(Брак)ованные (СИ)

Глава 15. Мирослав

Слова Ксении бурей взрываются в груди, и мне титанических усилий стоит сдержать себя в руках и подробно не расписать ей, где и в чем она лучшая. Умная, красивая, ответственная, уверенная, а еще замечательный специалист и заботливая сестра. Так и тянет усадить за стол, дать ручку и листок и заставить записывать, чтобы, если вдруг забудет, перечитала конспект. Но вместо этого я только пыхчу от злости и отправляю Савельеву переодеваться. Не мое это дело, нельзя влезать с нравоучениями.

Отсыпаю в турку кофе, примятую пачку корицы отодвигаю подальше и заливаю все водой. Остается только выставить режим (останавливаюсь на одном из самых медленных) и дождаться Ксению. У нее уютно и чисто, а еще приятно пахнет ванилином и апельсинами. Ароматы успокаивают, возвращая меня к обычному состоянию. В конце концов, это странная привычка всех женщин — преуменьшать свои достоинства. А меня странно взвинтило.

Отключаю вибрирующий в кармане телефон — работа не отпускает, но я упорно от нее отвязываюсь, потому что в фокусе моего внимания этим вечером Савельева. Эта женщина не перестает меня удивлять. И, если раньше я знал Ксению исключительно с профессиональной стороны, то сейчас она поражает меня готовностью так легко мне помочь. Не каждая согласится поддержать своего мужчину в важном для него деле, а тут… нас не связывает ничего, кроме работы, но помощь Савельева мне все же предлагает. И как тут тогда оставаться равнодушным и не протестовать, когда она преуменьшает свои достоинства? Савельева появляется, когда кофе начинает подниматься, и я едва успеваю не испортить напиток — снимаю турку с плиты и верчусь потерянно на кухне, ища, куда поставить горячую посуду.

Ксения ориентируется быстрее — толкает по столешнице подставку и улыбается немного смущенно. На ней спортивные штаны и футболка с длинным рукавом. Вроде бы не самая привлекательная картинка для искушенного взгляда, но я застываю, бессовестно разглядывая свою помощницу. Домашняя, она совершенно другая. Не такая стервозная, какой почти всегда бывает в офисе, а спокойная и расслабленная. Ксения ставит чашки на столе и отходит к холодильнику.

— Торт или кексы? Или всего и побольше?

— Всего по чуть-чуть, — отвечаю с улыбкой. — Я не знал, какой ты пьешь, и сделал без сахара.

— Вкусный, — отвечает Савельева и смеется. — Я пью вкусный кофе. У тебя такой? — она поднимает на меня взгляд и ждет ответа. Не будь мы знакомы так долго, я бы принял это за флирт. Сейчас же читаю в глазах Ксении вызов: она намеренно меня испытывает. Только для чего?

— Надеюсь, — пожимаю плечами и ставлю наконец турку на подставку.

— Садись, дальше я сама.

Спорить не планирую, усталость дня наваливается на плечи, а еще доехать домой как-то надо. Хорошо, что Савельева предложила кофе, хоть немного подзаряжусь. Ксения достает торт, от которого аккуратно отрезана пара кусков, и выставляет кексы — маленькие произведения кондитерского искусства. Даже не представляю, сколько времени и сил она потратила на все украшения, зато ясно оцениваю масштабы ее душевных терзаний. Мда, не думал, что способен довести людей до подобного в обычной жизни. Ладно в бизнесе, там свои правила: переговоры, сделки, контракты, которые заключают с сильнейшими. А здесь… Хмыкаю. Нашу ситуацию обычной назвать язык никак не поворачивается. Так что и способы успокоиться глобальные.

— Точно помощь не нужна? — интересуюсь, потому что Савельева как юла кружит по кухне.

— Нужна. Я решила, что кофе мы будем пить в гостиной, для этих дел там даже столик стоит. Так что разлей пока все по чашкам, а я отнесу сладости.

