Бывшие. Тайная дочь от босса (СИ)

Глава 19

Альбина Юрьевна действительно чудесная женщина. Она то и дело оживляет разговор, шутит, рассказывает забавные истории. То заботливо подливает мне сок, то подкладывает незаметно закуски в тарелку, и всё не перестает тайком вздыхать от умиления, когда смотрит на нас с Максимом.

Ох, знали бы вы правду, Альбина Юрьевна. Всю правду.

Атмосферу за столом можно было бы назвать приятной, если бы не отец Максима, Игорь Анатольевич. Кажется, этот человек даже молчать умудряется так, чтобы все вокруг чувствовали себя виноватыми.

Как они вообще уживаются с Альбиной Юрьевной?

Они же разные, как солнышко и… И ледяная глыба!

Или как я и Максим, если задуматься…

– Ну что, ребятки, расскажите, как вы вновь оказались вместе? – Вдруг спрашивает мама Максима, искренне улыбаясь.

Вновь?

Максим, выходит, правда что-то рассказывал обо мне?

Ох, надо же, какая честь!

– Нас свела счастливая случайность, – спокойно отвечает Максим, будто заранее подготовил ответ. – Оказалось, что Алиса работает в небольшом издательстве, которое я недавно приобрёл.

Игорь Анатольевич тихо смеётся, и этот звук неприятно царапает уши – смех у него точно не добрый.

– Что-то не так, отец?

Тот отрывает взгляд от своего бокала и медленно переводит его на Максима, словно прицеливается.

– Наслышан я о твоём приобретении. Хватило же ума связаться с заведомо проигрышным бизнесом.

– Во-первых, у издательства есть своя аудитория, с которой можно работать. Им лишь не хватает мощностей. Во-вторых, это мамин день. Её праздник. Может, хотя бы сегодня мы обойдёмся без этого?

– Ты действительно думаешь, что купленное тобой издательство имеет хоть какие-то перспективы? – Игнорирует просьбу сына.

– Думаю, да. Потенциал есть. Ему нужны только ресурсы и управление.

– Управление, – кустистая бровь насмешливо поднимается. – То, что ты до сих пор не освоил.

– Отец, прошу, давай не будем сегодня о работе.

– Действительно, зачем говорить о работе, если нечем похвастаться?

– Нечем? – Максим резко кладёт вилку на стол с таким стуком, что я невольно вздрагиваю. – Я вывел холдинг в лидеры отрасли.

– Лидеры? – Игорь Анатольевич бросает взгляд на сына сверху вниз, несмотря на то, что сидит напротив. – Лидеры, которые даже не могут удержать стабильный доход по итогам квартала! Ты ничему так и не научился!

– Мы увеличили выручку на 15% за последний год!

– И упустили два крупных контракта! Но это же эмоции, правда? Ты веришь своей интуиции, своим чувствам. Это делает тебя слабым, сын.

Максим сжимает кулаки.

Я чувствую себя так, словно случайно попала под перекрёстный огонь.

Накрываю кулак Максима своей ладонью и с силой вдавливаюсь своими пальцами между его, заставляя расслабить руку.

– Слабым? Может, я и ошибаюсь иногда, но зато я не боюсь рисковать.

– Риск. Чудесное оправдание для провалов. Ты слишком часто оправдываешься своими чувствами. Ты должен был давно это понять: эмоции – это слабость! Они делают тебя уязвимым. А в бизнесе уязвимость – это всегда проигрыш! Не для того я передал тебе управление холдингом, чтобы ты развалил всё к чертям собачьим!

– Игорь, перестань, – мягко вмешивается Альбина Юрьевна и бросает на меня извиняющийся взгляд. – Алиса, дорогая, попробуй салат. Я приготовила его по новому рецепту…

Вооружаюсь вилкой, пробую машинально.

– Очень вкусно! – Улыбаюсь.

Но вкуса еды я не чувствую.

Всё моё внимание сосредоточено на перепалке Максима и его отца.

– Если я, по-твоему, настолько плох, можешь забирать себе управление холдингом. Завтра же я передам тебе все полномочия, – голос Максима становится холодным, как ледяная корка на озере.

Игорь Анатольевич раздражённо фыркает, всплескивая руками.

– Посмотри на себя! Снова. И снова! И снова эмоции берут верх над разумом! Ты совершенно не думаешь, что эти бесконечные игры в горячую картошку разрушают наш имидж! Да конкуренты смотрят на нас и смеются!

– Наплевать мне на конкурентов!

– Ты всегда сдаёшься, когда сталкиваешься с трудностями. Это твоя проблема, Максим. Ты хочешь показать всем, какой ты сильный, но вместо этого каждый раз убегаешь.

В его голосе не гнев, а ледяное презрение.

И хотя все стрелы летят в сторону Максима, я чувствую, как тяжёлая бетонная плита нависает и надо мной тоже, грозясь расплющить.

Грудь сдавливает.

– Убегаю? Ты называешь это побегом?

– А как ещё назвать твою привычку бросать всё, что кажется тебе неудобным? – Игорь Анатольевич сурово поджимает губы. – Сколько таких решений ты принял? В бизнесе, в жизни?

