в Джессике Кинг, — пропела Джемма, поедающая рядом ужин.

— Та самая девочка? Жаль, что я с ней так и не познакомилась… — мама поджала губы.

— Она очень хорошая, — бурчит сестра и, только ловит непонимающий взгляд, сразу стремится на него ответить, — Мы с ней познакомились ещё год назад, на яхте. Начитанная, умная, красивая, приятная до жути, но они расстались.

— Почему же ты меня с ней не познакомил? Даже не знаю, как она выглядит.

— А у меня фотографии есть этих двоих! — от услышанного я сразу шокировано поворачиваю голову. Хранить фотографии год? Чего?!

— Ох, я хочу взглянуть на Джессику… — мама быстренько обошла стол и уселась рядом с сестрой, а я старался изо всех сил собраться с мыслями, чтобы продолжить трапезу.

Только глаза мои всё равно улавливали сбоку какие-то образы, что через пару секунд, не выдержав своего же собственного интереса, я повернул голову. На меня глядела фотография, сделанная в первый день нашего приезда на яхту, там изображена она, лицо совсем не видно, так как лежащее тело девушки прикрывает моё. Можно назвать это совместным загоранием. Мама попросив снимок получше, где есть шанс разглядеть лицо, получила своё: теперь я мог внимательно изучить каждый миллиметр её красивого личика. Это с того небольшого вечера, когда мы поехали в клуб и хорошенько напились. Джессика сидит на заднем сидении автомобиля и хохочет от того, как я нелепо прикрываю руками её грудь. Даже сейчас меня раздражает это чёрное откровенное платье.

— Ну, а это моя любимая… С того же вечера, — Джемма открывает следующую фотографию, и я замираю. Не помню даже, когда сделали этот снимок.

Лиц толком не видно, лишь только то, как Джесс обвивает своими тонкими ручками мою шею, а я — её талию, и мы, прижавшись щека к щеке, смотрим на открывающийся вид из окон. Сердце колит, боль теребит те швы, которые давно заросли.

— Всё, хватит. Давайте продолжать ужин. — Недовольно окидываю их взглядом и, сам погрузившись в воспоминания, выключаюсь из всех диалогов.

Майами — город, где я окончательно влюбился в неё, где смог приоткрыть дверь в своё сердце, а она ворвалась туда, поселилась и до сих пор не вышла. Она не освободила место для другой избранницы, которая смогла бы убрать всю боль. Даже смешно, что я всё ещё надеюсь найти кого-то. Майами — город, который положил начало концу наших отношений, и туда мне пришлось вернуться. Снова дела по работе, но на этот раз я исключил любые виды развлечений.

Филиал работал хорошо, но пришлось провести небольшую проверку, как обычно, мягко говоря, отстранить пару десятков людей от работы. Я с лёгкостью включал холодный рассудок, когда углублялся в дела бизнеса, когда пытался быть максимально объективным и проницательным.

Так, и сейчас, расправившись окончательно со всеми накопившимися делами, точнее проблемами, я решил всё-таки встретиться с одним старым знакомым. Как только права вернули, я больше не пользовался услугами водителя. Больше никакого алкоголя. Сейчас позволено наслаждаться моментом, наслаждаться тем, как ветер пробирается под гавайскую рубашку, как солнце опаляет скулы, как вокруг люди бродят в разноцветных одеждах. Они разговаривают, общаются, перекидываются фразами, ускоряются, замедляются, останавливаются и смеются так счастливо. Среди всего происходящего вокруг сложно понять, о чём они разговаривают, лишь слышен громкий бубнеж. Самый пик лета, и все одеты в купальники, короткие обтягивающие шорты, майки, но я всё равно опускаю глаза на смартфон, когда вынужден притормозить перед пешеходным на красный.

«Как Майами, брат?», — читаю недавно присланное сообщение от Найла.

«Девочки ждут, когда ты их покоришь…» — сам смеюсь со своего же сообщения и жму на кнопку отправить. Весь окружённый гул умудряется перекрыть звонкий смех, и на секунду я забываю, где нахожусь, куда вообще направлялся.

Хозяйка этого приятного звука, похожего на что-то сошедшее с небес, пересекает дорогу в шумной компании, состоящей из нескольких человек. И парни, и девушки. В женственных изгибах я узнаю знакомые бёдра, спрятанные в короткие шорты, куда уходит и низ сплошного купальника. Небольшая, но такая аккуратная грудь спрятана в ткань тёмно-серого цвета, кожа поражает своим равномерным, насыщенным загаром. И вот «знакомка» поворачивает голову в профиль, приоткрывая рот, откуда вырывается самый звонкий смех. Слегка пухлые губы, выделяющиеся на фоне ровной загорелой кожи, покрытой небольшими, крошечными веснушками, никак не могут сомкнуться, чтобы показать миру красивейшую улыбку. Светлые, выгоревшие на солнце волосы, кажутся жёсткими на ощупь, видимо, из-за переизбытка соли. На груди видны не высохшие капельки «моря», а на шортах небольшие мокрые круги. Да, она изменилась.

Позабыв о том, что стою на светофоре, проводив взглядом перешедшую дорогу блондинку, кидаю кабриолет около первого попавшегося кафе и вылетаю из машины. Мне хватило каких-то пяти секунд, чтобы почти догнать её, но осознание всей ситуации не позволило прикоснуться к локтю девушки. Я смотрел, как она уходит в своей компании, и отпускал. Вот-вот мне станет плохо от увиденного. Это ведь дурной сон больного придурка, который не отпустил…

— Джессика! — слишком громко произношу убитое горем имя, заставляя девушку моментально остановиться, как вкопанную. Раз послушалась, значит доказала свою реальность. Я не сплю. Я не брежу. Я действительно её вижу. Спустя полтора года.

Она, абсолютно неуверенная в том, что стоит откликаться, всё равно поворачивается на своих стройных ножках, аккуратно двигая доской для сёрфинга. Голубые глаза, наполненные непониманием всего происходящего, обращаются ко мне за ответами, которых у меня нет. Что она делает в Майами?

— Гарри…