Делаю все в точности, как просит Ксения, Дождавшись, пока осядет взвесь, разливаю по чашкам, оставляя ей ту, в которой больше пены. Себе кладу сахар — не признаю исключительно горечь в кофе. Не даю Савельевой нести горячие кружки, иду в комнату с ними сам под вздохи помощницы. Ксения молчит, когда мы садимся на диван, сохраняя приличное расстояние между друг другом. А я сегодня продолжаю прощупывать границы, как физические, так и моральные, поэтому бессовестно лезу в личную жизнь своей помощницы:

— Я вдруг понял, что ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты замечательный сотрудник, — произношу мягко, встречаясь с изумленным взглядом Савельевой. Да, кажется, я никогда ничего подобного не говорил. Обычно я только ругаю всех за косяки, а хорошо сделанную работу воспринимаю как само собой разумеющееся. Да и с Ксенией мы часто цапаемся по рабочим вопросам: то я потребую отчет сделать за полчаса, то она начнет дерзить. Так и живем: ничего друг о друге не знаем, зато ругаемся как кошка с собакой. Отламываю вилкой кусочек торта и пробую. — Очень вкусно, — говорю честно и работаю вилкой активнее, потому что внезапно проснулся аппетит.

— Спасибо, — улыбается и приосанивается. Довольная, и у меня на душе от этого вида становится теплее. — Попроси досье у службы безопасности, там все явно интереснее, чем я расскажу.

— Никогда не смотрел за все время работы. Ни у одного сотрудника.

— Доверяешь всем?

— Нет, считаю, что это лишняя процедура, но отменить ее пока никак не могу, — признаюсь открыто. Это дед придумал проверять каждого, копошась в его грязном (и даже чистом) белье. Я же считаю подобную проверку для каждого сотрудника излишней, достаточно упрощенного варианта, который использует большинство компаний. — А сотрудник рано или поздно себя проявит, для этого необязательно ворошить его жизнь.

— Ладно, — соглашается Ксения и заводит разговор, пододвигая тарелку с кексами ближе ко мне. Я стреляю взглядом на часы: без пятнадцати минут три, ночь в самом разгаре, утром нужно будет ехать обратно к Савельевой, так что на сон, если уехать в течение часа, останется в лучшем случае часа три. Но я ни капли не жалею, что решил спросить у Ксении о ней, потому что ею действительно интересуюсь.

Она начинает с самого детства, находя уместную причину: для дела, «вы же должны знать все о своей жене». Я, не перебивая, слушаю о том, как она училась в музыкальной школе, ненавидя фортепиано всеми фибрами души, как радостно бросила, потому что как раз родился Артём и маме некогда было забирать Ксению после поздних занятий. Савельева говорит, как нашла себя в рисовании, рассказывает о мечтах выучиться на дизайнера, которые давно уже перестали ими быть, потому что суровая реальность заставила выбрать что-то более прагматичное. Менеджмент, которым она до сих пор и живет, прекрасно управляясь со всеми рабочими делами.

Ксения рассказывает увлеченно, приправляет слова жестами, иногда смеется, а порой предается приятным воспоминаниям, и тогда уголки ее губ приподнимаются в улыбке. Мне нравится ее слушать. Речь четкая, а голос мягкий. Как будто кто-то заботливо читает сказку на ночь. Прикрываю глаза и откидываюсь на спинку — беру минуту расслабиться. Ксения продолжает щебетать, а я слушать, но с каждой секундой слова долетают до мозга все хуже. Она говорит о семье, о родителях и отчиме, из-за которого Артём и живет с ней, пока я проваливаюсь в сон, моментально вышибающий в бессознательное.

— Уснул, что ли? — звучит где-то далеко, и я, противясь то ли вопросу, то ли утверждению, давлю из себя сиплое:

— М-м-м, — в моей голове оно звучит как четкое «нет», но тело, видимо, требует отдыха, поэтому совершенно не спешит выбираться из объятий Морфея.