Его слова звучат громче в моей голове, чем они есть на самом деле. Они будто заполняют комнату холодом, не оставляя места даже для воздуха.

– Мне остаётся только молиться, чтобы этот холдинг выдержал под твоим управлением, – заканчивает он. – Но ты, конечно, не послушаешь. Ты слишком горд, чтобы признать свои ошибки.

– Это ты меня таким сделал! С тебя я брал пример, чтобы соответствовать твоим недостижимым стандартам идеального сына!

– И не дотянул! – Хлопок ладонью по столу. – Горе, а не сын!

Максим молчит, но я вижу, как он борется с собой, чтобы не взорваться.

В его глазах мелькает боль, которую он старательно прячет за маской равнодушия.

Врагов жалеть нельзя, да?

Но мне становится нестерпимо обидно за Максима…

– Игорь, ну правда, хватит, – с упрёком вмешивается Альбина Юрьевна. – У нас ведь гости.

– Гости… – Раздражённо. – Много чести для интрижки.

– Игорь!

– Мог бы выбрать девушку поприличней. Кто её родители?

В шоке хлопаю глазами и набиваю рот салатом…

– Не смей говорить об Алисе в таком тоне, – цедит Максим. – Она моя девушка.

– А это мой дом. И здесь я в своём праве.

– Отлично! Вот и сиди один и в своём доме, и в своём праве. Только не удивляйся потом, когда не получишь приглашения на свадьбу и лишишься возможности общаться с собственными внуками!

Свадьба? Внуки?!

А когда разговор успел дать такой резкий крен?

Не выдерживаю.

– Ох, какой-то мочегонный у вас сок! – Резко встаю из-за стола, пряча за спину наши всё ещё сцепленные в замок руки. – Максим, будь добр, проводи меня в туалет.

Он не раздумывает ни секунды, тут же поднимается вслед за мной.

– Прошу нас извинить, – роняет короткий взгляд на маму.

Мы покидаем столовую.

Едва дышу от пережитого стресса.

Я только что будто под асфальтоукладчиком побывала, даже несмотря на то, что гнев Игоря Анатольевича был направлен вовсе не в мою сторону.

Как эти двое вообще умудряются существовать в одной семье?

Идём по длинному коридору, вдоль которого висят чёрно-белые фотографии. Уверена, что здесь вся династия Куравиных: от строгого прадеда до самого Максима в детстве.

Я пытаюсь отвлечься, но вместо этого ловлю на себе тяжёлый взгляд Максима.

Останавливаюсь.

– Вообще-то, я не хочу в туалет.

– Слава всем богам, а то это было бы неловко… А зачем тогда этот спектакль?

– Просто хотела… – запинаюсь, подбирая слова.

– Спасти меня от отца? Не нужно. Он такой, какой есть, – без эмоций, словно озвучивает очередной отчёт.

Я изучаю его профиль, пытаясь разглядеть хоть что-то за этой ледяной маской.

Что он чувствует?

Злость?

Обиду?

Но его чувства закрыты от меня в надёжном сейфе.

– Ты поэтому не хотел знакомить меня со своими родителями… Ну, тогда?

– Ты бы сбежала через минуту.

– Я бы и сейчас сбежала, если бы не была пристегнута к тебе наручниками.

Максим улыбается.

Улыбается!

А улыбка у него… мамина. Теплая, искренняя, но немного растерянная, будто она чувствует себя неловко и неуместно на этом мрачном лице тёмного повелителя нежити.

Я на секунду теряю дар речи.

– Бог ты мой, вы только поглядите! Максим Игоревич Куравин научился улыбаться!

– Аксёнова, – он качает головой, и в его глазах мелькает лукавый блеск, – оставь свой сарказм на потом. Ты всё равно в нём не сильна.

– Куда уж мне до тебя, да?

Смотрим друг другу в глаза.

Звуки становятся тише, а воздух – вязче, гуще.

И мне на мгновение кажется, что лёд в его радужках идёт крупными трещинами.

Где-то там, глубоко внутри этого снеговика, ещё живёт Максим, которого я когда-то полюбила всем сердцем.

Максим, не выдержав, отводит свой взгляд первым.

– Я не должен был тебя сюда привозить, – водит большим пальцем вдоль линий на моей ладони. – Я пойму, если ты захочешь уехать прямо сейчас.

– И бросить твою маму в её юбилей? За кого ты меня принимаешь?

– Значит, остаёмся? Не боишься его?

– Я ведь работаю под началом Максима Куравина… Мне не страшны грозные ледышки.

Качая головой, убирает прядь, упавшую мне на лицо.

Мне кажется, он вот-вот меня поцелует… И я неосознанно чуть подаюсь вперёд, как самая настоящая дурёха.

Сердечко разгоняется. Кровь шумит в ушах.

Но он не целует.

Точней, не так, как я представляла…

Он поднимает наши скованные в наручники ладони и коротко касается губами костяшек моих пальцев.

– Спасибо. Это очень важно… Для… Для мамы, разумеется.

Взявшись за руки, возвращаемся к столу.

И я не уверена, кто именно в этот момент тронулся: то ли лёд, заменяющий Максиму броню, то ли я сама…