Бумеранги. Часть 1

9

6 лет назад

Чикаго, штат Иллинойс

Февраль

Если так посмотреть, все аэропорты примерно похожи. Они могли отличаться размерами, цветами, загруженностью, но за фасадами всегда скрывалось нутро зоны вылета. Унылое. Одинаковое. Сухой минимализм светлых стен, пластиковые или обитые искусственной кожей сиденья, бесшумные ковры и, разумеется, сонное оцепенение. То нападало сразу, стоило пройти мимо дремлющих пассажиров, что коротали часы в ожидании своего рейса. Уже через пять минут начинало казаться, что вся жизнь оставалась внизу: у стоек регистрации и электронных табло. Там кричали и бегали дети, суетились спешившие по очень важным делам государственные служащие и бизнесмены, раздавался непрерывный бубнёж громкой связи, радиопомех и грохота кидаемого на транспортную ленту багажа.

В целом национальный аэропорт Рональда Рейгана ничем не отличался от своих мировых братьев. Разве что из-за близости к центру столицы, собирал в себя больше людей в скучных костюмах, чем куда более крупный Даллес. Пришедший в себя после снежного катаклизма один из трёх воздушных узлов Вашингтона переливался лучами заходящего солнца. Его свет дробился в высоких пролётах окон и плясал в такт гулу катившихся по полу колёсиков. Этот скрежет, перемежавшийся скрипом, взлетал под потолок, где в круглых окошках крыши виднелись перистые облака. Здесь было красиво, просторно и почему-то празднично. Словно рождественские огни ещё плясали по золотившимся стенам и стальному ажуру сводов. Из кафе лилась тихая музыка, а за стеклом распушали хвосты гигантские самолёты.

Джиллиан инстинктивно поморщилась и посмотрела сквозь витражные окна на видневшиеся вдалеке тяжёлые тучи. Вздохнув, она подула на натёртую ручкой чемодана ладонь и двинулась в сторону стоек для регистрации, где улыбчивые сотрудники были рады помочь страждущему. Джил умудрилась не опоздать, что само по себе было чудо, учитывая, с какой скоростью пришлось собирать вещи. Мелко дрожавшие руки бросали костюмы и платья с такой ошеломительной скоростью, словно Джиллиан сбегала из дома. Впрочем, так оно, наверное, и было. В глазах мужа уж точно.

Действительно, как ещё всё объяснить? Она проигнорировала эгоистичное признание, промолчала на фарс их секса и, холодно уведомив об отъезде, ушла собирать чемодан. Всё. Конец. Выразиться яснее вряд ли возможно. Джил улетала в ненавистный Иллинойс к ещё более ненавистному Риду, с которым, на самом-то деле, её ничего не связывало. Только одни на двоих воспоминания, предстоящая работа да недавний разговор. Зачем вообще было её нанимать?

Продиктовав номер рейса белым зубам улыбавшейся девушки с именем Сильви, Джил сбросила очередной звонок Клейну и приготовилась распрощаться с поясницей и каблуками. Собранный впопыхах чемодан оказался безумно тяжёлым. Стоило, наверное, немного подумать и надеть в дорогу кроссовки, но за годы работы в Конгрессе миссис О’Конноли никогда ничего подобного не носила. Так что закинуть на ленту неподъёмный багаж оказалось сложнее, чем уговорить таксиста помочь. Джеймс не вышел её проводить, а демонстративно перещёлкивал каналы бормочущего телевизора. Так что Джиллиан испытала несколько унизительных минут. И вот теперь всё начиналось заново: каблуки, чемодан, попытка поднять.

Джил схватила тонкими пальцами пластиковую ручку, обречённо выдохнула и приготовилась уже расстаться со связками, как её руку безапелляционно накрыла большая мужская ладонь. Чемодан легко воспарил, переместился на прорезиненную дорожку, а следом за ним пошатнулась не успевшая отцепиться Джиллиан. И наверняка бы упала, не подхвати её некто за талию. Тело мгновенно напряглось в ожидании дурноты или паники и приготовилось тут же избавиться от слишком плотного, пожалуй, даже интимного контакта, но… Но ничего не произошло. Абсолютно. Словно не было до этого дезинфицирующих салфеток в такси, рвоты дома и всё ещё саднивших царапин на бёдрах. Словно Джил не страдающая навязчивыми психозами наркоманка, а нормальная. И потому она стояла, пытаясь запомнить это ошеломительное в своей новизне чувство… уверенности? Спокойствия? Неуязвимости? Да, что-то очень близкое, но пока неосознанное.

– О вашем упрямстве ходят легенды, – раздался за спиной ровный голос.

Едва пахнущая сигаретами надёжная рука по-прежнему обхватывала жертву внезапного рыцарства.

– Мне следовало догадаться, что вы тоже здесь будете, – пробормотала Джил и уверенно встала на карикатурно тонкие каблуки. Определённо, это был не лучший выбор для перелёта и путешествия в заснеженный Чикаго. Но стоило возблагодарить бога хотя бы за то, что хватило мозгов на брючный костюм, а не очередную, стремящуюся выдавить из тела последние соки узкую юбку. Однако Рид не оценил даже этого.

– Дьявол, надеюсь, вы хотя бы иногда снимаете этот офисный кошмар, – немного ошарашенно проговорил он и машинально предъявил идентификационную карту всё тем же улыбавшимся зубам.

– Да, в ванной, – процедила Джиллиан. – Впрочем, смотрю, вы тоже будто прямиком из Белого Дома.

Она окинула Рида взглядом, подмечая застёгнутый на одну пуговицу пиджак и идеально выглаженную рубашку. От вида завязанного тонким узлом галстука, на котором тускло серебрился зажим, захотелось невоспитанно фыркнуть. Какие детали! Какая педантичность! Хоть сейчас на обложку «TIME» с почётным званием «Человек года».

– Я не планировал задерживаться в Вашингтоне так долго, – равнодушно пожал он плечами и собрался добавить что-то ещё, но их прервали.

– Ваши посадочные талоны. Мистер Рид, миссис О’Конноли. – Зубы оскалились в последний раз.

Схватив билет и подцепив другой рукой сумку с ноутбуком, Джил быстрым шагом направилась в зону досмотра. И на каждые три торопливых перестука её каблуков за спиной раздавался один степенный шаг. Рид мог легко догнать и идти рядом, но отчего-то предпочёл держаться чуть позади. То ли не хотел продолжать разговор, то ли опасался очередного неэлегантного падения, а может, совсем неблагородно любовался открывшимся видом.

