Бывшие. Тайная дочь от босса (СИ)

Глава 29

Медленно бреду вдоль огромных аквариумов, которые изгибаются дугой и образуют стеклянный тоннель над нашими головами. Вода окутывает нас синим свечением, рыбы лениво плывут мимо…

А я не свожу загипнотизированного взгляда с двух фигур впереди.

Максим, усадив Лёлю к себе на плечи, бодро вышагивает по тоннелю. Лёля визжит от восторга, вытягивает руки и пытается дотронуться до тупомордой акулы, проплывающей сверху. Её массивное тело отбрасывает большую тень на пол.

– Мам, смотри, она прямо над нами! – Кричит Лёля, и глаза её горят так, что я чувствую их свет даже на расстоянии.

– Осторожно, пальчики откусит! Ам! Ам! – Шутит Максим.

Лёля громко хохочет, прижимает к груди плюшевую акулу, которую Максим купил ей на входе в океанариум.

Им вдвоём, кажется, вполне весело. Без меня.

Плетусь сзади, наблюдаю за ними, а в груди странно теплеет.

Умиление смешивается с чем-то горьким.

Как же много мы упустили.

Сколько же времени бездарно потеряли из-за обид, недосказанностей, амбиций и гордости.

Стараюсь не думать об этом, но мысли всё равно настойчиво лезут в голову.

Это одновременно пугает меня и внушает дурацкую надежду на то, что всё ещё можно исправить.

Я не представляю, как скажу ему однажды, что Лёля – его дочь.

Интересно, как он отреагирует? Разозлится? Обрадуется? Расстроится?

Я не знаю…

Мы гуляем ещё немного вдоль аквариумов.

Лёля без устали щебечет, показывает пальцем то на гигантскую черепаху, то на косяк разноцветных рыб.

Максим полностью оттягивает на себя внимание дочери, и я спокойно наслаждаюсь этим днём.

Наконец мы выходим из аквариумного тоннеля и идём к фудкорту.

– Есть хочу! – заявляет Лёля, хлопая себя по животу.

Максим улыбается.

– Что закажем, Искорка? Акулий бургер? Рыбный хот-дог?

– Фу! Нееет, я хочу пиццу!

– Пиццу так пиццу, – соглашается он, словно у него вообще есть право голоса. – Сырная или с пепперони?

– С колбаской! – Лёля подпрыгивает на месте.

Пока Максим делает заказ, дочка бегает вокруг столиков, ловко маневрируя между людьми. Плюшевая акула плывёт в её вытянутой над головой руке. Лёля вертит ею в воздухе, издавая звуки, подозрительно похожие на двигатель подводной лодки.

– Лёля, не убегай далеко! – Строго прикрикиваю, занимая нам место за одним из столиков.

Совсем же не смотрит под ноги!

Кручу головой, разглядывая высоченный потолок, с которого свисает огромная конструкция в виде прозрачных медуз с длинными тонкими щупальцами.

Рывком возвращаю взгляд на дочь в тот самый момент, когда происходит настоящая катастрофа!

Лёля на всей скорости влетает в тучную женщину с подносом, на котором несуразной пирамидой сложены бургеры, картошка фри и три огромных стакана с напитками.

Картинка замедляется…

Поднос пла-а-авно взлетает в воздух.

Стаканы описывают эффектную дугу и почти синхронно врезаются в грудь несчастной.

Женщина вскрикивает.

Еда рассыпается по полу…

Лёля отпрыгивает назад и хлопает глазками, как испуганный кролик.

– Простите! – Закрывает в ужасе рот ладошкой.

Но женщине сейчас явно не до прощения!

– Ах, ты, мелкая засранка! – Громкий фальцет заставляет вздрогнуть всех на фуд-корте. – Где твои глаза?! Это что, площадка для игр?!

– Нет…

– Тогда какого хрена ты бегаешь здесь?! Люди тут едят!

Она смотрит на Лёлю взглядом, способным испепелить.

Завожусь.

Я вообще быстро завожусь, а если уж дело касается Лёли…

Плевать мне, права она или нет. Если нет – обязательно устрою ей выволочку. Дома. Сама. Но никогда не позволю постороннему человеку обижать моего ребёнка!

Чувствую, как меня крупно колотит от ярости. Грудь сдавливает, в ушах звенит.

Мозг ловко и бодро складывает из нецензурных слов гневную тираду, которую я сейчас выплесну на тётю, но как только я поднимаюсь, твёрдая ладонь ложится мне на плечо, буквально вдавливая обратно в стул.

– Сиди, я разберусь.

