Бретонские баллады

1

Эту бретонскую народную песню приписывают барду по имени Гвенкхлан, жившему в V веке. Из письменных источников о нем ничего более не известно. Но вот что сообщает о певце предание.

Гвенкхлана долго преследовал чужеземный правитель. Захватив барда в плен, он велел выколоть ему глаза, бросил его в каменный мешок на медленную смерть, но вскоре после этого сам пал в битве с бретонцами. Поэт своим пророческим проклятием обрек правителя на смерть.

Это предание полностью согласуется с песней, записанной в Мельгвене: Гвенкхлан якобы сочинил ее в темнице за несколько дней до смерти. Поэт верил в переселение душ и в то, что каждому человеку суждено пройти три круга существования. Чужеземного правителя он представляет в обличье кабана, а бретонского военачальника — в образе морского коня.

Перевод Е. Баевской

2

В Арморике, одной из областей Бретани, во времена раннего христианства был город, ныне разрушенный, звавшийся не то Крис, не то Керис. В те времена, то есть в V веке, краем правил Градлон по прозвищу Меур, что значит "Великий". Градлон состоял в почтительной дружбе со святым человеком, Гвенноле, основателем и первым аббатом первого в Арморике монастыря. Вот все, что история сохранила об этом городе, этом властителе и этом монахе.

Однако народные певцы сообщают и другие сведения. По их версии, Кер-ис, или город Ис, столица владений короля Градлона, был защищен от морских наводнений огромным колодцем или водоемом, куда во время сильных приливов поступал излишек воды. Колодец этот закрывался потайной дверью, а ключ от нее король всегда хранил при себе, чтобы отпирать и запирать ее когда нужно.

И вот однажды принцесса Дахут, его дочь, желая напоследок потешить своего любовника, с которым пировала всю ночь, выкрала у отца заветный ключ, отперла колодец, и город оказался затоплен. Святой Гвенноле якобы предсказал это бедствие, которое и легло в основу следующей баллады.

Перевод Е. Баевской

3

Цикл баллад о Мерлине дошел до нас лишь в отрывках. Считается, что бард по имени Мерлин жил в V веке, он был сыном монахини-христианки и римского консула и слыл первым прорицателем своего времени.

Перевод Е. Баевской

4

Эта баллада напоминает о сражении, которое в X веке произошло между бретонцами и северянами неподалеку от Керлоана, небольшого городка на морском побережье провинции Леон. Эвен ле Гран, Великий Эвен, прославленный бретонский военачальник, заставил врагов бежать, но, прежде чем отплыть, они успели захватить пленных; в числе последних был и воин по имени Вран, младший сын графа Врана, который часто упоминается в исторических хрониках. На берегу моря находится деревушка, где, скорей всего, и томился пленник, поскольку и сегодня это место называется по-бретонски Кер-Вран, "Вранов хутор". В церкви городка Гульвен, основатель которой содействовал победе Эвена ле Грана, можно увидеть старую картину — на ней изображено, как корабли противника удаляются от берега. Но если обратиться к поэзии, следует заметить, что она берет верх над живописью.

Перевод М. Яснова

5

Эта песня донесла до нас один из отзвуков покорения Англии нормандцами, которое произошло в XI веке, когда нормандский герцог Вильгельм II Завоеватель отправился с флотом в Англию и в 1066 году при Гастингсе победил короля англосаксов Гаральда. Под свои знамена Вильгельм собрал большое воинство со всех уголков Франции, в том числе и из Бретани. История сохранила, в частности, имена двух молодых графов, Бриана и Алена: многие видели, как они возвращались домой с войны, сопровождая тело своего погибшего товарища. Возможно, этот случай и послужил толчком к написанию трогательной баллады.

Текст ее, кстати, содержит любопытный эпизод, связанный со свадебной лентой матери Сильвестика. В старой Бретани, в знатных семьях, был такой обычай: в день свадьбы, перед тем, как отправиться в церковь, невеста, жених, их родители и все приглашенные собирались в почетной зале замка и в их присутствии наиболее знатный из отвергнутых ухажеров повязывал невесте ее свадебную ленту. Лента должна была быть белой, как целомудрие юной девушки, розовой, как ее красота, и черной, как печаль отвергнутого воздыхателя. После свадьбы лента тщательно хранилась в шкатулке с семейными драгоценностями, и ее доставали оттуда только в дни больших праздников. То, что мать Сильвестика посылает ему письмо, завязанное в ее свадебную ленту, свидетельствует о силе ее чувств, о той надежде, которая еще оставалась у нее, — как последней драгоценности прошлого.