Джил отогнала непрошеные мысли и попыталась сосредоточиться на более важных вопросах. Например, на том, что Клейн подозрительно долго не отвечал на звонки. Или что через пару недель наверняка стоило ждать бумаг на развод. А значит, придётся как-то выкраивать время и посетить хоть одно из предстоящих судебных слушаний. Если таковые, конечно, будут. Их брачный контракт предусматривал многое…

Забавно, ещё несколько недель назад она и помыслить не могла, чтобы так быстро закончить отношения длиною в целую жизнь. О чём-то переживала, испытывала муки совести и банальное раздражение. А теперь осталось лишь равнодушие и лёгкое сожаление – прервать эту пьесу стоило ещё шесть лет назад.

Они расположились около нужного выхода в укромном местечке и не сговариваясь проигнорировали комнату отдыха. Сонное оцепенение уже наползало со всех сторон и грозило укрыть Джил тёплым одеялом безделья. Она перевела взгляд на расположенную рядом стойку справочной информации и поморщилась от вида шумной толпы мексиканцев. Те толкались, громко переругивались с очередными, в этот раз несчастно улыбавшимися зубами, и пытались выведать, когда же объявят посадку на рейс. Зубы что-то миролюбиво бормотали и указывали на заметённую снегом площадку около телетрапа. Там проходил антиобледенительную обработку сверкавший на закатном солнце серебряный самолёт.

Тем временем руки Джил сами потянулись к салфеткам, машинально открыли новую пачку и протёрли ладони. Люди прибывали, она нервничала, магия прикосновения выветривалась.

– Интересный симптом, – тихо произнёс Рид. Он отвлёкся от увесистой стопки документов и теперь задумчиво смотрел, как Джиллиан целилась комком в урну.

– Аэропорт – грязное место. Мне всегда казалось, что в здравоохранении, как в армии или политике, принято работать на предупреждение. Предпочитаю один раз протереть руки, чем глотать противорвотное, – холодно отозвалась она и ловко скрыла за сумкой с ноутбуком мелко задрожавшие колени.

Симптом… Да здесь целый диагноз. Однако, как же глупо было забыть, что сидевший рядом отличный политик в своё время считался не менее отличным врачом. Впрочем, Рид ничего не ответил и отвёл взгляд, чуть прищурившись следя за маневрировавшим на поле лайнером.

– По сколько часов вы спите? – неожиданно спросил он, отчего Джиллиан вздрогнула.

– Очень грубо, господин Губернатор, – фыркнула она. – Как истинному джентльмену, которым вы слывёте, вам стоило тактично промолчать или намекнуть на очевидно слишком резкий свет ламп. Я бы сходила, припудрила носик, и все были бы довольны.

– А всё же? – Он даже не улыбнулся.

– Я не записывалась к вам на приём, доктор Рид.

– Бен.

– А ещё не нуждаюсь в дружеских комментариях, – отрезала Джил и демонстративно разблокировала телефон.

– Это влияет на качество вашей жизни.

Джиллиан длинно выдохнула, а руки чуть сильнее стиснули жалобно скрипнувший пластик.

– Мистер Рид… – начала она спокойно.

– Бен.

Услышав очередную мягкую просьбу, Джил задрала голову и раздражённо впилась взглядом в приставучего надоеду.

– Моя работа, господин Губернатор, состоит из непрерывного анализа сотен статей и публикаций, поиска фактов для построения аргументации, общения, давления и убеждения. У меня нет выходных, а редкие свободные вечера я провожу на очередном псевдоблаготворительном приёме, где толпа лицемерных стариков требует беседы между строк, пока распивает шампанское. Так что свалившийся мне на голову Бенджамин Рид и его напрочь отсутствующая предвыборная кампания оказались весьма некстати. Они почему-то не соизволили добавить в сутки пару лишних часов, и пришлось чем-то жертвовать. Сон прекрасно для этого подошёл.

Джил замолчала и запоздало попыталась понять, не сболтнула ли лишнего, ведь рядом с Ридом вся тщательно выдрессированная привычка изящной полемики «ни о чём» летела к чертям. Он слишком раздражал своей невозмутимостью, отчего Джил бесилась, словно в инфантильном противодействии.

– Действительно, – после паузы протянул в ответ Рид.

Вот! Она же говорила…

Пуще прежнего золотившийся взгляд велеречивого губернатора просветил Джиллиан насквозь, но продолжать дискуссию Рид не стал. Вместо этого он молча достал пачку исчёрканных документов и углубился в чтение. Она же, всем своим видом демонстрируя прохладное равнодушие, снова набрала номер Клейна, прослушала надоевший голос автоответчика и открыла полные истерического негодования сообщения Майка. Право слово, Тыквенный Пирожок производил в три раза больше слов, чем сама Джил. Но сегодня его можно было понять.

Сандерс. Джонатан Сандрес.

Никто не знал, кто он и откуда взялся. Вроде бы семьянин, вроде бы бизнесмен, отчего-то старательно скрывавший квартальные отчёты. Впрочем, до сих пор публика самозабвенно закрывала на эти увёртки глаза и наслаждалась яркими речами кандидата. И Энн, которая на невероятной смеси китайско-вьетнамской лексики пыталась охарактеризовать их соперника, выдала короткий итог: «Псина». Джиллиан усмехнулась.

Сандерс действительно напоминал злую, маленькую собачонку. Из тех пород, что очень громко лают и больно кусают, стоит лишь упустить их из виду. Бесспорно, он был хороший оратор и мог легко соперничать с Джил в жонглировании техниками дебатов. Сандерс вообще играл очень грязно и за полчаса местного телеэфира умудрился запугать, ошеломить и извратить каждый довод оппонента, загнав того в тупик полной несостоятельности.

Джил покачала головой и вздохнула. Это будет непросто: упрямец против безумца. Она на мгновение прикрыла слезившиеся от яркого экрана глаза, но сразу вздрогнула, когда перед лицом появилась ладонь. Огромная, тёплая, слишком терпко пахнущая сигаретами. Она раскрылась одновременно с объявлением о начале посадки.

– Идёмте. До Чикаго нам по пути.

Рид смотрел сверху вниз и терпеливо ждал, пока растерявшаяся от неожиданности женщина сложит в своей голове, вероятно, сложнейшие политические комбинации и примет окончательное решение, стоит ли его рука такой чести. Во всяком случае, так наверняка выглядело со стороны. А на самом деле очень запутавшаяся миссис О’Конноли с нарастающей паникой думала, как избежать контакта. Ей было страшно портить единственное хорошее воспоминание о прикосновении за… За сколько? Сутки? Неделю? Месяц? А может, год? Как давно это началось? Рискнуть или не рискнуть? И если повезло раз, повезёт ли второй?

