(Брак)ованные (СИ)

Глава 13. Мирослав

Радость топит. В груди тянет и заливает теплом. Мне будто пришивают крылья и выбивают светлый выход из мрачного тоннеля безысходности. И все это делает одна молодая женщина. Мир резко расширяется, пестрит красками, а после сужается до нее одной. В фокусе только дерганая улыбка — нервничает, видимо — и светло-карие глаза, которые для меня сейчас сияют ярче любых звезд. Пока я отказывался от привычной жизни и мирился с тем, как жить дальше и начинать все с начала, Ксения принимала важное решение за нас обоих. И не потому, что искала еще один способ стребовать с меня больше финансов: по робости, по вжатой в плечи голове вижу, что самой страшно. Значит, делает это из добрых побуждений, и вдруг так легко становится, что остались еще добрые люди вокруг меня, что наконец и я получаю что-то в ответ — подхватываю Савельеву на руки и кружу, будто куклу.

Она сначала напрягается, но после ловит мои эмоции, которые хлещут через край, и на несколько мгновений отзывается — радуется вместе со мной, сжимает ладони на плечах сильнее, сминая ткань пальто, и я ловлю себя на мысли, что не хочу ее отпускать. Вот такая женщина мне нужна рядом. Которая поддержит в нужный момент и не даст совершить фатальную ошибку. Только сейчас за стервозностью своей помощницы разглядываю не расчетливую занозу, что влезла в мой кошелек, а просто сильную женщину, зрелую и уверенную в себе. Такую, о которой мечтает каждый мужчина.

Обнимаю ее искренне, опуская на землю, в голове куча глупых слов, которыми хочется ее осыпать, но останавливаюсь на коротком «Спасибо», куда вся благодарность вложена. Не физическая, разумеется, душевная. Для Савельевой мне теперь никаких дополнительных нулей не жалко — холдинг заполучу и еще больше заработаю, так что пока на хорошее дело можно и потратиться.

— Пожалуйста, Мирослав Станиславович, — тихо произносит и первой отстраняется, осторожно выбираясь из моих рук. Не могу ее удерживать — отпускаю и выпрямляюсь, прокашливаясь. — Не хочу в скором времени искать новую работу, — улыбается и отходит на безопасное расстояние, чтобы я больше свои лапищи к ней не тянул.

Обычно я отвечаю на все ее выпады, мы устраиваем перепалку и после расходимся по разным углам на передышку, но сейчас не хочется сопротивлений. Мне настолько хорошо, что я готов все пропустить мимо ушей — добрею моментально.

— Я бы забрал вас с собой. Хорошего помощника днем с огнем не сыщешь, — пожимаю плечами, на что Ксения удивляется. Приятно знать, что я оказываюсь лучше, чем она обо мне думала. В кармане трезвонит телефон, дед, видимо, хочет в очередной раз предложить мне более достойную партию, но после того, что произошло сегодня, понимаю: достойнее и быть не может. Пусть и расчетливая, но кто в наше время не меркантилен? Отвечать не хочется, выслушивать заготовленную речь о моей бессовестности тоже, поэтому отключаю звук и убираю мобильный обратно, чем снова поражаю Савельеву. Посмеиваюсь над ней и совершенно неожиданно осознаю, что не хочу возвращаться в офис, делать вид, что занят, когда хочется совершенно другого: украсть у Вселенной один единственный денек на отдых, осознать новую реальность и продумать план до мелочей. — Может, отметим наш продолжающийся брак? И заодно решим, что делать дальше.

Мысли бегут вперед, все же вырывая главенство у чувств. И вот я уже строю планы, в которых нам точно нужно прийти к цели победителями. Нужно все поменять и переиначить, теперь, когда нас будут рассматривать едва ли не под лупой, не получится уезжать в разные стороны после работы и собираться только на семейные ужины. И это все тоже нужно обсудить — действовать наугад не в моих предпочтениях. Продумать — исполнить — довольствоваться результатом.

— Уже? — удивляется Савельева, взгляд ее бегает от колонны к колонне, а брови хмурятся, сходясь к переносице. — Хотя чего я спрашиваю… не первый же день вас знаю, — смеется Ксения, и последнее напряжение, уже запустившее стальные прутья под кожу, улетучивается. — Я согласна, только если там будет вкусная еда.

Мы едем в один из открытых в такую рань ресторанов, где обычно я провожу утренние неформальные встречи с партнерами. Здесь почти всегда тихо, в вип никто не рвется, а официанты не греют уши, понимая, что лучше быть слепыми, глухими и безмолвными доставщиками, чем после хранить чужие тайны. Савельеву я сюда ни разу не приводил, поэтому она осматривается с недоверием — ей явно не по душе приглушенный свет внутри после яркой улицы. Беру Ксению под локоть и веду на второй этаж, там нас точно никто не услышит. Девушка на мгновение робеет, потому что я в очередной раз касаюсь ее без спроса, но после вздыхает и немного расслабляется, продолжая уверенно вышагивать рядом.