Слишком частое присутствие Ксении каждый день и полное отсутствие личной жизни сказываются сильно — Савельева приходит ко мне в полудреме. На ней тот же фисташкового цвета костюм, только выглядит она иначе. Не такой колючей, что ли, какой всегда бывает в моем присутствии.

— И вот что мне с тобой делать? — звучит растерянно-сексуально, но Ксения медленно и уверенно сокращает между нами расстояние. И что-то мне подсказывает, что ответ ей не требуется, потому что в следующее мгновение она касается моего плеча теплой ладонью. Прикосновение будоражит, оно не такое, как все, которые были. Другое. Она уже не смотрит на меня, как на своего босса. Видит мужчину, и от этого кровь ускоренно несется по венам.

Сердце колотится как сумасшедшее, потому что Савельева опускается на мои колени и тянет край свитера. Стаскиваю его с себя и отбрасываю в сторону, удивленно отмечая, что руки Ксении следуют за одеждой вверх по торсу. Она изучает меня, ласково скользит вверх, пока во взгляде разгорается желание.

— Это приятно. У тебя очень мягкие руки, — топорный комплимент слетает с губ быстрее, чем я успеваю придумать что-то более уместное, но я умело исправляю положение на деле: осторожно касаюсь ее запястий и глажу большими пальцами. Щеки Ксении алеют, она мило смущается и тянет губы в улыбке. Все же происходящее ей тоже нравится.

— Боже, надеюсь, утром ты не подумаешь обо мне ничего такого, — бормочет взволнованно, и я чувствую ее обжигающее дыхание на коже. Ксения пахнет кофе и свежим жасмином. Касаюсь ее лица и отвожу выбившиеся из прически волосы. Савельева ластится и прикрывает глаза, касаясь щекой моей руки.

Как можно подумать о ней плохо после всего, что между нами было и что произойдет? Глупости, которые мне еще предстоит развеять.

Пальцы Ксении несильно подрагивают, когда она щелкает застежку ремня и со свистом, окончательно срывающим все стоп-краны, тянет его из брюк.

***

Просыпаюсь от неизвестной мелодии, звенящей где-то совсем рядом. Голова гудит, я ощутимо не выспался и провел бы еще столько же времени в постели. Шевелюсь, и тело ноет, будто я не в своей кровати спал, а где-то за пределами дома.

Воспоминания неохотно врываются в память: я привез Ксению домой, мы пили кофе, разговаривали, а дальше… Распахиваю глаза, не веря в произошедшее, но реальность бьет неизвестной обстановкой. Я действительно в квартире у Савельевой. Осматриваюсь, замечая аккуратно развешенный на спинке кресла свитер и ремень, лежащий на сиденье. Не может быть…

Скидываю с себя плед и облегченно выдыхаю: на мне майка и джинсы, и вряд ли я после жаркой ночи их торопливо натягивал. Да и не спал бы один на диване. Значит, мое подсознание разыгралось настолько, что представило Ксению совсем в ином статусе.

Усмехаюсь. Ага, в статусе законной жены, так что, можно сказать, ничего криминального. Савельева — девушка красивая, еще и постоянно рядом — неудивительно, что мне приснилось, как мы интересно провели время. Только один вопрос по-прежнему остается незакрытым: как мои вещи перекочевали в кресло?

Хотя вопросов, на самом деле, больше. Как меня угораздило уснуть, почему Ксения не разбудила и не вытолкала за дверь до утра, как я продрых до будильника, причем даже не своего, и какого черта я не испытываю угрызений совести за то, что оккупировал чужой диван? Будильник, кстати, больше не трезвонит, но из-за двери спальни никто не появляется. Значит, Савельева его отключила и продолжает спать. Надеюсь, у нее не будет десяти будильников, чтобы проснуться, иначе я с ума сойду, потому что наши спальни в моей квартире будут по соседству.