Время шло, но Рид не шевелился. Он не дёрнул ни одним мускулом, ни на миллиметр не опустил протянутой руки. Казалось, даже не моргал, не отрывал медного взгляда и готов был до последней вспышки солнца ждать решения Джиллиан. Зачем? Она не знала. Со всей своей тренированной годами наблюдательностью не представляла, что творится в голове одного из самых удивительных мужчин.

– Прекрасно, – наконец откликнулась она и встала, опираясь на холодный металл подлокотников. Руки немедленно потянулись за очередной салфеткой. Решение принято. У неё осталось не так много хороших воспоминаний, чтобы бездарно ими разбрасываться. – Будет время обсудить ту чушь, что ваша команда решила назвать предвыборной кампанией.

И уже поворачиваясь, Джиллиан увидела, как едва заметно дрогнула всё ещё протянутая и открытая ладонь. Однако это оказалось единственной подмеченной мелочью. Всё. Ничего больше не выдавало, испытывал ли господин Губернатор гнев, раздражение или, быть может, настоящее облегчение от столь намеренного игнорирования. Только кончики пальцев чуть мазнули воздух, будто ждали ощутить тяжесть чужой руки, а теперь удивлялись неправильному чувству пустоты.

– Бен, – повторил он, неожиданно резко сжал кулак, а затем подхватил пальто.

– Как скажете, – откликнулась Джил и придушила нелепое в её случае смущение.

От пластиковых стен телетрапа веяло то холодом февраля, то жаром стационарных обогревателей. И стремительно шагавшая вниз Джиллиан испытывала такой же контраст эмоций, пока пыталась понять, что сейчас было. Рид не сказал больше ни слова, однако в воздухе между ними повисла отвратительная завеса непонимания. Он не понимал, к чему такая принципиальность, она не понимала, зачем ему это. Не хотела понимать. Боялась. Но в спину по-прежнему упирался пристальный взгляд, а потому, проигнорировав приветствие стюардесс, Джиллиан влетела в нутро самолёта.

Господи, дались Риду эти круги под глазами! Если ему так хотелось поиграть в доктора, то для этих целей у него всегда под боком жена. Джил раздражённо передёрнула плечами и выдохнула, обречённо понимая, что действие стимулятора подходило к концу. Хотелось швырнуть телефон в стену, выключить режущий глаза искусственный свет и окружить себя тишиной, но вместо этого салон заполонили громко переговаривающиеся люди. Они тащили на себе рюкзаки и дутые зимние куртки, будто улетали не в Чикаго, а на Аляску! И все… каждый из них считал своим долгом чихнуть, кашлянуть или раскатисто засмеяться. Так, что слюни летели в сторону.

Джиллиан стиснула в руках пальто, на секунду зажмурилась и попыталась успокоиться. Раз… Два… Три… Сейчас она спокойно уберёт наверх одежду, займёт положенное билетом место, самолёт взлетит и можно будет спокойно сходить до уборной. Ничего сложного. Только подождать и постараться не слишком сильно нервничать. По крайней мере, не больше обычного. Раз… Два… Три…

Однако стоило только поднять руки в попытке дотянуться до багажной полки, как под лопатку больно прилетел чей-то локоть.

– Ради бога, это бизнес-класс, а не матч по регби! – воскликнула она поворачиваясь.

И пожалуй, взбешённая Джил высказала бы ещё много чего уставившемуся в ответ старикашке, но проблему решил Рид. Вернее, один брошенный взгляд. Джиллиан захлопнула рот и поджала ярко накрашенные губы. Тем временем у неё с невозмутимым спокойствием забрали проклятое пальто, аккуратно сложили и легко закинули наверх, устроив рядом с тёмно-серым шерстяным монстром самого Рида.

– Сядьте, – коротко произнёс губернатор и чуть наклонился в сторону Джиллиан, вежливо пропуская спешившего к своему креслу бизнесмена.

– Налогоплательщики будут в восторге от трат, – процедила она и почти упала на сиденье.

Джил вцепилась в ремень безопасности и попыталась занять чем-то руки, потому что желание схватить упаковку со стимулятором и почувствовать, как на ладони перекатываются лёгкие капсулы, резко стало невыносимым. Возможно, была виновата нервозность или перипетии всего этого дня, а может, она слишком старательно не обращала на Рида внимания, отчего пропустила момент, когда стоило бы заметить симптомы. Дура…

Конечно же, как и любой наркоман, Джиллиан хотела несколько раз бросить. Прошла пару ломок, игралась с дозами дозы, однажды даже почти скатилась до суицида. У неё было шесть попыток. Немного, конечно, но достаточно, чтобы принять своё бессилие, когда в шкафчике лежало простое и быстрое средство от всякой хандры. Терпения и упорства хватало на несколько дней, а после Джил звонила сестре. Сквозь эхо и раздирающие голову мигрени выслушивала лекцию обеспокоенной Оливии и через полчаса непрерывных криков ломала тщательно выстроенную аргументацию всего одной фразой: «Мне надо, иначе я сдохну».

И Оливия сдавалась. Проиграв однажды, она всегда отступала и закрывала глаза на то, что Джил целенаправленно себя убивала. Они это знали, как знали и то, что в этом вина обеих. Одна не имела права преступать закон и врачебную этику, второй не стоило каждый раз шантажировать этим. Действительно. Но всё было так. И может, именно отсутствие совести стало у сводных сестёр единственной общей чертой.

– Я покупал на личные средства, – голос неожиданно прорвался в лихорадочно метавшийся мозг, и Джиллиан испуганно дёрнулась. Видимо, немного неловко из-за начинавшейся вялости мышц, потому что Рид заинтересованно повернул голову.

– Отрадно слышать, мистер Рид, – выплюнула она.

– Бен.

Джил пожала плечами.

В этот момент титанокрылое чудище, наконец, вздрогнуло, подскочило на ухабах и едва ощутимо заскользило по наледи рулёжной дорожки. А Джиллиан, наплевав на брезгливость и лёгкую тошноту, вцепилась в пластиковые подлокотники. Ей не было страшно, скорее… Нет, она не могла объяснить своё состояние. Журнал полетел на пол, а она не отрывала взгляда от проносившихся в сгущавшихся сумерках ярких огней терминала и вдруг подумала, что стоило бы написать Джиму. Но следом пришло осознание – поздно. Он знал, куда и с кем летела жена.