— Доброе утро, Мирослав Станиславович, — спешит к нам хостес и приглашающим жестом указывает направление к столику за ширмой. Девушка смотрит только на меня, намеренно игнорирует Савельеву, будто рядом со мной нет никого живого. И если раньше, когда я приезжал сюда не один, меня этот факт вообще не волновал (я его даже не замечал), то сейчас сжимаю челюсти сильнее. — Вам завтрак, как обычно?

— Нет, нам меню, — отрезаю резко и останавливаюсь, помогая Ксении снять пальто. Простой жест вводит ее в ступор, она выпрямляется по струнке, а дыхание помощницы сбивается всякий раз, как я ее случайно касаюсь. Это похоже на страх: жертва в ужасе перед хищником и готовится бежать в любую секунду, чтобы остаться в живых. Мысль о том, что Ксения меня боится, неприятно полосует душу, мы ведь коллеги, она знает меня лучше многих в моем окружении, поэтому версию со страхом я отметаю. И на ее место приходит другая, совершенно безумная и бессовестная: так зарождается симпатия. — Садись, — помогаю Савельевой устроиться и опускаюсь на диванчик напротив.

— Странно, я не знала, что вы тут завсегдатай, — Ксения поднимает взгляд от белоснежной скатерти, которой накрыт стол. Помощница выглядит растерянной и немного виноватой — упустила важную подробность моей жизни. Но обвинять Ксению я не намерен, по крайней мере сегодня.

— Порой бываю здесь. Тебе не нравится место? — интересуюсь, ловя себя на факте, вызывающем спорные чувства: если девушке что-то не понравится, мы попросту встанем и уйдем.

— Все зависит от того, как тут кормят, — смеется Савельева, и я расслабляюсь.

Нам приносят меню, мы быстро делаем заказ и смотрим друг на друга выжидающе. Знаю, что Ксения тоже хочет высказаться по поводу происходящего, но решаю пока не давать ей преимущества и первое слово оставляю себе. Выглядываю из-за ширмы, убеждаясь, что никто к нам не торопится и, поправив галстук, начинаю говорить:

— Не стану врать, что не думал о том, что мы не разведемся, поэтому сразу к делу, — не хочу бродить вокруг да около. Это и меня бесит, и Ксении никакой пользы не принесет. — Теперь мы выходим на новый уровень, простым штампом в паспорте не отделаться: придется убедить сестру, что у нас все по-настоящему. Да и адвокаты Ольги от нас так легко не отстанут. Поэтому придется жить вместе и за пределами дома делать вид, что мы без ума друг от друга, — Савельева теребит край салфетки, не произносит ни слова, даже не смотрит на меня, только слушает с задумчивым видом. — Ты переедешь ко мне, это не обсуждается.

— А если мне не понравится ваша квартира, Мирослав Станиславович? — хитро щурится. Савельева была у меня дома дважды и оба раза чувствовала себя там неуютно и надеялась как можно скорее сбежать. — Вы ведь понимаете, что вашим сотрудникам нужно хорошо отдыхать в приятной обстановке, чтобы отлично работать.

— Тогда мы что-нибудь придумаем. В субботу утром я пришлю машину с грузчиками, они заберут вещи. Я тоже приеду, заберу тебя.

— Вы и в самом деле рассчитывали, что я не захочу с вами разводиться, — улыбается Ксения и резко замолкает, потому что к нам подходит официант.

Он слишком долго раскладывает приборы, и нам приходится переключиться на рабочую беседу. Мы обсуждаем планы на оставшиеся дни рабочей недели, и я снова ловлю себя на мысли, что Ксения при всей своей своенравности вызывает во мне симпатию. Она ведь и расписание составила таким образом, что мне и докопаться не до чего, все строго и четко, даже с заложенным на форс-мажоры временем. Хотя сейчас это и не особо имеет значение — куда важнее то, что она сама предложила не разводиться.

— Мирослав? — раздается сбоку знакомый голос, когда официант заканчивает подачу блюд. — Вот так встреча! — к нам движется Виктория, та самая, с которой я встречался несколько месяцев в конце прошлого года. Мы не сошлись во взглядах на жизнь, поэтому разбежались за две недели до Новогодних каникул.

— Здравствуй, Вика, — киваю сдержанно, и по вытягивающемуся лицу Ксении понимаю, что она знает, кто стоит перед ней. Я просил Савельеву выбирать подарки и отправлять бывшей букеты, потому что у самого не было времени этим заниматься. Отворачиваюсь от девушки, давая понять, что разговор закончен на нелепом приветствии. Вика тяжело вздыхает, Ксения закатывает глаза и качает головой, откидывается на спинку, будто готовится наблюдать за спектаклем великой актрисы.

— Я думала, это место только для нас, — обиженно тянет Виктория. — А ты, оказывается, каждую сюда таскаешь.

— Вика, этот разговор ни к чему не приведет. Мне нравится это место, поэтому я сюда и прихожу.