Сажусь на диване и тру лицо. В джинсах неприятно давит, поэтому приходится лечь обратно, чтобы топотом не разбудить Ксению раньше того, как я приду в нормальное состояние. Она, конечно, знает, как мужчины устроены, но мы, хоть и супруги, так близко не контактируем.

И этим утром я впервые всерьез задумываюсь, почему не подкатывал к Савельевой все три года. Даже Самарин вокруг нее вертится без конца, а я смотрю на Ксению через призму профессиональных качеств. Наверное, слишком сильно ценю хороших специалистов, чтобы сексом портить отношения. Но она и как человек вполне приятна, что раньше от меня пряталось. А значит, нужно основательно присмотреться и точно решить, надо ли действовать или не бередить душу Савельевой своими ухаживаниями. Даю себе время до дня рождения ба. Там и Ксения обвыкнется с переездом, и я раньше времени со стояком в штанах маячить перед ней не буду, убеждая в искренности чувств.

Второй будильник выдергивает из раздумий, поднимаю голову, надеясь, что в этот раз все же Савельева наконец появится и мы сможем поговорить. Смотрю на время. Начало девятого. Мы договаривались на десять. Если учесть, что коробки собраны, то Ксении понадобится не так много времени на сборы, а значит, меня ждет еще и третий сигнал.

Но все происходит наоборот. Слышу, как щелкает дверь, и из-за нее показывается сонная помощница. Улыбаюсь — картина умилительная, — но Савельева радости моей ни капли не разделяет: округляет глаза и обхватывает плечи руками, пряча от меня слишком откровенную пижаму с топом и короткими шортами.

— М-Мирослав? — удивляется так, будто не знала, что я у нее ночую. — Извини, я забыла, что ты остался, — тараторит и захлопывает дверь, через две минуты появляясь в пушистом банном халате.

— Доброе утро, — произношу вкрадчиво, проверяя настроение Ксении. Она кивает часто и трет глаза:

— Доброе. Вы вчера тут уснули, я не стала будить. Смысла не было ехать так далеко, чтобы потом возвращаться обратно.

— Разумно, — соглашаюсь. Пока все звучит убедительно и нет ни одного намека на раздевание. — Надеюсь, не доставил хлопот? — намекаю сам, кивая в сторону одежды. То, что секса у нас с Савельевой не было ночью, очевидно. Но выяснить все на берегу не помешает.

— Разве что чуть-чуть, — пожимает плечами. — Я сняла с вас свитер и вытащила из штанов ремень. Здесь иногда бывает жарко, а с бляшкой было бы неудобно, — Ксения поджимает губы и скрещивает руки на груди, закрываясь от меня. По легкому румянцу на щеках (в точности, как в моем сне) понимаю, что она смущается. А меня этот вид заводит, потому что реалистичные картинки еще гуляют в голове. Сжимаю руки в кулаки, призывая всю силу воли, чтобы успокоиться и подавить неуместное желание.

— Спасибо.

— Не за что. Душ, как гостю, уступать не буду, но могу дать что-то из вещей Тёмы, чтобы можно было переодеться.

— Не надо, — поднимаюсь и ровняюсь с Ксенией. Она тушуется, опускает голову, но тут же возвращает взгляд к моему лицу. — У меня в машине сумка с формой. Лучше дай ключи от квартиры, я схожу, пока ты будешь в ванной.

— Хорошо.

Дальше все идет гладко: мы завтракаем, собираем оставшиеся вещи и, обсуждая план на предстоящую неделю, едем ко мне, после того как грузчики забирают все коробки. Ксения звонит брату, но тот не доступен. Она впадает в панику всего на пару секунд, а потом отмахивается, мол, обычное явление для младшего Савельева и оставляет ему записку, пишет пару сообщений в мессенджер, затем уходит из квартиры, тяжело вздохнув.

Да, для нас начинается новый этап выдающегося спектакля для моих родственников. Но тот факт, что Ксения добровольно решила принять в нем участие, подкупает. И больше не задает лишних вопросов, только кивает и думает, как сделать все правильно.