Самолёт опять завибрировал, и Джил поёжилась. Интересно, каково столько лет жить с одной женщиной, которая вдруг собрала свои вещи и улетела по первому зову совершенно чужого для неё человека? Ведь Рид был никем. Не любовник, не родственник, не коллега… Но она молча взяла чемодан и отправилась в аэропорт. Так каково это – осознать, что не нужен, и никогда, видимо, не был… Ибо сбегать из своего дома – последний крик о помощи.

Тем временем самолёт оторвался от земли, набрал приличную высоту, а потом его сильно тряхнуло. И под звук испуганных вздохов Джил почувствовала невесомость. Внутренности сжало, прибив в район горла, в голове нарастал звон, пока организм испытывал на себе все прелести свободного падения. Это длилось недолго, буквально пару секунд, однако страдавшее от недостатка наркотика сердце заколотилось, а Джиллиан по-детски зажмурилась. Перед глазами узором из калейдоскопа поплыли пятна, накатила тошнота, но…

Всё закончилось неожиданно быстро. Прекратилось в тот миг, когда инстинктивно вцепившиеся в ремень безопасности пальцы накрыла ладонь. Опять. Точно так же, как и пару часов назад, она коснулась уверенно и принесла с собой не только поддержку, но и спокойствие. Спокойствие, которого не должно было быть вопреки каждому из прогрессировавших симптомов психоза. А потому глаза Джиллиан распахнулись и с неверием уставились на колени, где левая рука Рида ободряюще сжимала побледневшие от напряжения ледяные запястья. Он не делал ничего особенного, только размеренно вырисовывал большим пальцем узоры вокруг тонкого ободка обручального кольца Джил. Дуга влево, дуга вправо, замкнуть… Влево, вправо…

– Всё в порядке, просто небольшой микропорыв. Обычное дело в дождь или снегопад, – проговорил Рид настолько обыденно, что на него с надеждой посмотрели пассажиры соседнего ряда. Но Джиллиан не услышала, ибо оказалась слишком заворожена бесхитростным движением. Влево, вправо, замкнуть…

Влево, вправо, замкнуть… Палец уверенно, не сбиваясь с ритма, скользил по теплеющей коже и возвращал чуть покалывавшим от напряжения рукам чувствительность. Дуга влево, дуга вправо, замкнуть… Джиллиан видела едва заметное движение бриллианта, чувствовала, как давит на палец обод второго кольца, понимала, что где-то обнадёживающе шумит один из двигателей, а под ногами удаляется земля… Но ощущала лишь эту успокаивающую монотонность. Влево, вправо, замкнуть… И казалось, так могло длиться целую вечность, но самолёт вновь едва ощутимо тряхнуло, Рид невольно надавил чуть сильнее, и магия рассыпалась тысячами ворвавшихся в мир звуков.

– Отпустите меня, – почти по слогам произнесла Джил. А в следующий миг стряхнула застывшую в нерешительности руку и одним движением с лязгом расстегнула тяжёлый ремень.

Лишь каким-то чудом умудрившись не споткнуться о длинные мужские ноги, она выбралась в проход и под предупреждающие окрики стюардессы кинулась в сторону туалета. Скрипнула щеколдой закрывшаяся дверь, и Джил беззвучно, отчаянно рассмеялась. В каком-то безумии она зажала рукой рот, боясь проронить хотя бы звук в гудящую тишину кабинки, и медленно втянула воздух. А потом застонала и лихорадочно уткнулась носом в ладонь, пытаясь отыскать тот самый, только что померещившийся запах. Но тот ушёл, и она осталась одна: растерянная, безумная, отчаявшаяся разобраться в самой себе. Джиллиан прислонилась к хлипкой двери и подняла взгляд, натыкаясь на своё отражение в чуть кривом зеркале. Белая блузка, чёрный жакет, ни одной лишней складки или залома, даже своевольные волосы были убраны в аккуратный пучок, но глаза…

Джиллиан наклонилась вперёд, разглядывая видневшуюся за расширенными зрачками шальную зелень, и криво улыбнулась. Сумасшедшая. Внезапно сошедшая с ума по одному-единственному мужчине женщина, который был слишком хорош, чтобы принадлежать ей. Джил знала его историю. Сын гениальных нейрохирургов, сам не менее одарённый онколог, он учился и работал в родном чикагском университете, где лично успел прооперировать безумное количество пациентов. Рид был прекрасным губернатором, каким никогда не стал бы малыш Лерой, прекрасным политиком и, наверняка, прекрасным мужем. Потому что даже циничная Джил не представляла, что могло быть иначе. Нет, на таких молятся. Боготворят, уважают, любят. И такие уж точно не изменяют супругам. Ни с кем. Ни с обычными женщинами, ни с кем-то столь же компрометирующим, как сама Джил. Даже если хотели. Что, на самом деле, из области фантастики – нереально.

Неожиданно дверь за спиной затряслась и послышался стук. До Джил донеслись немного визгливые требования стюардессы вернуться на место, и она закатила глаза. Святые небеса. Кому это надо? Если самолёт упадёт, то ей не поможет ни кресло, ни ремень безопасности. Разве что труп на положенном билетом сиденье опознать будет проще, чем искорёженное тело в туалетной кабинке. Джиллиан хмыкнула подобной нелепой смерти, а потом разозлилась на пессимистичные мысли. Решено, когда закончится предвыборной сезон, она ляжет в клинику к Оливии. И будь что будет. А пока чуть подрагивающие пальцы с облегчением сомкнулись на блистере. Право слово, она, словно опытный наркоман, прятала дозы в целом легальных лекарств по пустым упаковкам. У неё был рецепт, но лучше бы его не предъявлять.

Джил огляделась и с накатившим чувством отвращения вдруг поняла, что в момент бегства оставила в салоне салфетки. Однако больше беспокоило другое – отсутствие другой питьевой воды, кроме той, что текла из сомнительного на вид крана. А та наверняка кишела бактериями.

Мечущийся в поисках решения взгляд снова наткнулся на отражение в зеркале и впился в потрескавшиеся сухие губы, которые то и дело облизывал слишком бледный язык. Что сильнее: психоз или потребность в дозе? А, Джил? Будешь унижаться? Боже, как же всё отвратительно. Спрятав лицо в сгибе локтя, она не глядя подцепила ногтем тонкую фольгу, ловко перекатила на ладони две прохладные капсулы, прежде чем закинула в рот. Пригоршня чуть металлической на вкус воды, две подушечки фруктовой жвачки, чтобы перебить горечь, и с неимоверным усилием подавленная тошнота.