— Это отношения с тобой ни к чему не приведут, Мирослав, — всплескивает она руками, и из-под кофты выглядывает браслет, который я ей дарил. Ксения тоже узнает украшение и изумленно приподнимает брови. — Осторожнее, девушка. Мирослав ухаживает красиво, жаль только, что попусту.

— Так, понятно, — отодвигаю стул и поднимаюсь, намереваясь уйти, но Савельева моего настроения не разделяет, она неторопливо кладет на стол ладонь, демонстрируя обручальное кольцо, которое бог знает когда успела надеть.

— Нужно еще уметь принимать эти ухаживания, может, тогда они и не будут пустыми, — обольстительно улыбается моя законная жена, убедительно заканчивая язвительную перепалку. И ставит красивую точку: — Да, Мир?

Вика бледнеет, а после моментально багровеет от злости. Она не находит в себе сил даже слова сказать — фыркает и уносится прочь, громко цокая каблуками. А мне остается только ждать мести, которая точно последует. И если после нашего расставания ее подлость была слишком мелкой, чтобы меня задеть, то теперь у бывшей на руках есть козырь.

— Зря ты показала Вике кольцо, она растреплет первому же журналисту, — возвращаюсь на место и наконец ем.

— Пусть. Меньше воздыхательниц станет вокруг, я хоть смогу спокойно завтракать по утрам, — ловко отмахивается Ксения и с осторожностью пробует еду.

***

Статья о моей женитьбе выходит в желтушном издании к вечеру, эта новость не остается незамеченной, ее расхватывают, как куски горячей пиццы с тарелки, и к утру появляется еще несколько коротких заметок. Самые смелые отваживаются позвонить в приемную и поинтересоваться об интервью, но Ксения никого ко мне не подпускает, отправляет на поиски более интересной темы, чем исследование постельной жизни Евсеева.

Утром Савельева рапортует, что с работы уйдет вовремя и ни на секунду не задержится, потому что у нее запланированы проводы свободной жизни, а в числе приглашенных поклонники клубной музыки, лучшая подруга и несколько коктейлей, от которых душа пойдет в пляс. Не отпустить ее я не имею права, но интуиция подсказывает, что надо бы проследить за Ксенией и не оставлять одну, поэтому я набираю единственного человека, который сможет помочь.

Ярик отвечает не сразу, маринует меня прилично и только потом, сделав вид, что был очень занят, все-таки говорит со мной. Правда, больше ржет, когда я рассказываю, что задумал, но помочь соглашается. Через пару часов в моем телефоне электронный билет в вип-зону, а в голове сотня мыслей, нужно ли туда ехать и совершенно ненормально шпионить за Ксенией.

— Ты не доверяешь жене? — спрашивает Ярослав обеспокоенно. — Есть поводы?

— Просто хочу убедиться, что она не ввяжется в неприятную историю. Вика теперь знает про нас, она видела… Ксюшу, — замявшись, выбираю неформальный вариант имени, и оно слишком легко слетает с языка.

— Вика не настолько дурочка, чтобы переходить тебе дорогу. Пустить пару сплетен за спиной — да, но это только потому, что она сейчас в поисках очередного влиятельного мужчины. Как только найдет, забудет тебя очень быстро.

— Быстрее бы это случилось, — усмехаюсь и, проводив Савельеву взглядом до выхода, снова открываю билет. — Ты поедешь?

— Да, но буду не один, поэтому в слежке компанию не составлю. До вечера, брат.

Ярик быстро прощается, и я снова остаюсь наедине со своими мыслями. Перед глазами яркий флаер с неоновыми фигурами — банально и дешево. Странно, что Савельева предпочитает подобные мероприятия и одновременно выбирает дорогие курорты для отдыха. Это место скорее для студентов или тех, кто ищет интересных знакомств на одну ночь, но никак не для Ксении.

Стоп. С чего вдруг я вообще два дня думаю о своей помощнице? Качаю головой, отгоняя последние мысли. Она — взрослый самостоятельный человек, который волен делать все, что не выходит за рамки нашего соглашения. И она это делает, поэтому какого черта я вообще решил, что за ней нужно присматривать? Твердо решив, что играть в няньку не буду, выключаю компьютер и ухожу. Лучше проведу вечер спокойно в одиночестве и с отключенным телефоном, чтобы никто из родственников не достал.

Я пропускаю начало, и вроде должно стать легче, но к девяти тридцати хожу по квартире из одного угла в другой, будто это хоть как-то поможет успокоиться. Ярик пишет, что ждет меня и что мне тоже стоит развеяться, потому что со всеми проблемами я совершенно забыл про отдых. И я все же иду на поводу у брата. И что, что там будет Савельева? Мы с ней можем даже не встретиться.

Снова гоню ее прочь из мыслей, злюсь, сжимаю руль сильнее, пока еду к клубу, и, останавливаясь на светофоре, перевожу дыхание, сосредотачиваясь на загруженной дороге, когда тишину салона разрезает звонок от той, о которой я весь день стараюсь не думать:

— Да? — произношу резче, чем планировал.

— Мирослав Станиславович, спасайте!