Бывшие. Тайная дочь от босса (СИ)

Глава 34

Вечер.

Рабочий день подходит к концу, и я наконец собираюсь домой.

Потираю затылок, чувствуя накопленную за этот безумный день усталость.

Надеваю пальто, забираю документы.

Прохожу мимо кабинета Марии.

– Маша, не забудьте завтра с утра позвонить в типографию. Узнайте, отгрузили ли они последний тираж. Мурыжат нас уже неделю, черти.

– Хорошо! – Кивает.

Шагаю дальше.

– Ой, Максим Игоревич, – догоняет меня голос Маши, а через секунду и она сама появляется в дверях. – Забыла сказать, вас Алиса искала.

Брови мои непроизвольно взлетают вверх.

– Алиса? Правда? Когда?

– Сегодня днём заходила.

Сердце подскакивает и недовольно гудит.

Алиса была здесь.

– Почему же она ко мне не заглянула?

Маша роняет взгляд на свой маникюр, разглядывая его с преувеличенным интересом.

– Ну, у вас как раз был ваш отец. Наверное, решила не отвлекать.

Меня пробивает коротким замыканием.

Быстро прокручиваю в голове весь тот бред про достойную невесту и понимаю, что Алиса, по закону жанра, наверняка подслушала самую нелицеприятную часть нашего с отцом диалога.

А в том, что она подслушивала, сомнений у меня нет.

Это же Аксёнова!

– Маш, а чего ты молчала?!

Она пожимает плечами.

– А я откуда знала, что это важно?

Сжимаю пальцы в кулаки, из последних сил пытаюсь не закипеть.

– Ладно. Ладно, я… Я заеду к ней.

– О, можете не торопиться. – Улыбается, явно не сращивая всю серьёзность ситуации.

– Почему?

– А она улетела.

– Улетела? – Голос срывается. Прокашливаюсь в кулак. – Куда?

– На Северный полюс, вроде, – Маша вопросительно морщится. – Или во Францию. Ну, куда-то туда.

Чёрт! Аксёнова!

Какую очередную чушь ты придумала?!

Срываясь с места, мчу к лифту.

Нервно тычу кнопку.

Всё кажется таким медленным… Слишком медленным!

Машина ждет на стоянке.

Выхожу, спотыкаясь о собственную щиколотку. Мысли скачут быстрее, чем ноги.

Через пару минут я уже лечу по вечерним улицам. Давлю педаль газа в пол.

Алиса.

Уехала.

Улетела.

Неужели из-за этого разговора?

А поговорить, Алиса?! Неужели та история нас ничему не научила?!

Пытаюсь дозвониться, но все мои звонки остаются без ответа.

На светофорах чертыхаюсь, срываясь на тех, кто, по моему мнению, слишком медленно трогается.

Истошно сигналю фургону, который еле ползёт, блокируя мне дорогу.

– Давай быстрей, мы не на прогулке! – Кричу, хоть и понимаю, что он меня не слышит.

Паркуюсь у дома Алисы. Выскакиваю из машины и бегу к двери ее квартиры.

Звоню.

Жду.

Снова звоню.

Тишина.

Никто не открывает.

Возвращаюсь в машину.

– Чёрт! Чёрт! – Луплю кулаком по рулю, но это не помогает.

Что делать? Куда кричать? Куда ехать?

Аэропорт!

Щас я тебе такую Францию устрою, Аксёнова!

На подъезде к аэропорту снова застреваю в пробке. Машины словно нарочно пытаются проверить мои нервы на прочность.

Когда, наконец, добираюсь, бегу внутрь, к табло вылетов.

Париж.

И самолёт только что улетел…

Слепо пялюсь в табло, будто силой мысли могу отменить вылет рейса.

Башка гудит.

Всё. Просрал.

Тошно.

Вываливаюсь на улицу.

Люди проходят мимо, таранят меня плечами, кто-то бурчит себе под нос, недовольный тем, что я встал посреди дороги.

Но я их не слышу.

Ничего вообще больше не слышу.

Смотрю в небо на самолёт, выпархивающей огромной птицей из-за здания аэропорта. Он кажется игрушечным, и, улетая всё дальше, превращается в маленькую точку.

Поднимаю руку, касаясь этой точки пальцем.

– Алиса…

Через минуту я снова в машине.

И снова еду к её дому в надежде на какое-то чудо.

Я никогда в чудеса не верил, всегда полагался на логику и холодный расчёт, но сейчас… Сейчас мне очень-очень нужна хоть капелька волшебства.

Паркуюсь, выхожу и просто сажусь на лавочку напротив её окон.

В квартире не горит свет.

– Всё, Макс. Конец истории.

Мимо меня прогуливается женщина с карапузом. Мальчишке года два, и он с трудом переставляет ножками, обутыми в тяжелые ботиночки. Чёрно-белый комбинезон, в котором он похож на маленького пингвина, тоже мешает движениям.

Смешной такой.

И правда – пингвинчик.

Улыбаюсь, глядя на них. Но улыбка полна горечи.

Лёля.

Алиса.

Моя семья.

Всё это снова разлетелось к чёрту из-за отца.