Прикрыв глаза, Джиллиан стояла и чувствовала, как постепенно становится легче. Минута капала за минутой, и в тяжёлых волнах наркотика сначала исчезло сковавшее затылок напряжение, затем по телу пробежала дрожь и появилось ощущение лёгкости. Это был ещё не эффект, нет, только поощрение. Из груди вырвался облегчённый вздох, когда расслабились сведённые судорогой плечи. Джиллиан попробовала улыбнуться, но поморщилась от боли в искусанной губе и слизнула выступившую каплю крови. Прекрасно.

Распахнув дверь, Джил нос к носу столкнулась с рассерженной стюардессой, которая уже отчаялась достучаться до взбалмошной пассажирки. Сколько лишнего шума! Презрительно усмехнувшись, миссис О’Конноли направилась к своему месту, где наткнулась на внимательный взгляд и чуть приподнятую левую бровь Рида.

– У вас всё в порядке? – спросил он, пристально её разглядывая. Джил лишь пожала плечами и с усилием вынула из сумки тяжёлую синюю папку.

– Надеюсь, вы ещё помните основы физиологии, – коротко откликнулась она и открыла первый попавшийся документ. Рид ничего не ответил, лишь бросил последний взгляд на задумчиво постукивающую по подлокотнику спутницу и сосредоточился на своей работе. Аллилуйя.

Целый час Джил продиралась сквозь дебри чикагских газет, чьи статьи с каждой минутой радовали всё меньше. То, что сначала показалось лишь немного упущенным временем и запоздалым стартом, превратилось в видимый даже из космоса разрыв. Кампания Сандерса ударила сразу со всех сторон. Уже через пару часов, как только Рид объявил о срочных выборах, они выкупили эфиры, страницы в журналах и рекламные щиты. Полностраничные интервью и проплаченные пространные речи политологов заполонили собой печатные издания и аналитические передачи. Джиллиан не была дурой и могла с одного только взгляда определить, что каждое действие Сандерса было тщательно выверено. Республиканец знал о плане Клейна? Похоже на то. Но знал ли он о Риде?

Джиллиан сжала переносицу и снова уткнулась в бумаги, пока сама быстро крутила в пальцах металлический корпус губной помады. Наконец, она с громким стуком поставила тот на подлокотник и потянулась за ручкой, чтобы сделать пару пометок. Внутри бурлила синтетическая энергия, и, отмахнувшись от предложенного стюардессой ужина, Джил поёрзала на сиденье. Сидеть спокойно находившийся в амфетаминовой ажитации организм просто не мог, а запахи заказанного кем-то тушёного мяса вызывали дурноту.

– Не только не спите, но и от еды отказываетесь, – с лёгким смешком проговорил Рид.

– Вижу, вы тоже в состоянии прожить пару часов, не набив желудок сомнительной едой. Ваш пьедестал в моих глазах стал немного выше, мистер Рид, – нарочито громко протянула Джиллиан, вынудив сидевшего через проход усатого бизнесмена неприязненно на неё покоситься. Захотелось показать ему язык, но Джил сдержалась. Чувство эйфории приятно шумело в мозгу.

– Бен, – вздохнул Рид в который раз за день.

– Бен, – с улыбкой согласилась Джил, не выдержав такого упорного сопротивления. Рид хмыкнул и спрятал что-то в карман предусмотрительно снятого пиджака.

– Пожалуй, добавлю эту строчку в своё резюме, – неожиданно заявил он.

– Что вы – Бен?

– Что удостоился места на пьедестале самой Джиллиан О’Конноли.

Она тихо рассмеялась и пробормотала, покачав головой:

– Да, где-то между отцами-основателями и списком канонизированных святых.

– Я настолько стар в ваших глазах? – Рид чуть наклонился к ней, и она смогла разглядеть паутинку улыбчивых морщинок, что собрались в уголках глаз.

– Нет, настолько фундаментальны. – Он удивлённо моргнул, явно не ожидая подобной характеристики. А Джил педантично сложила разбросанные по маленькому откидному столику бумаги и неожиданно продолжила. – Вам нужно уйти с поста губернатора.

Рид откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки и задумчиво на неё посмотрел.

– Зачем?

– Если вы хотите выиграть кампанию, то придётся кричать громче, чем это делает Сандерс. Ваша проблема в том, что люди не знают, кто такой Бенджамин Рид.

– В смысле? Я родился в Иллинойсе, вырос в Чикаго и являюсь властью этого штата. Статистика показывает, что мой рейт… – он осёкся, неожиданно нахмурившись. Видимо, понял сам. Что же, Джиллиан не сомневалась в его аналитических способностях. Она вздохнула и постучала ногтем по столбцу графика, который предусмотрительно лежал на самом верху внушительной стопки.

– Итоги ваших опросов сильно расходятся с тем, что успели сделать за пару дней мои ребята.

– Как сильно?

– Сильно. – Она взглянула на него. – Выборы в Сенат, это не за креслом местного чинуши сходить. Нет. Вы могли родиться там, каждую субботу есть фирменную пиццу и даже иметь фамильный склеп! Но идея в другом. Народ хочет видеть своего кандидата рядом с ними. В магазине, прачечной, в очереди за двухдолларовыми пончиками, понимаете? Пока вы оперировали в Чикаго, вас знали многие. Сейчас я без отчётов и опросов дурацкого мнения скажу, что электорат не назовёт даже имени своего губернатора. В их головах прочно поселилась красная тряпка Сандерса.

Джиллиан замолчала и задумчиво провела пальцем по столбцу цифр. Она знала, что предложенный вариант рискованный, слишком радикальный. Особенно для Рида, который, как и она, привык планировать свои шаги наперёд. Но времени строить грандиозные схемы не было. Клейну нужен закон, закону нужен конгрессмен, конгрессмену нужно кресло, а Джил обязана его обеспечить. Желательно, в этой жизни. Уйти сейчас – единственный для них шанс побороться.

– Вы предлагаете…

– Переехать в Чикаго и выйти на улицы.

– Вы так уверены? – Бровь скептически потянулась вверх, и Джил вздохнула.