Я даже не успеваю возразить – Куравин уже идёт к женщине.

Спокойно. Уверенно. С лёгкой улыбкой на лице.

– Прошу прощения. Я уверен, она не хотела испортить вам настроение.

– Но оно испорчено! – Взвизгивает женщина, подскакивая на носочки. – Как и мой обед!

– Я искренне сожалею. Дети… – Максим разводит руками в стороны.

– Ну, раз ваши дети так плохо воспитаны, так пусть дома сидят! Зачем её вообще в такие места приводить?! – Мадам активно жестикулирует, и я вижу, как брызги лимонада летят в разные стороны с её мокрой блузки.

Максим делает серьёзное лицо.

– Вы правы. Фудкорты – это опасная зона. Особенно, если на них продают напитки с таким ненадёжным крышками.

Женщина замирает.

– Простите?

– Напитки. Вот эти, – он кивает на стаканы, валяющиеся на полу. – Никто из нас не застрахован от такой нелепости, увы. Я вчера тоже пролил кофе себе на брюки в кафе.

Женщина открывает рот, но Максим не даёт ей вставить слово.

– Давайте так, – подается чуть ближе с видом, будто готовит теорию заговора. – Мы всё здесь уберём. Купим вам ещё один обед. Вы сегодня героиня, ведь вы пострадали, но не сломались! А маленькая акула, – он кивает на Лёлю, – обещает больше не плавать по фудкорту. Правда?

Лёля кивает энергично.

Женщина поджимает губы.

Её обиженный вид сменяется замешательством.

– Ну… – начинает она, уже тише.

– Я поражаюсь вашей выдержке. Как потрясающе вы себя контролируете. А ведь кто-то бы на вашем месте просто разорался на весь фудкорт.

Тётя смущается, отводя глаза в сторону.

– Ну, конечно… Я не ору… Я просто… У меня громкий голос.

– Я так и понял.

Тётя мнётся.

Но очень быстро сдаётся под настойчивым взглядом Куравина.

– Ладно, – цокает языком. – Только с вас обед.

– И компенсация за испорченную блузку, – Максим достаёт кошелёк.

Просто молча обтекаю…

Максим с Лёлей возвращаются за наш столик.

Я всё ещё перевариваю произошедшее.

Лёля сидит напротив, старательно ковыряя пальцем в куске пиццы, и бросает на Максима украдкой взгляды, будто боится, что он станет её ругать.

А он?

Спокоен, как удав!

Чёрт, как же полезно иногда уметь отключать эмоции по щелчку пальцев. Куравин, научи, а?

Максим хватает коробочку с соком, вставляет трубочку, продавливая фольгированную пломбу.

Ставит перед Лёлей.

– Главное правило фудкорта, Ольга Сергеевна: плыть нужно аккуратно, чтобы не задеть большие корабли.

Лёля прыскает в кулак от смеха.

Меня тоже отпускает напряжение, которое я так отчётливо ощущала ещё пару минут назад.

Боже, да я если бы я пошла разбираться, я бы там всё разнесла!

Нет, серьёзно.

Эта тётка с мокрой блузкой и подносом – она ведь из тех, кто просто так не сдаётся.

Мы бы ещё сорок минут перетявкивались за моральное превосходство, а потом, возможно, даже подрались бы!

А Максим… Он разрулил всё так, будто это не конфликт, а мелкое недоразумение, достойное лишь снисходительной улыбки.

Да, это очень круто, когда… Когда рядом есть человек, который может принять удар на себя, заступиться и всё уладить.

Если честно, я уже почти забыла, каково это – чувствовать себя не одинокой на линии фронта.

Годами я решала всё сама, и это всегда было так утомительно. Никого, кто мог бы поддержать или просто сказать: «Оставь, я разберусь».

А тут…

Стоило ему встать между мной и этой тёткой – и мир будто повернулся в правильную сторону.

Украдкой наблюдаю, как Максим с аппетитом ест свой кусок пиццы, а Лёля с серьёзным видом кормит акулу кусочком салями.

У них такой простой, понятный контакт – никакого напряжения.

Они будто чувствуют связь на каком-то молекулярном уровне и просто тянутся друг к другу, невзирая на препятствия.

Может, это временно.

Может, он и правда пытается завоевать наше доверие.

Но мне сейчас всё равно.

Потому что в этот момент я чувствую себя не просто Алисой Аксёновой, вечно бдящей и всё контролирующей.

Я чувствую себя женщиной, которая может немного расслабиться, потому что кто-то рядом готов прикрыть её тылы…