Перевод М. Яснова

6

В нескольких лье к северу от очаровательного городка Кемперле, который словно плавает по водам Изола и Элле наподобие корзинки с листвой и цветами, расположено большое село Фауэ. Прежние сеньеры, носившие имя Фауэ, младшая ветвь благородного и древнего рода Гуленн, занимают весьма значительное место в истории Бретани, и народ сложил о них песни. По одной из этих песен, сеньер из рода Гуленн, отправляясь в Святую землю, доверил молодую жену заботам своего родственника. Тот обещал обходиться с нею со всем почтением, какое подобает даме ее ранга, но как только крестоносцы покинули родные края, попытался ее соблазнить. Ничего не добившись, он выгнал женщину из дому и послал ее пасти стадо. Память об этом сохранилась в балладе, которая хорошо известна в окрестностях Фауэ и по всему Корнуайлю.

Красные кресты, которые нашиты на правом плече у каждого рыцаря, помогают установить время создания баллады, поскольку такие кресты носили только во время первого крестового похода. Из истории известно, что Ален и другие бретонские вожди вернулись из Палестины через пять лет, но народный поэт увеличивает срок до семи лет. Существуют каталанский и провансальский романсы, сходные с бретонской балладой, и можно предположить, что все три произведения восходят к общему источнику.

Перевод Е. Баевской

7

Некая дама из Сен-Мало полюбила молодого человека; он отвечал ей взаимностью. Часто по ночам она подходила к окну, чтобы перемолвиться с ним словечком. Улицы городка были такими узкими, что влюбленным волей-неволей приходилось говорить вполголоса. Однако старый муж заподозрил неладное и однажды подстерег жену после свидания. Та отвечала, что встает по ночам слушать соловья. Тогда ревнивец приказал слуге расставить силки, и, на его удачу, в них попалась птица. Он принес соловья жене и задушил его на ее глазах — с тем чтобы у молодой женщины не было больше повода вставать по ночам. Этот трогательный сюжет стал знаменит в средние века, когда его обработала выдающаяся поэтесса XIII века Мария Французская.

Перевод М. Яснова

8

Генеалогические документы рода Керморванов повествуют о том, что в 1400 году один сеньер из этого рода, по имени Ив, взял в жены Азенор, единственную дочь из семьи Кергроадез; однако документы не входят в подробности этого брачного союза. По словам барда из Корнуайля, Азенор, которую он называет Бледнолицей, любила младшего сына из замка Мезлеан и хотела выйти за него замуж. Но тот готовился получить сан священника, к тому же ее родители искали более выгодной партии и насильно выдали ее за Ива Керморвана. О том, к чему это привело, и говорится в балладе.

Перевод М. Яснова

9

В Корнуайле, около Порт-Авена, в том месте, что принадлежало церковному приходу Низона, и сегодня можно увидеть руины замка Рюстефан. Замок этот упоминается во многих легендах. Говорят, что некогда у местных жителей был обычай танцевать допоздна на холме перед замком, но что танцы прекращались, едва танцоры замечали в темноте старого священника; лысый, с горящими глазами, он возникал в слуховом окне донжона, откуда разглядывал танцующих. К этому добавляют, что в полночь в самой большой зале замка можно было увидеть гроб, покрытый саваном; по его углам горели четыре белые свечи, какие зажигают в память юной усопшей дворянки; а еще рассказывают о барышне в зеленом атласном платье, расшитом золотыми цветами, которая прогуливалась под луной по стенам замка, иногда напевая, но чаще плача. Какая таинственная связь могла существовать между этими двумя туманными образами — священником и юной девушкой? Об этом повествует нижеследующая баллада.

Перевод М. Яснова

10

История Мари де Керула, единственной дочери шевалье Франсуа де Керула, владельца имения Керула в Нижнем Леоне, и дамы Катрин де Ланнюзуарн, послужила источником многих легенд, близких к легендам о Бледнолицей Азенор. В 1565 году мать заставила ее выйти замуж за Франсуа де Шателя, маркиза де Меля, отвергнув при этом двух местных дворян, Керто-маса и Салауна, которые гораздо больше нравились самой девушке. Наследница умерла с горя.

Маркиз де Мель играет в истории Бретани весьма неприглядную роль. Во времена Лиги, когда католики заключили союз против гугенотов, при осаде Кемперле, где маркиз был тогда губернатором, он чуть не нагишом бежал из города ночью, с женщинами, переправился через реку и, добравшись до своего имения Шатогаль, укрылся там. К этой истории, свидетельствующей о его трусости, народные предания добавляют другие, изобличающие маркиза в отвратительной жадности. Всего этого было более чем достаточно, чтобы оттолкнуть от него наследницу из Керула. Статую маркиза де Меля и в наши дни можно видеть в реликварии селения Ландело, в нескольких лье от города Карэ: маркиз был мал ростом, толст и безобразен. Он изображен с пышной шевелюрой и в доспехах, какие носили сеньеры времен Людовика XIII. Руины его замка находятся неподалеку.