– Бен… – она осторожно попробовала его имя, перекатив на языке лакричный привкус. На любителя, но ей всегда нравилась солоновато-сладкая горечь чёрных конфет. – Я понимаю, что не вправе указывать. Нас с вами не связывает контракт, меня нанял Клейн, но именно вы поставили условием моё присутствие и взамен пообещали полную свободу действий. Так дайте мне это! Я знаю свою работу, делала её не раз и достаточно успешно, чтобы понимать, чего хочет настоящий народ, а не тот вымышленный контингент в сферическом вакууме наших конгрессменов. Чикаго крупнейший город штата. На него будет равняться весь Иллинойс.

Повисла тишина, пока Рид задумчиво смотрел в глаза Джиллиан и то ли с дотошностью художника исследовал все оттенки зелёного, то ли в очередной раз поражался её наглости. Но в динамиках затрещали помехи, предвещая объявление о скорой посадке, а самолёт в очередной раз тряхнуло. Джил не знала, что будет делать, если Рид откажется. Как станет спасать кампанию, главный участник которой занят всем чем угодно, кроме самой кампании. Мозг лихорадочно работал, словно огромная вычислительная машина, и обрабатывал варианты: публичные мероприятия, перекупленные эфиры главных телеканалов, в конце концов, инсценированное покушение. Почему бы и нет? Всё что угодно, лишь бы привлечь внимание. Джиллиан могла сделать многое. Однако в этот раз отчего-то хотелось, чтобы люди сознательно проголосовали за Бена, искренне выбрали своего конгрессмена. Ведь он действительно достоин.

– Когда?

Резкий вопрос заставил её вывалиться в реальность снижающего высоту самолёта. Уши заложило, и Джил побоялась ослышаться.

– Что?

– Когда мне уйти, – буднично повторил Рид.

– Чем скорее, тем лучше, – быстро проговорила Джиллиан, боясь поверить в столь отчаянное везение. Или отчаянную глупость. – У нас осталось не так много времени, а ваш оппонент весьма популярен.

– Так когда? – уже с лёгким налётом раздражения переспросил Рид. Похоже, он ожидал услышать конкретное число, день или даже час. И откуда столько решительности? Эй, губернаторское кресло не выбрасывают в окно словно испорченную мебель!

– Сегодня? – нарочито спокойно спросила Джиллиан в желании проверить, как далеко в своей браваде зайдёт Рид.

– Хорошо.

– Что? – Господи, ну почему он так невыносим!

Рид бросил на неё быстрый взгляд и ехидно проговорил, аккуратно и методично убирая в портфель бумаги.

– Я не специализируюсь в отоларингологии, но могу осмотреть ваш ушной канал.

– Нет, я услышала вас. Но не уверена, что правильно поняла.

– Это можно понять как-то превратно? – Чёрная бровь поднялась лишь на долю дюйма, выразив максимум возможного удивления. Где-то в районе нуля.

– Но…

– Тогда не вижу проблем.

– Вы невозможны!

– Отчего же. Весьма, весьма возможен.

Рид улыбнулся краешком губ, а у Джиллиан на мгновение остановилось сердце. О, она знала это выражение лица. Не забыла за шесть долгих лет, как он смотрел на неё в вечер подсчёта голосов. Она стояла посреди осколков и сброшенной со стола утвари и понимала, что проиграла. Жестокий, но действенный урок, который Джил запомнила навсегда: личностью можно уже родиться.

Тем временем уже почти бывший губернатор равнодушно взглянул на наручные часы и договорил:

– Не обещаю вам именно сегодня, но послезавтра вполне могу гарантировать. Вас устроит?

– Меня? – немного нервно откликнулась Джиллиан. – Это не мне нужно кресло в Конгрессе.

– Но вам нужен закон. А для этого нужен я, а мне нужны вы. Ну так что, Джил?

Прозвучавшее с присущей лишь Риду интонацией имя растеклось где-то под языком, вынудив сглотнуть. Привкус лакричных конфет стал почти осязаем.

– Да, – тихо проговорила она и облизнула пересохшие губы. – Вполне подойдёт.

И только когда шасси с мягким гулом коснулось мокрой взлётно-посадочной полосы, они смогли оторвать взгляд друг от друга.

Спустя два часа после приземления Джиллиан сидела в такси и нервно всматривалась в проползавшие мимо огни спальных районов Чикаго. Они начинались сразу за аэропортом О’Хара и резко становились выше и выше, пока жёлтый автомобиль пробирался сквозь гигантские вечерние пробки. В городе было холодно. Очень. Морозно настолько, что алый свет впереди стоявших автомобилей неровно дрожал в воздухе и напоминал инсталляцию адских чертогов в каком-нибудь экстравагантном театре, которыми был славен Чикаго. Джиллиан поёжилась, озябнув даже в затхлом тепле салона, а потом снова уставилась в окно на соседнюю с ними машину. Водитель в ней отчаянно жестикулировал, что-то втолковывая своему собеседнику на том конце громкой связи, и с каждой минутой всё больше отчаивался добраться в центр вовремя.

Мыслей в голове Джил было столько же, сколько машин на дорогах. Они кучились, сигналили и обгоняли друг друга, подрезая на поворотах. Вот, например, прямо сейчас Джиллиан пыталась понять, как так получилось, что она едет без чемодана и отнюдь не в гостиничный номер. Но если первое ещё можно было объяснить вопиющей невнимательностью улыбчивых зубов на регистрации, то последнее выходило за все рамки разумности и приличий. Впрочем, всё пошло кувырком прямиком с приземления.

Стоило их самолёту завернуть к терминалу, как мгновенно засуетившиеся пассажиры подняли раздражающий шум. Это разорвало удивительный в своей неторопливости зрительный контакт. Казалось, они с Ридом изучали друг друга, сравнивали картину прошлого с тем, что видели сейчас. Джиллиан читала этот изучающий взгляд, словно пыталась разобрать полустёртые строчки. Она чувствовала скрытый в них смысл, но пока никак не могла понять. Рид чего-то ждал? На что-то надеялся? Может, думал, она превратилась в эдакую Кали, как часто язвили некоторые газетёнки, и теперь искал вторую пару рук и красный язык? Право слово, даже её чудовищность не настолько чудовищна.

Но что бы ни скрывалось за этими взглядами, Рид оставался до смешного навязчив в своём воспитании, когда подал Джил пальто и вежливо пропустил вперёд. Он каждый раз предлагал для поддержки руку и искренне не понимал причин для отказа. Джиллиан усмехнулась. Господи, какой-то динозавр от этикета. Настолько старомоден, что должен был давно покрыться пылью и провонять нафталином, но вместо этого раз за разом вызывал лишь ощущение абсолютной то ли правильности, то ли уместности. А потом случился чемодан, и проклятая всеми богами гостиница. Джил цокнула в раздражении, чем заслужила удивлённый взгляд от водителя.