Нет, Куравин, стоп. Хватит уже винить во всех смертных грехах отца. Хватит искать крайних.

Это ты.

Ты сам профукал свой шанс, потому что так и не набрался смелости поговорить с Алисой откровенно.

Снова смотрю в её тёмные окна. Сглатываю.

Грею дыханием замерзшие ладони и топаю ногами, чтобы вернуть чувствительность в пятках.

Ну и пусть.

Я буду здесь. Просижу до конца осени. А потом всю зиму. Примерзну к этой лавке жопой – пусть срезают вместе с досками, но я не уйду, пока не увижу Алису!

Пока не поговорю с ней.

Точка!

Хоть месяц, хоть год, хоть всю оставшуюся жизнь я…

Поднимаю взгляд.

Алиса…

С тяжелым пакетом в руках.

Мои глаза стремятся вывалиться из орбит.

Встаю.

Мальчишка в чёрно-белом комбинезончике спотыкается и падает прямо у моих ног.

Рефлекторно подхватываю его, возвращая в вертикальное положение.

Алиса поджимает губы, пряча улыбку. Щурится.

– Куравин, что это ты здесь делаешь?

Тоже поджимаю губы, но лишь для того, чтобы не заорать от счастья.

– А я тут…пингвинов, кажется…поднимаю.

Алиса смеётся, и рыжая прядь, упавшая на её щёку, подпрыгивает резвой пружинкой.

– Дурачок ты, Максим.

– Алис, я знаю, ты слышала мой разговор с отцом.

– Слышала, но…

– Я хочу быть с тобой. И с Лёлей. Я не хочу, чтобы ты улетала во Францию. И ни одна другая женщина мне не нужна.

Резко подаюсь вперёд, сжимая Алису в своих объятиях.

Втягиваю жадно запах её волос.

Настоящая, живая. Здесь! Никуда не улетела!

– Куравин, яйца! – Пищит Алиса.

– Ты права, – крепче прижимаю её к себе. – Мне давно нужно было взять яйца в кулак и набраться смелости, чтобы поговорить.

– Максим, яйца в пакете! – Алиса звонко смеётся. – Раздавишь!

– А-а-а… – отпускаю её, слегка смущённый. Отбираю тяжелый пакет и сую туда нос. – Все живы. Аксёнова! Я тут в любви признаюсь, а она о яйцах переживает!

Алиса снова смеётся. И смотрит на меня с тем самым огнём в глазах, от которого мне всегда сносит крышу.

– Ну, – кусает она нижнюю губу. – Я же пирог тебе собралась печь.

– Какой ещё пирог?

– Примирительный, наверное. У моих родителей нет бизнеса. И даже парочки благотворительных фондов не заявлялось нигде… Зато я отлично готовлю. А ещё – я весёлая.

– И красивая, – заправляю прядь ей за ушко.

Делаю маленький шаг к Алисе, замирая почти нос к носу.

Она стоит, глядя на меня, её глаза блестят. Я не могу понять, от чего – от эмоций или от света фонарей.

– Я люблю тебя, Аксёнова.

Алиса открывает рот, чтобы что-то сказать, но я касаюсь пальцем её губ.

– И я знаю, что Лёля моя дочь.

Глаза Алисы становятся огромными. Ресницы быстро порхают, отбрасывая на румяные щеки длинные тени.

– Я долго боялся это сказать, думал, что просто не имею права. Но я знал. Когда я увидел её впервые – она… Она будто сразу стала частью меня. Всё сошлось. Ты можешь мне не верить, но лишь с вашим появлением моя жизнь обрела смысл.

Алиса молчит.

– Я знаю, что в прошлом я сделал тебе больно. Так больно, что ты, возможно, потеряла способность мне верить. Но я хочу быть с вами. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. Слышать, как Лёля смеётся. Делать её счастливой. Делать тебя счастливой. Быть семьёй.

Алиса отворачивается.

Подбородок мелко дрожит.

– Максим, ты понимаешь, что если ты снова сделаешь нам больно… Если ты уйдёшь или подведёшь Лёлю… Я никогда тебя не прощу. Я не смогу простить. Я переживу всё что угодно. Но если ты сделаешь больно ей, я…

– А у меня нет выбора, Алис. Я без вас не смогу. И не хочу. Мне без вас пусто и плохо.

Её глаза наполняются слезами. Она утыкается лицом мне в грудь.

Плечи подрагивают.

– Максим…

Поднимаю её лицо за подбородок.

Склоняюсь.

Осторожно касаюсь губами её губ. Едва ощутимо, словно боюсь, что она исчезнет.

Но она… Она исчезает.

Её руки тянутся ко мне, обвивая шею, а я, наконец, обнимаю её так крепко, как давно хотел.

– Это только наша новая жизнь, – шепчу я, разрывая наш поцелуй лишь на миг. – Я вас больше никогда не подведу. Обещаю. Я прошу лишь одного – верь мне. Пожалуйста.

Глотая слёзы, Алиса кивает.

– Я верю…

И я снова впиваюсь в её губы, целуя Алису уже как свою женщину.

Как мать моего ребёнка и мою жену.

И мир вокруг нас растворяется…