Везу ее к себе и понимаю, что не чувствую ни капли волнения по этому поводу. Все идет так, как должно быть. Савельева у меня дома уже была, для нее это место не новое. Я же надеюсь, что ей понравится квартира. Быть в ней гостьей и жить там — две совершенно разные вещи, хотя я и не планирую напрягать Ксению уборкой и готовкой. Для этого есть Татьяна, которая работает на меня вот уже шесть лет. С остальным разобраться проще: спальня полностью оборудована, даже есть небольшая гардеробная, где Савельева сложит все свои вещи.

Ксения долго осматривается в квартире, ходит туда-сюда, даже по незнанию заглядывает в мою спальню, но со скоростью света оттуда ретируется. Ей нужно три круга, чтобы убедиться, что все в порядке, и запереться в своей комнате. Не знаю, чем она там занимается, да и не пытаюсь узнать, оставляю ей призрачное ощущение свободы, но по возне слышу, что она разбирает вещи. Их, надо признать, немного: два чемодана и пять коробок.

Савельева показывает нос из своего убежища к ужину. Видимо, выманивается на запах стейков, которые я жарю, попутно разогревая овощи.

— Ты готовишь? — приподнимает брови изумленно. Тут гадать долго не надо — поражена. Ох, сколького ты еще обо мне не знаешь, Ксюша.

— Как видишь, — отвечаю с улыбкой. — Составишь компанию за ужином?

— Да, есть очень хочется. Только брату позвоню, — демонстрирует телефон и отходит к окну в гостиной. Наблюдаю за ней и кошу одним взглядом на стейки.

Савельева расхаживает по комнате, старается говорить тихо, но в какой-то момент эмоции захлестывают ее так сильно, что она уже себя не сдерживает:

— Что значит выгнали? Нет, мы должны с ним поговорить и все решить, — настаивает она, а после замолкает. — Ах, это я во всем виновата? Не я устроила драку! — звенит голос, и я отключаю плиту, перекладываю стейки в форму и накрываю ее крышкой. Медленно двигаюсь навстречу Ксении — не нравится мне оборот, который принимает ее разговор с братом. — Боже, Артём, что ты несешь? Подожди-подожди, — перебивает брата, подхожу совсем близко и слышу его голос, но слов разобрать не могу. — Ты пьяный, да? Ответь! — Савельева трет пальцами переносицу. — Я сделаю вид, что не слышала всего бреда, что ты мне наговорил. А ты, когда проспишься и решишь извиниться, позвони, — она отключается первой. И вроде закончила на сильной ноте, вышла победительницей из разговора, но вижу, как сутулится и обхватывает плечи, поджимает дрожащие губы и шмыгает носом.

— Ксюш… — подхожу вплотную, она не отходит, только невидящим взглядом смотрит. А у меня сердце сжимается от ее разбитости. «Это она только с виду боевая», — мелькают в голове слова ее защитника и обидчика. Усмешка трогает губы, и я решаюсь на совершенно несвойственный мне шаг: прижимаю Савельеву к себе. Она не сопротивляется, утыкается лбом мне в ключицы и шумно дышит. Обнимаю крепче, поглаживаю по спине и собранным в косу волосам. Ксеня не сопротивляется, даже обмякает в моих руках, и я чувствую влагу на майке. — Тише… — баюкаю ее в объятиях.

— Прости, — тянет сипло. — Он столько всего наговорил, что я расстроилась, — она снова прячет лицо на моей груди.

— Все будет хорошо. Артём твой парень эмоциональный, так что еще осознает, что и кому наговорил, — успокаиваю, надеясь, что по обрывкам разговора понял все правильно. Ксюша стоит так еще пару минут, а после лениво выбирается. Неохотно ее отпускаю, она отступает, но голову не поднимает. — Ужинать будем?

— Да, через пару минут.