Повествуя о несчастьях Мари де Керула, народная молва несколько ускорила ее конец: она успела родить мужу, Франсуа де Шателю, троих детей. Зато всем памятна трусость и скупость ее мужа. Кертомаса же и Салауна вспоминают добром.

Перевод Е. Баевской

11

Луи-Франсуа де Геран был сыном Клод де Неве и Жана де Порка; его полный титул — кавалер, сеньер де Локмариа, маркиз де Геран. Отец его принимал участие в осаде Ла Рошели и войнах с германцами, руководил выборами бретонских генеральных штатов и скончался в 1670 году.

К тому времени юный маркиз, богатый, необузданный и предающийся бесчинствам, стал грозой всего прихода и приводил в отчаяние свою мать, слезы и мольбы которой не оказывали на него никакого воздействия; рассказывают, что, когда он выезжал со двора, добрая женщина тут же сама звонила в колокол, оповещая всех в округе об опасности.

Каждый день приносил новые беды и новые жалобы окрестных жителей; дело кончилось тем, что мать вынудила своего сына покинуть Бретань, — последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, стал случай, о котором повествует эта баллада.

Перевод М. Яснова

12

В одном старинном бретонском изречении говорится так: "Есть три сорта людей, которые, как бы они того ни добивались, никогда не попадут в рай. Во-первых, это портные (даже если вы пользуетесь их услугами) — они настолько мелочны, что нужно их не меньше девяти, чтобы составить одного человека; во-вторых, колдуны — у них дурной глаз, они наводят порчу и заключают договор с дьяволом; и в-третьих, сборщики налогов, что подобны слепым насекомым, которые сосут кровь у животных".

В народном сознании сборщик налогов — это, как правило, человек вздорный, с потугами на остроумие, краснобай и пустослов, а то и фигляр, охотно уснащающий солеными словечками свои узаконенные поборы. Рассказывают, что как-то раз приехал на ярмарку торговец сидром с двумя бочками оного в своей телеге; является сборщик налогов и требует свое, торговец же отказывается платить пошлину. — "Несчастный! — говорит ему сборщик. — И как ты только осмеливаешься роптать? Разве не был святой Матфей нашим покровителем? Разве в Иудее не взимали что ни день подати с каждого, кто торговал вином и табаком?" Имя святого Матфея вконец смутило бедного крестьянина.

Однако далеко не все истории про сборщиков налогов столь же комичны; некоторые из них просто ужасны. Вот одна из подобных историй, которую спела мне прачка в Ланьоне, где, собственно, все и случилось.

Перевод М. Яснова

13

Гевин, барон из Кимерка, в 1420 году владел фамильным замком и мельницей в Понтаро. Это был славный уголок в небольшой низине, полузатерянный среди ольховых и ивовых зарослей прихода Банналек, в старой бретонской провинции Корнуайль. Настоящая баллада — одна из тех редких песен, дату которых можно установить достаточно точно. Сюжетом ее стала история мельника из Понтаро, который злонамеренно похитил дочь маленького горбуна-портного, отвез ее к себе на мельницу, где и оставил, пользуясь покровительством своего сеньера.

Перевод М. Яснова

14

В Нижней Бретани был обычай: невеста украшала свадебный головной убор крохотными зеркалами в серебряной оправе. Страх никогда не увидеть на себе эти зеркальца совершенно истерзал юную Маргериту. И тогда, немного кокетничая сквозь слезы, она обратилась к своей матери с горьким предостережением.

Перевод М. Яснова

15

Крест, о котором поется в этой балладе, стоит у дороги из Кемперле в Риек. Автор и герой песни, юноша Клоарек, жил в Риеке; он был сыном мельника, чья мельница была расположена неподалеку от сеньериального поместья маркиза де Понкалека. Юноша отказался от духовного звания, которое ему прочили, работал на отцовой мельнице и сочинял свои баллады.

Перевод Е. Баевской

16

Эту простенькую элегию приписывают двум сестрам, двум крестьянкам. Говорят, что они написали ее сообща. Хотя, может быть, и не стоит излишне восхищаться невинностью этих стихов; возможно, в них выражены не столько девичья стыдливость и целомудрие, сколько откровенный упрек, обращенный к юному повесе, который ищет удовольствия "на стороне", отправляясь ради них в чужие края.

Перевод М. Яснова

17

"Рай" — один из религиозных гимнов, которые были весьма популярны в старой Бретани. Его авторство обычно приписывают Мишелю де Ноблецу из Керодерна, бретонскому миссионеру, жившему в XVI веке, однако народные поэты вкладывали этот гимн в уста своего покровителя святого Эрве. Они воскрешали в памяти легенду, записанную на латыни еще в XI веке, согласно которой святой Эрве вознесся в рай, где и сложил эту бретонскую песнь.

Перевод М. Яснова