Коротая время до рейса в Спрингфилд, Рид вызвался проводить Джил до стоянки такси и целых пятнадцать минут с абсолютно невозмутимым лицом шествовал рядом. Он прекрасно ориентировался в аэропорту и лёгким покашливанием тактично сообщал о неверно выбранном направлении. Так что к ленте выдачи багажа они пришли вместе. И пока Джил старалась связаться с Клейном, который не ответил ни на одно из сообщений, Бен успел найти такси и теперь невозмутимо курил снаружи. Слушая очередное сообщение автоответчика, она неотрывно смотрела сквозь стеклянные двери, как в морозный вечерний воздух медленно поднималась дымная пелена. И готова была простоять так целую вечность, но в следующий момент ей сообщили – чемодан исчез.

У Джил ушло полчаса, чтобы выяснить у измученной девушки за информационной стойкой судьбу своих вещей. Получив копию заявления, она отошла и наконец поняла, как устала. Вымоталась до стадии полнейшего равнодушия и апатии. А потому после всех споров, ругани и угроз, не обратив внимания на вопросительно посмотревшего на неё с улицы Рида, Джил прислонилась к стене и закрыла глаза. Стандартная доза стимулятора не смогла справиться с несколькими бессонными ночами, отвратительными событиями дня и перелётом. А потом всё стало ещё хуже. Телефон зазвонил, и в надежде, что это Клейн, Джил судорожно нажала кнопку ответа, но услышала лишь извиняющийся голос администратора гостиницы – её бронь аннулирована. Система ошиблась, и мест таких нет.

Зарычав, Джиллиан стиснула захрустевший смартфон и ударила им по стене. Прекрасно! Просто чудесно! Она в Чикаго: без вещей, жилья и согласованных с нанимателем расходов. Клейн будет в восторге от возможности вновь пройтись по пренебрежительному отношению к правилам и с удовольствием напишет жалобу, как только Джил подаст отчёт о тратах в Сенат. И bonjour бесконечные разбирательства. Старик не упустит случая мелочно отомстить.

– Что произошло? – раздался над ухом тихий голос.

Джиллиан понятия не имела, каким образом Риду удалось миновать охрану и вернуться в зал прилёта. Он наверняка уже опаздывал на свой рейс, однако ничем это не показывал и слишком терпко пах сигаретами.

– Они потеряли мой багаж, – вздохнула Джиллиан, приоткрыла один глаз и обречённо задрала голову. Господи, почему Рид такой огромный? – А ещё отменили бронь в гостинице. И я не могу дозвониться до Артура, чтобы согласовать траты.

Губернатор сначала непонимающе моргнул, а затем покачал головой.

– Я и забыл, что у лоббистов на каждый шаг выставлена смета.

– Не вижу ничего смешного, – буркнула Джиллиан в ответ, а потом тихо пробормотала: – Ублюдок обязательно воспользуется поводом, чтобы доставить мне как можно больше неприятностей.

– Он же ваш клиент.

– Разве одно мешает другому? – саркастично протянула она, вызвав кривую ухмылку.

– Сядьте, Джил, – в этот раз приказ прозвучал мягко, почти нежно. – Я со всем разберусь.

Её взгляд снова недоверчиво взметнулся вверх, но наткнулся лишь на удалявшуюся широкую спину. Устало опустившись на кончик жёсткого металлического кресла, Джиллиан помассировала ноющие икры и потянулась в карман сумки за помадой, которой там, следуя всем перипетиям дня, конечно же, не оказалось. Какой-то вселенский заговор! «Я со всем разберусь…»– было бы неплохо, потому что сама она, похоже, уже не в состоянии.

Рид вернулся через четверть часа с благой вестью, что весь багаж оказался благополучно записан на его имя и готовился к отправке в Спрингфилд. Скрестив на груди руки, Джиллиан процедила:

– Ну, хоть кому-то гарантирована удобная ночь, пускай и в брюхе самолёта. Спасибо за помощь, полагаю, вы уже давно опаздываете на тот самый рейс.

– Мы в О’Хара, – пожал плечами Бен, а сам что-то самозабвенно выискивал в карманах своего кожаного портфеля. – Погода опять сходит с ума, самолёт задержан на пару часов, и, кажется, это ещё не предел. В общем, обычное дело.

– Действительно, – машинально откликнулась Джил, а потом резко вздрогнула, когда раздался непонятный звон. Джиллиан чуть скосила глаза и почувствовала, как непроизвольно поползла вверх левая бровь, проявляя чудеса обезьянничества.

– Что это?

Вопрос был явно лишним. Джил прекрасно видела, что на протянутой к ней ладони лежала связка ключей с потёртым брелоком в виде неведомой чудной птицы. Так что спрашивала она, скорее, о причине.

– Предлагаю полугодовую аренду неплохой квартиры в районе южной части Петли10. Возможно, уборщица халтурила и там немного пыльно, зато прекрасный вид на парк и Мичиган11.

– Какова цена? – едва слышно спросила Джиллиан, и сама не поняла, отчего отвела взгляд. Она обращалась к тонкому длинному шраму на безымянном пальце, где поблёскивал плоский обод обручального кольца. Повисло молчание, а затем Рид медленно произнёс:

– Вы уже заплатили тем, что согласились.

Джиллиан нахмурилась, но, на самом деле, ей отчаянно хотелось протянуть руку и вцепиться в ключи.

– Выглядит аморально, – хохотнула она.

– Почему? Только потому, что она моя?

– Да.

– Я там не живу, – в его голосе послышалась улыбка, и Джил подняла взгляд. – Останавливался пару раз за эти несколько лет, когда дела приводили в Чикаго. Ах, ну и во времена работы в университетской больнице. Но тогда я приходил исключительно поспать.

– Это могут расценить…

– Как? – Рид рассмеялся. – В качестве подкупа? Предполагается, что этим должны заниматься вы, а не я. Джил, к чему наигранная скромность? Мы взрослые люди и способны договориться без глупых ужимок и никому не нужных подтекстов. Вам торчать в этом городе до ноября. А раз причиной подобных неудобств стал я сам, то почему бы мне не сделать ваше пребывание более комфортным? М?

– Вы сегодня на редкость многословны, – хмыкнула она, сдаваясь и забирая ключи.

– А в вас проснулось мартышкино упрямство. Идёмте.

Уже пустая ладонь снова замаячила перед лицом, и Джиллиан машинально на неё опёрлась. Мысль о нежелательных контактах даже не промелькнула в гудящей от усталости голове.

Пока они с Ридом ждали невесть куда исчезнувшее такси, то изрядно продрогли. Зимний воздух впивался колючими иглами в кожу, осторожно пощипывал и пробовал живое тепло. Джил обхватила себя руками и мысленно сокрушалась о тёплом уродливом свитере, что покоился на дне пропавшего чемодана. Похоже, ей предстояло мёрзнуть несколько дней, прежде чем Бен «со всем разберётся».

– Мне нужно немного времени, дабы уладить формальности с отставкой и назначить преемника, – словно читая её мысли, немного невнятно проговорил Рид. В зубах у него была зажата сигарета, нос и кончики пальцев покраснели от холода, а ещё он никак не мог справиться с зажигалкой. – А после я сразу прилечу в Чикаго. Надеюсь, вместе с вашим багажом.

– Где вы остановитесь? Я заняла ваше холостяцкое гнездо.

– В родительском доме, тот всё равно пустует. Надеюсь, это хоть как-то сгладит недовольство жены в связи с переездом и… всем остальным, – откликнулся Рид, и что-то незаметно изменилось. Словно стало холоднее, или снег из мелкой ненавязчивой крошки превратился в острые льдины.

Он снова завозился с зажигалкой, однако уставшая от бесполезных попыток Джиллиан выхватила из окоченевших рук орудие их экзекуции и чиркнула колёсиком. Честное слово, точно в каменном веке! Она поднесла ближе танцующий огонёк, прикрыв тот рукой от коварных порывов, и почувствовала на ладонях дыхание, обжигающий жар огня и чуть дымящийся аромат.

– Я знаю про случившееся. Мои соболезнования, – тихо произнесла она, уставившись на тлеющий красным кончик сигареты. Бен затянулся и, чуть отвернувшись, отправил дымное облачко в путешествие по воздушным потокам. Джил убрала руки и машинально засунула стынущие пальцы в карманы пальто.

– Дело давнее. Три года прошло. Отец слишком любил лихачить, мать слишком любила отца. Не будем об очевидном. А вот поздравить вас с повышением супруга ещё актуально.

– Откуда вам известно? – Джил удивлённо взглянула на Рида и едва разобрала одно тихое слово в ответ:

– Слышал…

Джил выглянула в чуть запотевшее окно и сощурилась от ярких огней Стейт-стрит12. Казалось, в Чикаго не существовало плавного перехода от маленьких таунхаусов к небоскрёбам. Высотки начинались, стоило пересечь невидимую обычному глазу границу, и вырастали из-под земли поодиночке или целыми группами. Чем ближе был центр, тем чаще их частокол впивался в хмурое небо. Они нависали, словно туннель, и грозили схлопнуться прямо над головой. Здесь было тесно и будто бы душно.

Так что вырвавшейся наконец на просторную Мичиган-авеню Джиллиан вдруг показалось, что даже воздух в Петле был уложен квадратами блоков. Угловатый, отчаянно не желавший лезть в лёгкие чужаков. Всё же она была дочерью Вашингтона, с его аккуратными особняками и просторным небом. Джил чувствовала себя здесь неуютно, но Бенджамин… Они были чем-то похожи – старый Чикаго и Бен. Высокие, эксцентричные в своей основательности, с лаконичными фразами-линиями, возможно, немного грубые и по нынешним меркам не очень-то и красивые, но по надёжности, определённо, превосходящие любой современный шпиль. Уникальные. Неповторимые.

Квартира бывшего хирурга-онколога располагалась на двадцатом этаже одной из старых кирпичных высоток. Там, где Рузвельт-роуд встречалась с обещанным видом на Мичиган, которым так славился город. Но Джил не волновали ни красоты одного из Великих Озёр, ни заснеженный парк, ни даже наличие или отсутствие пыли, на которую сетовал Бен. Позабыв обо всём, она кивком головы поздоровалась с любопытной старушкой из соседней квартиры, прикрыла за собой дверь, щёлкнула выключателем и осторожно выдохнула, боясь спугнуть удивительное чувство.

Это место определённо было Беном. От и до. От пола и до потолка, в каждой детали, каждой мелочи, даже в едва уловимом запахе сигарет, что впитался в стены и стал душой дома. Бенджамин Рид был везде. В светлом длинноворсном ковре, чёрном кожаном кресле и удобном диване. В немного странных, но притягательных картинах на грани искусства и атласа анатомии человека, в огромном наброске вождя индейского племени прямо на голой стене, и, конечно же, в бесчисленных книжных шкафах. Они тянулись вдоль всей квартиры, торчали из спальни, выглядывали из гостиной и были так просты в своей лаконичности, столь строги в тёмном массиве дерева, что Джил улыбнулась. Вот она – истинная суть Рида. Книги, лакрица и сигареты. Картинка сложилась.

Скинув обувь, она шагнула вглубь коридора и замерла около одной из заставленных книгами полок. Там, на самом краю, явно брошенный в последний момент, лежал справочник по хирургии с давно выцветшим чеком вместо закладки. Это вдруг показалось настолько интимным, что Джиллиан невольно смутилась, а потом хмыкнула. Подхватив бесполезный для неё учебник некоего Шварца, она двинулась дальше, а сама на ходу подмечала пустые пепельницы и тяжёлые, но уютные шторы, которые прятали за собой высокие окна.

Однако все эти мелочи быта, что могли рассказать слишком много о Бене, оказались сейчас неважны. Её цель находилась в следующей комнате. Там, где спал платяной шкаф и под однотонным покрывалом скучала кровать. Открыв одну из створок, Джил пробежалась взглядом по аккуратно висевшим в чехлах костюмам, стройному ряду рубашек и втянула носом терпкий аромат табака. Господи, это действительно с ней происходит? А дальше, без намёка на чувство стыда, Джиллиан схватила тонкую белую ткань и в лихорадочном нетерпении рванула к себе. Деревянные плечики стукнулись о заднюю стенку. Прижав к груди одну из рубашек, Джил почти уже ощущала её на собственном теле. Безумие! Впрочем, не из-за хозяина ли этого шкафа она шесть лет теряла рассудок? Не из-за него ли в кармане пальто спряталась зажигалка? И не из-за него ли она сделала то, что теперь мучает её совесть? Из-за него… всё случилось только из-за него.